Забелин Иван Егорович - История города Москвы

именно брата возлюбленнаго своего слуги, Якима Кучковича {Иначе Кучковитина (Лѣт. Воскр. 89, и Степ. Книга I, стр. 305), что можеть указывать на его землячество изь Кучкова, рекше изъ Москвы.}. Якимъ и рѣшаетъ дѣло. На пиру у Петра, Кучкова зятя, онъ поднимаехъ всѣхъ рѣчью: "Какъ намъ быть съ княземъ? вчера онъ брата моего казнилъ, а нынче, пожалуй, казнитъ и насъ. Промыслимъ о своей жизни". Такимъ образомъ, Якимъ Кучковичъ, упоминаемый въ легендѣ, является мстителемъ за смерть своего брата, имени котораго (Петръ по легендѣ) лѣтопись не называетъ, но указываетъ, что месть совершена въ Петровъ день, на другой день послѣ казни.

   Если по лѣтописи существовали двое Кучковичей, указанныхъ легендою, то могло случиться и событ³е, въ ней описанное: невѣренъ только годъ. Въ 1158 году Юр³я уже не было въ живыхъ; онъ умеръ въ 1157 г. {Впрочемъ, по Ипатской лѣтописи Юрiй померъ въ 1158 г., мая 15, въ среду, что по днямъ и числамъ оказывается невѣрнымъ и относится именно къ 1157 году.}. Но зато въ Тверской же лѣтописи находимъ весьма любопытное свидѣтельство. Въ 1156 г. "Князь велик³й Юр³й Володимеричь заложи градъ Москву на устниже (на устьи, ниже) Неглинны, выше рѣки Аузы" {П. С. Р. Л. XV, 225.}.

   Ошибка въ годѣ незначительна, но весьма значительно обстоятельство, что Кучковичи (по легендѣ, млады сущи, въ годъ построен³я Москвы, т.-е. въ 1156 г.) еще въ 1155 г. переманиваютъ Андрея во Владим³ръ, дѣйствуя противъ воли его отца.

   Московск³я предан³я и былины, ходивш³я въ народѣ въ течен³и вѣковъ и дававш³я матер³алъ для сочинительскихъ сказан³й, должны были хорошо помнитъ имена первыхъ героевъ Москвы, ея основателей и устроителей, князей Юрья, особенно Андрея (Боголюбскаго), Данилу, Ивана и бояръ Кучковичей.

   Былины и предан³я не могли помнить только года, не могли послѣдовательно разставить событ³я, перепутали ихъ, какъ перепутали имена, и вспоминали одно главное, что при основан³и Москвы произошелъ романъ, совершено уб³йство, пролита кровь. Но очень видимо, что главнымъ источникомъ для этихъ сказан³й и былинъ послужили обстоятельства уб³йства Андрея Боголюбскаго, гдѣ главными героями являются именно Кучковичи.

   Зерно разсматриваемаго сказан³я заключается въ томъ, что основан³е или построен³е города Москвы связано съ уб³йствомъ ея прежняго владѣльца,-изъ-за женщины, изъ-за любовныхъ сзязей, какъ стали сказывать о томъ болѣе поздн³е сочинители. У Татищева (Истор³я, кн, II, 300) находимъ основанное на этой же легендѣ романическое повѣствован³е.

   "Юр³й, говоритъ историкъ, хотя имѣлъ княгиню любви достойную и ее любилъ, но при томъ многихъ женъ поданныхъ своихъ часто навѣщалъ и съ ними болѣе, нежели съ княгинею, веселился, ночи сквозь на скомонѣхъ (музыка) проигрывая и п³я, препроводилъ... Между всѣми полюбовницами жена Тысяцкаго Суздальскаго Кучка наиболѣе имъ владѣла и онъ все по ея хотѣн³ю дѣлалъ".

   Когда Юр³й пошелъ къ Торжку (въ 1147 г.), Кучка не послѣдовалъ за нимъ, а возвратился въ свое село, посадилъ свою жену въ заточен³е и самъ хотѣлъ бѣжать къ врагу Юрья, Изяславу. Услыхавши объ этомъ, Юр³й въ ярости воротился изъ похода на Москву-рѣку въ Кучково жилище и тотчасъ убилъ Кучку, дочь его выдалъ за сына своего Андрея и, облюбовавши мѣсто, заложилъ здѣсь городъ. По случаю Андреева брака онъ и позвалъ къ себѣ на веселье Святослава Ольговича. Разсказывая эту повѣсть, Татищевъ ссылается на свой раскольническ³й манускриптъ или лѣтопись, полученную имъ отъ раскольника. Повѣсть потомъ была внесена и въ Записки касательно Росс³йской Истор³и Императрицы Екатерины II (часть II, 112) и повторена у Стриттера въ его Истор³и Росс. Государства, ч. I, стр. 253, какъ повторялась и у многихъ другихъ писателей.

   Можно было бы повѣрить этому сказан³ю, если бы не приводили къ сомнѣн³ю друг³я совсѣмъ подобныя же повѣсти, разсказанныя историкомъ про другихъ князей. Такъ, на стр. 242 того же тома своей Истор³и Татищевъ такими же чертами, какъ горячаго сластолюбца, рисуетъ и вел. князя Мстислава Великаго, который точно также отъ жены не скупо чужихъ женъ посѣщалъ...

   Приводимъ это повѣствован³е по разсказу Карамзина (II, пр. 256), много смягчившаго подлинный циническ³й разсказъ.

   "Одинъ евнухъ-такъ повѣствуетъ нашъ Историкъ, хотя и другими словами, говоритъ Карамзинъ, - сказалъ Мстиславу: "Ты, князь, воюешь, занимаешься дѣлами или веселишься съ друзьями, а не знаешь, что дѣлается у твоей княгини: съ нею видится наединѣ Прохоръ Василъевичъ". Мстиславъ отвѣчалъ съ улыбкою, какъ философъ: "я любилъ свою первую жену, Христину; однако жъ, будучи молодъ, любилъ и другихъ красавицъ; она видѣла и молчала. Теперь моя очередь видѣть и молчать на старости, совѣтую и тебѣ не говорить о томъ". Однако жъ Т³унъ Прохоръ былъ сосланъ въ Полоцкъ и скоро умеръ. Наши Лѣтописцы не выдумывали такихъ непристойныхъ басенъ. С³я сказка взята изъ Длугоша (Hist. Pol., стр. 463); но тамъ дѣло идетъ о королѣ Польскомъ".

   Такимъ образомъ, сочинен³е Татищева о похожден³яхъ великаго князя Юрья Долгорукаго при основан³и Москвы города есть чистѣйш³й вымыселъ, представляющ³й попытку украсить Истор³ю о зачалѣ Москвы новымъ, наиболѣе любопытнымъ сказан³емъ.

   Надо замѣтить, что всѣ печатныя сказан³я, поступивш³я въ оборотъ исторической литературы, когда требовалось говорить о началѣ царствующаго города, пользовались, по преимуществу, только тѣмъ сказан³емъ, о которомъ идетъ рѣчь.

   Писатели сокращали повѣствован³е, прибавляли нѣкоторыя подробности въ объяснен³е темныхъ или недосказанныхъ мѣстъ и, заимствуя другъ у друга вкратцѣ содержан³е повѣстп, по мѣстамъ искажали его подлинныя указан³я.

   Обстоятельнѣе всѣхъ другихъ воспользовался этимъ старымь сказан³емъ, какъ и другими, изложенными выше, знаменитый Сумароковъ. Въ своей Трудолюбивой Пчелѣ (Генварь 1759 г.) онъ напечаталъ небольшую статью "О первоначал³и и созидан³и Мо>сквы", гдѣ, съ нѢкоторыми своими домышленiями изложивъ содержан³е упомянутаго сказан³я, передаетъ и Крутицк³я Сказан³я о пустынникѣ Букалѣ, Подонѣ, Сарѣ, епископѣ Варлаамѣ и пр. Затѣмъ вкратцѣ слѣдуетъ Истор³я созидан³я города включительно до царя Ѳедора Ив.

   Въ другой статьѣ "Краткая Московская Лѣтопись" онъ слово въ слово помѣстилъ свой пересказъ помянутаго сказан³я съ тѣмъ же добавлен³емъ именъ Кучковыхъ сыновей - Петръ, ²оакимъ и дочери Улита. А въ новомъ пересказѣ добавилъ имена Кучковыхъ селъ: "Селен³я Кучки были Воробьево на Воробьевой горѣ; Симоново, гдѣ Симоновъ монастырь; Высоцкое, Петровск³й монастырь; Кудрино и Кулижки, тако и по нынѣ именуемыя; Сухощаво отъ пересыхан³я рѣчки, нынѣ Сущово; Кузнецкая Слободка, гдѣ Кузнецк³й Мостъ. И тамо были еще селен³я, гдѣ Вшивая горка, Андрон³евъ монастырь, тамо гдѣ Красный прудъ и гдѣ былъ Чистый прудъ. А жилище Кучково у Чистаго пруда было".

   Прибавимъ также, что Москва рѣка прежде называлась Смородиною, по всему вѣроят³ю, заимствуя это свѣдѣн³е изъ народной пѣсни о злосчастномъ добромъ молодцѣ, какъ это увидимъ въ нижеслѣдующемъ изложен³и. "Имя Москвы, разсуждаетъ авторъ, производятъ нѣкоторые отъ Мосоха; однако, того ни какимъ доводомъ утвердить невозможно и кажется то вѣроятнѣе, что Москва имѣетъ имя отъ худыхъ мостковъ, которые на семъ мѣстѣ по болотамъ положены были... Въ семъ, отъ чего сей городъ воспр³ялъ свое имя, преимущество есть равное, отъ Мосоха ли или отъ мостковъ; но то удивительно, что худые мостки цѣлому великому Государству дали имя". О худыхъ мосткахъ авторъ въ другомъ мѣстѣ разсуждаетъ, что Москва-рѣка, протекая чрезъ Московск³я воды, имѣла мостки, гдѣ ломалися оси, колеса и дроги, ради чего при мосткѣ чрезъ Неглинную поселилися и кузнецы, отчего и понынѣ мостъ черезъ ту рѣку называется Кузнецкимъ мостомъ. Отъ сихъ мостковъ главная рѣка получила наименован³е, а отъ рѣки и городъ {Полное собран³е сочинен³й А. П. Сумарокова, часть VI, М. 1781 г., стр. 163, 240, 303.}.

   Такъ подлинныя Рукописныя Сказан³я пополнялись новыми уже печатными домышлен³ями.

   Сумароковъ писалъ о первоначал³и Москвы, по всему вѣроят³ю, въ отвѣтъ ходившимъ въ его время вопросамъ и запросамъ со стороны любопытствующаго общества. Его писан³я и составили основу для объяснен³й первоначальной Истор³и Москвы.

   Сама Императрица (Екатерина II), повидимому, очень желала знать наиболѣе достовѣрную и обстоятельную истор³ю о первоначал³и города и потому именнымъ указомъ повелѣла Надворному Совѣтнику Михаилу Ильинскому написать Историческое описан³е о началѣ города Москвы, какъ и по какимъ причинамъ она основалась, кѣм и когда Престолъ туда перенесенъ? И отчего сей городъ получилъ тогда свое возвышен³е. Пребыван³е въ немъ митрополита, (вообще) дѣла по церкви, въ Москву стекаясь, не были ли главнѣйшею причиною какъ умножен³я силы сего города, такъ и соединен³я княжествъ?"

   Въ отвѣтъ на эти вопросы сочинитель представилъ "Опытъ историческаго описан³я о началѣ города Москвы", небольшую книжку въ 100 стр. въ 1/8 д. л. М. 1795 г., въ которой, основавшись на истор³яхъ Татищева и Щербатова и на нѣкоторыхъ лѣтописцахъ, изобразилъ собственно политическую Истор³ю города, довольно разсудительно очерченную. За свой трудъ онъ получилъ Всемилостивѣйшую награду-тысячу рублей, которые были препровождены княземъ Потемкинымъ къ митрополиту Платону для передачи автору.

   Между тѣмъ, писан³я Сумарокова повторялись во всѣхъ сочинен³яхъ, касавшихся этого предмета, конечно, съ различными вар³антами и новыыи домыслами.

   Тогдашн³й не менѣе знаменитый критикъ историческихъ сочинен³й генералъ-ма³оръ Болтинъ, разбирая Истор³ю кн. Щербатова, сказавшаго, что кн. Святославъ Ольговичъ былъ призванъ кн. Юрьемъ въ Москву, писалъ слѣдующее:

   "Святославъ Ольговичъ пр³ѣзжалъ къ Георг³ю въ село Кучково, а не въ Москву, и не для свидан³я, но яко званый гость на свадьбу къ его сыну. На семъ мѣстѣ, гдѣ нынѣ Москва, было тогда село Кучково, прозванное такъ по имени его владѣльца, Тысяцкаго кн. Юр³я, Кучки. Въ самое с³е время кн. Юр³й пр³ѣхалъ въ село Кучково, онаго Кучку за нѣкоторое его преступлен³е казнилъ, жену жъ его (уже не дочь) выдалъ за сына своего Андрея, приглася на свадьбу и сказаннаго Святослава Ольговича, бывшаго на то время въ области Смоленской. Между тѣмъ кн. Юр³й, полюбя мѣстоположен³е села Кучкова, опредѣлилъ быть тутъ городу и при себѣ положилъ ему основан³е, однако жъ сей новозаложенный градъ остался при старомъ имени и долго потомъ назывался Кучковымъ".

   Въ другомъ мѣстѣ Болтинъ пишетъ, что кн. Юр³й, построивъ городокъ, "однако жъ отъ дѣтей Кучковыхъ его не отнялъ, и они владѣли имъ до самаго того времени, какъ за уб³йство кн. Андрея, у котораго супругою была ихъ сестра, они были казнены. И во все то время городокъ сей назывался прежнимъ своимъ именован³емъ Кучково. Послѣ казни дѣтей Кучковыхъ переименованъ по имени рѣки Москвою и болѣе, можетъ быть, для того, чтобъ назван³е цареуб³йцъ Кучковъ изъ памяти истребить, подобно, какъ Яикъ прозванъ Ураломъ" (Критическ³я примѣчан³я на первый томъ, стр. 190, на второй томъ, стр. 183).

   Подобныя, уже отъ учености, сказан³я продолжались и въ новѣйшее время. Бѣляевъ (Ив. Дм.) по поводу разсматриваемыхъ здѣсь старыхъ сказан³й представилъ цѣлую обстоятельную не малаго объема повѣсть "О борьбѣ земскихъ бояръ съ княжескою власт³ю".

   Онъ говоритъ, что "Кучко былъ богатый бояринъ и могущественный землевладѣлецъ въ здѣшнемъ краѣ, по словамъ предан³я, не только не думавш³й признавать княжеской власти, но и прямо въ глаза поносивш³й князя Юр³я Влад. Долгорукаго. Таковое отношен³е Кучка къ Юр³ю прямо говорить, что Кучко былъ не дружинникъ князя, а старинный земск³й бояринъ, по всему вѣроят³ю, древн³й колонистъ Новгородск³й, принадлежащ³й къ роду первыхъ насельниковъ здѣшняго края, пришедшихъ сюда изъ Новгорода еще до приглашен³я Рюрика съ братьями" {Свое мнѣн³е о Новгородскомъ происхожден³и боярина Кучки и отомъ, что Москва первоначально была построена въ Новгородской землѣ, авторъ основываетъ на томъ обстоятельствѣ, что въ Переписной Новгородской Книгѣ 1500 г. упомянута деревня Кучково и ея поселяне Сидорка да Ондрейка Тимошкины дѣти Кучкова, въ лицѣ которыхъ онъ видитъ, родъ изстаринныхъ новгородскихъ вотчинниковъ Лучковичей" (Временникъ О. И. и Др., Кн. II, стр. 216 и Смѣсь, стр. 29). Это примѣчан³е усвоено и Снегиревымъ (Москва. Подробное Историческое и Археологическое описан³е города. М. 1865 г., стр. 1 и 103), который подкрѣплялъ его и своими соображен³ями и указан³ями все-таки недостаточно основательными. Съ такою же вѣроятност³ю можно выводить Кучково и Кучковичей не только изъ Новгорода, но даже и отъ Поморскихъ Славянъ, у которыхъ существовали имена мѣстъ Сuchow, Сuckevitz, Кuckevitz. А также необходимо припомнить и одно изъ именъ Игоревыхъ пословъ къ грекамъ Куци, такъ какъ Кучково именуется и Куцковымъ.}. Далѣе разсказываетъ авторъ, что пришелъ въ этотъ край кн. Юр³й и началъ заводить новые, собственно княжеск³е порядки, "началъ строить города и приглашать поселенцевъ изъ Приднѣпровья и другихъ краевъ Русской Земли и тѣмъ стѣснять полное приволье здѣшнихъ старожильцевъ, особенно богатыхъ земскихъ бояръ, изстаринныхъ Новгородскихъ колонистовъ. На эти стѣснен³я и новости, вводимыя поселившимся здѣсь княземъ, земск³е бояре, не привыкш³е ни къ чему подобному, конечно, отвѣчали или глухимъ неповиновен³емъ, или явнымъ сопротивлен³емъ и даже оскорблен³емъ князя...

   "Народное предан³е, конечно, не безъ причины указало на села и слободы боярина Кучка, какъ на главное гнѣздо боярскаго сопротивлен³я княжеской власти, и олицетворило это сопротивлен³е и боярскую надменность въ миѳѣ боярина Кучки.

   "Но здѣшн³е бояре, слишкомъ самонадѣянные и гордые, не были въ силахъ дать надлежащее сопротивлен³е князю и даже не имѣли достаточныхъ укрѣплен³й, за которыми бы могли успѣшно обороняться; и потому, какъ и слѣдовало ожидать, при первой же встрѣчѣ они потерпѣли поражен³е, и Степанъ Ивановичъ Кучко за свою дерзость поплатился головой; а князь Юр³й Влад., управившись съ нежданнымъ противникомъ, въ самыхъ имѣн³яхъ Кучка построилъ княж³й городъ, чюбы такимъ образомъ утвердить за собой и своимъ потомствомъ ту самую мѣстность, гдѣ встрѣтилъ сильнѣйшее сопротивлен³е своей власти". Вотъ въ чемъ заключалась вся борьба земскихъ бояръ съ княжескою властью! (Русск³й Вѣстникъ 1868 г. Мартъ).

   И это баснослов³е также поступило въ оборотъ сказан³й о первоначал³и Москвы. Въ книгѣ "Москва. Историческ³й очеркъ" (М., 1883 г.) оно помѣстилось въ сокращен³и на первыхъ страницахъ.

   Къ числу новѣйшихъ сказан³й должно отнести и увѣрен³е историка Д. И. Иловайскаго, что Москва-городъ основалась именно тамъ, гдѣ на Москвѣ-рѣкѣ существовалъ нѣкогда каменистый порогъ. "Около средины своего течен³я (ближе къ устью?), говоритъ авторъ, извилистая рѣка Москва въ одномъ изъ своихъ изгибовъ преграждается небольшимъ каменистьмъ порогомъ. Вода съ шумомъ бѣжитъ по этому порогу и только въ полую воду покрываетъ его на значительную глубину. Этотъ-то небольшой порогъ (нынѣ подлѣ храма Спасителя, подъ бывшимъ Каменнымъ мостомъ) и послужилъ первоначальною причиною къ возникновен³ю знаменитаго города. Выше порога рѣка по своему мелководью только сплавная, а ниже его она судоходна". Описывая далѣе судоходство по рѣкамъ въ Москву, авторъ указываетъ, что "Окою суда спускались до устья Москвы, поднимались вверхъ по этой рѣкѣ и доходили до помянутаго порога. Здѣсь путники опять покидали суда и сухопутьемъ отправлялись въ стольные города Ростовъ, Суздаль и Владим³ръ..." {Истор³я Россiи, II, стр. 2 и 3; Моск. Вѣд. 1890 г., No 22.}.

   Этотъ порогъ въ дѣйствительности существуетъ и донынѣ. Онъ состоитъ изъ нѣсколькихъ рядовъ деревянныхъ свай, набитыхъ въ разное время по случаю устройства Каменнаго моста. Русло Москвы-рѣки на самомъ дѣлѣ течетъ надъ сплошнымъ пластомъ горнаго известняка, который въ иныхъ мѣстахъ обнаруживается на днѣ рѣки, но пороговъ нигдѣ не устроиваетъ. Если возможно было набить въ дно рѣки деревянныя, хотя бы и коротк³я по длинѣ, сваи, то это прямо указываетъ, что до пласта горнаго известняка остается еще значительный слой песковъ и глинъ, лежащихъ надъ этимъ пластомъ.

   По поводу всѣхъ изложенныхъ выше рукописныхъ предан³й и печатныхъ домышлен³й можно сказать словами автора книги: Москва или Историческ³й Путеводитель (М., 1827 г., ч. I, стр. 1), что "Достовѣрныя лѣтописи не сообщаютъ намъ никакихъ точныхъ извѣст³й ни объ основателѣ Москвы, ни о времени ея начала, почему важное с³е событ³е и остается подъ завѣсою темныхъ догадокъ, основанныхъ на разныхъ сохранившихся до нашихъ времень "невѣрныхъ повѣстяхъ", не говоримъ о новѣйшихъ повѣствован³яхъ, въ родѣ повѣсти о земскихъ боярахь, или о томъ, что у Каменнаго моста существовалъ каменистый, а на самомъ дѣлѣ только деревянный порогъ.

   Самое событ³е, передаваемое рукописною легендою, что князь Юр³й казнилъ боярина Кучку, подвергается большому сомнѣн³ю, такъ какъ оно явилось для доказательства, что и Трет³й Римъ, Москва, тоже основанъ на пролитой крови. По всѣму вѣроят³ю, это такой же вымыселъ, какъ и борьба земскихъ бояръ съ княжескою властью.

   Такимъ образомъ, остается болѣе цѣннымъ народное предан³е о князѣ Дан³илѣ, которое въ сущности есть спутанный пересказъ истинннаго событ³я-уб³йства Кучковичами князя Андрея Боголюбскаго.

   О Москвѣ - Третьемъ Римѣ стали толковать, что эту легенду придумали сами Москвичи, вдохновляемые своею нѣвежественною гордынею. Это такъ же вѣрно, какъ и сказан³е о происхожден³и имени Москвы отъ Мосоха, которымъ упрекали Москвичей тоже въ качествѣ ихъ непомѣрной гордыни и круглаго деревенскаго невѣжества.

   Легенда, а вѣрнѣе сказать, народная мысль въ Москвѣ, какъ о Третьемъ Римѣ, возникла и стала распространяться во всемъ Православномъ м³рѣ еще со времени Флорентинскаго Собора (1439 г.), когда второй Римъ, знаменитый Царьградъ, въ лицѣ своего императора и главныхъ своихъ представителей, промѣнялъ свое православное первенство на чечевичную похлебку врагу Восточной церкви, Риму первому, а теперь папскому Риму, и когда этотъ папск³й Римъ узналъ, что Православная крѣпкая сила еще существуетъ, именно въ далекой и дотолѣ почти совсѣмъ незнаемой Москвѣ, непоколебимо отринувшей недостойную Флорентинскую сдѣлку, на которую второй Римъ - Царьградъ такъ безславно согласился.

   Всѣ православные народности Востока, Греки и Славяне, въ это же время узнали, что единственнымъ защитникомъ и поборникомъ Православ³я явилась далекая Москва, прославленная на соборѣ уже могущественнымъ государствомъ, о чемъ для своей же пользы долженъ былъ разсказывать и самый измѣнникъ Православ³ю, Исидоръ, хотя сама по себѣ Москва еще только зарождалась настоящимъ Государствомъ. Затѣмъ погибель Второго Рима отъ завоеван³я Турками уже окончательно утвердила въ понят³яхъ Православныхъ народностей, что далекая Москва остается единственнымъ могучимъ Государствомъ, способнымъ охранять Восточную вѣру отъ всякихъ находящихъ напастей.

   По крайней мѣрѣ, всѣ упован³я вѣрующихъ въ одной Москвѣ находили точку опоры, въ одной Москвѣ чувствовали непобѣдимую Православную силу, къ покровительству которой и потекли всѣ обездоленные и разоренные отъ Турецкаго владычества или притѣсненные отъ Папы. Съ той поры Москва явилась щедрою благотворительницею для угнетенныхъ народностей, особенно для Грековъ, не перестававшихъ появляться въ Москвѣ за милостынею.

   Очень естественно, что люди, потерявш³е свой Римъ, обращали свои упован³я на Москву, какъ на новый Трет³й Римъ и могли высказывать эту простую мысль Московскимъ книжнымъ людямъ.

   Къ тому же и ходъ событ³й очень благопр³ятствовалъ распространен³ю и укрѣплен³ю такой мысли. Послѣ брака Ивана III на Греческой Царевнѣ Софьѣ Москва на самомъ дѣлѣ явилась наслѣдницею второго Рима, т.-е. исчезнувшаго Византiйскаго Царства. Бракъ былъ устроенъ Папою въ видахъ привлечен³я Русской Церкви къ подчинен³ю Папской Церкви, но онъ послужилъ только къ новому возвеличен³ю Москвы въ глазахъ всего Православнаго м³ра.

   Прибывш³е съ царевной греки развѣ не могли помышлять о Москвѣ, какъ о настоящемъ Третьемъ Римѣ, въ виду разраставшейся политической силы Московскаго Государства, крѣпкаго охранителя Православной Церкви.

   Какъ бы ни было, но въ Москвѣ съ того времени стали ходить толки и разсужден³я о значен³и двухъ Римовъ, древняго и новаго - т.-е. Цареградскаго; новымъ назвалъ его самъ царь Константинъ, строитель Визант³и. Ходили толки и о наслѣдствѣ, кто будетъ наслѣдникомъ и возстановителемъ этого новаго Цареградскаго Рима, завоеваннаго теперь Турками. И такъ какъ Московск³й Государь являлся теперь единымъ на всемъ Христ³анскомъ Востокѣ независимымъ Православнымъ Государемъ, то простая мысль уже прямо указывала, что такимъ наслѣдникомъ и возстановителемъ православнаго Рима можетъ быть и должна быть только одна Москва. Другого могучаго представителя и охранителя Восточнаго Христ³анства теперь не было. Это сознан³е вырастало у всѣхъ покоренныхъ Турками православныхъ народностей. Оно принесено было и въ Москву и такимъ образомъ и въ Москвѣ между книжными людьми воцарилась мысль о Третьемъ уже Московскомъ Римѣ.

   Въ первой четверти ХV² ст. въ Псковскомъ Елеазаровомъ монастырѣ жилъ старецъ Филофей, человѣкъ сельск³й, какъ онъ писалъ о себѣ, учился только буквамъ, а Еллинскихъ борзостей не текохъ, а риторскихъ астроном³й не читалъ, ни съ мудрыми философами въ бесѣдѣ не бывалъ, учился только буквамъ благодатнаго закона, т.-е. книгамъ св. Писан³я.

   Несмотря на такой скромный отзывъ о своей особѣ, старецъ однако, судя по его писан³ямъ, принадлежалъ къ образованнѣйшимъ книжникамь своего времени.

   Онъ написалъ обширное послан³е къ жившему во Псковѣ (1510-1528 г.) царскому дьяку Мих. Мунехину о звѣздочетцахъ въ отвѣтъ на вопросъ дьяка, какъ разумѣть приходящ³я отъ Латынъ астрономическ³я гадан³я, предсказывавш³я, что въ тотъ 1524 г. послѣдуетъ премѣнен³е всего видимаго м³ра.

   Разрѣшая этотъ вопросъ, на основан³и Бытейскихъ книгъ, и опровергая кощуны и басни Латинскихъ астрономовъ, старецъ касается и вѣроисповѣдныхъ различ³й съ Латинствомъ, а также и о перемѣнен³и въ судьбахъ царствъ и странъ, что не отъ звѣздъ это приходитъ, но отъ Бога.

   Обращаясь затѣмъ къ своей современности, старецъ пишетъ, что Греческое Царство раззорилось и не созиждется, потому что греки предали Православную Греческую Вѣру въ Латынство; что если стѣны и столпы и полаты Великаго древняго Рима не плѣнены, зато души ихъ отъ дьявола были плѣнены опрѣсноковъ ради; что вмѣсто Римской и Константинопольской церкви нынѣ въ богоспасаемомъ градѣ Москвѣ Православная церковь едина во всей вселенной паче солнца свѣтится; что Моск. Государь теперь во всей поднебесной единый христ³анамъ царь и браздодержатель Святыхъ Бож³ихъ Престоловъ св. Вселенск³я церкви. "Всѣ христ³анск³я царства преидоша въ конецъ и снидошася во едино царство нашего государя, по пророческимъ книгамъ, то есть Росс³йское Царство. Два убо Рима падоша, а трет³й стоитъ, а четвертому не быти... Христ³анск³я царства потопишася отъ невѣрныхъ, токмо единаго нашего Государя царство, благодат³ю Христовою, стоитъ. Подобаетъ Царствующему держати с³е съ великимъ опасен³емъ и не уповати на злато и богатство изчезновенное, но уповати на Вседающаго Бога.

   То же самое старецъ писалъ и къ самому вел. князю и первоназванному царю Васил³ю Ивановичу.

   "Стараго убо Рима Церковь пала невѣр³емъ Аполлинар³евой ереси, второго Рима Константинова града Церковь агаряне сѣкирами и оскордами разсѣкоша. С³я же нынѣ третьяго новаго Рима державнаго твоего царств³я Святая Соборная Апостольская Церковь во всей поднебесной паче солнца свѣтится.

   "Вѣдай и внимай, благочестивый царь, что всѣ царства Православной Христ³анской Вѣры снидошася въ твое единое царство; Единъ ты во всей поднебесной христ³анамъ Царь". Эти самыя рѣчи потомъ въ 1589 г. повторены и въ рѣчи къ царю Ѳеодору Ив. отъ Константинопольскаго патр³арха ²ерем³и при установлен³и въ Росс³и патр³аршества {Правосл. Собесѣдникъ 1861 г. ч. II, 82, 90, 91, 96 и 1863 г. ч. I, стр. 344. Собр. Г. Гр. II, 95.}.

   Такимъ образомъ, идея о Третьемъ Римѣ въ Москвѣ не была праздною мыслью какихъ-либо досужихъ книжниковъ, но представляла крѣпкое убѣжден³е всего духовнаго чина Русской Церкви, и старецъ Филофей высказывалъ только укоренившееся уже въ сознан³и Русскаго высшаго духовенства мнѣн³е о первенствѣ Русской Церкви во всемъ Восточномъ Православномъ м³рѣ, именно по тому поводу, что Московск³й Государь оставался единымъ державнымъ представителемъ въ Православномъ Христ³анствѣ.

   Послѣ того, какъ распространились так³я мысли о Третьемъ Римѣ въ Москвѣ, явилась надобность доказать, что Трет³й Римъ-Москва и по своему зачалу не отдаляется отъ двухъ своихъ собрат³й, а точно также основанъ на пролит³и крови, о чемъ и толкуеть приведенное сказан³е о зачалѣ Московскаго Царства.

   Уподобленiе шло дальше: Второй Римъ Царьградъ въ древнихъ писан³яхъ по своему мѣстоположен³ю нерѣдко прозывался Седмихолмнымъ и Седмихолмiемъ.

   И по нашей лѣтописи извѣстно, какъ Царь Константинъ Велик³й сооружалъ Царьгородъ. Пришедши въ Визант³ю, онъ увидѣлъ на томъ мѣстѣ седмь горъ; и повелѣлъ горы рыть, равнять мѣсто для будущаго города. Потомъ повелѣлъ размѣрить мѣстность не три угла, на всѣ стороны по семи верстъ. Во время работъ внезапно вышелъ изъ норы зм³й и поползъ по размѣренному мѣсту. Но въ тотъ же часъ съ высоты упалъ на зм³я орелъ, схватилъ его, полетѣлъ на высоту и исчезъ тамъ изъ глазъ на долгое время. Потомъ онъ упалъ вмѣстѣ со зм³емъ на то же мѣсто- зм³й его одолѣлъ. Собравш³еся люди убили змѣя и освободили орла. Царь былъ въ великомъ ужасѣ передъ этимъ явлен³емъ. Созвалъ книжниковъ и мудрецовъ и разсказалъ имъ явившееся знамен³е. Мудрецы, поразсудивши, объяснили царю, что эта мѣстность будущаго города назовется Седмохолмный и прославится и возвеличится во всей вселенной... Орелъ есть знамен³е христ³анское, а зм³й знамен³е бесерменское; а что зм³й одолѣлъ орла - это значитъ, что бесерменство одолѣетъ христ³анство; а что христ³ане зм³я убили, а орла освободили, это значитъ, что напослѣдокъ опять Христ³анство одолѣетъ бесерменство и Седмохолмнаю возмутъ и въ немъ вцарятся.

   Такъ былъ построенъ Новый (второй) Римъ. Онъ погибъ отъ бесерменства. Но явился Трет³й Римъ, который, по сказан³ю, какъ христ³анская сила, необходимо долженъ побѣдить бесерменскую силу.

   Объ этомъ сталъ мыслить и сталъ питать надежду, что такъ и совершится, почти весь угнетенный бесерменствомъ Христ³анск³й Востокъ, именно въ то время, когда сталъ усиливать свое могущество любезный намъ Трет³й Римъ. До нашихъ дней, замѣчаетъ лѣтописецъ ХV² ст., Греки хвалятся государевымъ царствомъ благовѣрнаго царя Русскаго и надежду на Бога держатъ.

   Въ томъ же Цареградѣ объявились сами собою предсказан³я, что побѣду надъ бесерменствомъ исполнитъ никто иной, какъ именно русскiй родъ. Очень естественно, что нашъ лѣтописецъ воспользовался этими гадан³ями цареградскихъ христ³анъ и внесъ въ лѣтопись ихъ же свидѣтельство, что если исполнились предсказан³я (Мефод³я Патарскаго) о погибели Цареграда, то исполнится и послѣднее предсказан³е, какъ пишутъ, что "Русск³й родъ Измаилита побѣдятъ и Седмохолмнаго пр³имутъ и въ немъ вцарятся (П. С. Л. VIII, 126, 143. Никон. V, 222-227).

   Таковы были ходяч³я легенды о Седмохолмномъ. Ясное дѣло, что по зтимъ легендамъ и Третьему Риму, славному городу Москвѣ, надо быть также Седмохолмному.

   Топографическое расположен³е Москвы въ дѣйствительности представляетъ какъ бы очень холмистую мѣстность, гдѣ легко обозначить не только семъ, но и болѣе разнородныхъ холмовъ. Повидимому, эта мысль о семи московскихъ холмахъ уже ходила въ народѣ съ того времени, какъ было составлено приведенное выше сказан³е о Третьемъ Римѣ. Одинъ изъ иноземныхъ путешественниковъ въ Москву, Яковъ Рейтенфельсъ, еще въ семидесятыхъ годахъ ХV²² ст. упоминаетъ уже о семи холмахъ и пишетъ, между прочимъ, что "Городъ (Москва) расположенъ на семи среднихъ по высотѣ холмахъ, кои тоже не мало способствуютъ наружной его красотѣ". Другой путешественникъ Эрколе Зани (1672) тоже повѣствуетъ, что городъ "заключаетъ въ своей окружности семь холмовъ" {Чтен³я Общ. Истор³и и Древн. 1891 г. Кн. 3, стр. 165, 169.}.

   Иностранцы едва ли могли сосчитать Московск³е холмы, не очень явственные и для тутошнихъ обывателей, а потому несомнѣнно они записали только ходячее свѣдѣн³е у тогдашнихъ грамотныхъ Москвичей, которые очень хорошо знали свои урочищныя горы, напр., Красную горку возлѣ университета, Псковскую гору въ Зарядьѣ, Гостину гору у Николы Воробино, Лыщикову гору на Воронцовѣ, Вшивую при устьѣ Яузы и т. д. и по этимъ горамъ могли насчитать полныхъ семь горъ или семь холмовъ. Однако, намъ не встрѣтилось никакихъ указан³й на такое старинное перечислен³е Московскихъ холмовъ.

   Въ наше время толки о семи холмахъ особенно настойчиво были проводимы извѣстнымъ историкомъ Москвы Ив. М. Снегиревымъ.

   Въ разыскан³и московскихъ семи холмовъ принимали участ³е естествоиспытатель Фишеръ фонъ-Вальдгеймъ, журналистъ Сенковск³й, историкъ Погодинъ.

   Вѣроятно, при содѣйств³и Снегирева естествоиспытатель Фишеръ въ мѣсторасположенiи города нашелъ именно семь холмовъ, маковицы которыхъ, т. е. самыя высок³я мѣста, онъ указываетъ- для перваго холма колокольню Ивана Великаго. Друг³я маковицы находятся: для второго холма на Покровкѣ церковь Успен³я Богоматери, для третьяго-Страстной монастырь, для четвертаго-Три горы, для пятаго-Вшивая горка; для шестого-Лафертово, т. е. Введенск³я горы, и, наконецъ, для седьмого холма мѣстность отъ Нескучнаго до Воробьевыхъ горъ.

   Погодинъ вмѣсто Трехъ Горъ указывалъ возвышенность отъ Самотеки и Трубы къ Сухаревой башнѣ. Сенковск³й насчиталъ девять холмовъ, полагая Три Горы за три холма.

   По мнѣн³ю Снегирева вообще "Москва составляетъ такую котловину, коей дно усѣяно холмами съ ихъ пригорками" {Памятники Моск. Древности, стр. СѴ²²; Москва, издан³е Мартынова. стр. 86.}.

   Таковы новѣйш³я сказан³я собственно о мѣсторасположен³и Москвы. По этому поводу мы приводимъ здѣсь наши наблюден³я, изложенныя въ критическомъ разборѣ сочинен³я Снегирева по издан³ю г. Мартынова.

   Москва, дѣйствительно, лежитъ "на горахъ и долинахъ", но эти горы и долины образовались собственно отъ потоковъ ея рѣкъ и рѣчекъ. Въ сущности же, въ общемъ очертан³и Москва, большею част³ю занимаеть ровную мѣстность, что замѣчали и иностранные путешественники еще въ XVI ст. Въ ея чертѣ нѣтъ даже такихъ переваловъ, как³е находятся, напр., въ ея ближайшихъ окрестностяхъ подъ именемъ "Поклонныхъ горъ". Горы и холмы Москвы суть высок³е берега ея рѣкъ; долины и болота- низменные, луговые ихъ берега; такимъ образомъ, эти горы будуть горами только въ относительномъ смыслѣ. Кремль - гора въ отношен³и къ Замоскворѣчью, такъ какъ мѣстность Ильинки или Варварки - гора въ отношен³и къ низменному Зарядью; Маросейка въ отношен³и къ Солянкѣ (Кулижкамъ); но и Кремль, и Ильинка, и Маросейка суть ровныя мѣста въ отношен³и къ Срѣтенкѣ, Мясницкой и т. д. Потокъ Москвы-рѣки, какъ и всѣхъ почти мелкихъ рѣкъ Московской области, въ своемъ извилистомъ теченiи, безпрестанно поворачивая въ разныхъ направлен³яхъ, образуеть почти при каждомъ болѣе или менѣе значительномъ поворотѣ обширные луга, долины, которые нерѣдко своимъ общимъ видомъ, окруженные высокими берегами, представляютъ дѣйствительныя котловины. Въ отношен³и такихъ-то котловинъ высок³е берега, разумѣется, становятся горами.

   Мѣсторасположен³е Москвы и состоитъ изъ такихъ горъ и долинъ; въ этомъ и заключается общая характеристика ея топограф³и, но это же самое не даетъ точнаго основан³я представлять мѣстность Москвы "котловиною, усѣянною на ея днѣ холмами".

   Ровная мѣстность, на которой, главнымъ образомъ, расположена Москва, бѣжитъ къ Москвѣ-рѣкѣ съ сѣвера отъ Дмитровской и отъ Троицкой (Ярославской) дороги.

   Оттуда же, съ сѣвера, отъ боровой лѣсистой стороны къ югу, въ Москву-рѣку текутъ - Неглинная посрединѣ; къ востоку отъ нея-Яуза, а къ западу-рѣчка Прѣсня. Приближаясь къ городу, эта ровная мѣстность начинаетъ распредѣляться потоками упомянутыхъ трехъ рѣкъ на нѣсколько возвышен³й, т. е. возвышен³й лишь относительно русла этихъ потоковъ, относительно тѣхъ небольшихъ долинъ, которыя ими промыты.

   Главныя, такъ сказать, становая возвышенность направляется отъ Троицкой и М³усской заставы сначала по течен³ю рѣчки Напрудной (Самотека), а потомъ Неглинной прямо въ Кремль; проходитъ Мѣщанскими черезъ Сухареву башню, идетъ по Срѣтенкѣ и Лубянкѣ (древнимъ Кучковымъ полемъ) и вступаетъ между Никольскими и Ильинскими воротами въ Китай-городъ, а между Никольскими и Спасскими воротами-въ Кремлъ, въ которомъ, поворачивая нѣсколько къ юго-западу, образуетъ при впаден³и въ Москву-рѣку Неглинной, - Боровицк³й мысъ, - срединную точку Москвы и древнѣйшее ея городище, гдѣ, на мѣстѣ нынѣшней Оружейной полаты, противъ разобранной церкви Рождества ²оанна Предтечи на Бору, первой на Москвѣ, были найдены даже курганныя серебряныя вещи: два витыя шейныя кольца (гривны) и двѣ серги, что, разумѣется, служитъ свидѣтельствомъ о незапамятномъ поселен³и на этомъ же Боровицкомъ мысу или острогѣ.

   Съ восточной стороны эта продольная возвышенность, образуя посрединѣ, въ Земляномъ городѣ, между Сухаревой башней и Красными воротами или между Срѣтенкою и Мясницкою Дебрь или Дербь (Никола Дербенск³й) съ ручьемъ Ольховцемъ, постепенно скатывается къ Яузѣ, сходя въ иныхъ мѣстахъ, въ верхней сѣверной части, почти на-нѣтъ, а въ иныхъ, по нижнему течен³ю Яузы, образуя довольно значительныя взгорья, особенно подлѣ Маросейки въ Бѣломъ-городѣ и подлѣ Зарядья въ Китай-городѣ, и, выпуская отъ себя въ Яузу, въ верхней части нѣсколько рѣчекъ и ручьевъ: прежде Рыбенку, текущую черезъ Сокольничье поле, потомъ Чечеру, на которой Красный прудъ, съ ручьями Ольховцемъ и Кокуемъ, теперь уже забытымъ, текущимъ въ Чечеру съ сѣвера изъ Елохова (Ольхова), потомъ ручей Черногрязку и, наконецъ, ручей-Рачку (на которомъ Чистый прудъ), текущ³й черезъ Кулижки и впадающ³й въ Москву-рѣку подлѣ устъя Яузы.

   По сторонамъ этого ручья Рачки возвышенность образуетъ въ Земляномъ-городѣ береговое взгорье: Воронцово, Воробино, Гостину гору, а въ Бѣломъ-взгорья древняго урочища Боръ и Сады у Ивановскаго монастыря, впереди которыхъ къ Яузѣ лежитъ обширная низменность Кулижка и Васильевск³й лугъ (гдѣ Воспитательный домъ). Въ Китай-городѣ таже возвышенность образуетъ Псковскую гору, по которой идетъ улица Варварка съ низменностью урочищъ: Мокрое, Болото (Зарядье). Затѣмъ возвышенность съ той же стороны дѣлаетъ по Москвѣ-рѣкѣ Кремлевское береговое взгорье съ низиною впереди къ рѣкѣ, называемою Кремлевскимъ Подоломъ.

   Другая часть той же сѣверной ровной возвышенной мѣстности идетъ въ городъ отъ сѣверо-запада, отъ дорогъ Дмитровской и Тверской, почти параллельно правому берегу Неглинной, который спускается къ рѣкѣ, вообще, довольно покато. Съ западной стороны этой возвышенности, также отъ сѣвера, течетъ Прѣсня, съ ручьями, опуская мѣстность постепенно къ Прѣсненскимъ прудамъ.

   Та же мѣстность, приближаясь съ западной стороны къ Москвѣ-рѣкѣ по сю сторону Прѣсни, образуетъ крутые берега въ Дорогомиловѣ (горы Варгуниха, Дорогомиловская, Бережки), которые, идя дальше, постепенно понижаются къ Дѣвичьему монастырю. За Прѣснею тѣ же берега дѣлаютъ урожище Три горы, съ новымъ Ваганьковымъ.

   Проходя по Занеглименъю, эта же возвышенность дѣлится у Бѣлаго-города на двѣ вѣтви Сивцевымъ вражкомъ и Черторьею (по Пречистенскому бульвару). Одна вѣтвь, восточная, въ Бѣломъ-городѣ образуетъ урочище Красную горку (Уииверситетъ) и Островъ (Воздвиженка), а при впаден³и въ Москву-рѣку Черторьи- мысъ, гдѣ теперь новый храмъ Спасителя и гдѣ найдены арабск³я монеты половины IX вѣка. Другая, западная вѣтвь, въ Земляномъ городѣ, образуетъ возвышенность Пречистенки и Остоженки, за которыми на юго-западъ уходитъ въ Дѣвичье поле и въ Москворѣцк³е луга за Дѣвичьимъ монастыремъ къ Воробьевымъ горамъ.

   Лѣвый восточный берегъ Яузы, вообще довольно возвышенный, оканчивается у Москвы-рѣки мысомъ же съ горками Лыщиковою и В³ливою, оть которыхъ береговое взгорье идетъ и по Москвѣ-рѣкѣ, образуя Красный холмъ, Крутицы, Симоново, откуда прекрасные виды.

   Замоскворѣчье представляетъ луговую низменность, гдѣ по берегу противъ Кремля и Китая находился великокняжеск³й Великiй лугъ и Садовники. Въ срединѣ, ближе къ западу, на Полянкѣ эта низменность имѣла также Дебрь или Дербь (церковь Григор³я Неокесар³йскаго, что въ Дербицахъ), а къ Москвѣ-рѣкѣ, съ той же западной стороны, оканчивается береговыми взгорьями - урочищами: Бабьимъ городкомъ, Васильевскимъ (Нескучное), Плѣницами (связки плотовъ дровяного и строевого лѣса), гдѣ Андреевск³й монастырь, проходя такими же взгорьями къ Воробьевымъ горамъ. Такова общая характеристика мѣсторасположен³я Москвы (Наши Опыты изучен³я Русскихъ Древностей и Истор³и, II, 224-228), "замѣчательно вѣрная", по отзыву спец³алиста-изслѣдователя рельефа Города Москвы, почтеннаго Межеваго Инженера Д. П. Рашкова.

   Закончимъ нашъ кратк³й обзоръ сказан³й о началѣ Москвы и обзоръ ея мѣсторасположен³я толкован³емъ, откуда происходитъ самое имя Москвы.

   Имя Москвы вѣроятнѣе всего, какъ утверждалъ еще Ходаковск³й, происходитъ отъ слова мостъ, мостокъ. Буслаевъ, напротивъ, утверждалъ, что такая этимолог³я, безъ сомнѣн³я, ошибочная, потому что слово Москва, вѣроятно, финскаго происхожден³я. Однако въ древнемъ топографическомъ языкѣ находимъ, напр., въ мѣстахъ Ряжскаго города Рязанской области рѣчку Мостковую Рясу, упоминаемую и во множественномъ числѣ Мостковыя Рясы, а также съ опущен³емъ буквы м - Московыя Рясы. Въ тѣхъ же мѣстахъ находимъ рѣчку Мостейку. Въ 1504 г. въ межахъ городовъ Кашина и Ростова упомянуто болото и именно болото Мостище. Это имя нерѣдко упоминается въ межевыхъ спорахъ и препирательствахъ, относящихся къ первой половинѣ ХV² ст., гдѣ находимъ также Мостище сь прозван³емъ Старое, Мостище съ воротцами; потомъ Мостъ Осиновый (лѣсъ); Мостки Мостицы, рѣчку Мостовку съ назван³емъ ея устья Мостовскимъ. Далѣе Мостовку въ Угличскомъ уѣздѣ, Бродово и Высокая тожъ: Мостовку, рѣчку, притокъ р. Исети: Мостовую р. притокъ Яйвы {Акты собр. Ѳедотовымъ-Чоховскимъ, К³евъ, 1860, I, стр. 37, 54, 66, 73, 123, 229, 340. - Чтен³я 1899 г. Кн. I, 22. - Дополн. Акт. Ист. II, 98, 101, 130; VIII, 220.}.

   Подъ самою Москвою въ Горетовомъ стану находилась пустошь Мостково, упоминаемая въ 1547 г. Лѣтописцы именуютъ Москву и Московою.

   Ходаковск³й, собирая имена мѣстъ при городищахъ, упоминаетъ, между прочимъ: Мостокъ, рѣчка въ Тарусскомь уѣздѣ; Мостянка, рѣчка во Владим³рскомъ уѣздѣ; Мосты (боръ) въ Бобруйскомъ уѣздѣ; Мосткова, пустошь въ Старицкомъ уѣздѣ; Москва рѣчка въ Осташковскомъ уѣздѣ; Мостова въ Ржевскомъ уѣздѣ; Измосты, рѣчка въ Мещовскомъ уѣздѣ, и, наконецъ, Москва-рѣка, впадающая въ Припять выше Турова.

   При самыхъ истокахъ московской Москвы-рѣки онъ нашелъ болотистое урочище съ именемъ Калиновый Мостокъ, который, однако, нерѣдко поминается и въ пѣсняхъ, и въ сказкахъ, какъ ходячее присловье.

   Ходаковск³й указываетъ нѣсколько подобныхъ именъ и въ западныхъ Славянскихъ земляхъ. Онъ утверждаетъ, что, вообще, назван³е рѣкъ объясняется при источиикахъ оныхъ и что имя Москва есть сокращен³е Мостковы, Мостквы, производнаго отъ слова Мостъ (Русск³й Историческ³й Сборникъ, VII, 336).

   Въ какомъ смыслѣ рѣчки и рѣки, а также болота и даже боръ пр³обрѣтали назван³е отъ слова Мостъ, на это должны отвѣтить изслѣдован³я въ невѣдомой еще области топографическаго языка. Само собою разумѣется, что приведенныя имена прямѣе всего указываютъ на обыкновенный мостъ, какъ на удобную переправу черезъ рѣки и рѣчки и особенно черезъ болота, но, можеть быть, въ тѣхъ же именахъ, по крайней мѣрѣ въ нѣкоторыхъ, скрывается понят³е о мѣстности, служившей добрымъ мостомъ-распут³емъ для сообщен³я во всѣ стороны и во всѣ края старинныхъ народныхъ сношен³й. Такою мѣстностыо, повидимому, и являлась древняя Москва. Другое, собственно эпическое, имя Москвы-рѣки-Смородина- сохранилось въ былинахъ и пѣсняхъ. Въ одной изъ былинъ сказывается, какъ:

   Князь Романъ жену терялъ; Жену терялъ, онъ тѣло терзалъ, Тѣло терзалъ, во рѣку бросалъ, Во ту ли рѣку во Смородину...

   Въ былинной же пѣснѣ о безпр³ютномъ и злосчастномъ добромъ молодцѣ рѣка Смородина прямо называется Москвою-рѣкою и описываются подробности ея мѣстоположен³я и права: молодецъ похулилъ ее и зато потонулъ въ ней.

   Безпр³ютный молодецъ, отставш³й отъ отца и отъ матери, отъ рода и племени, отъ сосѣдей и друзей, какъ потерянная личность въ древнерусскомъ обществѣ, поѣхалъ искать счастья на чужую сторону:

  

   Какъ бы будетъ молодецъ у рѣки Смородины,

   А и взмолится молодецъ:

   А и ты мать быстра рѣка,

   Ты быстра рѣка Смородина!

   Ты скажи мнѣ, быстра рѣка,

 &n