Забелин Иван Егорович - История города Москвы

Въ Пермь онъ высланъ съ приставомъ въ сопровожден³и, для береженья, 30 ч. стрѣльцовъ, которые должны были оберегать его и въ городѣ, съ наказомъ, что быть кн. Ивану въ Перми безотступно и того беречь накрѣпко, чтобъ никто къ нему не приходилъ и не пр³ѣзжалъ, и велѣно дать ему въ Перми дворъ, на которомъ избы двѣ или три, и людей ему велѣно взять 12 человѣкъ да попа; и по праздникамъ къ церкви его пускать, а ходить приставу съ нимъ къ церкви и отъ церкви.

   Въ послужномъ спискѣ чиновъ отмѣчено подъ 1625 г., что кн. Иванъ Вас. "сосланъ въ опалу на Вятку".

   Во время того же свадебнаго чина его жена, княгиня Ульяна Ивановна, должна была занимать второе мѣсто въ числѣ сидячихъ боярынь съ государевой стороны, но князь Иванъ своимъ упрямствомъ попортилъ дѣло и потому ни онъ, ни жена его на государской радости не были. Съ нимъ и жена его была сослана въ Пермь.

   Въ 1627 г. князь Иванъ въ опалѣ и въ ссылкѣ померъ. По всему вѣроят³ю, его вдова, какъ ни въ чемъ неповинная, была возвращена въ Москву. Но какъ она устроилась, объ этомъ свѣдѣн³й не имѣемъ.

   Обширный дворъ Голицына, оставленный и съ имуществомъ въ его распоряженiи, послѣ его смерти, по указу патр³арха Филарета Никитича, былъ проданъ новому государеву тестю, отцу царицы Евдок³и Лукьяновны, Лукьяну Степановичу Стрѣшневу, за очень значительную сумму, за 1.238 рублей 30 алтынъ, "по цѣновной памяти цѣновщиковъ и англинскихъ нѣмецъ, полатнаго каменного дѣла мастера Ивана Самойлова съ товарищи, съ подмастерьи, по ихъ смѣтѣ и по цѣнѣ".

   Само собою разумѣется, что эти деньги были уплачены изъ государевой казны, такъ какъ Стрѣшневъ былъ очень небогатый дворянинъ.

   По указу патр³арха деньги были розданы по монастырямъ "по его князь Ивановѣ душѣ въ вѣчныи поминокъ", вѣроятно, по духовному завѣщан³ю князя.

   О его вдовѣ не имѣемъ свѣдѣн³й до 1651 г., когда она упоминается въ числѣ большихъ вдовъ, по случаю церемон³альной встрѣчи Литовскихъ пословъ, для которой встрѣчи, по распоряжен³ю государя, отъ ея двора выслано было всего только три нарядныхъ человѣка, такъ называемыхъ даточныхъ встрѣчниковъ, которыхъ тогда отъ разныхъ боярскихъ дворовъ насчитывалось 775 человѣкъ.

   Это указывало, что вдова Голицына хотя и находилась въ почетѣ, но не была особенно богата. Въ 1665-1669 гг. она состоитъ мамою у царевича Симеона Алексѣевича, прожившаго только съ небольшимъ 4 года (Бытъ Царицъ, 390).

   По свидѣтельству Котошихина въ мамы избирали боярыню честную, т.-е. знатную, вдову старую.

   Въ 1671 г., во время бракосочетан³я царя Алексѣя Мих. на Натальѣ Кирилловнѣ Нарышкиной, по свадебной росписи, вдова Голицына, Ульяна Ивановна, написана была у царицы въ комнатѣ, въ числѣ 4-хъ боярынь первою.

   Затѣмъ ей послѣдовало особое счаст³е. Въ 1672 г. мая 30 родился царевичъ Петръ и послѣ его крещенья 29 ³юля въ мамкахъ у него государь указалъ быть боярина Ивана Вас. женѣ, вдовѣ княгинѣ Ульянѣ Ивановнѣ. Она и носила крестить царевича въ Чудовъ монастырь.

   Въ 1674 г. окт. 24 царица ходила молиться по монастырямъ съ меньшими царевичами и царевнами и за нею въ числѣ мамъ означена, первою тоже, Ульяна Ивановна.

   Въ 1675 г. у царевича въ мамахъ находилась уже боярыня Матрена Романовна Леонтьева, слѣдовательно Голицына померла въ 1674 г. или въ томъ же 1675 году {Мужемъ Ульяны Ив., какъ мы упоминали, былъ Иванъ Вас. Голицынъ, родной братъ Василья Васильевича. Иванъ Вас. единственный изъ всего рода Голицыныхъ носилъ это имя Ивана Вас. и потому всѣ свѣдѣн³я, касающ³яся его личности, необходимо должны относиться къ нему. Однако въ родословной Голицыныхъ, напечатанной въ XVII книгѣ "Древней Вивл³оѳики", на стр. 204, появился и другой Иванъ Вас, родной братъ также Васил³я Васальевича, наперстника царевны Софьи. Объ этомъ небываломъ князѣ Иванѣ тамъ же сказано, что "хотя о немъ въ родословныхъ книгахъ не упоминается, но извѣстно по разряднымъ и разнымъ запискамъ, что онъ былъ въ 1599 г. въ числѣ дворянъ, а въ 1673 г. стольникомъ, потомъ бояриномъ и скончался бездѣтенъ". Эти свѣдѣн³я должны относиться къ первому Ивану Вас, потому что отецъ небывалаго Ивана Васильевича жилъ гораздо позже, въ 1648 г. онъ былъ стольникомъ, слѣдовательно человѣкомъ не старыхъ лѣтъ, не болѣе 25 лѣтъ, слѣдовательно долженъ родиться около 1620 г. (1652 г.). Супруга этого Ивана Вас, продолжаетъ родословная, княгиня Ульяна Ивановна, во время вдовства своего была въ верховыхъ боярыняхъ и мамахъ, прежде у царевича Симеона Алексѣев., а потомъ у царевича Петра, коего и приносила ко крещен³ю. Это вѣрно, за исключен³емъ того, что она была въ верховыхъ боярыняхъ. Въ этомъ, младшемъ передъ мамами, чинѣ она не состояла. Небывалый князь Иванъ Вас., однако, помѣщенъ въ родословной книгѣ кн. Долгорукаго, ч. I, стр. 286, и въ "Истор³и Родовъ", г. Петрова, стр. 182, въ послѣдней съ отмѣткою, что "женатый на верховой боярынѣ Ульянѣ Ивановнѣ умеръ, не оставивъ потомства".}.

   Такимъ образомъ, какъ видѣли, Голицынск³й дворъ поступилъ во владѣн³е Лукьяна Степановича Стрѣшнева, отца царицы Евдок³и Лукьяновны, а потому очень близкаго человѣка къ царскому семейству. Повидимому, никакою службою онъ не отличался. Все его значен³е сосредоточивалось на томъ, что онъ былъ тесть государя. Въ 1630 г. изъ дворянъ онъ произведенъ въ окольнич³е, а въ 1634 г. получилъ санъ боярина въ день именинъ царицы, 1 марта. Въ 1645 г. при вѣнчан³и на царство царя Алексѣя Михаиловича Лукьянъ Степановичъ несъ въ соборъ царскую шапку и во время церемон³и снималъ ее съ государя и чинно держалъ,

   Послѣ его смерти его дворъ поступилъ во владѣн³е его сыну Семену Лукьяновичу Стрѣшневу, точно также очень близкому человѣку къ государю.

   Семенъ Лукьяновичъ, родной братъ царицы, въ годъ ея бракосочетан³я съ царемъ Михаиломъ Ѳед. былъ еще отрокомъ, быть можетъ лѣтъ десяти или и того меньше, и потому взятъ былъ къ царицѣ въ стольники. Въ тотъ же годъ (1626) къ празднику Рождества ему сшитъ богатый кафтанъ праздничный изъ турецкаго золотнаго атласа (по червчатой землѣ листье золото, въ цвѣтахъ шолкъ бѣлъ и лазоревъ), украшенный на груди восемью образцами (родъ запанъ) низаными жемчугомъ съ канителью по червчатому атласу и шелковыми съ серебромъ завязками съ такими же кистями. По мастерской оцѣнкѣ этотъ кафтанъ стоилъ 34 р. 22 алтына, кромѣ образцовъ, которые были пожалованы отъ государя изъ хоромъ. Цѣнность одежды по тому времени очень значительная, и богатый кафтанъ вмѣстѣ съ тѣмъ служитъ свидѣтелемъ, какъ одѣвала царица своихъ стольниковъ.

   Тогда же ему былъ сшитъ другой кафтанъ, обычный, изъ червчатаго киндяка на лисьемъ мѣху бурыхъ лисицъ съ нашивкою (зястежками) тканою въ кружки изъ серебра съ шолкомъ и съ воротникомъ изъ золотнаго атласа по червчатой землѣ. По оцѣнкѣ всего матер³ала этотъ кафтанъ, кромѣ мѣха, стоилъ 2 руб. 10 алтынъ съ деньгами.

   Въ числѣ стольниковъ царицы, - по большей части тоже Стрѣшневыхъ,-Семенъ Лукьяновичъ числился первымъ.

   На государевой службѣ впервые онъ является 17 мая 1631 г. на пр³емѣ шведскаго посла Антона Монира въ числѣ множества стольниковъ и среди и выше даже нѣкоторыхъ княжескихъ фамил³й, но довольно далеко отъ первыхъ мѣстъ. Бояре, окольнич³е, думные люди, стольники, стряпч³е, дворяне Московск³е и дьяки сидѣли въ это время въ Золотой Полатѣ по лавкамъ въ золотныхъ одеждахъ и въ шапкахъ горлатныхъ. Для такихъ церемон³й государь и жаловалъ богатые кафтаны не только своимъ родственникамъ, но и небогатымъ людямъ изъ придворныхъ чиновъ.

   Въ 1635 г. марта 21 за царскимъ столомъ въ Грановитой Полатѣ, даннымъ Литовскимъ посламъ, Семенъ Лукьяновичъ въ числѣ многихъ другихъ стольниковъ пить носилъ передъ государя, то-есть подавалъ чаши и кубки съ виномъ для угощен³я пословъ. То же самое повторилось и 19 мая при Персидскомъ послѣ и также въ Грановитой Полатѣ.

   Тѣмъ же порядкомъ онъ чашничалъ вмѣстѣ съ другими и въ 1644 г. генваря 28 за торжественнымъ столомъ, даннымъ въ честь Датскаго королевича Волдемара, графа Шлезвицкаго и Голстенскаго и иныхъ, какъ жениха царевны Ирины Михаиловны.

   Какъ извѣстно, это сватовство слишкомъ затянулось, а потомъ послѣдовала кончина царя Михаила Ѳед., 12 ³юля 1645 г. Царь Алексѣй Мих. очень скоро поставилъ королевичу прямой вопросъ, изъ-за котораго собственно и дѣло тянулось: чтобы совершить бракъ на царевнѣ, желаетъ онъ креститься въ Православную Вѣру? Королевичъ отвѣтилъ, что не желаетъ. Тогда государь послалъ къ нему Семена Лукьяновича Стрѣшнева сказать, что бракъ состояться не можетъ.

   13 августа королевичъ съ послами былъ у государя на отпускѣ. По случаю траура столованья во дворцѣ не было, а столъ-обѣдъ былъ доставленъ королевичу на домъ со всѣми запасами и винами, какъ по обычаю слѣдовало. Это государево угощенье доставлялъ королевичу тоже Семенъ Лукьяновичъ, "стольникъ изъ комнаты", какъ отмѣчено въ дворцовой запискѣ.

   Такимъ образомъ, мы видимъ Семена Лукьяновича посредникомъ между молодымъ царемъ и королевичемъ по поводу самыхъ щекотливыхъ и деликатныхъ отношен³й. Это уже прямо свидѣтельствовало о его близости къ государю, какъ равно и о его способностяхъ исполнять подобныя поручен³я.

   Ровно черезъ мѣсяцъ, 13 сентября того же 1645 года, во время богомольнаго путешеств³я царя въ Троице - Серг³евъ монастырь тамъ за столомъ въ монастырской трапезѣ Семенъ Лукьяновичъ впервые исполняетъ весьма важную и въ высокой степени довѣренную придворную должность государева крайчаго.

   28 сентября того же года въ день вѣнчан³я на царство молодого царя Семенъ Лукьян. былъ пожалованъ въ крайч³е съ путемъ, то-есть съ извѣстными доходами по этой должности, при чемъ ему былъ отданъ въ пользован³е городъ Гороховецъ.

   Въ 1646 г. генваря 3 по вѣстямъ о нашеств³и на Москву Крымскаго хана, Семенъ Лук. былъ назначенъ во Мценскъ въ прибылыхъ воеводахъ въ помощь главному воеводѣ кн. А. Н. Трубецкому.

   Этотъ походъ окончился очень удачно тѣмъ, что Татары, заслышавъ идущую отъ Москвы военную силу, поспѣшили безъ боя уйти домой въ Крымъ.

   Однако назначен³е Семена Лукьян. воеводою противъ Татаръ показывало, что его положен³е при дворѣ стало колебаться, такъ какъ должность кравчаго требовала постояннаго присутств³я при государѣ, а между тѣмъ его удаляли отъ государя и притомъ прямо подь Татарск³я сабли. Должно полагать, что эта посылка предложена была къ его же чести, съ объяснен³емъ, что онъ храбрый и распорядительный воевода. Но подобный почетъ для такихъ близкихъ къ государю лицъ почти всегда устроивался дворскими интригами.

   На другой же годъ это вполнѣ подтвердилось тѣмъ, что Семенъ Лукьяновичъ былъ внезапно отставленъ отъ должности кравчаго (послѣ 6 ³юня 1647 г.).

   6 ³юня въ Троицынъ день у Троицы въ Серг³евомъ монастырѣ за государевымъ столомъ онъ еще исполнялъ эту должность, а 28 ³юля, вмѣсто него, кравчимъ является Петръ Мих. Салтыковъ.

   "Завист³ю и ненавистью на отлучен³е (отъ государя)", пишеть Артамонъ Серг. Матвѣевъ, тоже неповинный страдалецъ, "извѣтъ былъ на Семена Лукьяновича составной и наученой о волшебствѣ. и за тотъ извѣтъ страдалъ невинно, честь была отнята и сосланъ былъ на Вологду. А животы и помѣстья и отчины и дворы не отняты", прибавляетъ Матвѣевъ, описывая, что очень мног³е такъ страдали, но имѣн³я у нихъ не отнимали, не такъ, какъ были отняты у него самого.

   По всему вѣроят³ю, отлучен³е Стрѣшнева отъ государевой милости было устроено всемогущимъ временщикомъ, дядькою молодого царя, Б. И. Морозовымъ, который, по свидѣтельству Олеар³я, очищалъ себѣ мѣсто, удаляя ближайшихъ къ государю людей, особенно его родственниковъ, дабы не могли они своимъ вл³ян³емъ вредить его всемогуществу. Время отлучен³я сближается съ печальнымъ для государя событ³емъ въ его жизни, съ разстройствомъ его брака съ избранною невѣстою Евфим³ею Всеволожскою (Дом. Бытъ Царицъ, 260, 261). Очень вѣроятно, что и волшебство Стрѣшнева входило въ кругъ интригъ по разстройству этого брака.

   Почти четыре года Семенъ Лукьяновичъ находился въ опалѣ. Но видно правда восторжествовала и невиновность его была доказана.

   30 марта 1651 г. въ праздникъ Пасхи государь простилъ его и пожаловалъ изъ дворянъ, какъ онъ былъ разжалованъ, прямо въ окольнич³е. Само собою разумѣется, что прежняго довѣр³я государь уже не могъ ему оказывать, ибо послѣ всякой клеветы всегда остается что-либо непр³язненное и опасливое.

   Теперь онъ только сопровождалъ государя въ числѣ другихъ окольничихъ на торжественныхъ и богомольныхъ выѣздахъ и однажды, 2 ³юня 1652 г. во время похода къ Троицѣ, когда въ Москвѣ случился большой пожаръ, былъ отпущенъ съ дороги на этотъ пожаръ для необходимыхъ распоряжен³й и наблюден³й вмѣстѣ съ избранными для того боярами, въ числѣ которыхъ находился и Васил³й Иван. Стрѣшневъ. Пожаръ продолжался дня четыре, такъ что и самъ государь поспѣшилъ возвратиться съ богомолья.

   Во время начинавшейся Польской войны въ 1653 г. октября 5 Семенъ Лукьяновичъ получилъ назначен³е собираться съ ратными людьми во Псковѣ въ товарищахъ съ главнымъ воеводою В. П. Шереметевымъ, который долженъ былъ собирать войско въ Новгородѣ, а потомъ идти на рубежъ и начинать войну, захватывая Литовск³е города.

   Неизвѣстно, каково было начало этого похода, но въ лѣтн³е мѣсяцы 1654 года Семенъ Лукьян. съ большимъ успѣхомъ забиралъ разные Литовск³е города. Такъ, 24 ³юля пришла государю вѣсть, что онъ взялъ города Дисну и Друю; потомъ 20 августа государь получилъ извѣст³е, что онъ взялъ городъ Озерище, а 1 сентября,-что взялъ городъ Усвятъ. Въ февралѣ 1655 г. онъ былъ отозванъ въ Москву, куда возвратился изъ похода на время и самъ государь. 11 марта государь снова отправился воевать съ Польскимъ королемъ и, идучи къ молебну, былъ въ Золотой полатѣ и тамъ пожаловалъ Семена Лукьян. въ бояре, повелѣвъ ему идти съ собою въ его государевомъ полку.

   Это былъ достославный походъ царя Алексѣя Мих., когда въ одно лѣто была завоевана почти вся Бѣлая Русь. Торжествующ³й побѣдитель возвратился въ Москву 10 декабря.

   Подробностей о службѣ Семена Лукьян. въ этотъ походъ, какъ и подробныхъ записокъ о самомъ походѣ, кь сожалѣн³ю, не сохранилось.

   На слѣдующ³й годъ, 12 генваря, въ именины царевны Татьяны, къ государеву столу были приглашены, кромѣ Грузинскаго и Сибирскихъ царевичей, главный воевода этого похода кн. А. Н. Трубецкой и съ нимъ Семенъ Лукьян., да окольнич³й С. Р. Пожарск³й.

   Затѣмъ, 29 апрѣля, также послѣ стола въ Столовой избѣ государь жаловалъ всѣхъ воеводъ за службу и Семену Лукьяновичу, какъ и всѣмъ другимъ, была пожалована шуба, отласъ золотной, кубокъ серебряный и къ прежнему его окладу денежная придача.

   Мая 15, на Вознесеньевъ день государь, предпринялъ новый походъ уже противъ Шведовъ въ Ливон³ю. Съ государемъ пошелъ въ числѣ другихъ близкихъ бояръ и Семенъ Лукьяновичъ. Въ Смоленскѣ, куда явился посолъ отъ Курляндскаго князя Якубуса, Семенъ Лукьян. 6 ³юня былъ на переговорахъ съ этимъ посломъ, въ качествѣ намѣстника Нижняго-Новгорода, вторымъ послѣ боярина кн. Н. И. Одоевскаго.

   Изъ Смоленска 20 ³юня государь пошелъ подъ Ригу и 30 ³юня изъ Витебска послалъ Семена Лукьян. подъ Динабургъ, куда и самъ пришелъ 24 ³юля и на другой же день 25 ³юля послалъ Семена Лукьян. дальше подъ Нѣмецк³й городъ Куконосъ.

   31 числа самъ государь осадилъ Динабургъ и взялъ, о чемъ на радости поспѣшилъ увѣдомить Семена Лукьян., и 3 августа пошелъ къ нему подъ Куконосъ.

   14 августа Семенъ Лукьян. въ присутств³и государя взялъ приступомъ этотъ Куконосъ, по какому случаю 17 августа послѣ стола въ шатрахъ государь пожаловалъ Семену Лукьян. за его службу, за взят³е Нѣмецкаго города Куконоса, что онъ былъ на приступѣ: шубу отласъ золотной, да кубокъ, да отласъ золотной, да два сорока соболей, сто рублевъ денегъ.

   21 августа государь пришелъ подъ Ригу и остановился, не доходя за 5 верстъ, а потомъ 23 августа подвинулся къ городу за 2 версты. Здѣсь военныя дѣла пошли весьма неудачно, по случаю измѣны Нѣмецкихъ офицеровъ, служившихъ въ нашихъ полкахъ, такъ что государь 5 октября принужденъ былъ идти домой.

   На возвратномъ пути въ Полоцкѣ 31 октября государь получилъ весьма пр³ятную вѣсть, что послѣ нашихъ переговоравъ съ Польскими послами его избрали Польскимъ королемъ и великимъ княземъ Литовскимъ. Съ этою радостною вѣстью государь послалъ къ царицѣ, къ сыну царевичу Алексѣю Алексѣевичу и къ отцу своему и богомольцу патр³арху Никону боярина Семена Лукьяновича Стрѣшнева.

   По случаю морового повѣтр³я царица съ семействомъ пребывала въ это время въ Вязьмѣ, куда потомъ пришелъ и государь и возвратился въ Москву уже 14 генваря 1657 г.

   Послѣ военныхъ трудовъ Семену Лукьяновичу въ томъ же 1657 году было поручено управлен³е гражданскими дѣлами. Для завѣдыван³я завоеванными Литовскими и Бѣлорусскими городами былъ учрежденъ Приказъ Великаго Княжества Литовскаго, въ который начальникомъ съ помощью дьяка и былъ посаженъ Семенъ Лукьяновичъ.

   Вмѣстѣ съ тѣмъ ему же былъ отданъ въ управлен³е и другой весьма значительвый Приказъ-Устюжская Четверть, гдѣ въ 1663 г. онъ, по повелѣн³ю государя, исполнилъ важнѣйшее по тому времени дѣло, - это уничтожен³е съ 15 ³юня чекана мѣдныхъ денегъ и заведен³е вновь чеканки серебряныхъ денегь.

   Обоими Приказами онъ управлялъ до самой своей кончины, съ 1657 по 1666 годъ.

   Въ эти самые годы произошла извѣстная и для того времени весьма печальная распря или смута между царемъ и патр³архомъ Никономъ, къ которой оказался прикосновеннымъ между другими и Семенъ Лукьяновпчъ.

   Никонъ, собинный другъ царя, пользовавш³йся его сердечною привязанностью и безграничнымъ вниман³емъ, такъ возмечталъ о высотѣ своего сана, что въ концѣ-концовъ ставилъ даже вопросъ, кто выше-государь самодержецъ или онъ, патр³архъ самодержецъ? На этомъ корнѣ возродилась и разросталась упомянутая распря. Само собою разумѣется, что царская Полата, царск³й синклитъ, то-есть все боярство было на сторонѣ государя, тѣмъ болѣе, что Никонъ въ сношен³яхъ съ царскою Полатою давалъ ей сильно чувствовать свое высокоум³е и высокомѣр³е.

   Его невыносимое поведен³е сдѣлалось, наконецъ, предметомъ общаго разсужден³я и осужден³я. Но боярство не имѣло законнаго да и нравственнаго права судить и осуждать патр³арха, какъ церковнаго владыку, котораго могли судить только высш³я же церковныя власти. Въ самый разгаръ смуты и пререкан³й (въ 1662 г.) въ Москву прибылъ Газск³й митрополитъ, родомъ Грекъ, Паис³й Лигаридъ, человѣкъ въ высокой степени образованный и умный. И для Никона, и для синклита онъ являлся тою нейтральною, третьею стороною, которая могла разсудить дѣло по справедливости; для синклита же онъ являлся полнымъ авторитетомъ, какъ высокая церковная и притомъ ученѣйшая власть, которая могла по праву опредѣлить, справедливы ли и вѣрны ли обвинен³я и обличен³я дѣлъ Никона.

   Съ этою цѣлью, какъ представитель царской Полаты и несомнѣнно по волѣ самого государя, Семенъ Лукьян. Стрѣшневъ подалъ Паис³ю длинный списокъ вопросовъ, числомъ 30, о различныхъ дѣян³яхъ Никона, а отчасти и о правахъ царя, прося рѣшительныхъ отвѣтовъ на эти вопросы, для представлен³я самому государю. Почему именно Семенъ Лукьян. явился ходатаемъ въ этомъ случаѣ, это можно объяснить особою близостью его къ государю, а также и тѣмъ обстоятельствомъ, что онъ самъ испытывалъ въ это время суровую тяжесть Никоновскаго самовол³я и самоуправства. Никонъ наложилъ на него церковное проклят³е за то, что будто Семенъ Лукьян. у себя въ дому, назвався самъ патр³архомъ, творилъ благословен³е попатр³арши и сверхъ того еще научилъ свою собаку сидѣть и передними лапами благословлять какъ патр³архъ, въ поруган³е благословен³ю Бож³ю, и называлъ собаку Никономъ патр³архомъ. Никонъ узналъ объ этомъ, какъ самъ же свидѣтельствовалъ, только по слуху. На соборѣ, который въ лицѣ Вселенскихъ патр³арховъ судилъ Никона, царь Алексѣй Мих. утвердилъ, что Стрѣшневъ передъ нимъ, государемъ, сказалъ съ клятвою, что ничего такого не бывало.

   Въ числѣ упомянутыхъ вопросовъ Семенъ Лукьян. вставилъ и такой послѣдн³й, тридцатый вопросъ: достойно ли проклинать человѣка за это?

   Паис³й, конечно, принялъ сторону царя и синклита и на всѣ вопросы далъ отвѣты въ осужден³е поведен³я Никона. По поводу проклят³я онъ объяснилъ, что, "Если бы мышь взяла освященный хлѣбъ, нельзя сказать, что она причастилась; такъ и благословен³е собаки не есть благословен³е". Шутить святыми дѣлами не подобаетъ; но въ малыхъ дѣлахъ недостойно употреблять проклят³е, потому что тогда считаютъ его за ничто. Къ тому же не должно проклинать безъ суда, а судитъ ли Никонъ въ этомъ случаѣ?

   Вопросы Стрѣшнева и отвѣты Паис³я распространились между боярами во множествѣ списковъ и, конечно, дошли и до Никона, который съ негодован³емъ написалъ на нихъ возражен³я въ объемѣ большой тетради, чуть не цѣлой книги. Всего больше его раздражило мнѣн³е Стрѣшнева, что собственно государь поручилъ ему, Никону, надзоръ надъ церковными судами и доставилъ ему мног³я преимущества. Здѣсь въ раздражен³и Никонъ и высказалъ коренное начало всѣхъ своихъ дѣян³й и всего своего поведен³я, именно свой взглядъ на отношен³я царской власти къ патр³аршей,-такой взглядъ, который вовсе не сходился съ предан³ями восточной Церкви и тѣмъ еще менѣе сходился съ понят³ями Русскаго общества и съ предан³ями всей нашей Истор³и. Мнѣн³е Стрѣшнева онъ обозвалъ гордостью демона и пояснилъ, что не отъ царей пр³емлется начальство святительское, но цари отъ святителей на царство помазуются; что священство выше царства и т. д. Въ этомъ убѣжден³и высокомѣрнаго патр³арха и скрывалась, какъ упомянуто, коренная основа всей распри и смуты между нимъ и царемъ. И во всемъ этомъ дѣлѣ поведен³е царя Алексѣя Мих. с³яло высоконравственною и въ полномъ смыслѣ христ³анскою красотою, между тѣмъ какъ поведен³е патр³арха отличалось въ высокой степени гордыми и грубыми поступками и вспыльчивыми неразумными, бранными и оскорбительными рѣчами.

   Во всемъ дѣлѣ, во всѣхъ разъяснен³яхъ отношен³й Никона къ царю самымъ существеннымъ вопросомъ былъ одинъ вопросъ: Что есть царъ? Кротк³й и тишайш³й государь пожелалъ этоть вопросъ разъяснить окончательно и потому за такимъ разъяснен³емъ обратился даже къ Вселенскимъ патр³архамъ, которые, четыре патр³арха, въ 1663 г. доставили ему это разъяснен³е за своею подписью и за подписью двадцати другихъ меньшихъ духовныхъ лицъ области Константинопольскаго патр³арха. Ихъ разъяснен³я прямо и начинаются вопросомъ: что есть царь?

   Этотъ вопросъ съ великою скромностью просвѣчивалъ и въ вопросахъ Семена Лукьяновича.

   О Никоновскомъ проклят³и Стрѣшнева и на соборѣ Вселенскихъ патр³арховъ было утверждено, что оно было наложено неправильно, понапрасну.

   Впослѣдств³и, еще до собора, Никонъ простилъ Семена Лукьяновича, разрѣшилъ отъ клятвы и грамоту къ нему прощальную прислалъ. Говорили, что за это Никонъ взялъ съ Семена Лукьяновича сто рублей; но патр³архъ объяснялъ, что простилъ его потому, что Стрѣшневъ добилъ ему челомъ и обѣщался Воскресенскому (Новый ²ерусалимъ) монастырю работать, и деньги прислалъ вкладомъ въ монастырь послѣ прощен³я спустя года съ полтора.

   По всему видимо, что Семенъ Лукьяновичъ былъ большой знатокъ церковной книжности и очень любилъ о ней бесѣдовать, такъ что даже и на охотѣ онъ находилъ время разсуждать съ знающими людьми о различныхъ вопросахъ этой книжности. Объ одномъ случаѣ въ этомъ родѣ (1643 г.) разсказываетъ нѣк³й Иванъ Бѣгичевъ, получавш³й отъ него вначалѣ премногую милость и благопр³ятство незлобивое, а потомъ оказывавшаго ему гнѣвъ и негодован³е и безстудное поношен³е предъ людьми, называя его отступникомъ Вѣры Христ³анской. Оправдывая себя, Бѣгичевъ писалъ слѣдующее:

   "Обличаешь ты меня, что въ нѣк³й день слышалъ ты отъ меня таковые богохульные глаголы, будто я возмогъ тако сказать, что Бож³е на землю схожден³е и воплощен³е не было, а что и было, то все дѣйство ангельское... Одно вспоминаю, когда съ тобою я шествовалъ изъ вотчины твоей, зовомой Черная Грязь (вѣроятно теперешнее Царицыно), на ловъ звѣриный, тогда ты изволилъ бесѣдовать со мною на пути и сказывалъ мнѣ отъ Бытейскихъ книгъ втораго Исхода, что егда восхотѣ Богъ дати законъ Моисею, и тогда сниде самъ Богь на гору и бесѣдова со пророкомъ лицомъ къ лицу; показа ему Богъ задняя своя. И тогда я дерзнулъ прекослов³емъ пресѣчь глаголы твои и сказалъ тебѣ: "Коя нужда Богу бесѣдовати къ людямъ и явитися Самому, кромѣ плотскаго смотрѣн³я, Возможно бо есть и ангела послати да тоже сотворити по волѣ Его..." "Развѣ за это одно, что я дерзнулъ молвить тебѣ встрѣчно, ты поднялся на меня гнѣвомъ своимъ и клеветою..." "И слѣпымъ мощно есть разумѣти, яко не только задняя или передняя при Бозѣ глаголати и мнѣти, но и единыя части не мощно есть не только тѣлеснымъ окомъ зрѣти, но и разумнымъ ни мало уразумѣти... А ты дерзаеши тако рещи, яко Моисей задняя Бож³я видѣлъ..." "Я человѣкъ простой, и учился буквамъ единымъ, дабы могъ прочесть и написать что-либо ради своей надобности и чтобы можно было душу мою грѣшную спасти, а дальняго ничего не разумѣю и съ мудрыми философами и рачителями истины, которые искусны и благоразсудны въ Божественныхъ писан³яхъ, никогда не бесѣдовалъ... И не дивно, что возможно мнѣ и погрѣшить, ради моего скудоум³я и небрежен³я, но дивно то, что ты съ клеветою поносишь меня не только о сказанномъ мною, но прилагаешь еще больше и свои умышлен³я, а самъ и въ малой части не искусенъ въ Божественныхъ писан³яхъ, какъ и совѣтники твои, Никифоръ Воейковъ съ товарищи. Сами они съ выѣденое яйцо не знаютъ, а вкупѣ съ тобою роптать на меня не стыдятся. И всѣ вы, кромѣ баснословныя повѣсти, глаголемыя еже о Бовѣ королевичѣ, о которой думается вами душеполезной быти, что изложено есть для младенецъ, иже о Курѣ и о Лисицѣ и о прочихъ иныхъ таковыхъ же баснословныхъ повѣстей и смѣхотворныхъ писан³й (всѣ вы) Божественныхъ и Богословныхъ дохматъ никакихъ не читали".

   Вмѣстѣ съ симъ Бѣгичевъ доказывалъ, что нельзя основываться только на буквѣ Писан³я, что слѣдуетъ сокровенное въ Писан³и разсуледать не по буквѣ, но по смыслу или по духу, ибо "духъ живитъ разумѣн³е, а буква писмени умерщвляетъ. отчего и въ ереси впадаютъ, какъ и нынѣ мног³е пострадали отъ такового недоумѣн³я, такъ и ты, милостивый государь Семень Лукьяновичъ, не притыкайся о семъ единомъ, яже видѣхъ писано, что глагола Богъ съ Моисеемъ лицомъ къ лицу, и не стой на одной ногѣ да не явишься построменъ и всюду зыблемъ, но приступи и на вторую (ногу) и пойди далѣе..." {Наша "Замѣтка о послан³и Ивана Бѣгичева" въ Археологическихъ Извѣст³яхъ Моск. Арх. Общества, 1899 г., NoNo 1 и 2.}.

   Эти разсужден³я даютъ намъ образчикъ тѣхъ мудрован³й, ходившихъ въ тогдашнемъ обществѣ, которыя прямо приводили къ расколу вѣрован³й, то-есть къ раздроблен³ю общественнаго умствован³я на мног³е нелѣпые толки, соглас³я, упован³я, какъ обозначалъ себя каждый кружокъ такого суемудр³я.

   Семенъ Лукьяновичъ немного не дожилъ до окончательной развязки Никонова дѣла. 12 декабря 1666 года Никонъ по соборному опредѣлен³ю былъ низложенъ съ патр³аршества, а Семенъ Лукьяновичъ скончался еще 3 ³юля во вторникъ, во второмъ часу дня, то-есть по нашему счету въ шестомъ часу утра.

   Въ этотъ день въ первомъ часу, то-есть въ пятомъ утра, царь Алексѣи Мих. выѣхалъ въ луга подъ селомъ Коломенскимъ на свою любимую утѣху, на соколиную охоту, и вскорѣ узналъ о кончинѣ своего дяди и любимаго боярина. Вмѣсто того, чтобы кушать въ селѣ Коломенскомъ, онъ къ обѣду вернулся по этому случаю въ Москву и распорядился о похоронахъ Семена Лук. Погребен³е совершилось по тогдашнему обычаю въ тотъ же день, въ 13 часу дня, то-есть въ исходѣ пятаго часа,- тогда дневныхъ часовъ било 16. Похоронили боярина съ большимъ почетомъ въ Чудовомъ монастырѣ, но въ какомъ мѣстѣ, теперь уже неизвѣстно. На погребен³и были митрополиты: Новгородск³й, Казанск³й, Ростовск³й, Крутицк³й, Газск³й (Паис³й), Сербск³й, Амос³йск³й. Поминки происходили въ монастырской трапезѣ, гдѣ государь жаловалъ всѣмъ владыкамъ и меньшему духовенству раздавалъ поминовенныя деньги {Записка дневанью 7174 (1666) г., хран. въ Государственномъ Архивѣ Мин. Иностр. Дѣлъ, въ Спб.}.

   Семенъ Лукьяновичъ былъ женатъ на княжнѣ Марьѣ Алексѣевнѣ Лыковой. Этотъ бракъ состоялся еще въ то время, когда онъ былъ стольникомъ, въ 1637 г. мая 21, и, несомнѣнно, по сватовству самого гусударя. Передъ свадьбою, по дворцовому обычаю для ближнихъ людей государя, и женихъ, и отецъ невѣсты являлись къ государю звать его, женихъ къ себѣ на свадьбу, а будущ³й тесть на свадьбу къ своей дочери. Такъ съ этимъ зовомъ 15 мая 1637 г. представились государю и Семенъ Лукьяновичъ и стольникъ же князь Алексѣй Ѳедоровичъ Лыковъ. Обоимъ имъ за этотъ зовъ государь пожаловалъ по кубку серебряному, въ 2 фунта вѣса слишкомъ каждый; по портищу золотнаго атласа- Стрѣшневу лазореваго цвѣта, Лыкову черленаго (краснаго) и по сороку соболей. На другой день свадьбы новобрачный неотмѣнно пр³ѣзжалъ къ государю челомъ ударить, и государь снова жаловалъ ему благословенiе образомъ и обычные дары. 22 мая Семенъ Лук. получилъ въ благословен³е образъ Благовѣщен³е Пр. Богородицы и дары: кубокъ серебряный вѣсомъ въ 3 ф.; атласъ по серебряной землѣ золото, портище атласу обычнаго, портище камки черленой, портище желтой и сорокъ соболей, всего слишкомъ на 123 р. (А. О. П., No 961).

   По нѣкоторымъ указан³ямъ видимо, что у С. Л. Стрѣшнева вначалѣ существовалъ дворъ, примыкавш³й къ здан³ямъ царскаго Хлѣбеннаго дворца и находивш³йся между Патр³аршимъ дворомъ и Троицкимъ подворьемъ. При немъ существовала и церковь Пятницы вблизи упомянутаго подворья.

   Этотъ дворъ черезъ Троицкую улицу находился противъ Голицынскаго двора, которымъ также владѣлъ Семенъ Лукьяновичъ по наслѣдству отъ отца, какъ упомянуто выше,

   Эти оба двора получаютъ особое значен³е при царѣ Ѳедорѣ Алексѣевичѣ, когда, по придворнымъ интригамъ и несомнѣнно по внушен³ямъ сторонниковъ царевны Софьи, молодой царь вознамѣрился въ 1677 г. выселить изъ стараго дворца царицу Наталью Кирилловну съ сыномъ царевичемъ Петромъ. Это происходило въ тотъ годъ (1677), когда царевичу Петру исполнилось 5 лѣтъ и съ рукъ мамы онъ долженъ былъ поступить на руки дядьки, когда, слѣдов., долженъ былъ устроиться особый штатъ служебныхъ лицъ при царевичѣ, потребовавш³й болѣе широкаго помѣщен³я, чѣмъ то, какое было въ хоромахъ царицы. 26 окт. того года послѣдовалъ царск³й указъ построить хоромы для царицы и царевича на бывшемъ дворѣ боярина Стрѣшнева.

   Но передъ тѣмъ, еще въ августѣ, Стрѣшневск³й дворъ былъ измѣренъ, при чемъ оказалось, что по улицѣ противъ Троицкаго подворья его межа простиралась на 55 саж., по другой улицѣ Житницкой, противъ городскихъ Житницъ на 57 саж., съ противоположной стороны отъ Конюшеннаго патр³аршаго двора 27 саж. и затѣмъ со стороны примыкавшаго ко двору стариннаго Симоновскаго подворья 35 саж., всего въ окружности 174 саж. Повидимому, згого пространства было недостаточно для постройки новаго дворца, а потому было повелѣно взять къ этому мѣсту и Симоновское подворье, которое вскорѣ и было переведено съ своего стариннаго мѣста на новое, на пустовавш³й Лыковъ дворъ близь Никольскихъ воротъ.

   Это подворье находилось между двухъ улицъ Никольской и Житницкой и простиралось со стороны Стрѣшневскаго двора и патр³аршаго Конюшеннаго на 41 саж., со стороны переулка между упомянутыми улицами на 32 саж., въ ширину по Никольской улицѣ оно имѣло 12 саж. и по Житницкой 10 саж.

   Такимъ образомъ Стрѣшневское мѣсто съ прибавкою этого подворья увеличивалось на 10 и 12 саж. въ обоихъ концахъ. Въ октябрѣ того же года подворье съ своими строен³ями было перевезено и построено на новомъ Лыковскомъ мѣстѣ, о чемъ мы говорили выше. Осталась на прежнемъ мѣстѣ только старинная каменная церковь подворья, Введен³е. Тогда же было повелѣно около двора и подворья сдѣлать ограду каменную (А. И., V, 39).

   Но начиналась ли здѣсь постройка самаго здан³я этого отдѣльнаго дворца, свѣдѣн³й объ этомъ мы не имѣемъ. Извѣстно только, что царица Наталья Кир. не согласилась выѣхать изъ стараго дворца, и по этому случаю Крекшинъ разсказываетъ, что малолѣтн³й царевичъ Петръ самъ ходилъ къ своему брату царю Ѳедору Ал. жаловаться на новаго Годунова, на приближеннаго къ царю думнаго постельничаго Ивана Максим. Языкова, устроившаго это перемѣщен³е царицы Натальи и съ сыномъ. "Жалобу приношу", говорилъ (будто бы) плачущ³й ребенокъ, "на Годунова, нарицаемаго Языкова, который хочетъ меня нечестно и съ матерью моею выслать изъ дома моего отца и отъ тебя, государя, какъ древн³й Годуновъ царевича Димитр³я". Конечно, такъ говорилъ не ребенокъ, а повѣствователь этой истор³и, несомнѣнно пользовавш³йся въ этомъ случаѣ придворною молвою. Крекшинъ добавляетъ, что царь, оправдывая Языкова, отвѣтилъ, что повелѣлъ въ прибавку дать царицѣ новое помѣщен³е во дворцѣ. Это происходило уже въ 1679 г., когда около предположеннаго новаго царскаго двора была построена и каменная ограда, остававшаяся на протяжен³и по улицѣ на 100 саж. до разобран³я ея при постройкѣ Арсенала въ 1702-1706 гг.

   Однако, послѣ жалобы царевича, эта затѣя сторонниковъ царевны Соф³и осталась неисполненною. Вмѣсто дворца царицы здѣсь былъ устроенъ дворцовый новый Запасный дворъ, гдѣ появились сахарныя полаты, дровяной дворъ, мног³я ѣственныя печи, очаги и т. п. Церковь св. Пятницы стала обозначаться: что на новомъ Запасномъ государевомъ дворѣ, а также - что на дворѣ Стрѣшнева. Послѣднее обозначен³е сохранялось даже и въ 1722 г., когда и Симоновская церковь Введен³я тоже обозначалась: что на дворѣ Стрѣшнева, на Стрѣшневомъ дворѣ.

   Въ концѣ XVII ст. на этомъ Запасномъ дворѣ, гдѣ находился дворцовый плотничный дворъ и поварни, было устроено подворье Донскаго монастыря, переведенное потомъ на Лыковъ дворъ и занявшее тамъ мѣстность Архангельскаго подворья, которое къ тому времени было упразднено (наше Описан³е Донскаго монастыря, изд. 2, стр. 120).

   Какъ бы ни было, но впослѣдств³и все-таки суждено было на этомъ самомъ мѣстѣ построиться новому уже Императорскому дворцу.

   Въ 1730 г. императрица Анна Ивановна, прибывшая въ Москву для коронован³я, съ трудомъ должна была помѣститься въ Кремлѣ въ полатахъ древняго Потѣшнаго дворца, наскоро устроенныхъ для ея житья. Старый царск³й Кремлевск³й дворецъ въ это время былъ въ великомъ запустѣн³и, а отчасти и въ развалинахъ. Испытывая тѣсноту и глухоту помѣщен³я отъ многихъ старыхъ строен³й, окружавшихъ Потѣшный дворецъ, императрица задумала, для необходимаго пребыван³я въ Кремлѣ, построить себѣ новый дворецъ и выбрала для него мѣсто возлѣ новостроящагося Арсенала, именно то мѣсто, гдѣ находился дворъ Стрѣшнева. Дворецъ былъ выстроенъ деревянный въ течен³и лѣта того года по проекту оберъ-архитектора графа фонъ-Растрелли. Въ половинѣ сентября въ немъ топили уже печи и устроивали домовую церковь, для которой иконостасъ и царск³я двери взяты изъ бывшей церкви при хоромахъ царицы Натальи Кирилловны и царевича Петра, воимя Петра и Павла, а различная утварь была взята изъ старыхъ дворцовыхъ церквей. Октября 28 императрица праздновала въ немъ свое новоселье и наименовала этотъ дворецъ Аннингофомъ. По отзыву современниковъ, дворецъ былъ выстроенъ очень красиво.

   Въ томъ же 1730 г. имя Аннингофъ было перенесено и на нововыстроенный дворець на Яузѣ, возлѣ Головинскаго дворца.

   Кремлевск³й Аннингофъ по указу императрицы 17 марта 1736 г. былъ разобранъ и перевезенъ къ Аннингофу Яузскому, гдѣ такимъ образомъ появились Аннингофы лѣтн³й и зимн³й.

  

  

   Истор³ей мѣстности Стрѣшнева двора оканчивается наше обозрѣн³е Житницкой улицы, которая въ 1701 г. съ боярскими и поповскими дворами подверглась пожарному опустошен³ю, а потомъ вся ея площадь была покрыта громаднымъ здан³емъ Арсенала.

   Въ первый же годъ новаго столѣт³я, 1701-й, старый Кремль былъ очищенъ пожаромъ отъ старозавѣтныхъ скученныхъ деревянныхъ построекъ. Это случилось 19 ³юня въ присутств³и въ Москвѣ самого Петра Преобразователя, который въ письмѣ къ Ѳедору Матв. Апраксину такъ описываетъ этотъ пожаръ:

   "Здѣсь иныхъ вѣдомостей нѣтъ, только ³юня въ 19 день былъ пожаръ въ Кремлѣ; загорѣлось на Спасскомъ подворьѣ, отъ чего весь Кремль такъ выгорѣлъ, что не осталось не токмо что инова, но и мостовъ по улицамъ, кромѣ Житнова двора и Какошкиныхъ хоромъ, которыя остались; разломаныя хоромы въ Верху и тѣ згорѣли; также и Садовники всѣ отъ мосту до мосту; а Каменной мостъ у пильной мельницы отстояли мы; на Ивановской колокольнѣ колокола, обгорѣвъ, попадали, изъ которыхъ большой и Успенск³й, упадъ, разбились".

   Подробнѣе объ этомъ пожарѣ разсказываетъ одна современная лѣтописная запись.

   "1701 года ³юня въ 19-мъ числѣ, на память святаго апостола Иуды, въ 11 часъ, въ послѣдней четверти волею Бож³ею учинился пожаръ въ Кремлѣ городѣ, а загорѣлись кельи въ Новоспасскомъ подворьѣ, что противъ заднихъ вороть Вознесенскаго монастыря. И разшелся огонь по всему Кремлю, и выгорѣлъ царевъ дворъ весь безъ остатку, деревянные хоромы и въ каменныхъ все, нутры и въ подклетахъ и въ погребахъ запасы и въ ледникахъ питья и льду много растаяло отъ великаго пожара, не въ единомъ въ ледникѣ человѣку стоять было невозможно; и въ каменныхъ сушилахъ всяк³е запасы хлѣбные, сухари, крупы, мяса и рыба. И Ружейная полата съ ружьемъ, и мастерск³е государевы, полаты. Въ началѣ святые церкви, кои были построены вверху и внизу, въ государевѣ домѣ, кресты и кровли и внутри иконостасы и всякое деревяное строен³е сгорѣло безъ остатку. Такожде и домъ святѣйшаго патр³арха, и монастыри, и на Иванѣ Великомъ самые больш³е колокола и средн³е и малые, мног³е отъ того великаго пожара разселись и всѣ государевы Приказы и многая дѣла и всякая казна погорѣла; и соборные церкви велик³е; выносили святые образы мѣстные и Ризу Господню и святыхъ мощи и сосуды и иные драг³е вѣщи, убоясь великаго пожара, на Арбатъ въ Воздвиженской монастырь и обночевали тамо, и на утро паки принесены быша въ соборную церковь многими арх³ереи и архимандриты и игумены и всѣмъ освященнымъ соборомъ съ подобающею чест³ю, со звономъ и съ великими слезами. А святѣйш³й Адр³анъ патр³архъ прежде за годъ того умре. И соборнаго протопопа съ брат³ею и протчихъ соборовъ и боярск³е дворы, и кои ни были живущ³е въ Кремлѣ городѣ, - всѣ безъ остатку погорѣли; и по монастырямъ монаховъ и монахинь и священниковъ бѣлыхъ и мирскихъ людей много погорѣло. И на Тайницкихъ воротахъ кровля, и набережные государевы полаты, и верхн³я и нижн³я, кои построены въ верхнемъ саду, выгорѣли; и на Москвѣрѣкѣ струги и на водѣ плоты и Садовническая слобода безъ остатку погорѣли; и въ Кадашовѣ многажды загоралось. И того дня было въ пожаръ въ Кремлѣ невозможно проѣхать на конѣ, ни пѣшкомъ пробѣжать отъ великаго вѣтра и вихря; съ площади, поднявъ, да ударить о землю и несетъ далеко, справиться не дастъ долго; и сырая земля горѣла на ладонь толщиною".

   Въ прежн³е годы, какъ изстари водилось, послѣ такого пожара обыватели и самый дворецъ царск³й тотчасъ принялись бы ставить себѣ на прежнихъ своихъ мѣстахъ новыя деревянныя хоромы, и много если черезъ полгода по - старому весь Кремль покрылся бы новыми здан³ями изъ бревенъ и брусьевъ. Теперь этого дѣлать было невозможно. Государь Преобразователь еще въ 1700 г. августа 9, спустя годъ послѣ великаго пожара 25 ³юля 1699 г., въ Бѣломъ городѣ и въ Китаѣ, обнародовалъ строг³й указъ: отнынѣ на погорѣлыхъ мѣстахъ деревяннаго строен³я отнюдь не строить, а строить неотмѣнно каменное или же изъ глины мазанки по образцамъ, как³е были сдѣланы въ селѣ Покровскомъ. Въ годъ Кремлевскаго пожара (1701) генваря 17 этотъ указъ былъ подтвержденъ новымъ указомъ и потомъ повторенъ вскорѣ послѣ пожара, ³юля 4, съ угрозою, кто будетъ строить деревянное и не будетъ строить каменное, тотъ будетъ въ наказаньи и въ великой пенѣ.

   Опустошенный отъ деревянныхъ построекъ Кремль по мѣстамъ представлялъ нѣсколько большихъ и малыхъ пустынныхъ площадей, изъ которыхъ самою большою оказалась площадь отъ Никольскихъ воротъ между теперешнимъ Арсеналомъ и здан³емъ Судебныхъ мѣстъ, прозываемая Сенатскою. Въ то время какъ Велик³й Преобразователь писалъ свое письмо, 24 ³юня, о пожарѣ, онъ уже обдумалъ и рѣшилъ построить на этой площади возлѣ самой городовой стѣны отъ Никольскихъ до Троицкихъ воротъ большой Оружейный домъ, зовомый Цейгоузъ.

   Спустя всего пять мѣсяцевъ послѣ пожара, 12 ноября того же 1701 года, царь, живш³й въ то время въ своей новой столицѣ, въ Преображенскомъ, повелѣлъ всю мѣстность, примыкавшую острымъ угломъ къ Никольскимъ воротамъ, положить на планъ.

   "Отъ Никольскихъ воротъ", писалъ онъ въ своемъ указѣ, "городъ (стѣны) и принадлежащ³е по улицѣ до Троицкихъ воротъ церкви и дворы и въ нихъ всякое каменное строен³е и Житницы, и Судный Дворцовый Приказъ, а по другую тое улицы сторону до Дворца, также и по другой улицѣ (Большой Никольской) по обоимъ сторонамъ по ограду Чудова монастыря и до городовой стѣны по Вознесенск³й монастырь, церкви, дворы и подворья, и всякое каменное строенье, и городовымъ стѣнамъ и церквамъ высоту и широту измѣривъ, описать все имянно и учинить чертежъ по маштапу; и отъ Никольскихъ воротъ до Троицкихъ всякое, по правую сторону, строен³е ломать до пошвы и на томъ мѣстѣ строить вновь Оружейный Домъ, именуемый Цейхоузъ, по чертежамъ, каковы даны будутъ изъ Преображенскаго, и объ очисткѣ въ незамедлен³и тѣхъ дво