Главная » Книги

Чехов Антон Павлович - Письма. (1887 - сентябрь 1888), Страница 5

Чехов Антон Павлович - Письма. (1887 - сентябрь 1888)



ква, Кудринская Садовая,
   д. Корнеева,
   кв. д-ра Чехова
   Его высокоблагородию Алексею Алексеевичу Долженко.
  
  

281. Н. А. ЛЕЙКИНУ

9 июня 1887 г. Бабкино.

   Добрейший Николай Александрович! Пишу это письмо 9-го июня и посылаю его завтра с гостем на станцию. Увы! Обстоятельства грозят сделать меня изменником. Вчера я получил письмо от коллеги, земского эскулапа, который просит меня сменить его с субботы 13-го, ссылаясь на то, что ему с женой нужно во что бы то ни стало ехать куда-то в пространство. Я поеду к нему завтра. Если найду причины его отъезда неуважительными, то завтра же выеду к Вам с почтовым поездом; в случае же, если причины покажутся достойными уважения, я сочту себя обязанным сменить его и, таким образом, не приехать к Вам в обещанное мною время. Стало быть, если я не приеду до 14-го, то вовсе не приеду. Выезжайте сами в Ладожское озеро, а я приеду к Вам как-нибудь после, специально ради Вашей дачи, путешествие же отложу до будущего года.
   Одно из Ваших писем, посланное в Таганрог, я получил только вчера.
   Погода у меня на даче мерзкая. Дождю и сырости нет конца. Природа так паскудна, что глядеть не хочется. Если у Вас сухо, тепло и тихо, то я завидую Вашему благоутробию. У меня насморк, у членов семьи насморки и бронхиты, извозчики дерут дорого, рыба не ловится, (...) пить не с кем и нельзя... застрелиться в пору!!
   Сейчас мальчишки принесли двух дятлов и запросили двугривенный; я дал пятак и выпустил птиц. Они разлакомились и принесли мне еще пару. Я птиц взял и дал по шее. Вот вам образчик моих дачных развлечений.
   Пальмин переезжает и переезжает... Это, вероятно, очень весело. Поручите Лебедеву изобразить "Переезд Пальмина": впереди шествует Лиодор Иваныч в цилиндре, за ним Фефела со своими юбками и с старыми пивными бутылками; за этой парочкой плетутся полудохлые, чахоточные утки и куры; процессия освещается Фебом. Подпись? "И под стать нашей хмурой эпохе".
   Поклон Вашим. Прощайте и будьте здоровы. Если не приеду, то ругайтесь, но не сердитесь. Я думаю, что Вы поймете мое положение и, вероятно, будучи на моем месте, поступили бы не иначе.

Ваш А. Чехов.

   Не забудьте громко <...> и воняющих псов.
  

282. Ал. П. ЧЕХОВУ

16 июня 1887 г. Бабкино"

   16 июнь.
   Дубина! Хам! Штаны! Ум недоуменный и гугнивый!
   Если ты вставил шуточное "кавалеру русских и иностранных орденов", то, стало быть, имеешь желание зарезать сразу два невинных существа: меня и Григоровича. Если эта вставка останется, то книга пущена в продажу не будет, ибо я еще жить хочу, да и Григоровича умерщвлять не желаю. О, как бы я желал, чтобы на том свете тебя антрацитом покормили! За что ты гонишь меня? И почему тебе так ненавистна слава моя? Сейчас же, курицын сын, иди в типографию и выкинь кавалера.
   2) Оглавление можно и в начале, можно и в конце.
   3) Умоляю, выкинь кавалера, иначе книга не пойдет. Если она уже напечатана с кавалером, то я прошу не выпускать книгу из склада. Негодяй!!! Умоляю.
   4) Не посылай впредь заказных писем, ибо они задерживаются на почте.
   5) Не переписывай "Следователя"! У меня он есть.
   6) Я скоро не приеду в Питер.
   7) Поздравляю с дебютом в "Нов<ом> времени!". Почему ты не взял какой-нибудь серьезный сюжет? Форма великолепна, но люди - деревяшки, сюжет же мелок. Для петого классе мозно люцси... Ты хвати что-нибудь бытовое, обыденное, без фабулы и без конца.
   8) Желание В. П. Буренина утилизировать мою "Клевету" льстит мне. Передай ему сие купно с моим согласием.
   9) Пиши мне. Я рад, читая твои письма, хотя ты и не гениален. Боже, как тяжело иметь братьев-посредственностей!
   10) Прощай! Своим Кикишам и Кокошам передай мое благословение и скажи, что я в большом долгу у них за труды их родителя, понесенные на издание моей книги. Жертвую обоим по чугунной печке.
   11) Серьезно, я у тебя в неоплатном долгу. Научи, как поквитаться?

Tuus А. Чехов.

   Анна Ивановна! Стыдно хворать! Напишите собственноручно, что вы чувствуете? Кланяюсь.

А. Чехов.

   Я в недоумении: почему "кавалера орденов" ты принял всерьез, а "продается в рабство Ал. Чехов с сочадами" - в шутку? Почему не наоборот?
   NB. По выходе книги в свет попроси немедленно выслать мне 10 экз<емпляров>.
   Г<-ну> Александрову выдай книжицу с большим спасибо за труды.
   Пиши немедленно!
  
  

283. Ал. П. ЧЕХОВУ

21 июня 1887 г. Бабкино.

  
   21.
   Ты просишь, чтобы я исключил бы тебя из числа родственников; охотно исполняю твою просьбу, тем более что твое родство всегда компрометировало меня в глазах общества. Отныне ты будешь называться не Чехов, а Иван Михайлович Шевырев.
   Сейчас я узнал, что тебя читают шах персидский и хедив египетский, отмечая карандашом всё, что им нравится.
   Ну-с, температурная кривая прямой Анны Ивановны дает мне право заключить, что твоя половина всё еще тянет на мотив брюшного тифа. Такова t° у туберкулезных и брюшных тификов; у последних она бывает в период заживления кишечных язв... Cave {Остерегайся, (лат)}., как пороха, твердой пищи! Пусть А<нна> И<вановна> ест жижицу, пока не станет нормальной. Ты глуп и, конечно, не преминешь случая усомниться в моем медиц<инском> гении. Ты спросишь: почему же тиф так долго тянется? Осел ты этакий, да ведь брюш<ной> тиф редко обходится без рецидивов! Болван!
   Я глохну, вероятно вследствие катара евстахиевых труб; лень съездить в больницу продуть...
   Ем, сплю и купаюсь; немцы подлецы.
   К тебе поехал положительный человек.
   Степной субботник мне самому симпатичен именно своею темою, которой вы, болваны, не находите. Продукт вдохновения. Quasi симфония.
   В сущности белиберда. Нравится читателю в силу оптического обмана. Весь фокус в вставочных орнаментах вроде овец и в отделке отдельных строк. Можно писать о кофейной гуще и удивить читателя путем фокусов. Так-то, Саша. Скажи Буренину, что Москва деньги любить. Так нельзя. Надо понимать.
   Твоих воробьев приветствую.
  
   От соединения Осла и Ани
   Произошли Николай и Антон Галани.
  
   Будьте здоровы и приблизительны.

Ваш А. Чехов.

   Это письмо можешь через 50 лет напечатать в "Русской старине".
  
  

284. Г. М. ЧЕХОВУ

23 июня 1887 г. Бабкино.

   23 июнь. Воскресенск.
   Прости, милый друг, что я так запаздываю ответом на твое письмо. Во-первых, усиленная работа, во-вторых, лень, которая, как тебе известно, раньше нас родилась.
   Прежде всего попроси у мамы прощения за скандальчик с извозчиком. Я рассеян, как профессор: забываю инструменты у больных, не плачу извозчикам, которые потом дерут с меня впятеро, путаю адресы на письмах и т. п. Воображаю, что будет в старости! Вероятно, в старости я буду надевать вместо своей шляпы дамскую, жилет надевать раньше сорочки и т. п.
   Я не был ни в Сумском уезде, ни в Петербурге, хотя предполагал побывать всюду. Засел я на даче и неподвижно торчу у стола. Работаю порядочно и с лихвой вернул расходы на поездку.
   Если увидишь Анисима Васильевича, то передай ему, что посылка его получена и что я буду писать ему, но не раньше июля.
   Ноги перестают болеть, но зато появился новый недуг: я глохну.
   Поздравляю с "присоединением". Думаю, что Таганрогу от этого не будет ни лучше, ни хуже. Впрочем, быть может, будет больше внешнего порядка, будет едина власть вместо градоначальника, который решительно был бесполезен и для Таганрога не нужен.
   Через неделю выходит в свет моя новая книга, издание Суворина, того самого, который издал Пушкина. Кстати, судя по газетным известиям, Пушкин уже вышел из печати, и ты, стало быть, должен уже получить его.
   Передай маме, что на обратном пути, в Славянске, я неожиданно встретился с Сашей Селивановой. Замуж она не выходила, и многое, что мне и маме говорили про нее, оказалось вздором. Она весела, служит на каком-то заводе учительницей, одета щеголевато и вообще производит приятное впечатление.
   Условие: кроме своих, никому не читай моих писем; частная переписка есть семейная тайна, до которой никому нет дела.
   Папе и маме поклонись низко и передай им, что я никогда не забуду их радушия, ласки и гостеприимства. Володе пожелание всяких успехов, а Саню и Печерицу поцелуй. Иринушке поклон.
   Все наши здоровы. Иван уехал в Петербург. Когда-то ты приедешь в Москву? А надо бы...
   Был ли у Вас М. М. Чехов?
   Пиши, пожалуйста. Я старший брат, но не жди от меня наставлений; после того как я увидел твой образ жизни, твой труд и твою выносливость, не поднимается моя ленивая рука давать тебе житейские советы. Оставайся таким, каков ты есть.
   Скажи дяде Андрепуше, сиречь Андрею Павловичу, что когда он приедет в Москву, то пусть ежедневно приезжает ко мне по конке обедать. Это относится к осени и зиме.
   Будь здоров и счастлив, не забывай гулять и верь в расположение и доброжелательство уважающего тебя

А. Чехова.

  
  

285. Ал. П. ЧЕХОВУ

26 июня 1887 г. Бабкино.

   No
   147 - 449 строк
   154 - 299 (двести девяносто девять)
   161 - 330
   168 - 271
  
   1349 строк 1349 X 12 = 161 р. 88 к.
   Это счет, по которому ты имеешь получить у "Газеты" гонорарий и, таким образом, оказать услугу гению. Деньги или высылай почтой, или же вручи Ивану, смотря по тому, кто раньше прибудет в Воскресенск, денежная почта (вторник и пятница) или же Иван. Далее:
   У меня еще остался в будущем один июньский понедельник - 29 июня, который не мог войти в выше-писанный счет. Рассказ к 29 июня будет, а посему 30-го или 1-го июля сходи в редакцию, потребуй понедельницкий No, сочти число строк, возьми гонорар, вышли, и да благо ти будет. Таким образом, значит, я за июнь заработал в "П<етербургской> газете" 200 р. А ты не заработал.
   Извини, что заставляю тебя дважды возиться с июньским гонораром. Ничего не поделаешь: папаше и мамаше кушать нада, а время не терпить.
   Поклон твоим и нововременцам. Какого это Готберга побила Волынская.? Не того ли, что похож на Вишневецкого? Очень симпатичная история - (...) Куда мы идем?!
   Пиши.

Tuus А. Чехов.

  
  
   Если будешь вблизи адресного стола, то узнай адрес Григоровича. А то еще лучше: узнай адрес у Буренина или же попроси осколочную Анну Ивановну послать Павла в адресный стол. Кстати: можешь, в случае надобности, пользоваться услугами Павла, ибо ему от меня бывает велия мзда.
  
  

286. А. С. ЛАЗАРЕВУ (ГРУЗИНСКОМУ)

27 или 28 июня 1887 г. Бабкино.

  
   Пишу Вам на бумаге новейшего формата. Новая мода. Надо идти в уровень.
   Я Вас жду к себе и уже писал Билибину, чтобы он, Б<илибиy>, пригласил Вас ко мне. Теперь пользуюсь Вашим адресом, чтобы пригласить Вас непосредственно...
   Приезжайте хоть сейчас. 1-2 июля я буду в Москве, а позднее, быть может, в Ряз<анской> губернии. Если приедете сию минуту, то попадете как раз в центру времени и пространства.
   Перед выездом за 7-8 часов вышлите мне телеграмму по масштабу: "Воскресенск Чехову. Еду вторник дачным. Лазарев". Можно и без слова "еду". Если разоритесь на телеграмму, то вышлю Вам на станцию своего лейб-кучера Алексея с тележкой, который берет за доставку юмористов очень дешево. Ехать от станции 21 версту. Алексея узнаете по 1) глупости, 2) растерянному взгляду и по 3) No "Нового времени", к<ото>рый я велю держать ему в руках.
   Привезите 1 ф<унт> лучшей ветчинной колбасы, 1 ф<унт> карамели и, если можно, 1 {* или две.} вершу, которую можно купить в Охотном или у Москв<орецкого> моста в живорыбных лавках. Впрочем, с вершей таскаться неудобно... Хотя, впрочем, можно сдать в багаж... Впрочем, если не хотите, не нужно...
   Будьте здоровы и остроумны, как всегда.

А. Чехов.

  
  

287. А. С. ЛАЗАРЕВУ (ГРУЗИНСКОМУ)

30 июня 1887 г. Бабкино.

   30 июнь.
   Добрейший. Александр Семенович!
   Письмо Ваше я получил. Буду в Москве не ранее 4-5 июля. Когда буду на вокзале, пошлю Вам телеграммой уведомление о своем прибытии. NB: в день получения телеграммы прошу ко мне в Кудрино не раньше 7 часов вечера. Пойдем, если хотите, вместе в "Эрмитаж".
   Из Москвы я Вас возьму с собой.
   Будьте съ доровы. (Это я съострил.)

Ваш А. Чехов.

  
  

288. М. В. КИСЕЛЕВОЙ

6, 7 или 8 июля 1887 г. Бабкино.

   Если у моей "Агнии" язык не выдержан, то зато она дает впечатление весьма определенное и видно, что она выстрадана автором. Рассказ недурной и стоит тысячи "Шальных пуль". Ваша протекция мне кажется излишней; она сгодилась бы, если бы Истомин был не редактором плохого журнала, а богатой невестой.
   Готовый к услугам

А. Чехов.

  
   От зубной боли и любви помогает шальная пуля, пущенная в висок. Такая пуля дает определенное впечатление. У Вашей Василисы жизнь и голова одинаковы: я отказываюсь.
  
  

289. А. С. ЛАЗАРЕВУ (ГРУЗИНСКОМУ)

8 июля 1887 г, Москва.

   Жду сегодня семь вечера Чехов
  
   На бланке: Б<олыпая> Груз<инская>
   дом Огурцова кв. 16
   Лазареву
  
  

290. Ал. П. ЧЕХОВУ

Между 8 и 12 июля 1887 г. Москва.

   Сын персти! Что же книга? Напиши о ней хотя одно слово.
   Сегодня я послал в "Н<овое> вр<емя>" рассказ. Когда он будет напечатан, побывай в конторе и узнай о состоянии моих счетов. Если сверх долга останется хотя копейка, то поспешишь выслать мне, ибо я сугубо безденежен.
   Сейчас сижу в Москве. Душно. Надо спать, а посему прощай и будь здоров со чадами.
   Получил ли посылку?

Твой А. Чехов.

   Пиши подробнее.
  
  

291. Н. А. ЛЕЙКИНУ

17 июля 1887 г. Бабкино.

   17 июль.
   Где Вы и что с Вами, добрейший Николай Александрович? Я положительно не знаю, чем объяснить Ваше продолжительное молчание в ответ на мое последнее письмо? Что-нибудь из трех: или Вы уехали, или больны, или сердитесь. Если уехали в Финляндию, то давно уже пора вернуться; если бы были больны, то об этом я узнал бы через Билибина. Очевидно, Вы сердитесь. Если так, то за что? Надеюсь, что причины моего неприезда, изложенные в моем последнем письме (которое Вы получили до 12-го июня), достаточно уважительны и не могут послужить причиною Вашего молчания... За что же Вы сердитесь? Жду ответа, а пока желаю Вам здравия и кланяюсь Вашей семье.

Ваш А. Чехов.

   Купно с сим письмом посылаю на имя Билибина рассказ с письмом на его имя.
  
  

292. Ал. П. ЧЕХОВУ

Конец июля 1887 г. Бабкино.

  
   Гусев!
   Благодарю Вас за обложку и посылаю Вам счет <в> "Петерб<ургскую> газ<ету>": No 196-393 строки. 393 Х12 = 4716
   Итого 47 р. 16 к.
   Вот и всё, что я заработал за июль. Деньги получи и поспеши выслать. Ложусь спать. Кормим молодого зайца. Пиши. Поклон цуцыкам.

А. Чехов.

  
  

293. А. С. ЛАЗАРЕВУ (ГРУЗИНСКОМУ)

Начало августа 1887 г. Бабкино.

   Коллежский асессор! Вы дурно сделаете, если будете дожидаться моего брата Ивана. Едва ли скоро он будет в Москве. Приезжайте тотчас по получении сего письма.

Ваш А. Чехов.

   1 ф<унт> ветчинной колбасы.
   5 лимонов и 4 головки капусты.
   Погода чудная.
  
  

294. Ал. П. ЧЕХОВУ

Начало августа 1887 г. Бабкино.

   Кто б мог предположить, что из нужника выйдет такой гений? Твой последний рассказ "На маяке" прекрасен и чуден. Вероятно, ты украл его у какого-нибудь великого писателя. Я сам прочел, потом велел Мишке читать его вслух, потом дал читать Марье, и во все разы убедился, что этим маяком ты превозошел самого себя. Ослепительная искра во мраке невежества! Умное слово за 30 глупых лет! Я в восторге, а посему и пишу тебе, иначе бы ты не скоро дождался моего письма... (лень!). Татарин великолепен, папенька хорош, почтмейстер виден из 3-х строк, тема слишком симпатична, форма не твоя, а чья-то новая и хорошая. Начало не было бы шаблонно, если бы было вставлено куда-нибудь в середину рассказа и раздроблено; Оля также никуда не годится, как и все твои женщины. Ты положительно не знаешь женщин! Нельзя же, душа моя, вечно вертеться около одного женского типа! Где ты и когда (я не говорю про твое гимназичество) видел таких Оль? И не умнее ли, не талантливее поставить рядом с такими чудными рожами, как татарин и папенька, женщину симпатичную, живую (а не куклу), существующую? Твоя Оля - это оскорбление для такой гранд-картины, как маяк. Не говоря уж о том, что она кукла, она неясна, мутна и среди остальных персонажей производит такое же впечатление, как мокрые, мутные сапоги среди ярко вычищенных сапог. Побойся бога, ни в одном из твоих рассказов нет женщины-человека, а всё какие-то прыгающие бланманже, говорящие языком избалованных водевильных инженю.
   Я думаю, что маяк поднял тебя в глазах нововременцев на три сажня. Жалею, что тебе не посоветовали подписать под ним полное имя. Ради бога, продолжай в том же духе. Отделывай и не выпускай в печать ("Нов<ое> вр<емя>"), прежде чем не увидишь, что твои люди живые и что ты не лжешь против действительности. Врать можно в "копилках курьеза" (где у тебя старшина залезает в статистику (!), а писарь ведается с уголовщиной (!!)), а в субботниках, которые дадут тебе деньги и имя, остерегись... Не опиши опять концертантов, к<ото>рые судятся так, как отродясь еще никто не судился, да кстати уж не трогай и благотворительных братств - тема заезжена, и во всем рассказе было ново только одно: губернаторша в ситцевом платье.
   "Маяк" спрячь. Если напишешь еще с десяток подобных рассказов, то можно будет издать сборник.
   Сейчас получил письмо от Шехтеля, уведомляющего о болезни Николая. Кровохарканье. Вероятно, несерьезно, так как Н<икола>й, гостивший у меня на днях в Бабкине, был совершенно здоров.
   Шлю тебе открытое письмо одного из ярых почитателей Суворина. Так как в этом письме выражены желания и мечты многих москвичей, то считаю себя не вправе не показать его Суворину, хотя и верю, что едва ли С<уворин> послушается этого письма. Через кого-нибудь (Маслов, Коломнин и проч.) ты сообщишь С<уворин>у содержимое этого письма или пошлешь самое письмо, соблюдая должный такт. О результатах сообщишь мне. Адрес С<уворина> мне неизвестен.
   Моя книга издохла?
   С нетерпением ожидаю гонорар. Счет тебе уже послан. Если счет затерялся, то получи без счета и скорее вышли: стражду!!
   Всем твоим кланяюсь, а тебе нет. Ты не гений, и между нами нет ничего общего.

г. Чехов.

  
  

295. И. А. БЕЛОУСОВУ

3 августа 1887 г. Бабкино.

   VIII, 3.
   Приношу Вам, добрейший Иван Алексеевич, мою искреннейшую благодарность за присылку мне Вашей симпатичной книжки. Ваша любезность дала мне случай поближе познакомиться с Вашим талантом и возможность, избегнув обычные комплименты, засвидетельствовать с уверенностью Ваше право на титул поэта. Ваши стихи полны живого поэтического чувства; Вы теплы, знакомы с вдохновением, обладаете формой и, что несомненно, литературны. Самый выбор Шевченко свидетельствует о Вашей поэтичности, а перевод исполнен с должною добросовестностью. Скажу Вам откровенно, что Ваша книжка более, чем какой-либо из новейших стихотворных сборников, похожа на то, что у нас называется "трудом", хоть она и безбожно мала.
   Бранить Вас, конечно, будут. Главный недостаток книжки - это ее небольшой объем. Поэт, если он талантлив, берет не только качеством, но и количеством, а из Вашего сборника трудно составить себе понятие ни о Вашей, ни о шевченковской физиономии. Ссылка же на то, что Вы еще молоды или что Вы еще "начинающий", послужить Вам оправданием не может: раз решаетесь дать книгу, так давайте и физиономию автора.
   В стихе есть шероховатости. Наприм(ер):
   Иль один от скуки ради... (стр. 27).
   Два предлога: от и ради...
   Или: Беседуют два часовых (стр. 32).
   Толкуют двое часовых - было бы звучнее и литературнее. Или:
   Течет речка край города (стр. 26) и слова "талана", "бдтька" и проч.
   Это уж не строгий перевод, и т. д.
   Мне кажутся прекрасными стихи "Вдова", стр. 20, стр. 23, "Украинская ночь". Я плохой критик, а потому, простите, не могу заплатить должную дань Вашей книжке. Как любитель и почитатель всего симпатичного, что изредка мелькает на нашем книжном рынке, я могу только от души пожелать Вам полного развития Вашего таланта, уверенности, силы и успехов; не спеша и работая помаленьку, Вы добьетесь своего - в этом я уверен и заранее радуюсь. Пожав Вашу руку, пребываю должником

А. Чехов.

296. Н. А. ЛЕЙКИНУ

11 августа 1887 г. Бабкино.

   11 августа.
   Вчера получил я Ваше письмо, добрейший Николай Александрович, и пишу ответ сегодня, чтобы отправить его с нарочным в Воскресенск 12-го, откуда оно пойдет в Питер 13-го. Нарочный ездит в город почти ежедневно, но почта ходит и получается не всякий день. Приходится посылать статьи и срочные письма или с нарочным на станцию к почтовому поезду (1р. 25 коп.), или же отсылать с оказией в Москву,- тут вы найдете объяснение московского штемпеля на моем последнем транспорте.
   Билибин писал, что 7-го Вы будете в Клину, но я не ждал Вас, так как 7-го был проливной дождь и ямщик с Вас содрал бы кожу. Из Бабкина я не выезжал от 1-го июля (вернее, от середины июля) до сегодня, если не считать поездок в Звенигород и в окрестности. Выеду я из него в Москву к 1 сентября. Если приедете, буду очень рад и доволен, ибо, во-первых, я в долгу у Вас за гостеприимство и, во-вторых, скучаю без людей.
   Я посылаю рассказы на имя Билибина на основании Вашего распоряжения, сделанного в прошлом году и не измененного в этом году. Для меня решительно всё равно, каков бы адрес ни был, лишь бы рассказы доходили в срок.
   Затмение не удалось. Было облачно и туманно. Наблюдал дворню и кур: занимательно и поучительно. Потемки, очень внушительные, продолжались с минуту. Утро прошло весело и кончилось простудой.
   Лето у нас было гнусное. Редкий день проходил без дождя. Помнится только одна жаркая неделя, всё же остальное время приходилось носить осеннее пальто и спать под одеялом. Урожай на ягоды необычайный. До сих пор никак не можем одолеть крыжовника и малину. Жрем до отвала. Грибов не было, но в августе появились. Ежедневно хожу с братом и приношу множество. Белых грибов очень мало. Огурцы плохи и дороги, 60 коп. мера.
   Грузинский гостил у меня и обещал еще побывать. Это весьма мирный коллежский асессор, не имеющий ничего дерзкого и нахального, а, напротив, смирный и добродушный. Мне не приходилось беседовать с ним об его отношениях к "Осколкам", а потому объяснить дерзость его писем не берусь. Скажу только, что лично мне он представляется человеком хорошим, порядочным во всех смыслах и полезным для "Осколков". Не помещать его неудобно, потому что для журнала он нужен, и к тому же дерзничанье, т. е. воинственный тон писем, я полагаю, не может служить поводом к разрыву отношений чисто официальных. А этот тон совершенно естественен и в порядке вещей. Сотрудника, как бы он ни был мал, нельзя обезличивать. Если Вы признаете за собой редакторское право сокращать и не помещать статьи, то почему не признать за сотрудником право протеста?
   Едва ли в этом году я попаду в Ивановское. Погода плоха, и денег совсем нет. Боюсь, что останусь должен за дачу.
   Судя по объявлению в "Нов<ом> вр<емени>", моя суворинская книжка вышла 9 дней назад, но о ней я не имею никаких слухов, хотя за изданием следит Александр. Конец Вашей Акулины я читал урывками, ибо нить романа была утеряна мною во время поездки на юг. Жалею, что не могу сказать Вам своего мнения и тем отплатить за лестный отзыв о моих последних рассказах. В урывках, которые я помню, Трифону и Акулине приданы Вами черты трагизма, местами удачно и в меру, но боюсь, что Ак<улина> и Тр<ифон> в конце романа не будут похожи на тех, к<ото>рые были в начале. Надо удивляться Вашей способности писать большие вещи газетно, частями, и памяти Вашей... Неужели Вы не забываете того, что писали месяц тому назад? Неужели когда пишете конец, то читаете начало? Я бы не мог так.
   Вы фыркали, когда читали о любовных похождениях осколочного Феба и о его победах... Что ж, очень может быть! Судебная медицина указывает примеры, где не только Фебы, но даже шестирукие и одноглазые феномены, внушавшие окружающим ужас и сострадание, любили и бывали любимы... Пошлите письмо Феба Мержеевскому.
   Скажите откровенно: Вам еще не надоело редактировать "Осколки"? Будь я на Вашем месте, забросил бы всё к чёртовой матери, положил бы денежки в боковой карман и махнул бы в кругосветное плавание. Природа на Сингапуре выше всякой критики, а кто не<...> тот не знает еще, что значит блаженство. Жизнь коротка, в столице она скучна и сера... надо пользоваться. Поклон Вашим. Будьте здоровы.

Ваш А. Чехов.

  
  

297. Ал. П. ЧЕХОВУ

12 августа 1887 г. Бабкино.

   Гусев! Если верить понедельницким книжным объявлениям, то моя книга вышла уже 9 дней тому назад.
   О ней ни духу ни слуху... Объясняй это многоточие не в свою пользу.
   Если сумеречная книга в самом деле вышла, то жду 10 экз<емпляров> в скорейшем времени. Жду также газетных объявлений, на помещении которых ты будешь настаивать.
   Николай здоров.
   Пиши немедленно и не надоедай мне напоминанием о своем долге {Ты точно преступление совершил. Надо проще смотреть на вещи.}, ибо это напоминание нелюбезно и, как видишь, заставляет меня вспоминать о нем, чего я не люблю.
   Все здоровы.

Tuus frateръ.

   На обороте:
   Петербург,
   Кавалергардская 20, кв. 6
   Александру Павловичу Чехову.
  
  

298. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ

12 августа 1887 г. Бабкино.

   Среда.
   Простите, Sire, мне удобнее писать на дешевой бумаге; моя дорогая (25 к. за пачку) промокает и коробится под пером, как жид перед лицом правосудия.
   За успокоительную весть о Николае merci. Я получил от него письмо, в к<ото>ром он клянется, что не разводит у меня в квартире блох (?), бранится за мое последнее письмо к Вам и проч. Собираюсь написать ему, но не знаю его адреса.
   Какие это у Вас 22 сомнения? Насчет чего? Если насчет Нанани, то, чтобы иметь сомнение, нужны осязательные основания. Насчет отдушников тоже будьте покойны: у Вас в квартире, насколько помню, нет отдушников, которые могли бы удержать такую солидность, как Вы.
   Я прибуду не раньше 1-го сентября. Мечтаю о зиме, ибо лето надоело. Ведь у меня лето началось 1-го апреля. Пора на покой, в свой душный кабинет.
   Что поделывают бр. Вернеры? Я собираюсь послать им что-нибудь в "Сверчок".
   У нас было затмение. В 32 No "Осколков" я заплатил дань этому величественному явлению.
   У меня прибавление семейства: откармливаем молодого зайца (судя по ушам, очень талантливого; уши длиннее, чем у осла).
   Я отвык от московской еды. Первым делом, как приеду, отправлюсь в какой-нибудь кабак.
   Найдите мне невесту.
   Не забудьте, что мне поручено Вами купить у Суворина 2 экз(емпляра) Пушкина. Не покупайте, а если купите, то уведомьте. Мои братцы, пока я был на юге, прозевали Пушкина, и теперь придется ждать 3-го издания.
   Рекомендую Вашему вниманию новую интересную книгу "Воспоминания гр. Соллогуба"; продается у Суворина. Это рекомендую на случай, если Вы такой же охотник до мемуаров, как и я. Не рекомендую моей новой книги, ибо Вы ее получите от меня даром: вообще я великодушный ч<елове>к...
   Прощайте и будьте здоровы.
   Я помешался на грибах. По целым дням, как дурак, блуждаю по лесам и смотрю вниз под ноги. Надо бросить, ибо это удовольствие мешает делу.
  
  

299. Н. М. ЕЖОВУ и А. С. ЛАЗАРЕВУ (ГРУЗИНСКОМУ)

13 или 14 августа 1887 г. Бабкино.

   Гг. юмористы! Я готов совершить подлог и идти в Сибирь, но с условием, что
   1) Вы, г. Грузинский, не будете ссориться с Лейкиным и вынуждать его писать мне на Вас жалобы,
  - Вы, г. Грузинский, привезете ветчинной колбасы и
  - Вы, г. Ежов, возможно скорее сообщите: какой глаз болит у Вас (правый или левый?) и куда имеет быть представлено свидетельство? (В совет Брацл<авского> училища? Так, что ли?)
   Болезнь: воспаление роговой оболочки (keratitis). Засвидетельствовать подпись можно только через Курепина у его приятеля нотариуса Меморского, а полиция засвидетельствовать не может, ибо я отсутствую. Желаю всяких благ.

А. Чехов.

  
   На конверте:
   Москва,
   Плющиха, 3 Тишинский пер., д. Баскакова
   Его высокоблагородию
   Николаю Михайловичу Ежову.
  
  

300. Н. А. ЛЕЙКИНУ

21 августа 1887 г. Бабкино.

  
   Бабкино
   Ко мне приехал Грузинский, добрейший Николай Александрович, и я почел за благо прочесть ему две строчки из Вашего письма ко мне (но не всё, что Вы писали о нем). Он удивился и сказал, что вовсе не думал писать Вам дерзости, ибо против Вас не имеет ничего такого, из-за чего бы стоило загораться сыру-бору, но подобно всем поэтам, работающим в "Осколках", сердит на Вашу манеру сокращать стихи вдвое (из 12 строк делать шесть), больше же он против редакции ничего не имеет. Относительно фразы, что якобы в "Ос<колк>ах" он работает только для того, чтобы получать больше, чем в Москве, он сказал, что Вы фразы этой не поняли и что она имеет иной смысл.
   Боже, что за рисунки в последнем No "Осколков"! Мазня Юргенсона (?) на самом видном месте, мазня кабацкая с кабацкими стихами! Этот No перещеголял даже Кланга и "Развлечение". Декольтированная баба в центре эрберовского рисунка до того не изящна и кухонно гнусна, что редактора и художника стоило бы посадить на гауптвахту. Не говорю уж о рисунке Лебедева, где ловит рыбу девица в декольте, в перчатках и в туфельках,- это так же возможно, как ходить на охоту во фраке и с шапокляком.
   Последние дни погода у нас стоит восхитительная. Грибов тьма. Ночи лунные.
   Моя новая книга вышла, но до сих пор я не имею о ней никакого известия.
   Я жду Вас каждый день, хотя в глубине мозгов и сознаю, что Вы поленитесь приехать. А погода, повторяю, хорошая, и время мы провели бы не совсем скучно, тем более что Вы, кажется, в одном из последних писем не отказываетесь от знакомства с crematum simplex {простым тружеником (лат.).}.
   Ну-с, конец письма обременяю просьбами. Во-первых, будьте добры (если найдете возможным), поместите в "Осколках" объявление о моей книге:
   В книжном магазине "Нового времени" продается новая книга Ан. П. Чехова
   "В сумерках"
   Рассказы и очерки.
   Цена 1 р., с пересылкой 1 р. 20 к.
   Во-вторых, выручайте Вашего сотрудника из беды. Погибаю и рискую утерять доброе имя. Дело в том, что не позже 1 сентября мне нужно уезжать на зиму в Москву, а расплатиться за дачу и за съестное нечем. Собираю из всех редакций по крохам, а Вас прошу выслать мне аванец в размере 60 рублей, треть коего я уже отработал. Что я не зажулю этих денег, в этом да поручится перед Вами небо!! Считаю нужным присовокупить, что оный аванс не будет иметь никакой цены, если придет в Воскресенск позже 1 сент(ября). Последняя денежная почта будет получена мною 28-го авг<уста >, в пятницу, к какому дню и приспосабливайте.
   Не высылаю Вам своей новой книги, ибо сам ее не имею. Не сочтите за невежество.
   Я знаю, что Вы уже возмущены моим поведением: в заголовке сего письма я не выставил числа. Извольте - 21 августа.
   Поклон Вашим и всей редакции. Будьте здоровы.

Ваш А. Чехов.

   Вы отправьте аванс в почтамт в среду, тогда я получу его в пятницу.
  
  
  

301. Н. А. ЛЕЙКИНУ

2 сентября 1887 г. Москва.

  
   2 сент.
   Сегодня, добрейший Николай Александрович, я переехал в Москву. Адрес прошлогодний: Кудринская Садовая, д. Корнеева.
   Деньги получил как раз вовремя, за что посылаю Вам merci.
   Рисунок Лебедева я не понял, согласен, но насчет эрберовской кувалды позвольте не согласиться. Для такого журнала, как "Осколки", реализм должен исчерпываться в подписи, а рисунки должны быть возможно изящнее, да-с. Некрасивое, к тому же, нисколько не реальнее красивого; в-третьих, не то что в кафешантане, но даже в рублевом злачном месте не все имеют такую кувалдистую корпуленцию, как в эрб<еровском> рисунке; в-четвертых, если хотите, изящная проститутка скорее вызовет в читателе сочувствие и сострадание, чем грязная... Короче, я не знаю ни одного основания, в силу которого было бы полезно и уместно изображать действительность непременно в наихудшем ее виде: ведь "Осколки" - легкое чтение!
   Дебют новых сил следует приветствовать, обставляя его всяческими поддержками и уступками,- это мое давнишнее мнение, которое я и теперь подчеркиваю; но, согласит<ес>ь, дебют г. Юргенсона ничего бы не утерял, если бы его рисунок не был заглавным и крашеным; то же следует сказать и о рисунках Брунова. Во-вторых, редакция, по моему мнению, должна утилизировать молодые силы сначала на мелочах. Насколько помню, Эрбер начинал нормально, т. е. с маленького, а Чемоданов с ребусов...
   Насчет обновления литературного состава, его оживления и проч. мы уже раньше говорили и переписывались. Вы пишете, что мы, старые сотрудники, жуем старье. Нет, мы остались такими же, какими и были, ибо изменить своих литературных физиономий мы не можем,- потому и кажется, что мы жуем старье. Благодаря слишком частой работе мы надоели не публике, которая меняется, а самим себе; пройдет еще пять лет, и мы опротивеем, но только самим себе. Я думаю, что от наплыва новых сил публика выиграет мало, но мы выиграли бы много; мы приобрели бы право писать так, как нам хочется, что более походило бы на литературу, чем теперешняя поденщина, и мы более были бы довольны собою, чем теперь.
   Я лично охотно писал бы в "Осколки" не более 1-2 раз в месяц и непременно юмористическое; так как, по-видимому, Грузинский и Ежов уже начинают понемногу заменять меня, то я так и буду поступать.
   Необходимо старым сотрудникам зануздать себя и глядеть в оба также и для того, чтобы "не соблазнить и единого от малых сих". Поденная, сплеча срубленная работа старых сотрудников заметно развращает молодых и начинающих, которые, как Вам известно, слишком склонны к подражанию.
   Впрочем, эта тема неисчерпаема и больше годится для разговора, чем для письма. Прощайте. Семья благодарит за поклон.

Ваш А. Чехов.

302. Ал. П. ЧЕХОВУ

3 сентября 1887 г. Москва.

   Гусев! Я переехал в Москву. Кудринская Садовая, д. Корнеева. Благодарю за обещание написать мне письмо: сказав пан - кожух дам и проч. Ты кринолин и больше ничего...
   Когда будешь в нововременской конторе, возьми мой гонорар и вышли мне. Мне неприятно, что ради моих денег ты шагаешь в почтамт и сбиваешь себе подметки. Не разумнее ли посылать кого-нибудь? Письма от тебя не жду, ибо потерял надежду.

А. Чехов.

   На обороте:
   Петербург,
   Кавалергардская 20, кв. 6
   Александру Павловичу Чехову,
  
  

303. Ал. П. ЧЕХОВУ

7 или 8 сентября 1887 г. Москва.

   Merci, Гусев, за письмо. За одно только бокУ не мерси: с какой стати ты извиняешься передо мной и оправдываешься в том, что книга моя вышла якобы поздно? Ты так пишешь, точно я тебя нанял за тысячу целковых и точно ты мне многим обязан... Нет, пьяница, что касается книги, то я должен извиняться, а не ты. Я так благод

Категория: Книги | Добавил: Armush (26.11.2012)
Просмотров: 569 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Форма входа