Миклухо-Маклай Николай Николаевич - Путешествия 1874-1887 гг.

align="justify">   ¹⁶* Оставлено место для имени.

   ¹⁷* Оставлено место для имени.

   ¹⁸* Оставлено место для имени.

   ¹⁹* Оставлено место для имени.

   ²⁰* Оставлено место для имени.

   ²¹* В рукописи сноски нет.

   ²²* В рукописи примечание отсутствует.

  

   {* Это сообщение было начато во время моего нездоровья в деревне Ануапата (Порт Морезби) в Новой Гвинее, а затем переписано и дополнено несколькими примечаниями 8 месяцев позже в Пейкдел (около Стантопа, в Квинсланд), так как анатомические работы, которые я не мог отложить, не дозволили заняться этою перепискою во время моего шестимесячного пребывания в Бризбейне.}

  

   Для достижения моей цели - видеть как можно более мне еще не известных разновидностей меланезийского племени - я решил, faute de mieux¹*, отправиться с американскою трехмачтового шкуною "Сади Ф. Каллер", снаряженною для ловли трепанга и меновой торговли на островах Тихого океана.

   Об этом решении я уже имел честь писать Вам в начале путешествия {См. мое письмо от 22 апреля 1879 г. из бухты Прони в Новой Каледонии (Изв. имп. Русского геогр. общества. Т. . С. <425>. <См. наст. т.. с. 233-237>.}. Теперь, находясь уже на возвратном пути в Австралию, т. е. закончив почти предпринятую экспедицию, имею честь послать Вам краткое "предварительное сообщение" о ходе путешествия и о некоторых выяснившихся {Многие результаты, как зоологические, краниологические <1 нрзб.> т. п., определятся только по разработке собранных материалов, что будет возможно только при более удобной, подходящей обстановке, чем та, которую я пока могу найти в Австралии.} результатах его.

   Из Новой Каледонии (Нумеи и бухты Прони) шкуна направилась к о. Лифу (группа Лояльти), а затем на острова Новые Гебриды, где шкипер, заходя на острова Танну, Фате, Тонгоа, Май, Эпи, Амбрим, забрал около 50 туземцев разного возраста (предназначавшихся для ловли трепанга, собирания жемчужных раковин и т. п.) и закупил провизию (ямс, таро, кокосов и т. д.) для их продовольствия на шкуне. Я не упускал, разумеется, случая во время якорных стоянок, которые иногда затягивались от пяти <до> десяти дней, видеть туземцев как можно более, для чего обыкновенно жил в их деревнях.

   Заходя на острова Мало и Вануа Лава, шкуна направилась сперва к группе Квироса (или группе Дуфф), а затем к группе Санта-Круц. Но ни на одной из этих двух групп нам не удалось остаться достаточно долго. В первой из них (группа Квироса) предполагаемого значительного рифа для ловли трепанга не оказалось: а в другой (группа Лом-Лом, одной из групп небольших островков архипелага Санта-Круц) шкипер, уже предупрежденный дурною репутациею туземцев, видя их многочисленность и воинственную осанку, не найдя к тому же достаточно безопасного якорного места, не решился попытать счастья и направился к группе Леунева (острова Онтонг-Жава, или Лорд Гова). Не дойдя, однако же, до этих островов, шкуна бросила якорь в лагуне рифа Канделярии (или Ронгадор), где мы застряли почти целый месяц. Пребывание в этой лагуне, окруженной не островами, а рифом, было для меня не особенно интересно: во время прилива весь риф был залит, за исключением нескольких скал; заняться наблюдениями над фауною рифа и формациею его также не приходилось: этот раз я не имел, как в 1876 г.. собственной шлюбки, а на шкуне все люди были заняты с утра до ночи ловлею трепанга, варкою и копчением его. Пришлось удовольствоваться письменною работою, насколько позволяли людской шум, жара каюты, дым "коптилки" {Шкуна, как выше уже сказал, была специально снаряжена для ловли трепанга. Для того чтобы избегнуть потерю времени, сопряженную с постройкою так наз. "smoke house", или "коптилки", как я ее назвал, на берегу и не подвергаться опасности нападения со стороны туземцев, что нередко сопряжено с таким предприятием, на палубе шкуны была поставлена "коптилка", состоящая из железного домика, или, вернее, большого железного ящика, метров в 7 в длину и ширину и метра 3 вышины, с многочисленными полками из проволочных сетей, на которые клался вареный трепанг (разные виды голотурий). Две большие печи, которых трубы открывались внутрь коптилки, топились днем и ночью и наполняли ее дымом и коптили трепанг. Таким образом тонна (1000 кг) трепанга могла быть добыта в продолжение 3 дней.} и тому подобные неудобства, и исследованием случайно словленных животных.

   Отсюда (<с> рифа Канделярии) шкипер намеревался отправиться на острова Адмиралтейства, но обещал мне идти туда проливом Св. Георгия и таким образом дать мне возможность, высадившись на о. Герцога Йоркского {Мне было известно, что немецкая коммерческая фирма (Хернсхейм и К°) имеет главную станцию меновой торговли в этой части Меланезии на о. Герцога Йоркского и посылает от времени до времени один из своих небольших пароходов в Куктаун как в ближайший порт для получки и отсылки корреспонденции.}, вернуться via Куктаун в Сидней, т. к. я не имел особенного желания посетить вторично острова Адмиралтейства, где я был уже в 1876 г. Однако же противный ветер и значительное противное течение не допустили исполнения этого плана. Потеряв неделю у южного входа в пролив, я не счел себя вправе в дальнейшем настаивании, чтобы шкипер сдержал данное мне обещание и высадил меня на о. Герцога Йоркского. Мы отправились поэтому вдоль восточного берега Новой Ирландии, пройдя между островами Новым Ганновером и св. Матфея к островам Адмиралтейства. Здесь у островка Андра, найдя значительное количество доброкачественного трепанга, шкуна пробыла на якоре дней 10.

   Я жил все время на берегу, где туземцы, припомнив мое пребывание между ними в 1876 г., встретили меня как старого знакомого. Живя между ними, я имел случай познакомиться с некоторыми из обычаев и даже нашел возможность, несмотря на непродолжительное пребывание, выучиться понимать немного их диалект. Заходя на группы Ниниго (Эшикие или Эсъекер) и Луб (Хермит) {Во время моего последнего посещения группы Луб я убедился, что название "Агомес", сообщенное мною в моих "выписках из дневника" 1876 г., не что иное, как искаженное туземным произношением английское название "Hermit", которое туземцы часто слышат от шкиперов. Туземцы группы этой, как и жители групп Ниниго и Каниет, называют эти острова "Луб", именем главного острова группы.} и потеряв много времени, лавируя против юго-восточного пассата, мы снова вернулись к группе Адмиралтейства, к островам северо-западной оконечности большого острова, где я прожил снова десяток дней на островке Сорри {Или Wild Island на карте Nares Harbour, сделанной офицерами "Челленджера".} и снова имел интересное поле для изучения нравов туземцев и для антропологических исследований над ними.

   Как у островка Андра, окружающие рифы около Сорри снабдили шкуну значительным количеством отличного трепанга и перламутра, который сотни туземцев за небольшие куски железа или за незначительное количество мелких бус ловили и доставляли на шкуну {Тонна этого трепанга, который добывается здесь за бесценок, стоит в портах Австралии и Китая 100 и даже 120 фунтов стерлингов (700-800 рублей серебром).}. Эта местность была интересна для меня также потому, что в 1875 г. экспедиция "Челленджера" провела несколько дней в Nares Harbour, и туземцы, их жилища, домашняя утварь, оружие и т. д. были описаны одним из членов экспедиции {Г-н Мозелей, член экспедиции "Челленджера", описавший в статье со многими иллюстрациями предметы, собранные в этой местности, имел любезность прислать мне этот интересный мемуар, который даст мне скоро возможность проверить наши обоюдные наблюдения¹.}. Вследствие этого мои наблюдения в этой местности могут служить проверкою и, может быть, дополнением добытых результатов экспедиции "Челленджера".

   Мы вернулись снова к островку Андра, и я мог при этом третьем посещении добавить немало интересных сведений о туземцах и о взаимных отношениях между деревнями. Отсюда при других обстоятельствах шкуна на пути к островам Луизиады могла бы зайти на Берег Маклая, но я сам уволил шкипера от его обязательства {Хотя мне было весьма желательно повидаться с моими друзьями <с> Берега Маклая и посетить острова Кар-Кар и Ваг-Ваг, что я имел право требовать от шкипера вследствие нашего условия, но, к сожалению, мое мнение о личностях, находившихся на шкуне, было таково, что я не захотел подвергнуть моих черных друзей риску этого знакомства.}, почему он, не желая рисковать при ненадежной погоде (шквалы сменялись штилями) между плохо нанесенными на карту рифами и островами (между островами Адмиралтейства, Новою Британией и Новою Гвинеей), предпочел старый путь вокруг Новой Ирландии. К большому моему сожалению, мне не удалось съехать на берег в Новой Ирландии, но ежедневно многие пироги выезжали к судну, которое оставалось в дрейфе на время их визита, имеющего целью торг съестными припасами и черепаховою скорлупою.

   Таким образом, я мог видеть несколько сотен жителей Новой Ирландии, причем мне удалось сделать несколько интересных антропологических наблюдений над этими туземцами, которых общий habitus особенно близко подходит к типу жителей Соломонова архипелага. Это обстоятельство, как и немало интересных наблюдений и замечаний, сделанных мною на островах Адмиралтейства, Ниниго и Луб, примирило меня с фактом, что я, почти против желания, во второй раз посетил эти острова.

   Несмотря на позднее время года, довольно ровный SO привел нас к группе Тробриан, которая была для меня весьма интересна своею близостью к островам Д'Антркасто и Новой Гвинее, а также своею малою известностью; к сожалению, однако же, скверная погода, шквалы с продолжительными дождями, значительное волнение, мешавшее ловле трепанга, сократили наше пребывание, но все-таки мне удалось провести интересный денек в деревне на о. Туме и видеть, мерить и рисовать туземцев в продолжение трех других дней нашей стоянки, во время которой туземцы были нашими постоянными гостями. Шкипер на пути к островам Луизиады хотел обогнуть группу Лонглен, где, он слышал, есть гуано. Он желал зайти туда, чтобы удостовериться в верности этого слуха, но, приблизившись к этим островам, вследствие очень свежего NW ветра, весьма ненадежной погоды, расшатавшихся вант, порванных парусов, принужден был переменить курс, и вместо Луизиады мы попали к небольшой группе, означенной на картах именем островов Симбо, или Эдистон, в группе Соломоновых {Кроме копры (сушеных кокосовых орехов) <и> черепахи, один из главных предметов вывоза здесь представляет так наз. "vegetable ivory", которая оказалась плодом пальмы из рода Sagus. В письме от 14 октября этого года известный австралийский ботаник д-р Ф. фон Мюллер в Мельбурне пишет мне, что это - Sagus vitiensis Wendland.}.

   По случаю починки снастей мы пробыли здесь дней 20, т. е. до 27 декабря. Разумеется, все это время я жил на берегу и остался весьма доволен моим пребыванием там, хотя дождливая погода была причиною довольно сильных пароксизмов лихорадки. Наконец, в начале этого года шкуна добралась до архипелага Луизиады и бросила якорь для продолжительной якорной стоянки (ловли трепанга) в бухте Махиу о. Бухилари {Туземцы острова называют свой остров "Бухилари", но жители окружающих его островов называют его "Базилаки".} (Pitt Harbour о. Морезби).

   Сделав несколько экскурсий на о. Бухилари, я решил оставить здесь шкуну, что я уже давно имел в виду, и перебраться на о. Варе (о. Тест на картах), надеясь найти там случай или попасть, пользуясь проходящим судном, в Куктаун, или, на что я имел большую охоту, отправиться на небольшом пароходике "Элленгован", принадлежащем London Missionary Society²*, на южный берег Новой Гвинеи, а оттуда на острова Торресова пролива.

   Расстояние о. Варе от бухты Махиу не более 20 миль, и утром 19 января, оставив почти все мои вещи на шкуне для доставления в Сидней {Шкипер Веббер намеревался вернуться в Сидней в апреле месяце, и так как я знал, что пароход "Элленгован" очень невелик и не будет в состоянии забрать все мои вещи, то мне казалось весьма подходящим оставить большую часть их на шкуне. За недостатком времени накануне моего отъезда, отчасти вследствие моей натуральной доверчивости (17-летнее скитание по свету не изменило еще эту черту характера!), я сказал шкиперу: "Считая Вас честным человеком, я надеюсь, что Вы сдадите все мои вещи исправно в русском консульстве в Сиднее, почему мне не надо никакой расписки о вещах". Шкипер поспешил уверить меня, что мое мнение о нем окажется верным и т. д. Когда даже в июле месяце шкуна не прибыла еще в Сидней, где, по словам шкипера, она должна была быть в апреле или мае, я написал русским консулам в Сингапур, Гонконг, Сан-Францизко и Лондон, прося их, в случае, если "Сади Ф. Каллер" прибудет в один из этих портов, взять на себя труд получить мои вещи и сохранить их до востребования в консульстве. В августе, наконец, в Сидней пришло известие с о. Фате (Новые Гебриды), что шкуна "Сади Ф. Каллер" заходила туда на пути своем в Сан-Францизко, что шкипер Веббер умер и что некоторые из моих вещей были переданы на другую шкуну, отправляющуюся в Сидней. Какие из моих вещей вернулись в Сидней и сколько увезено в Америку, я еще не имел возможности узнать, не добравшись еще сам в этот город. Надеюсь, что русский консул в Сан-Францизко найдет возможность выручить остальные - во всяком случае, каждый и утраченных ящиков представит для меня значительную потерю.}, забрав несколько необходимых вещей, я отправился в шлюбке на о. Варе и поселился в туземной хижине в ожидании оказии³*.

   На третий день моего пребывания на о. Варе два судна бросили якорь около острова: пароход "Элленгован" и шкуна "Анни". Оба отправлялись на другое утро; шкуна прямо отправлялась в Куктаун; "Элленгован", заходя в разные местности вдоль южного берега Новой Гвинеи, возвращался обратно в деревню Ануапата. Мне предстоял выбор, но желание видеть туземцев южного берега, об которых я читал уже не раз⁴*, что они принадлежат к "малайской расе", превозмогло неудобство продлить еще на несколько месяцев уже и без того затянувшееся путешествие. Я решил, недолго думая, отправиться с "Элленгован" и посетить в четвертый раз этот остров. Заручившись позволением г. Чалмерса, старшего из двух миссионеров London Missionary Society, находящихся теперь на южном берегу Новой Гвинеи², отправиться на пароходе в Ануапату, мне едва хватило времени вернуться в деревню и уложить снова вещи, которые разложил в хижине, не подозревая, что останусь на о. Варе только 3 дня.

   На другое утро, 22 января, с рассветом мы снялись, но только 14 февраля прибыли в деревню Ануапату, находящуюся у значительной бухты, обозначенной на картах под именем Порт Морезби. Плавание это вдоль берега (всего около 300 миль) продолжалось 23 дня, так как г. Чалмерс находился на инспекторской поездке и должен был останавливаться в местностях, где поселены были наставники {Уже много лет миссионеры на островах Тихого океана имеют обычай посылать на острова, куда они думают перенести со временем свою деятельность, не белых своих собратий, а туземцев-миссионеров. Этот способ имел и имеет большой успех. Охотников между христианами на островах Самоа, Раротонга, Таити и т. п. всегда находится немало, и таким туземцам-миссионерам многие острова (как, например, о. Лояльти и др.) обязаны введением христианства. Уже 7 лет тому назад было привезено на южный берег Новой Гвинеи несколько таких миссионеров, или "наставников", которые значительно облегчают деятельность белых миссионеров.}, а также⁵* в разных местах дров для парохода {Эти периодические посещения южного берега Новой Гвинеи небольшим пароходом, как "Элленгован", который должен часто останавливаться для возобновления запаса дров и может по малости своей подходить близко к берегу, имели прямым следствием хорошее знакомство шкипера его с этою частью берега, что повело к открытию нескольких весьма удобных и обширных гаваней, как Milport Harbour, Dudfield Harbour и др.}. Оставаясь в некоторых деревнях по 4 и 5 дней, я имел достаточно времени, чтобы видеть туземцев, жилища их и поверхностно знакомиться с их нравами, так что это четвертое, хотя и непродолжительное посещение Новой Гвинеи обогатило меня интересными и немаловажными результатами по антропологии и этнографии. В Ануапате, где я воспользовался любезным гостеприимством г. Чалмерса, здоровье мое, которое во все время этого путешествия только 2 или 3 раза, и то на короткое время, изменяло мне, принудило меня к относительному бездействию {Пароксизмы лихорадки были не особенно сильны и позволяли мне каждый день посвящать несколько часов письменной работе; таким образом, я имел случай выписать из дневника настоящее сообщение.} недели на три и заставило отказаться от экскурсии в окружные горные деревни, куда доступ благодаря лошадям, привезенным на этот берег Новой Гвинеи австралийскими золотоискателями в 1877 г. {Ануапата, или Порт Морезби, и окрестности были полем поисков золота золотоискателей, нахлынувших из Австралии в 1877 и 1878 гг. Из с лишком 80 прибывших сюда многие умерли, остальные вернулись в Австралию или были вывезены с Новой Гвинеи присланным английским судном, когда известие об их неудаче и печальном положении стало известно в Австралии.} и оставленными здесь, был незатруднителен.

   Полагая, что местные условия в Ануапате имеют значительное влияние на возобновление пароксизма лихорадки, я отправился снова вдоль берега и посетил во второй раз деревни Хуру и Карепуну, куда пароход "Элленгован" был отправлен г. Чалмерсом за деревом для постройки церкви и других строений в Ануапате. Я вернулся в Ануапату, чувствуя себя гораздо здоровее, чем выезжая оттуда. В апреле "Элленгован" отправился на о. Вайбин (или Thursday Island) - станцию пароходов из Австралии в Сингапур и Китай. Это обстоятельство было для меня в высшей степени подходящее, так как я имел при этом возможность видеть жителей Новой Гвинеи в деревнях Боэра, Майва и Сило, а также острова Торресова пролива: о. Эруб, Мэр, Тауван, Сейбай, Мабиак. С о. Вайбин (Thursday Island) я имел честь послать Вам письмо с извещением о моем возвращении в Сидней, которое, однако же, еще не состоялось, причины чего я предполагаю сообщить в скором времени в следующем письме³.

   Для более верной оценки некоторых результатов путешествия мне кажется не лишним дополнить эту перечень посещенных местностей более кратким итинерарием с прибавлением продолжительности пребывания в каждой местности.

  

  

   Марта 29 выехал из Сиднея.

   Апрель. О. Новая Каледония: порт Нумея (8 дней), бухта Прони (5 дней); о. Лифу (5 дней). В море - 12 дней.

   Май. Дрейф у о. Танна (2 дня), острова Фате (12 дней), Тонгоа (2 дня), Май (2 дня), Эпи (3 дня), Амбрим (1 день). В море - 9 дней.

   Июнь. Острова Мало (4 дня), Вануа-Лава (7 дней); дрейф у о. Квироса и о. Лом-Лом. В море - 19 дней.

   Июль. Риф Канделярия, или Ронгадор (28 дней). В море - 3 дня.

   Август. Штили и противные ветра у пролива Св. Георгия, Новая Ирландия (дрейф у восточного берега); островок Андра (у северного берега большого острова Адмиралтейства) (10 дней). В море - 21 день.

   Сентябрь. Архипелаг Ниниго (10 дней), архипелаг Луб (4 дня). В море - 15 дней.

   Октябрь. Архипелаг Луб (6 дней), островок Сорри у северозападной оконечности большого острова Адмиралтейства (13 дней), островок Андра (3 дня). В море - 9 дней.

   Ноябрь. Новая Ирландия (дрейф у восточного берега), группа Тробриан (3 дня). В море - 27 дней.

   Декабрь. О. Симбо (Соломонов архипелаг) (20 дней). В море - 11 дней.

  

  

   Январь. Западные острова архипелага Луизиады: Базилаки (11 дней), Варе (3 дня); <о.> Самарай (4 дня), деревня Бара-Бара (Новая Гвинея) (1 день), о. Суоу (3 дня); южный берег Новой Гвинеи: Dudfield Harbour (1/2 дня), Milport Harbour (1 день). В море - 8 дней.

   Февраль. Южный берег Новой Гвинеи: Тэбль-Пойнт (2 дня), мыс Родней (1 день), деревня Арома (3 дня), деревня Карепуна (5 дней), деревня Хула, или Хура (1/2 дня), деревня Тупузелей (1/2 дня), деревня Ануапата или Порт Морезби (15 дней). В море - 5 дней.

   Март. Южный берег Новой Гвинеи: деревня Ануапата (7 дней), деревня Хура (4 дня), деревня Кало (1 день), деревня Карепуна (2 дня), деревня Ануапата (2 дня). В море - 5 дней.

   Апрель. Южный берег Новой Гвинеи и острова Торресова пролива: деревня Буэра (3 дня), деревня Майва (1 день), деревня Моту-Моту (1 1/2 дня), деревня Сило (1/2 дня), острова Эруб (2 дня), Мэр (3 дня), Дауван (1/2 дня), Сейбай (1/2 дня), Мабиак (5 дней), Вайбин (6 дней). В море - 8 дней.

   Май. Восточный берег Австралии: Сомерсет (3 дня), г. Куктаун (3 дня), г. Таунсвиль (1 день). 12 мая прибыл в г. Бризбейн⁴.

   Итого во время этого с лишком 13-месячного путешествия из 409 дней приблизительно 237 дней были проведены на берегу или на якоре, а около 162 дней - в море⁵.

  

   Только некоторые результаты путешествия могут быть сообщены в кратких положениях. Между ними следующие⁶* выдвигаются на первый план, именно:

   1) Жители весьма многих островов Меланезии {"Меланезийцами" я называю единственно "курчавоволосых" жителей островов Тихого океана.} (некоторые из островов Новогебридских, Соломоновых, Луизиады и др.) оказались имеющими форму черепа брахицефальную (индекс ширины превышал во многих случаях 81 и в некоторых даже 85), которое обстоятельство доказывает, что брахицефалия имеет в Меланезии гораздо большее распространение, чем до сих пор полагали.

   К этому неожиданному результату меня привели многочисленные измерения голов и черепов {Чтобы устранить всякое сомнение в верности измерений голов меланезийцев, я собрал достаточное число несомненно аутентичных черепов туземцев Новой Каледонии, островов Адмиралтейства, Соломоновых. Новой Гвинеи и др.} туземцев весьма многих островов Меланезии.

   2) Хотя в некоторых⁷* деревнях южного берега Новой Гвинеи {Главным образом в деревнях Хура, Карепуна, Арома.} заметна полинезийская или малайская примесь (смесь с прямоволосою расой) {Изучение языка и традиций, а также сравнение узоров и стиля в этой части южного берега Новой Гвинеи весьма распространенной татуировки дадут, вероятно, возможность определить, из какой части Полинезии происходят предки полинезийского элемента этой смеси⁶.}, но она сравнительно весьма незначительна и не дает права назвать жителей юго-восточной оконечности Новой Гвинеи "желтою малайскою расой", название, вошедшее в употребление в последние годы.

   3) Ознакомление с языком и некоторыми традициями туземцев группы Луб и с диалектами северного берега большого острова Адмиралтейства положительно доказало, что население этой группы происходит с северного берега о. Адмиралтейства.

   4) Жизнь между туземцами островов Адмиралтейства дала мне возможность ознакомиться со многими интересными обычаями этих туземцев, но эти наблюдения и исследования теряют слишком свое настоящее значение и ясность, будучи переданы без необходимых подробностей и иллюстраций, почему сообщение их не может войти в рамки настоящего письма {К сообщениям, которые я отлагаю до подробного описания моих путешествий, принадлежит также ряд сведений, бывших для меня второстепенной важности, но которых собиранием я не пренебрегал, считая их не лишенными интереса и недостаточно известными. Сюда относится, кроме сведений о продуктах островов, о предметах вывоза и ввоза, вопрос об эффекте столкновения белой расы с туземцами. Самое поверхностное и беспристрастное наблюдение открывает вереницу злоупотреблений, сопровождающих вывоз туземцев Меланезии на плантации в Австралию, Новую Каледонию, Фиджи, Самоа. Это весьма редко без обмана, иногда помощью насилия обходящееся добывание темнокожих рабочих на плантации прикрывается в английских колониях эпитетом "free labour trade"⁸*, так как название "slave trade"⁹* хотя и более приближается к истине, не особенно благозвучно и должно быть избегнуто, что весьма нетрудно, так как весьма немногие желают видеть настоящее положение дела, которое для них самих или друзей их выгодно, почему всякий протест против этой бессовестной эксплоатации темнокожих встречает здесь положительную непопулярность. Большинство не хочет знать правду, что не помешает, однако же, этому большинству, когда будет уже слишком поздно, притворяясь, уверять, что никогда и <не> подозревало истинного положения дел, и негодовать против торга человеческим мясом и варварского насилия, которые прикрываются невинным названием "free labour trade". Собранные факты по этому вопросу (которым я думаю посвятить со временем особую статью) я считаю долгом довести до сведения лиц, имеющих возможность, если захотят, облегчить участь пострадавших и отчасти, хотя в незначительной степени, предупредить повторение постоянно повторяющихся злоупотреблений белых на островах Тихого океана⁷.}. К этому же разряду результатов принадлежат наблюдения, которые я никогда не упускал из виду, когда представлялся случай, как-то: наблюдения эффекта обычаев деформации головы, татуировки, перфорации septum narium, alae nasi, разных частей уха и т. п. Мне удалось также сделать более наблюдений и добыть более сведений относительно макродонтизма у туземцев архипелагов Адмиралтейства и Луб.

   В заключение замечу, что убеждение, высказанное мною, предпринимая эту экспедицию, что несколько дней, даже несколько часов собственного наблюдения дадут мне более верное мнение о туземцах Меланезии, чем повторенное чтение всей об них накопившейся литературы, вполне подтвердилось, и не раз {Нахожу, что с этим неоднократным опытом совершенно согласуется мнение г. проф. Р. Вирхова: "... gerade bei der Feststellung von Rassendifferenzen ist meiner Erfahrung nach der Generaliendruck den man beim Eintritt in ein fremdes Land bekommt viel sicherer, als derjeniger, mit dem man hinausgeht, er verflachtet sich mit jedem Tage. den man langer bliebt" <Как раз при установлении расовых различий, согласно моему опыту, общее впечатление, которое получаешь при въезде в чужую страну, гораздо надежнее, чем то, с которым из нее выезжаешь: оно становится менее острым с каждым новым прожитым в ней днем (нем.)> (Sitzung der Berliner Gesellschaft für Antropologie, Ethnologie und Urgeschichte am 9. Mars 1878).} во время этого путешествия, которое прошло не без многих неприятных случайностей, я был доволен, что, вопреки многим затруднениям и жертвам, я предпринял его и могу таким образом дополнить некоторые пробелы по антропологии и этнографии этой части света...

   Пейкдель, около Стантоп в Квинсланд

   16 ноября 1880 г.

  

   ¹* За неимением лучшего (франц.).

   ²* Лондонское миссионерское общество (англ.).

   ³* В рукописи далее зачеркнуто: Я нашел на о. Варе миссионера - туземца о. Лифу, который сказал мне, что со дня на день ожидает прихода парохода "Элленгован" из деревни Ануапата (Порта Морезби) - главной станции миссионеров на южном берегу Новой Гвинеи.

   ⁴* В рукописи далее зачеркнуто: хотя с недоверием.

   ⁵* В рукописи далее зачеркнуто: мы должны были останавливаться.

   ⁶* В рукописи: следующие два.

   ⁷* В рукописи далее зачеркнуто: прибрежных.

   ⁸* Торговля свободным трудом (англ.).

   ⁹* Работорговля (англ.).

  

  

   Телеграмма из Куктауна, напечатанная в сиднейских газетах, об убийстве миссионеров (туземцев) в деревне Кало и подтвержденная письмом миссионеров из порта Морсби, побудила коммодора Австралийской морской станции¹ предпринять что-либо в виде наказания туземцев, чтобы предупредить повторение подобных убийств. Скоро получились дальнейшие подробности, и я узнал, что коммодор Уильсон сам имеет намерение отправиться в Новую Гвинею разобрать дело и наказать, если нужно, туземцев. Пробыв в деревне Кало несколько дней², зная многих туземцев этой деревни и вообще знакомый с условиями их жизни и отношениями к миссионерам и другим белым, я отправился к коммодору Уильсону, которого знал за справедливого и хорошего человека. После краткого разговора о предстоящей экспедиции я спросил коммодора, что он намерен делать.

   - Жители, вероятно, разбегутся при появлении корвета, так что мы найдем деревню пустою, и нам не останется сделать ничего другого, как сжечь ее, потому что убийство 12 человек не может быть оставлено без наказания.

   - Но, коммодор,- возразил я,- Кало - большая деревня; в ней несколько сотен домов и, вероятно, более тысячи жителей, из которых, может быть, несколько десятков только участвовали в убийстве, подговоренные двумя или тремя, а, может, даже и одним зачинщиком всей катастрофы. Справедливо ли будет наказать всех, разорив их жилища, представляющие собою не какие-нибудь мизерные хижины, а большие дома, на крепких, прочных сваях, на постройку которых требуется немало времени и очень много труда.

   - Что же бы вы сделали на моем месте? - спросил коммодор.

   - Я бы отыскал настоящих виновников, т. е. зачинщиков убийства, и наказал бы их только, а не всех без разбора. Таким образом туземцы поняли бы, что справедливость белых отличается от их справедливости, заставляющей их мстить за смерть кого-либо из своих убийством не того, кто виноват в этой смерти, а кого бы то ни было из жителей его же деревни.

   - Это легко говорить: "Найти виновника",- возразил коммодор,- на деле же весьма трудно, а иногда даже и совсем невозможно.

   - Не так трудно, как вы полагаете, коммодор,- был мой ответ.- На южном берегу Новой Гвинеи живут уже несколько лет миссионеры, которые знают туземные языки. В самой деревне Кало в продолжение одного года или двух жил teacher³. Деревни Карепуна и Ула, расположенные около Кало, разумеется, находятся с нею в дружественных отношениях, несмотря на убийство teacher'ов. При посредстве миссионеров и жителей соседних деревень нетрудно вступить в переговоры с населением провинившейся деревни, потребовать от них имена виновников и выдачу их, объявить, какое наказание может постичь их в случае невыполнения этого требования, и т. д. Я убежден, что таким образом можно добраться до настоящих виновников, наказать их и оставить невинных в покое, доказав им, однако ж, что справедливость белых стоит выше справедливости туземцев. Я не сомневаюсь, что такой поступок будет иметь крайне благотворное влияние на отношение туземцев к белым.

   Мои доводы убедили коммодора в возможности обойтись без совершенного разорения или сжигания деревни.

   Мы перешли к обсуждению деталей экспедиции, и наш разговор закончился предложением коммодора отправиться с ним и убедиться в возможности применить на деле предложенный мною план действий, который он решил испытать. Хотя предложение это являлось для меня и не совсем удобным, я тем не менее согласился, но посоветовал коммодору непременно отправиться в Ануапату и заручиться там помощью человека, которая могла оказаться гораздо более действительной, чем моя помощь: именно, взять оттуда г. Чалмерса, знающего туземные языки и имеющего большое влияние на туземцев южного берега⁴. Коммодор согласился и заявил, что корвет "Вульверин" снимется с якоря 10 августа.

   В назначенный день в 4 часа пополудни мы вышли из порта Джаксон⁵ вместе с летучей эскадрою, находящеюся под командою адмирала графа Кламуильяма, в которой находились оба сына е. в. принца Валлийского. Мы плыли с эскадрою только до следующего утра, когда сигнал, поднятый на адмиральском судне, дозволил коммодору отделиться от эскадры и плыть по своему назначению. Мы поставили паруса и направились почти на N, между тем как эскадра продолжала свой путь вдоль берега, намереваясь зайти в Брисбейн.

   Не стану описывать ни весьма удачного перехода, совершенного под парусами в одиннадцать дней, ни любезное гостеприимство коммодора Уильсона, в одной из кают которого я помещался, а перейду прямо к прибытию корвета в порт Морезби, где мы бросили якорь 21 августа.

   Здесь мы встретили два английских военных судна, шкуны "Beagle" и "Sand-Fly". Съехав с коммодором на берег, мы были встречены обоими миссионерами, гг. Лооз (Lawes)⁶ и Чалмерсом. От них мы узнали точную историю убийств.

   Уже за несколько времени до убийств в ближайших деревнях распространился слух о том, что жители деревни Кало собираются убить живущего среди них teacher'a. Последний, однако ж, не хотел верить этому и даже обратился к главному начальнику деревни Кало, по имени Квайпо, с вопросом, должен ли он верить этому слуху или нет. Последний постарался уверить его, что эти слухи - чистая выдумка.

   Тариа, teacher деревни Хула, отправился 25 марта в своей шлюпке в Карепуну с намерением забрать оттуда своего товарища - teacher'a, так как последний был нездоров. С ним поехали пятеро молодых людей из деревни Хула. Тариа заехал также и в Кало и условился с тамошним teacher'ом, обещав ему взять его с собою на обратном пути. Обещание это он исполнил. Кроме Тариа, в шлюпке находились teacher деревни Карепуну, его жена и двое детей. Пока Тария ждал прихода teacher'a деревни Кало и его семейства, Квайпо, начальник деревни, вошел в шлюпку поболтать с миссионерами. Скоро пришли teacher деревни Кало, его жена, двое детей и teacher из Мататути, находившийся в гостях у первого. Когда все уселись в шлюпку, Квайпо вышел на берег. Это было сигналом для нападения. Десятки копий полетели на шлюпку; сопротивление было бы совершенно напрасно, и всякая попытка к бегству вполне бесполезна, так как с одной стороны несчастных была вода, а с другой - туземцы с их копьями.

   Один Тария вздумал сопротивляться, но четыре брошенных в него копья прикончили его тут же. Всех убитых было двенадцать человек. Среди них находилось и двое туземцев из деревни Хула. Четверо спаслись, бросившись вплавь вниз по речке; их не преследовали, так как еще в начале нападения Квайпо приказал щадить туземцев Хула. Только тело одной из женщин вместе с трупом ее ребенка были погребены туземцами Хула и Карепуна; остальные же сделались добычею крокодилов⁷.

   Туземцы соседних деревень указывают на Куапена, начальника деревни Арома, который уверял жителей деревни Кало, что иностранцев можно убивать безнаказанно, и даже привел несколько примеров, между которыми один был - убийство, случившееся в Ароме около года тому назад, и толковал о том, какая большая слава выпала на долю его деревни. Туземцы Кало не пропустили этого совета мимо ушей. Но ближайшей и более действительной причиной этого убийства была ненависть жены начальника Квайпо к жене Анедереа (Андрея), teacher'a Кало. Вражда длилась долго, и жена Квайпо не оставляла его в покое бесконечными жалобами своими на teacher'ов, что и привело, наконец, к вышеописанной печальной развязке.

   Когда коммодор Уильсон в немногих словах рассказал миссионерам наш план наказания настоящих виновников убийства, т. е. Квайпо и его сына, то они выразили большое сомнение относительно выдачи туземцами своего начальника. Единственною возможностью успеха, по их мнению, было овладеть деревней врасплох и захватить начальника.

   Оставив коммодора и миссионеров совещаться, сам же отправился в деревню. Проходя между группами туземцев, которые так часто видели европейцев, что появление последних нисколько не отвлекает их от их занятий, я мог заметить, что употребление каменных орудий (осколков кремня) еще не вполне вытеснено железом и сталью. Я видел двух человек, обтесывающих какие-то палки кусками кремня; острые края свежеобломанных сторон камня отлично стругают самое твердое дерево; третий туземец заострял копье не ножом, который был заткнут у него за браслет на руке, а куском продольно расщепленного свиного клыка. Носовые украшения из Tridacna gigas также режутся и полируются кремнем.

   Встретил Макане, ту молодую девушку, с которой я рисовал татуировку⁸; завидев меня, она прибежала ко мне и, помня мое рисование, указала на несколько фигур на ляжке и стала настаивать, чтобы я сейчас же срисовал их, т. е. дал бы ей за это куку (табаку). Я ограничился тем, что дал ей табаку.

   Во время прогулки я наткнулся на женщину с очень светлокожим ребенком на руках. Цвет кожи и характер волос не оставляли сомнения в том, что отец ребенка был белый. Мне сказали после, что действительно это был долго живший здесь ирландец.

   22 августа. Ко мне привели мальчика лет 5, о котором я уже успел услыхать, как только ступил на берег: мне говорили, что у этого был хвост. Когда отец мальчика с таинственным видом снял с него тряпку, составлявшую его одежду, я увидел, что в pars sacralis, как раз в средней линии, действительно находился род хвостика, около 5 см длиною и толщиною в детский мизинец, но собственно хвостом его назвать было нельзя, так как это был не что иное, как накожный полип значительной длины, и мог считаться хвостиком только по своему положению на теле. Линия более длинных волос по средине спины продолжалась и на этот придаток. Я осмотрел, смерил и нарисовал этот курьезный объект. Отцу, очевидно, нравилось, что я так внимательно отнесся к этой особенности его сынка. Он заставил его сесть, и в таком положении этот накожный придаток очень походил на настоящий хвостик.

   Надо заметить, что у здешних туземцев очень распространено поверье о существовании хвостатых людей, о которых все говорят и рассказывают, но которых до сих пор еще никто не видел. Один туземец, хорошо говоривший по-английски, серьезно рассказывал мне, что так как хвосты этих людей, живущих где-то в горах, состоят из костей и кожи и не сгибаются, то, когда они садятся на землю, им приходится, чтобы не сломать хвостик, сделать сперва копьем довольно глубокое отверстие в земле и сесть так, чтобы хвост поместился в это отверстие. Этот рассказ я слышал на о. Базилаки, но г. Чалмерс сказал мне, что поверье о существовании хвостатых людей очень распространено среди туземцев южного берега Новой Гвинеи.

   Макане не забыла явиться, и так как рисунка ее татуированного тела у меня с собою не было и я помнил, что вид татуировки на передней части тела был сделан мною тогда второпях, я сделал новый рисунок татуировки ее туловища и ног до колен спереди. Меня отчасти удивило то обстоятельство, что рисунки, недавно (несколько месяцев тому назад), сделанные на ее теле, цветом своим почти что не отличались от цвета остальных, сделанных несколько лет тому назад.

   Так как предполагалось сняться на следующий день, то коммодор Уильсон роздал начальникам и туземцам деревни большое количество подарков (бумажной материи, ножей, несколько топоров, бус и главным образом табак). Все раздавалось от имени королевы Виктории, которая, благодаря стараниям миссионеров, очень популярна на этом берегу.

   23 августа. Шхуна "Sand-Fly" отправилась с почтою в Куктаун. Корвет "Vulverin", взяв шхуну "Beagle" на буксир, снялся около часу пополудни. Г. Чалмерс и вдова teacher'a Хула, убитого в Кало, знающая хорошо язык и обычаи этой деревни, отправились с нами. План, на котором остановился коммодор, должен был заключаться приблизительно в следующем: корвет "Vulverin" должен был пройти почти что до деревни Карепуна и бросить якорь к вечеру, затем на другое утро несколько вооруженных шлюпок будут отправлены к устью реки, где расположена деревня Кало. Часам к 8-9, как только послышится рожок - быть готовыми к атаке,- другая партия, состоящая из десанта, высаженного еще накануне, который в продолжение ночи должен был пробраться сухим путем к деревне, должна была войти в деревню с тыла. Полагалось, что все туземцы будут ожидать нападения с реки и вовсе не подумают о возможности атаки с тыла; что таким образом жители Кало, застигнутые врасплох неожиданным нападением с двух сторон, должны будут сдаться или во всяком случае оставить деревню в руках белых. Тогда последние могут назначить свои условия и т. д. В этот вечер нам, однако ж, не пришлось дойти до места назначения: по случаю темноты оказалось неудобным слишком приблизиться к берегу.

   24 августа. Пролежав всю ночь в дрейфе, около полудня "Vulverin" и "Beagle" бросили якорь у рифа ввиду "Round Head". Восемьдесят пять человек матросов, составляющие десант под начальством командира корвета Ватсона, господин Чалмерс, вдова teacher'a и я были переведены с корвета на шхуну "Beagle". Между тем как корвет продолжал путь к Hood-Bay, "Beagle", пролавировав часов до 9, бросил якорь в Палавайя-Бай. Господин Чалмерс с командиром съехали на берег искать тропинки, которая, как уверял господин Чалмерс, ведет от этого пункта берега прямо в деревню Кало. Я же предпочел заснуть, сильно сомневаясь, чтобы тропинка находилась как раз против того места, где мы бросили якорь. Я был разбужен часа через полтора голосами вернувшихся. Они громко рассуждали, толкуя о том, что по случаю темноты невозможно было найти тропу. Было уже 12 часов ночи, и командир приказал перевезти десант в двух партиях на берег. Они должны были как-нибудь, вероятно, следуя берегом, добраться до Кало.

   Зная, что отлогость берега помешает баркасу подойти ближе к сухой земле, я спустился в шлюпку босиком. Мое предположение оказалось верным, так как, подойдя к берегу, можно было добраться до него, только идя по колена в воде. Здесь я с удовольствием надел сухую обувь.

   Было уже четверть второго; нам пришлось прождать другую партию десанта, так как баркас на буксире паровой шлюпки, который привез нас, должен был вернуться за нею к шхуне. Было очень темно, и все время моросил дождь. Я был очень доволен, что надел кожаную куртку, заказанную мною перед отъездом.

   По высадке на берег второй партии господин Чалмерс повел нас через лес, надеясь, что тропинка, на которую он наткнулся, приведет нас к противоположному берегу, т. е. наперерез от Палавайя к Hood-Bay. Пройдя четверть часа частью лесом, частью по высокой траве, мы пришли к болоту, и такому топкому, что пришлось вернуться. Было так темно, что в лесу на расстоянии двух-трех шагов нельзя было разглядеть человека.

   Голоса и шум шагов руководили нами. Вернувшись к морскому берегу, мы отправились к мысу, у которого находилась деревня Хулá. Здесь Кайранги, вдова teacher'a, попробовала привести нас к тропе, ведущей к деревне Кало. Проплутав с полчаса между банановыми и другими плантациями, нам пришлось снова вернуться к берегу, и в деревне взяли молодого туземца, который рискнул быть нашим путеводителем, так как, показывая нам путь в Кало, он делался изменником относительно союзной деревни. На этот раз тропинка оказалась настоящей, но, так как уже было пять часов, то пришлось отправиться в путь ускоренным маршем. Люди с корвета, а также и офицеры были сильно утомлены, и неудивительно, так как воинск