Карабчевский Николай Платонович - Судебные речи

Я уже делал в начале моей речи фактические ссылки по этому предмету. Кулаков прямо утверждает, что с Василием Серебряковым он "никогда ни о чем не разговаривал", потому что тот вечно пьян и с ним вообще разговаривать невозможно. Об истязаниях, которые будто бы терпела покойная после 28 мая, было уже достаточно сказано. Эти обстоятельства пытался нам удостоверить такой свидетель, как бесновавшийся здесь в ожидании принятия присяги Виноградов. Однако же на суде он не решился выступить в роли явного лжесвидетеля и почти вовсе отступился от своих первоначальных показаний у следователя. Чтобы закончить характеристику мрачной подозрительности Серебрякова, мне следует еще упомянуть о ссылке его на показание дворника дома покойной Имшенецкой о том, будто бы Елена Ковылина, вслед за катастрофой 31 мая "посещала тайно Имшенецкого" в его квартире. Дворник никогда не называл Ковылиной: он ее вовсе не знает. Он говорил только о "высокой молодой блондинке". Хотя Ковылина блондинка "не высокая", все же могло оставаться подозрение. Но и это обстоятельство блистательно разъяснилось на суде. При предъявлении дворнику свидетельницы Орловой, родной сестры подсудимого, свидетель именно в ней признал ту таинственную незнакомку, которая неоднократно посещала Имшенецкого во время его болезни. Нужно ли еще прибавлять, что Ковылиной в то время и в Петербурге не было? Однако довольно! Если бы я хотел продолжать оценивать по достоинству все обвинительные приемы мстителя-отца, предъявившего здесь иск за похороны своей родной дочери, я не мог бы сдержать долее своего негодования... Мимо! Скорее и дальше от этой мрачной личности и всего ею нагроможденного нечистыми руками! Я возвращаюсь к моим естественным противникам, с которыми только и возможна достойная борьба. Итак, минуя улики и доказательства, вас приглашают на основании внутреннего убеждения этого "высшего разума", как выразился прокурор, обвинить Имшенецкого, забывая, что этот высший разум внутреннего убеждения, по мысли законодателя, и должен быть основан на совокупности всех обстоятельств дела. Другой мой противник действует еще решительнее. Он вызывает из могилы тень умершей и холодным призраком смерти хочет запугать ваше воображение. Но он забывает, что, быть может, единственные спокойные и счастливые дни своей недолгой жизни эта несчастная провела с ним, своим предполагаемым убийцей и врагом. Об этом нам говорят свидетели единогласно. И я желал бы вызвать ее сюда, и кто знает, на чью сторону стала бы ее бледная тень, за кого бы стали молить ее бескровные уста! Есть вещи священные, злоупотреблять которыми не следует. Когда ведешь борьбу - надо вести ее равным оружием. Ссылка на мертвое доказывает только бессилие живого. Я кончаю. Я не позволю себе навязывать вам своего "внутреннего убеждения"; пусть оно останется там, где ему и быть надлежит не на языке только, а в глубине моего сердца, в глубине моей совести. Одну лишь уверенность после восьми дней, проведенных перед лицом вашим, господа судьи, позволяю я себе громко высказать: я убежден, что приговор ваш будет и глубоко продуман и глубоко справедлив!

  

   Санкт-Петербургский военно-окружной суд, рассматривавший дело с 23 по 30 мая 1885 г., признал Имшенецкого виновным в неосторожности и присудил к церковному покаянию и трехнедельному пребыванию на гауптвахте.

  

  

  

  

   Дело И.И. Мироновича Введение в дело: Существенные обстоятельства дела по обвинительному акту заключаются в следующем. 28 августа 1883 года, в воскресенье, около 9 часов утра, в Петербурге, на Невском проспекте, в д. 57, в кассе ссуд, принадлежащей отставному подполковнику Ивану Ивановичу Мироновичу, номинально числящейся за мещанкой Филипповой, были обнаружена убийство еврейской девочки Сарры Стер Беккер, проживавшей вместе с отцом своим, отставным военным писарем Ильей Стер Беккером в этой кассе ссуд, где отец служил приказчиком, и дочь помогала ему в занятиях по конторе. В маленькой, полутемной комнате кассы ссуд, заставленной мягкой мебелью, найден был 28 августа, утром, совершенно уже похолодевший труп Сарры Беккер с явными признаками насильственной смерти. Врачи, производившие вскрытие трупа покойной Сарры Беккер, дали заключение, что 1) ей было нанесено смертельное повреждение черепных костей, которое, сопровождаясь сотрясением мозга и потерей сознания, были ближайшей причиной смерти ее, которая, по всем вероятиям, была ускорена задушением посредством воспрепятствования доступа атмосферного воздуха в дыхательные пути; 2) указанное в первом пункте безусловно смертельное повреждение черепа, судя по свойству раны, подтеков и прочих повреждений на голове и лице, нанесено каким-либо твердым, тяжелым, тупым и длинным орудием вроде палки; при этом ударов нанесено было немного, не более двух-трех. По мнению врачей, предъявленный им при вскрытии железный прут (обломок газовой трубы), найденный при осмотре кассы ссуд в кухне, на плите, мог подходить к этой цели; 3) что касается задушения, то, принимая во внимание найденные за ухом раны, которые по свойству своему относятся к разрывным, и ссаднения слизистой оболочки на губах, - голову убитой удерживала за левое ухо правая рука постороннего лица, которые в то же время производило левой рукой сдавление каким-либо мягким предметом, вроде платка, на полость рта; 4) по отсутствию каких-либо повреждений как на наружных, так и на внутренних половых частях, промежности, ягодицах, вокруг заднего прохода и ненарушению девственной плевы, должно заключить, что Сарра Беккер невинности не лишена; 5) что касается вопроса о том, могло ли быть в данном случае покушение на изнасилование, то результаты судебно-медицинского осмотра не дают права разрешить этот вопрос в ту или другую сторону, но отсутствие видимых знаков или следов повреждений на нижней части туловища, наружных половых частях и нижних конечностях исключают предположение о попытке к изнасилованию. Тщательный осмотр всего помещения ссудной кассы Мироновича и находящегося в ней инвентаря установил, что единственная входная дверь в кассу, запиравшаяся внутренним замком, а изнутри железным крючком, оказалась отпертой без взлома и без всякого повреждения. За исключением комнаты, где лежало тело покойной Сарры Беккер, нигде во всем помещении кассы, ни на столах, ни на полу, ни на мебели, ни на других предметах не усмотрено ни кровавых пятен, ни брызг или помарок, ни других каких-либо следов борьбы или признаков совершенного здесь преступления. Вся мебель, многочисленное и разнообразное имущество кассы - словом, вся внутренняя обстановка кассы оказались в том виде, как и до совершения преступления, Тем не менее по осмотре ее Миронович заявил о пропаже из витрины некоторых вещей, денег и векселей, в том числе векселя Грязнова. Хозяин покойной. Миронович, по собственному его объяснению, в 1859 г. поступил в штат петербургской полиции и в 1871 г. оставил службу по собственному желанию. По выходе в отставку он занимался разными делами, которыми можно нажить деньги, - торговлей, учетом векселей, отдачей денег в рост и т. п. В марте 1882 г. он открыл ссудную кассу под фирмой петербургской мещанки Марьи Петровой Филипповой, своей любовницы, и пригласил к себе в конторщики Илью Стер Беккера, с жалованьем 50 руб. в месяц при готовой квартире для него и его семейства. До 1883 г. Беккер со своей семьей, в том числе с дочерью от первого брака Саррой Беккер, проживал в кассе ссуд Мироновича и затем, по его настоянию, переехал с семьей в Сестрорецк и остался в кассе с одной Саррой, которая помогала ему в занятиях пи конторе, за что Миронович положил ей 5 руб. жалованья в месяц. С тех пор Илья Беккер и дочь его Сарра приживали в кассе ссуд Мироновича совершенно одни, без всякой прислуги. Что касается самого Мироновича, то он бывал ежедневно в кассе с 9 утра и до 10 часов вечера, а иногда и до 11, и затем уходил ночевать к себе на квартиру в собственный дом на Песках, по Болотной ул. под No4. Благодаря своей бойкости и смышлености, маленькая Сарра вскоре усвоила себе занятия отца по конторе и сделались его правой рукой, но в то же время она обратила па себя внимание Мироновича, который стал оказывать ей свое расположение и ласки в гораздо большей степени, чем это, казались бы следовало по отношению к посторонней девочке, дочери его приказчика. Эти ласки не ускользнули от внимания отца, он стал бранить дочь. говоря, что она уже не маленькая, ей 13 лет... Она ответила: "Что я стану делать, когда он вяжется ко мне, призвал меня к себе, обнял и стал целовать", при этом она добавил: "Ну его к черту, он мне надоел, отправь меня лучше у Сестрорецк". Скорняк Лихачев удостоверил, что однажды, в августе 1883 г., когда он работал в кассе ссуд Мироновича, вышел к нему в комнату сперва Миронович, а потом пришла туда Сарра и что-то сказала Мироновичу - вероятно, она пришла дать ему ответ в исполнении его поручения; тогда Миронович стал гладить ее по голове. Видя это, свидетель спросил Мироновича, к чему он такую маленькую девочку так ласкает, и на это Миронович ответил: "Может быть, пригодится" и потом, похлопав ее по плечу, сказал: "Ну, ступай, ступай", после чего она ушла. Наконец, Рахиль Чеснова, готовившая кушанье на Беккер, характеризуя Сарру, как девочку рассудительную, скромную, безукоризненного поведения и притом как совершенного еще ребенка, удостоверяет, чти вскоре после отъезда семьи Беккер в Сестрорецк Сарра, заходя к ней ежедневно за кушаньем, неоднократно говорила, что Миронович все рассказывает ей о своих любовницах, о том, чти он с своей женой не живет и что у него есть несколько любовниц, называла его "разбойником", говорила, что его ненавидит, что ничего бы не взяла, чтобы жить у нет в кассе ссуд, что она остается здесь только из-за старика отца, что ей лучше бы хотелось уехать в Сестрорецк или лучше даже целый день сидеть и работать, чем жить в кассе ссуд. За что именно Сарра ненавидела Мироновича - она не объяснила свидетельнице. В субботу, 27 августа, часа в 4 дня, Сарра пришла к свидетельнице за кушаньем и сказала ей, между прочим, что она чувствует какую-то необъяснимую тоску, что она хотя и просила отца накануне ехать в Сестрорецк, но отец ей так ответил, что она и сказать не может. На расспросы о причине этой тоски Сарра отвечала, что и сама не знает; затем простилась и ушла. Эти опасения или, вернее сказать, предчувствия опасности, внушавшиеся личностью Мироновича покойной Сарре Беккер, по мнению обвинителя. были, по-видимому, далеко не безосновательны и оправдываются нравственной характеристикой его, сделанной лицами, основательно знакомыми с прошлой и теперешней жизнью Мироновича. Так, по объяснению его бывших сослуживцев: коллежского асессора Виктора Новицкого и коллежского асессора Алексея Меницкого, Миронович еще по службе известен был как сослуживцам, так и обывателям своего участка за человека чрезвычайно жадного к деньгам, грубого, дерзкого, "отъявленного взяточника", делавшего, по словам Новицкого, "набеги на скопцов", проживавших в его участке, и к тому же за большого любителя до женщин. Он тогда был уже женат, но имел любовниц и, кроме того состоял в связи с одной сестрой своей жены, прижил с нею дочь и сына, которых после смерти сестры жены взял к себе на воспитание. В свое время о действиях Мироновича была напечатана будто былая брошюра, которая вскоре после этого была изъята из обращения, а автор ее был выслан из Петербурга. Будучи более 20 лет женатым, Миронович до последнего времени имел двух любовниц: петербургскую мещанку М. Ф. Филиппову, с которой состоит в связи лет 15 - 16 и прижил с ней 5 детей, и петербургскую ремесленницу М. Я. Федорову, с которой живет уже 7 лет. Наконец, по объяснению Бочковой и Михайловой, Миронович очень любил молоденьких женщин, которым, по выражению свидетельниц, "проходу не давал" своим поведением с ними при всяком удобном случае. Свидетелями было установлено, что, когда отсутствовал старик Беккер, Миронович присылал в кассу ночевать дворника. Во время последней поездки Беккера в Сестрорецк, продолжавшейся с 26 по 28 августа, две ночи кряду, на 27-е и на 28-е, он не только своего дворника в кассу ссуд ночевать w посылал, но и местных дворников не предупредил, что в кассе ночует одна девочка Сарра, которая в эту последнюю ночь и была убита. Отклонение, допущенное Мироновичем от этого порядка, столь не свойственное его опытности и предусмотрительности, представляется тем более странным, что еще в субботу утром, т. е. 27 августа, сам он, будучи по делу у знакомого своего Казимира Янцыса, проживающего в том же доме No 57 по Невскому, на вопрос его, здесь ли он ночует, т. е. в кассе ссуд, отвечал: "Нет, дворника посылаю". Поэтому на другой день утром, узнав т. Мироновича об убийстве Сарры, Янцыс спросил его: "Где же дворник был?" и, получив ответ, что дворника он не посылал, был крайне удивлен этим и тут же заметил Мироновичу: "Как же вы могли оставить ребенка в кассе на ночь", на что Миронович отвечал: "Да она сама сказала, что не нужно посылать". Но ответ этот не удовлетворил свидетеля. Далее показаниями свидетелей - Менкулло, дворника Прохорова и Ипатова - обнаружено, что 27 августа в начале десятого, вечером, Прохоров, бывший в ту же ночь дежурным в доме No 57, видел, как Сарра вышла из ворот на проспект и тут же встретилась с какой-то неизвестной молодой женщиной в шляпке, с зонтиком и с маленьким саквояжем. Других примет ин не заметил. Женщина эта ехала на извозчике по направлению от Знаменский площади, подозвав Сарру рукой к себе, сошла с извозчика, и они остановились на панели; поговорив не более двух минут, они расстались, неизвестная женщина поехала на извозчике по направлению к Аничкову мосту, и больше Прохоров ее уже не видел, а Сарра перешла через Невский в мелочную лавку, откуда минут через 20 вернулась назад. Швейцар Менкулло, стоящий на парадной лестнице дома No 57, объясняет, что приблизительно в начале десятого часа вечера он видел, как Миронович вышел из ворот и отправился по Невскому к Знаменью. В исходе десятого часа вечера служащий в конторе домовладельца Ипатов, возвращаясь из бани домой в контору, помещающуюся на одной лестнице с кассой Мироновича, против последнем увидел сидевших на лестнице двух каких-то женщин еврейского типа, из которых одна была девочка, а другая не то женщина, не то девичка, среднего роста, и темном платье и в черном платке, головы и лица которой он не рассмотрел. Войдя в контору, Ипатов вспомнил, что у него нет папирос, и пошел за ними в лавочку, где пробыл минут пять, причем, как проходя в лавку, так и возвращаясь назад, опять увидел тех же женщин и заметил им, что они сидят на дороге, на что девичка возразила: "А вам что за дело, разве я обязана вам отчет отдавать". На чти Ипатов отвечал: "Я не требую от вас отчета, да вы не на месте сидите, на дороги, и я не знаю, кто вы такие". Тогда девочка, указав рукой на дверь кассы Мироновича, отвечала: "Я здесь живу", после чего Ипатов сказал ей: "Так шли бы в свою квартиру, там бы и говорили" и с этими словами ушел к себе в контору, a Сарра Беккер, так как это была она, и другая женщина остались на лестнице. По объяснению Прохорова, ворота оставались не запертыми до 12 часов ночи, после чего они запираются ручкой внутри двора, так что снаружи во двор пройти нельзя, не позвонив дворнику, а со двора можно выйти на улицу незаметно для дворника. Поэтому Прохоров, хотя и был дежурным в ночь на 28 августа, но не знает, выходил ли кто-нибудь ночью из ворот; к тому же он отлучался в 12-м часу тушить лампы на лестнице. К этому Прохоров дополняет, что он должен по правде сказать, что он в вечер на 28 августа был выпивши, а потому и не мог все упомнить. Это последнее объяснение Прохорова приобретает особенное значение, если его сопоставить с показанием Устиньи Егоровой, кухарки ювелира Брандта, живущего в том же доме, которая объясняет, что в ночь на 28 августа она спала в кухне, обращенной окном во двор; от сильной зубной боли она проснулась, когда было не ранее 12 часов ночи, - она об этом заключает из того, что газ на лестнице был уже потушен. Выбившись из сил от страшной зубной боли. она села у окна, занавешенного до половины неплотной кисейной занавеской, и в это время увидела, что во дворе у ледника, как раз напротив окна кухни, на том месте, где обыкновенно Миронович оставляет свою лошадь с шарабаном, приезжая на нем в ссудную кассу, стоит небольшая лошадь, запряженная в шарабан; как лошадь, так и шарабан были очень похожи на лошадь и шарабан Мироновича. Свидетельница наверное не знает, была ли это лошадь Мироновича, но положительно удостоверяет, что она совершенно отчетливо видела во дворе у ледника лошадь и шарабан благодаря тому, что двор слегка освещался светом от лампады, горевшей в квартире у образов по случаю субботы. Спустя час времени после того Егорова, продолжая сидеть у окна, так как зубы ее не унимались, но глядя постоянно в окно, вдруг услыхала стук колес и копыт по мостовой двора и тогда, взглянув в окно, увидела, что на том самом шарабане, который стоял у ледника, сидит мужчина и едет по двору. Он проехал в ворота и уехал со двора. Взглянув мельком на неизвестного, Егорова не успела рассмотреть его примет и также не знает, кто это был и откуда вышел, но, тем не менее, заметила, что он одет был "как барин, а не как кучер". Кроме свидетельницы Егоровой, решительно никто более из свидетелей лошади и шарабана на дворе дома No57 по Невскому проспекту в ночь на 28 августа не видал. 28 августа, в 9-м часу утра, скорняк Лихачев явился в ссудную кассу и, найдя дверь незапертой, пришел в контору, куда почти вслед за ним вошла мещанка Анна Пальцева, которую за несколько дней перед тем пригласила Сарра Беккер, чтобы отдать ей в работу платье. Постояв немного в конторе и видя, что никто к ним не выходит, они дали знать старшему дворнику Щеткину, который, взяв с собой своих подручных, обошел все помещение кассы и, выйдя в кухню, увидел через дверное отверстие труп Сарры Беккер, лежавший в маленький полутемной комнате на кресле. Об обнаруженном тотчас было заявлено наружной и сыскной полиции. Первым прибыл на место преступления прикомандированный к 1-му участку Московской части коллежский секретарь Черняк, минут через 10 после которого явился владелец кассы Миронович, которому на дворе еще было сказано, что Сарра Беккер убита. По-видимому, сильно взволнованный этим известием, он, не заходя в комнату, где лежал труп, прошел прямо а контору, где встретился с Черняком. Осмотрев витрину через стекло и выдвинув затем в письменном столе два ящика, он заявил Черняку о пропаже из витрины некоторых вещей и из письменного стола каких-то векселей. Вскоре после Мироновича прибыл отец покойной, Илья Беккер, приехавший с утренним поездом финляндской железной дороги из Сестрорецка. По прибытии затем ни место сперва старшего помощника пристава 1-го участка Московской части Сакса, а потом самого пристава этого участка Рейзина, ими, между прочим, осмотрен был труп убитой, причем оба они пришли к тому убеждению, сложившемуся у них под влиянием положения тела убитой, что покойная была изнасилована. Выйдя под этим впечатлением в комнату, где находился Миронович, пристав Рейзин, обращаясь к последнему, воскликнул: "Какое страшное преступление - убийства с изнасилованием!" На это Миронович, не видевший еще трупа, ответил: "Какое тут изнасилование, тут изнасилования нет, тут не может быть изнасилования!" Крайне озадаченный таким ответом, Рейзин спросил Мироновича: "Почем же вы можете знать, что тут нет изнасилования, когда отказываетесь взглянуть на убитую?" На что Миронович опять ответил" "Полноте, какое тут изнасилование, зачем ее изнасиловать, некому было", При этом он все время был сильно взволнован, ни минуты не посидел, постоянно ходил и говорил: то с напускной развязностью и совершенно некстати рассказывал о своей прежней полицейской службе, то вдруг внезапно переходил к совершившемуся преступлению, выражая сожаление к покойной... Но в комнату, где лежал труп, он, несмотря на многократные приглашения, не пожелал войти, отзываясь нервностью, и вошел туда только один раз, и то вследствие категорического предложения прокурора С.-Петербургской судебной палаты Муравьева. Изложенные обстоятельства настоящего дела послужили основанием заподозрить отставного полковника Мироновича в том, что, имея намерение лишить невинности малолетнюю Сарру Беккер, и воспользовавшись для этого последней поездкой отца ее в Сестрорецк, во время которой она две ночи, с 26-го на 27-е и с 27-го на 28 августа, ночевала в ссудной кассе одна, он в эту последнюю ночь пытался лишить ее невинности, но не успел в этом, вследствие, вероятно, с ее стороны сопротивления, и поэтому, будучи раздражен этой неудачей и опасаясь неизбежного оглашения столь позорного для него, как для пожилого и семейного человека, деяния, решился ее лишить жизни, а затем уже. дабы придать убийству характер разбоя, сам вынул из витрины разные вещи и из письменного стола деньги и подбросил вексель и квитанции Грязнову, будучи убежден, что последний находится на свободе, - в надежде отклонить от себя подозрение и оставить таковое на Грязнове, прошлое которого уже опорочено судимостью. Но Миронович не признал себя виновным в этом преступлении и, между прочим, показал, что никакого намерения воспользоваться невинностью Сарры Беккер он не имел и никогда ей особенных ласк и расположения своего не выражал, но ценил ее, как девочку честную, способную и весьма полезную для его конторы. Считая Сарру еще девочкой, он действительно в отсутствие отца ее никогда не оставлял ссудной кассы на попечение ее одной, а всегда или сам находился в кассе, или в случае своего ухода поручал местным дворникам присматривать за кассой до своего возвращения; на ночь же обыкновенно присылал своего дворника, который и ночевал в кассе вместе с Саррой. Две последние ночи он дворника не посылал в ссудную кассу, так как, во-первых, надеялся на прочные запоры кассы и был уверен, что Сарра никому постороннему дверей не откроет, а во-вторых, потому, что ответственным лицом за целость кассы был Беккер, который и должен был бы возместить убытки, если бы таковые были причинены ему по время отлучки последнего. Таковы были обстоятельства настоящего дела, раскрытые первоначальным, предварительным следствием, которое уже предполагалось закончить, как вдруг, совершенно для следственной власти неожиданно, 29 сентября 1883 года, в 3 часа дня, к приставу 3-го участка Московской части г. С.-Петербурга Иордану явилась неизвестная молодая женщина, прилично одетая, и, назвавшись дочерью дворянина Тверской губернии Екатериной Николаевой Семеновой, объявила, что убийство Сарры Беккер совершила она с целью ограбления кассы ссуд вследствие безумной любви к отставному поручику Михаилу Михайлову Безаку, которому она и передала после убийства похищенные ею вещи и деньги. На допросе у судебного следователя в чрезвычайно подробном показании своем, продолжавшемся несколько дней, Семенова объяснила следующее. Происходя из дворян Новоторжского уезда, Тверской губернии, она в детстве лишилась отца, который за подлог векселей был сослан по суду в Архангельскую губернию, и вместе с сестрой своей Александрой осталась при матери, которая, не имея никаких средств к существованию, вскоре отдала их обеих на воспитание: Александру - купцу Дикову, а ее - генеральше Софье Корсаковой. К 17 годам она была народной учительницей, но занятия в деревне ей надоели скоро, и она стала часто ездить в Петербург и пользоваться столичными удовольствиями, которые вначале для нее были очень заманчивы. Затем она заболела расстройством умственных способностей и была помещена на излечение в какую-то больницу, откуда ее взяли к себе в деревню господа Платоновы, и там она поправилась. После этого она проживала некоторое время вместе с матерью своей в имении графа Менгдена, где мать ее, при содействии тех же Платоновых, получила место кастелянши, а по возвращении оттуда в Петербург поступила гувернанткой к детям Чемерзина. Находясь на этим месте, она однажды, гуляя в Пассаже, познакомилась с военным доктором, который ей понравился; она вступила с ним в связь, и он лишил ее невинности. Это дошло до генерала Чемерзина, и она потеряла место. С тех пор она занимала в разных домах места гувернантки, бонны, компаньонки, сестры милосердия, занималась письмоводством, при этом очень часто меняла места и занятия и нигде подолгу не оставалась - отчасти благодаря своему неуживчивому характеру, отчасти по вине лиц, у которых она служила. За это же время она находилась в связи с несколькими молодыми людьми, была беременна и выкинула мертвого младенца. В мае месяце 1883 года она случайно познакомилась в ресторане Палкина с отставным поручиком Михаилом Михайловичем Безаком, человеком семейным, служившим в это время в штате с.-петербургской полиции, вскоре безумно влюбилась в него и безотчетно отдалась ему, сделавшись послушным орудием в его руках, готовым исполнять все его желания. Вначале и Безак отвечал ей взаимностью, но спустя некоторое время между ними произошла размолвка; но потом она опять сошлась с Безаком, так как, по се словам, со времени знакомства с ним никогда не переставала любить его. Между тем Безак был оставлен за штатом и перестал получать жалованье; у Семеновой никаких занятий не было и материальное положение их с каждым днем ухудшалось Постоянные сетования Безака на критическое положение, просьбы и требования добыть откуда-нибудь денег, его неясные сперва намеки, а затем вполне категорические подговоры к совершению преступления ради обогащения, при взаимном их желании пожить в свое удовольствие, вскоре повлекли Семенову в целый ряд мелких преступлений, совершенных частые ею одною, частью при содействии Безака. Так, в августе месяце Семенова похищает в меблированной квартире - из комнаты жильца, судебного рассыльного при С.-Петербургском окружном суде Эйсымонта, - фрак, брюки и мундир, в кармане которого были свидетельство, выданное Эйсымонту от председателя окружного суда, и два ордера того же председателя на имя Эйсымонта на получение по каждому из них по 4 р. 50 к., и вещи эти, кроме документов, закладывает в ссудных кассах, а деньги передает Безаку, рассказав ему о способе приобретения их. Из квартиры своей знакомой госпожи Павловский она похищает золотые часы с цепочкой и передает Безаку, который вкладывает их и на замечания ее, что вот она уже и между своими знакомыми начинает позорить себя, утешает ее, говоря, что это пустяки и т. д., и т. д. С течением времени Семенова, под влиянием подговоров Безака, решается даже на убийство с целью ограбления. Для осуществления этого намерения они вместе покупают в магазине Сан-Галли на Невском проспекте, против памятника императрице Екатерины, гимнастическую гирю как орудие убийства, с которой Семенова не расставалась, нося ее сперва за корсажем - по ее словам, для красоты бюста, а затем в кожаной сумке. Однажды, гуляя по Таврическому саду, она оба пробовали эту гирю, ударяя ею о скамейку, от чего на последней остались два небольших углубления, и на память об этом эпизоде Безак написал карандашом сбоку скамейки число. С гирей этой она являлась в квартиры известных ей богатых людей - купца Браувера и господина Яхонтова - с целью будто бы убить их и завладеть их имуществом, но у нее не хватило решимости для этого преступления. Между тем страсть ее к Безаку, поджигаемая временными размолвками и наступавшими затем примирениями, возрастала все более, Безак становился с каждым днем требовательнее, наконец, объявил ей, что ему необходимы деньги для поездки к семье в Выборг, и дал ей свои серебряные часы, для того чтобы она заложила их где-нибудь, а сам остался ожидать в финляндской гостинице" - на Выборгской Стороне, в которой она тогда нанимала номер. Это было вечером 27 августа 1883 года. Побывав в нескольких еврейских ссудных кассах и найдя их запертыми по случаю субботы. Семенова отправилась затем на извозчике в кассу ссуд, помещающуюся на Невском проспекте, в доме No 57, куда прибыла около 10 часов вечера. У ворот означенного дома она встретила еврейскую девочку, впоследствии оказавшуюся Саррой Беккер, которая, узнав и цели ее приезда, объявила ей, что касса заперта, и посоветовала приехать на другой день утром. Семенова уехала было, но вспомнив, что в гостинице ее ожидает Безак, она вернулась к тому же дому и, оставив извозчика у ворот, отправилась а ссудную кассу Мироновича в надежде упросить девочку Сарру Беккер дать ей сейчас хоть немного денег. На лестнице, ведущей в кассу ссуд, она догнала Сарру и стала разговаривать с ней. В это время мимо них два раза прошел по лестнице какой-то человек в квартиру, расположенную против ссудной кассы. Уступая просьбам Семеновой, Сарра Беккер повела ее в кассу, отперев дверь ключом, который вложила затем обратно в замок с внутренней стороны, и, взяв от нее часы Безака, дала ей 3 рубля. В это время у Семеновой явилась мысль убить Сарру и обворовать кассу. В сильном волнении, бледная и дрожащая, она попросила Сарру дать ей воды; и когда та, поставив лампочку на плите в кухне, вынесла ей в коридор стакан воды, она нанесла ей в том же коридоре удар гирей по голове, отчего Сарра упала на пол, обливаясь кровью и неистово крича о помощи. Оттащив немного в сторону лежащую на полу Сарру, она нанесла ей еще несколько ударов гирей по голове, а потом отнесла ее в маленькую комнату налево из кухни и, положив на кресле, налегла на, нее своим телом и зажала ей рот платком. Во время борьбы Сарра укусила ей указательный палец правой руки. Убедившись, что Сарра уже мертвая, она сняла с пальца покойной два ключа и, обмыв руки в кухне, но с окровавленными рукавчиками и с кровотечной раной на пальце, ощупью пошла в контору, оставив лампочку с убавленным светом в кухне. Там в темноте похитила она из письменного стола деньги и вынула какие-то бумаги, которые бросила тут же в коридоре, захватив с собой лишь один какой-то вексель. Затем из запертой витрины, не отпирая ее ключом, а просунув руку между крышкой и боковой стенкой, она похитила двое мужских и двое дамских часов, медальон, брошку, ложку, портсигар, портмоне для серебряных монет и две коробочки маленьких запонок для рубах и, положив все это вместе с только что заложенными часами Безака и с окровавленной гирей в свою сумку, хотела уже уходить, как вдруг кто-то хлопнул дверью противоположной квартиры и спросил, где девятый номер, на что послышался ответ, что там не этот номер, а вслед за тем отворилась дверь кассы и извозчик, привезший Семенову, спросил, здесь ли его пассажирка. Приказав извозчику уходить и сказав ему, что она сейчас выйдет, Семенова "ставила кассу и, дав дворнику 20 к., на том же извозчике отправилась в "Финляндскую гостиницу". Войдя к свой номер, она сейчас рассказала Безаку о совершенном ею преступлении и передала ему сумку с украденными деньгами и вещами, после чего они немедленно стали собираться и уехали в гостиницу Кейлера на Васильевском острове, причем, переезжая Тучков мост, она, по совету Безака, выбросила в воду окровавленную гирю, рукавчики и захваченный ею в кассе вексель. Из гостиницы Кейзера, пройдя пешком до Невы, они на лодке переехали Неву и отправились в ресторан Дюсси, где поужинали, и потом вернулись опять с ту же гостиницу. Там между ними решено было, что Безак отправится в Гельсингфорс сбыть украденные вещи, и Семенова проведет несколько дней в дер. Озеры у знакомых крестьян и будет ожидать известии от Безака. Cогласно этому уговору Семенова, взяв от Безака 5 руб. и золотые дамские часы, с утренним поездом Балтийский железной дороги поехала на станцию Елизаветино, а оттуда в дер. Озеры, где остановилась в доме крестьянина, Максима Николаева, с семейством которого была хорошо знакома еще с тех пор, как служила учительницей. В деревне, ни словам Семеновой, ее постоянно преследовали видения совершенного ею преступления, по ночам она спать не могла, с нетерпением ждала письма от Безака и, не дождавшись, 9 сентября вернулась в Петербург, где, без всяких занятий и постоянно меняя квартиры, прожила до 29 сентября, т. е. до дня явки с повинном. За это время, по неимению средств, она сперва заложила в кассе ссуд Нехамова вышеупомянутые золотые дамские часы и пальто свое, а квитанцию продала знакомому татарину Менкину; 17 сентября похитила у акушерки Вольронд альбом с фотографическими карточками и 24 сентября у знакомой своей, госпожи Погожевой, - золотые часы, о чем и уведомила последнюю запиской, прося извинения у нее за этот проступок и оправдываясь безвыходным споим положением. Наконец, 29 сентября, не дождавшись письма от Безака и видя из этого, что он ее бросил, а с другой стороны узнав, что в убийстве Сарры Беккер неосновательно обвиняется Миронович, Семенова решилась признаться в этом преступлении и принесла явку с повинной. По предъявлении врачам, производившим вскрытие тела Сарры Беккер, той части показания Семеновой, в которой заключается описание совершенного ею убийства, господа Горский, Геринг, Добрынин и Янцольский объяснили, что повреждения, найденные у умершей на голове, могли быть нанесены и гимнастической гирей. Объяснение же Семеновой о задушении ею Сарры Беккер с целью скорейшего прекращения ее жизни представляются не вполне согласными с теми данными, которые обнаружены вскрытием трупа, и противоречат высказанному по этому предмету заключению о способе задушения, изложенному в пункте III мнения (т. I. л. 23). Ввиду показания Семеновой, 6 октября 1883 года в селе Жар, Псковской губернии, в имении тетки своей, госпожи Посниковой, был задержан агентом Санкт-Петербургской сыскной полиции отставной поручик Михаил Михайлович Безак, который как в объяснении, данном им в сыскной полиции, так затем и на предварительном следствии отрицал всякую прикосновенность к убийству Сарры Беккер, а также подстрекательство Семеновой на убийство кого бы то ни было и участие в совершенных ею кражах и других преступлениях, но чти он в действительности получил от Семеновой вещи, будто бы полученные ею от сестры, и таковые сбыл. Дальнейшим расследованием обнаружено, что случая покупки одной гимнастической гири в магазине Сан Галли летом в 1883 г. совсем не было; равным образом розыск гири у Тучкова моста оказался безуспешным. Но в Таврическом саду, в указанном Семеновой месте найдена скамейка, на которой оказались два едва заметных углубления и сбоку неразборчиво написанная карандашом надпись, вроде 21 или 27 августа. Что 27 августа, около 12 часов ночи, Семенова и Безак поспешно выехали из "Финляндской гостиницы" и провели несколько часов в ту же ночь в гостинице Кейзера на Васильевском острове, но при этом ни одной из этих гостиниц после их выезда ничего подозрительного не усмотрено, крови на Семеновой не замечено, а в умывальниках прислуга видела только грязную воду. Что 10 сентября Семенова заложила в ссудной кассе Нехамова на углу Садовой и Вознесенского просп., между прочим, золотые дамские часы и пальто, а квитанции продала татарину Менкину, который выкупил эти вещи и продал на рынке неизвестному лицу. Ни Нехамов, ни Менкин никаких кровавых пятен на означенном пальто не видали. Семенова после болезни расстройством умственных способностей хотя и поправилась физически, но резки изменилась в нравственном отношении: характер ее из самого скромного и тихого сделался вспыльчивым, неровным и лживым: она стала вести предосудительный образ жизни, легко сводя знакомства с разными молодыми людьми; но особенно выдающейся чертой в ней была наклонность ко лжи, которая до такой степени вошла в ее привычку, что знакомые ее потеряли всякую веру к ее сливам. Излюбленными темами ее повествований о разных небывалых и невероятных происшествиях были рассказы о том, что за ней ухаживает какой-нибудь богатый купец или знатный граф, который ради нее готов развестись с женой, что у нее есть жених или что она уже вышла замуж и пр.; а однажды она совершенно серьезно уверяла своего знакомого Немирова, что она дочь одного индийского князя, живущего в Америке. Хотя произведенным исследованием подтвердились далеко не все объяснения Семеновой, тем не менее, ввиду главным образом поспешного выезда Семеновой и Безака из Петербурга в ночь убийства и разыскания по их указанию нескольких принадлежащих ссудной кассе Мироновича вещей, Семенова и Безак были привлечены к следствию: первая - в убийстве Сарры Беккер с целью ограбления ссудной кассы и в других мелких проступках, а второй - в укрывательстве означенного убийства и укрывательстве мелких преступлений Семеновой. Из них Семенова признала себя виновной во всех преступлениях, за исключением лишь присвоения часов Посниковой, и показала согласно с прежними своими объяснениями. Безак, не признавая себя виновным ни в одном из приписываемых ему преступлений, между прочим, показал, что весь оговор его Семеновой есть гнусная ложь и клевета, возведенная на него из мести за разрыв с нею интимных отношений, на которые она всеми силами напрашивалась. Ввиду объяснений как самой Семеновой, так и многих свидетелей о бывшей у нее прежде психической болезни, были затребованы сведения по этому предмету из разных столичных больницах; причем оказалось, чти Семенова находилась на излечении в следующих больницах: с 11 марта по 28 июля 1878 года в больнице св. Николая Чудотворца, куда поступила с резкими признаками мрачного умопомешательства; 8 мая того же года была освидетельствована в Петропавловской больнице и оставлена до выздоровления, а 28 июля выписана из означенной больницы по просьбе матери, еще не вполне здоровой; с 5 по 9 июля, с 28 августа по 29 сентября 1879 г., с 15 ноября по 2 декабря 1880 г. - в Калинкинской больнице, где лечилась первый раз от слизистых сифилитических попул, второй раз - от явлений кондило-матозного периода сифилиса, а третий раз - от бородавок на половых частях; с 3 октября по 26 ноября 1879 года - в Александровской больнице, где лечилась от тифа; с 13 февраля по 7 апреля 1881 года - в Мариинской больнице, в которую поступила с параметритом, последовавшим, по ее словам, после выкидыша. Кроме того, 29 мая 1883 г. частный врач Александра-Невской части Диатроптов был приглашен к Семеновой для оказания ей помощи от самоотравления, но никаких резких признаков отравления у нее не нашел. По его совету Семенова 30 мая была доставлена в Рождественские бараки, где свидетельствовавший ее врач заметил в ней признаки расстройства умственных способностей. В тот же день она была переведена в приемный покой Александра-Невской части, где ее освидетельствовал врач Диатроптов, и хотя психического расстройства в ней не заметил, но нашел ее в состоянии крайнего возбуждения. По просьбе Семеновой она была в тот же день отдана на поруки Безаку. Несколько раз с разными вариантами Семенова рассказывала сцену убийства, сознаваясь в его учинении, и, наконец, в заявлении 9 мая она "после долгого размышления" решается открыть истину и прямо заявляет, что "убийство Сарры совершил Миронович, что в ночь убийства она была невольной свидетельницей преступления и от убийцы за молчание получила деньги и вещие. По освидетельствовании Семеновой в Санкт-Петербургском окружном суде 30 июня 1884 года эксперты-доктора барон Майдель, Чеччот и Фрей дали заключение, что Семенова в настоящее время не обнаруживает признаков безумия или сумасшествия, но с давних пор обнаруживает явления психопатического свойства сложения. Такое состояние, не имея определенной формы психического расстройства, представляет собой такую болезненную почву, на которой легко могут возникать припадки умоисступления или беспамятства. Однако на основании имеющихся сведений эксперты не могут сказать, находилась ли Семенова когда, в особенности в августе и сентябре 1883 г., в подобном состоянии. На основании изложенного Миронович, 50-ти лет, обвинялся в том, что вечером 27 августа 1883 года, в гор. С.-Петербурге, в содержимой им в доме No 57 по Невскому проспекту кассе ссуд, без обдуманного намерения, а в раздражении лишил жизни дочь своего конторщика, отставного военного писаря, 13-летнюю девочку Сарру Стер Беккер посредством причинения ей каким-либо орудием безусловно смертельного повреждения черепных костей и задушения платком". Семенова, 27-ми лет, - в том, что, придя для заклада часов вечером, 27 августа 1883 года, в кассу ссуд в дом No57 по Невскому проспекту и застав совершившееся в этой кассе убийство 13-летней дочери отставного писаря Сарры Беккер, слыша крики Сарры, зная, что жизнь ее в опасности и имея возможность предотвратить убийство обращением за помощью к сторонним лицам и полиции, с корыстной целью, а именно приняв за молчание от лица, совершившего убийство, 50 руб, и вещей на сумму около 400 руб., заведомо допустила содеяние означенного убийства. Безак, 24-х лет, - в том, что, не принимая непосредственного участия в убийстве Сарры Беккер, но зная от Семеновой о совершении этого убийства, не только не донес власти об этом преступлении, но принял от Семеновой заведомо для него находившиеся в кассе ссуд, где убита Сарра Беккер, вещи и деньги и затем деньги издержал, а с вещами скрылся в Гельсингфорс, где сбыл их, называясь чужим именем; причем он, Безак, считал эти деньги и вещи за ограбленные убийцей и принятием означенных вещей и денег, отсутствие которых в кассе ссуд придавало убийству, совершенному в запальчивости, характер убийства с целью ограбления, препятствовал обнаружению по делу истины и изобличению виновных в убийстве лиц. Кроме того, Семенова обвиняется еще в целом ряде краж, а Безак - в том, что, не принимая непосредственного участия в кражах, совершенных Семеновой, он уже после совершения их принял от Семеновой похищенные вещи и воспользовался ими, зная о способе их приобретения. Дело это в первый раз слушалось в С.-Петербургском окружном суде с участием присяжных заседателей и продолжалось с 27 ноября по 5 декабря 1884 г. Председательствовал председатель суда А. М. Кузьминский, обвинение поддерживал товарищ прокурора И. Ф. Дыновский, гражданским истцом от имени отца убитой выступил присяжный поверенный Н, М. Соколовский. Защитниками И. И. Мироновича явились присяжные поверенные В, Ф. Леонтьев и Н. П. Карабчевский, Семенову защищал С. П. Марголин, Безака - Л. А. Базунов. Весьма важным и притом совершенно новым моментом судебного исследования явилась экспертиза в лице профессора судебной медицины И. М. Сорокина и экспертов-психиатров проф. Балинского и Чеччота. Прежде других дают свои объяснения эксперты проф. Сорокин и д-р Горский, которым был предложен вопрос о причинах смерти Сарры Беккер. Проф. Сорокин развертывает перед присутствующими всю картину совершения преступления. Проф. Сорокин оговаривается, однако, что его экспертиза - лишь гипотеза, что хотя для установления ее он пользовался данными осмотра трупа Сарры Беккер и протоколом судебного следователя, но они были далеко не достаточными для определения некоторых подробностей, весьма существенных, - например, каким предметом или орудием были нанесены раны девочке. Проф. Сорокин высказывает сожаление, что исследование трупа было произведено слишком поверхностно, и поэтому экспертиза лишена возможности с полной достоверностью констатировать весь акт преступления. На основании же того материала, каким она пользовалась, по мнению Сорокина, необходимо прийти к следующим заключениям. Убийство совершено не с целью грабежа, что подтверждается как внешней "остановкой, так и ближайшей причиной смерти Сарры Беккер. Эксперт не знает ни одного случая в судебно-медицинской хронике, когда бы убийца-грабитель прибегал к тем приемам и способам покончить с жизнью своем жертвы, как в данном случае. Характер повреждений, найденных на трупе убитой, а также проистекающие отсюда строго медицинские данные, устанавливают тот факт, что нанесению ударов по голове предшествовали удушение. Это доказывается незначительным кровоизлиянием из ран на черепе. Если бы удары по голове были нанесены в то время, когда организм производил еще все свои обычные функции и отправления, то кровоизлияние было бы чрезвычайно обильно. Значит, если крови было мало, то раны нанесены или после смерти жертвы, или во время агонии, когда она уже утратила свойства нормального живого человека. Что попытки к удушению были, доказывает платок, найденный во рту Сарры Беккер. Но наложение платка само по себе не могло произвести удушения и прекратить приток воздуха в легкие, так как носовые отверстия давали полную возможность к дыханию. Так как, однако, у покойной было обнаружено извержение испражнений, то всего естественней допустить, что вложение платка в рот вызвало рвоту. Вместе с тем платок мешал выходу наружу извержений, и последние произвели удушье. Очевидно, что грабитель, желающий покончить со своей жертвой, никогда не прибегнул бы к такому способу - он прямо начал бы наносить удары. Поэтому эксперт высказывает уверенность, что в данном случае существовала попытка к изнасилованию. Подтверждение этому он видит в том, что нападение было сделано на кресле, на котором Сарра Беккер окончила жизнь. При этом остались и следы происходившей борьбы - ссадины на руках и плечах. Эксперт полагает, что помарки кровяные на кальсонах происходят от руки убийцы, перепачканной в крови. Проф. Сорокин наглядным образом указывает при помощи кресла, находившегося в числе вещественных доказательств, как положение, в котором находилась жертва, так и все манипуляции нападавшего. На вопрос защитника подсудимой Семеновой, господина Марголина, могло ли произойти убийство Сарры Беккер при тех условиях и при той обстановке, какие заключаются в подробном описании Семеновой после признания, что она убийца, эксперт ответил отрицательно. Кроме того, проф. Сорокин твердо убежден в том, что по своим физическим качествам и бессилию, в каком она находилась в то время, Семенова не годилась в убийцы и не могла совершить преступление даже над таким слабосильным существам, как Сарра Беккер. Доктор Горский примкнул к мнению проф. Сорокина. Затем заключение о психическом состоянии подсудимой Семеновой было дано проф. Валинским. Он подробно объяснил, что наука понимает под психопатическим состоянием. Это не есть определенная и резки выраженная форма умопомешательства. Психопат может казаться человеком, умственные способности которого находятся в нормальном состоянии. Он правильно и логически мыслит, может хороши отличать добро от зла, производить оценку своим действиям и вытекающим из них результатам. Но он лишен всяких нравственных понятий. Он думает только и себе, нисколько не заботясь об окружающих, которые в его глазах представляются лишь орудием или средством для достижения личных целей. Вне этого личной" я - для психопата нет ничего святого. Ради удовлетворения своих страстей, ради личного наслаждения его не остановят никакие соображения, никакие отношения к самым близким людям. Это крайний эгоист, готовый причинить вред отцу, матери, другу - словом, всем без исключения, если они стоят у него на дороге. Он капризен и раздражается нередко от малейшего противоречия ему с чьей-либо стороны. Все, что не касается его лично, нисколько не занимает его, ко всему окружающему он равнодушен. Такой человек, при известных условиях способен совершить всякое преступление, без малейшего угрызения совести. Он совершенно равнодушен к последствиям своих деяний; его нанимает только данный момент. Ради удачи того, что создала его болезненная фантазия, он готов спокойно идти на погибель и преступление. Таким психопатическим субъектом Балинский считает Семенову. У нее не никакого чувства, никаких нравственных понятий. Указывают на ее страстную любовь. Но какая же это любовь, когда она способна в то же время ради удовлетворения самых грязных, животных инстинктов отдаться другим? Психопат - тип, лишь недавно установленный в медицинской науке. Это, во всяком случае, человек ненормальный, и притом, как доказано, неизлечимый. Заключение его в доме умалишенных бесполезно и ведет лишь к ухудшению общего состояния. Но и свобода приносит ему безусловный вред. Поставьте психопата в какие угодно благоприятные условия, как материальные, так и нравственные, и дайте ему полную свободу - он вернется на прежний путь лжи, разврата и порока все действия психопата основаны вовсе не на непременном желании причинить вред, а на невозможности с его стороны поступить иначе. Проф. Ченчот высказался в том же смысле, представив более детальный разбор фактических обстоятельств дела.

  

   Защитительная речь по делу И.И. Мироновича Господа присяжные заседатели! Страшная и многоголовая гидра предубеждение, и с нею-то прежде всего приходится столкнуться в этом злополучном деле, злополучном с первого судебного шага, злополучном на всем дальнейшем протяжении процесса. Преступление зверское, кровавое, совершенное почти над ребенком, в центре столицы на фешенебельном Невском, всех, разумеется, потрясло, всех взволновало. Этого было уже достаточно, чтобы заставить намного потерять голову, даже тех, кому в подобных случаях именно следовало бы призвать все свое хладнокровие. Ухватились за первую пришедшую в голову мысль, на слово поверили проницательности первого полицейского чина, проникшего в помещение гласной кассы ссуд и увидевшего жертву, лежащую на кресле с раздвинутыми ногами и задравшейся юбкой. В одной этой позе усмотрели разгадку таинственного преступления. Достаточно было затем констатировать, что хозяином ссудной кассы был не кто иной, как Миронович, прошлое которого будто бы не противоречило возможности совершения гнусного преступления, насилия, соединенного с убийством, и обвинительная формула была тут же слажена, точно сбита накрепко на наковальне. Не желали идти по пути дальнейшего расследования! Первую мысль об "изнасиловании" покойной Сарры подал околоточный надзиратель Черняк. Кроме "раздвинутых" ног и "приподнятой юбки", в наличности еще ничего не было. Но всякая мысль об убийстве с целью