Миклухо-Маклай Николай Николаевич - Путешествия 1874-1887 гг.

. Другой <Покето>³⁷* имел громадный, торчащий клочьями парик.

   Пришел старик, который, как предполагали, должен был знать язык. Но повторилось то же, что и вчера: <про> большинство слов он уверял, что нет других названий, как малайские, но, между прочим, нашлось около дюжины слов, которые оказались тождественными с записанными мною в Бадоне, так что, вероятно, диалект здесь был тождественный. Говорят, что в 6 дней я могу достичь Индау. Послал людей повалить несколько деревьев, чтобы пройти глубокие места. Пришли к полудню еще 6 человек оран-утан, из которых 2, один из них Унга, с крючковатым носом. Все - с курчавыми волосами.

   <1-2 января 1875 г.>⁷² Квала³⁸*, Минтай, Дукун. Когда я и мои люди были уже в пирогах, оказалось, что оран-утан, которые должны были нести вещи и прорубать дорогу, боясь работы, разбежались. Пришлось послать батена и помулу за ними. Им даже грозили, что я так рассержусь, что убью их, чтобы принудить их. Пришло человек шесть. Батен - начальник, молодой, низкого роста якун с приятною физиономиею, шел впереди, прорубая во многих местах тропинку, строил примитивные мосты через многочисленные ручьи. Тропинка, хотя приходилось шагать и лазить через много поваленных стволов, не была слишком утомительна, так что я, почти не усталый, пришел к 4 часам к хижине, в которой 4 или 5 малайцев из Иохор-Бару жили временно, занимаясь резанием ротанга. Хижина была на сваях, но не имела стен, только с одной стороны крыша опускалась до пола. Даже и пол был так шаток, что я должен был приказать моим людям подставить несколько подставок, прежде чем устроить мою постель. Чтобы, имея постоянно лихорадку, несколько избегнуть ночью ветра, который свободно мог гулять в этом жилье без стен, я устроил себе низкую палатку из моих непромокаемых одеял, что было очень кстати, потому что вечером у меня был пароксизм. В лесу, где мы проходили, много следов слона.

   <5 января. По дороге> к р. Сегамат. Выпил мою последнюю чашку кофе и открыл последний ящик бисквит. Дорога, как и вчера, очень изрядная, хотя стволов поваленных и ручьев много, но так как уже 7 дней здесь не было дождя, то тропинка суха. Мог дорогою без неудобств и приключений думать не только о ней, но и об 4-й экспедиции в Новую Гвинею с братом Владимиром.

   В 12 <часов> пополудни пришли к селению на р. Сегамат, но приходится отложить дальнейший путь до завтра за неимением пирог.

   Большинство хижин так стары и скверно построены, что из опасения, чтобы ветер не сдул бы их, почти все привязаны ротангом к крепким кольям, вбитым в землю.

   Отдохнув и позавтракав, я приказал созвать всех жителей. Собрались мужчины, женщины, дети. Рост мужчин варьировал между 1,53-1,62 <м>, женщин - 1,30-1,40 <м>⁷³. Головы у большинства оказались <брахицефальны>³⁹*. Одна из девочек имела очень курчавые волосы и, хотя была очень недурна или, быть может, потому, закрывалась, пряталась, чтобы обратить на себя внимание. Ее мать имела курчавые волосы; отец умер. Я нарисовал хорошенькую Егу, у которой около сосков окружность только что начинала вспухать⁷⁴.

   <3-4 января>. В Тенан. С вещами, Сананом и Абдул-Рахманом отправился в пироге вверх по р. Сегамат, мои же люди и помулу с Ахматом отправились пешком более низкой, но очень болотистой дорогой. Они постоянно были впереди нас, так как множество извилин речки замедляло плавание. К 12 часам мы пришли к хижине, где мои люди думали остаться ночь. Я их разочаровал, сказав, что день еще не кончен, что я хочу идти дальше.

   - Людей нет! - говорят.

   - Позвать денан (начальник)!⁷⁵

   Явился на мой зов старикашка с визгливым, плачущим голоском.

   - Можно ли в пироге отправиться в Тенан?- спросил я.

   - Нельзя - камни, пороги!- ответ.

   - Сколько времени идти до Тенана?

   - Далеко, целый день ходьбы.

   - Хочу отправиться еще сегодня туда!

   - Не дойдем! - завопили люди.

   - Будем спать в лесу. Есть люди?- спросил я снова денан.

   - Нет, ушли в лес.

   - Позвать!

   - Не знаю, где искать.

   - Умеешь читать?

   - Нет!

   Я сказал Абдул-Рахману прочитать ему письмо махарадьи.

   Прочли письмо.

   - Слышал?! Если через час не будет достаточно людей нести мои вещи в Тенан, я очень буду сердит, и когда скажу об этом махарадье, то и он рассердится. Теперь ступай и зови людей.

   Возражения делать более я не позволил, и через полчаса явились люди, разобрали вещи, и мы отправились в 1 час 30 минут. Пройдя около часа на O, показались первые горы, которых давно не видал: Букит-улу-Сегамат и Букит-улу-Тенан⁷⁶.

   Тропинка была по временам очень трудна, приходилось идти много по гладким тонким стволам, и я отдал полную справедливость мужеству и хладнокровию эквилибристов и позавидовал им.

   По следам слонов и перебравшись два раза через р. Сегамат, пришли мы к хижинам в 5 часов, где я рад отдохнуть. Дороги в Индау здесь никто не знает.

   Хорошая вещь - чай; выпил сейчас 4 стакана, хотя и очень жидкого (экономия!), но чувствую себя положительно изрядно! Жаль, что красного вина нет и бисквит мало, а то бы мне все равно несколько дней более в этой глуши. Ахмат собрал в лесу несколько лимонов - удачная находка. Я воспользовался ею сегодня вечером, налившись 4 стаканами чая.

   <5 января>. Из Понтон в Тенан. Понтон - красивое местечко, особенно утром немного перед восходом солнца. После хорошо проспанной ночи я по крайней мере нашел окрестностей дальние синие горы, большие деревья вблизи, красивые розовые облака, предвещающие восход солнца, великолепными, когда сошел умываться к светлой журчащей речке Сегамат. К половине седьмого все было готово, и я отправился все время на S и SO в Тенан, куда пришел к 10 часам. Пришлось переправляться через несколько речек и подняться на несколько холмов (из которых самый высокий не был выше 200 футов). Помулу сказал мне дорогою, что, если я позволю, он из Тенана, найдя мне людей для дальнейшего пути, хочет вернуться в Палон, где его дети ждут. Я согласился, так как он далее никогда не был и не знает дороги. Я ему обещал прислать подарки и письмо. Этот человек, хотя немного слишком мягкий и нерешительный, был мне довольно полезен и всегда услужлив. Его племянник, хотя не моложе его, человек, как кажется, с характером, что даже выражается в его физиономии. Он, как мне показалось, очень даже способен достичь образования и был способен в молодости.

   Первая малайская довольно хорошо построенная хижина, которую встретил, начиная от Лингу. Помулу нет, послал 3 человек искать и позвать его, так как завтра рано хочу далее. Его жена -молоденькая женщина - уступила мне самую чистую часть дома, род галереи с небольшим окном, которого стороны довольно красиво вырезаны, как в арабских домах. Хижина построена из очень различного материала: крыша из атап и гомуту⁷⁷, стены отчасти из расщепленного и сплетенного бамбука, отчасти из коры, и только столбы, сваи и перекладины - из дерева. Пол, как обыкновенно, из расщепленного бамбука. Седлообразно вогнутая крыша, узкие, украшенные орнаментом окна - характеристичны.

   Вдали на S и SO виднеются горы - иду рисовать вид. Пришел, наконец, помулу. Он и никто из здешних не был в Индау. Людям очень понравилось, что я срисовал это окно.

   Вечером оба помулу, <селения> Тенан и Абдул-Рахман, пришли говорить со мною. Последний рассказал мне об оран-сакай⁷⁸ и удай⁷⁹ в Пахан. Этих людей очень боятся малайцы, потому что они отделываются от любопытства и сношения с малайцами ядовитыми стрелами. Говорят, они очень дики, не едят соли и риса, имеют громадные (!) ступни и курчавые волосы. Помулу Хаджи-Бакар, бывший в Мекке, Египте и даже в Судане, много говорил о своем знакомстве со светом и могуществе султана турецкого, который побил русских и которого все белые люди боятся.

   Отправился к горячим ключам, которые находятся в речке посереди большой поляны, где анероид показал выше 0. Посредине поднимался пар, и только по краям, где температура была 45-50°, можно еще было ходить. Помулу попросил позволения послать вместо него сына со мною. Отправились. За завтраком у речки этот человек и другие люди сказали мне, что не дойдем до Быко, проведем ночь в Лине. Я им отвечал на это, что мы "должны" дойти до Быко и что я это хочу! Встал и отправился скорым шагом вперед. Ахмат, несмотря на ноги, кот[орые...]⁴⁰* отлично шел вперед. Почти не останавливаясь, пришли в 4 часа в Лине, которое, также не останавливаясь, прошли. Темнота захватила нас в лесу, и я под конец, сделав <в> этот день двенадцать часов, был рад дойти до хижин, куда мы пришли в 7 часов.

   Помулу здешний живет, говорят, далеко, и, чтобы не терять времени, я отправлюсь сам к нему завтра, чтобы завтра же идти в Индау. Люди здесь почти никогда не ходят ни туда, ни в Йохор через лес, а почти всегда по Моа.

   Что я постоянно слышу здесь: "дяу" (далеко) и "тра тау" (не знаю).

   <6-7 января.> Утром рано отправился к денану (начальнику). Думал, что он живет, хотя далеко, как мне сказали, но в той же деревне; оказалось, что в другой.

   Пройдя по очень неудобной дороге, по пояс в мокрой траве, пришли к речке Быко. Здесь начинается еще хуже дорога, сказали мне.

   - Нельзя разве спуститься по речке?

   - Можно.

   - Отчего никто мне ранее это не сказал? Послать сейчас же за пирогой!

   Почти через три четверти часа явилась она. Поместив все вещи, отправились. Речка очень извилиста и много пней. Мы употребили полных два часа, чтобы добраться до Дянлон - нового поселения малайцев - и дома денан.

   Эта речка Быко впадает в р. Бату-Пахат, так что, спускаясь вниз по течению, можно достичь деревни Бату-Пахат при впадении реки в южное море в три или четыре дня; подняться же надо употребить около шести.

   Меня уже ожидали, так как я утром, ранее чем отправиться, послал к денану извещение о моем приходе. Малаец, лет около 45, с немного вьющимися волосами и интеллигентною физиономиею, встретил меня и предложил <войти> в его вновь строящийся дом.

   Я сейчас же приступил к делу, т. е. сказал, что я от него хочу, и расспросил о дороге. На все получил удовлетворительные ответы; только денан желал отправиться в путь завтра, чтобы собрать людей.

   Письма махарадьи никто не сумел прочесть; удовлетворились все, посмотрев на большую печать, служащую здесь, как почти везде на Востоке, как подпись.

   Отгородили мое помещение в чистой новой хижине денана, и я был доволен лечь, так как вчерашняя усиленная ходьба с мокрыми ногами, сегодня прогулка в мокрой траве были причиною пароксизма, которого приближение я чувствовал уже дорогою. Отправляясь полежать, я сказал денану собрать людей оран-утан к 2 часам. К этому времени оказались несколько человек, но батен (начальник оран-утан), посланный за людьми, еще не пришел.

   Я начал записывать слова, но это было нелегко. Они повторяли по большей части малайские слова, но между ними оказались несколько других слов, схожих с уже записанными словами оран-райет. Они как бы стыдились иметь свой язык или как бы боялись говорить их.

   Через часа полтора пришла целая толпа людей, особенно много женщин. Малость роста и курчавость волос некоторых бросились мне в глаза. Немалое число людей имели курчавые волосы, которые заставили меня думать о папуасской смеси. Особенно одна старуха напомнила мне волоса женщин, которых я видел в Кильвару. Волос во всю длину был волнист. Волосы представляли многочисленные локоны (т. е. волос образовывал несколько колец). Некоторые же имели совсем малайские волосы. Так как все делалось публично и, кроме того, люди измеряемые очень трусили, пришлось удовлетвориться немногими измерениями. Вот результат:⁴¹*

   Нарисовал портрет начальника, рослого, крепкого человека с добродушным выражением лица, отчасти для того, чтобы нарисовать его жену, которая в действительности была гораздо миловиднее, чем нарисованный мною портрет⁸². Она очень боялась меня или ревности мужа, который не спускал с нее глаз. Она имела прекрасные глаза, очень волнистые волосы и цвет кожи темнее других. Я очень устал, когда кончил работу с этою толпою или, вернее, должен был кончить вследствие наступления вечера. День не прошел даром. Я начинаю убеждаться в необходимости принять примесь папуасской крови, идею, к которой я относился очень критически. Вечером узнал еще положительно факт, который объясняет сходство физиономий между оран-утан и малайцами: не оран-утан схожи с малайцами, а малайцы заимствовали много черт (курчавые волосы, толстые губы, широкий нос) у оран-утан. Браки между малайцами и женщинами оран-утан часты здесь и в Пахан, хотя в Йохоре меня уверяли, что это не встречается. Но уверяют здесь, что противные браки ( оран-утан, малайка) не встречаются. Басню о громадных ногах оран-удай или оран-сакай в Пахан я слышал опять, но мне и здесь сказали, что не видели людей, а только отпечатки их ступней.

   Диапа, денан Улу-Быко⁴²* в Дянлон, очень хлопотал весь день, и я думал найти в нем хорошего проводника до Индау, но он попросил меня взять вместо него его родственника Баду, который знает путь и которым я останусь доволен.

   Отправились немного [...]⁴³*

   <8 января> Леба, хижина оран-лиар при свете дамарового факела. Утром в Янлон⁴⁴* я записал впечатления, и когда, напившись чаю, я был готов в путь, было уже половина восьмого. Денан очень хлопотал, и крику было столько, как бы громадный караван отправлялся в путь. Около Янлон, как обыкновенно около всех поселений, дорога была очень и очень неудобна.

   Около 20 минут пришлось идти по стволам поваленных деревьев, из которых многие были⁴⁵* обгорелые, гнилые, скользкие, тонкие. Приходилось карабкаться, балансировать, прыгать, часто почти что падать и не смотреть по сторонам. Вошли в лес; тропинок много, но настоящих нет. Пришлось во многих местах прорубать чащу. Наш караван разбрелся, и несмотря на крик и хлопоты денана, многое недоставало; как, например, я приказал, чтоб было бы два, по крайней мере один человек без ноши, с одним парангом⁸³ прорубать дорогу и заботиться о переправах через речки, ручьи, болота. Такого не было. Один из носильщиков по приказанию начальника моих людей Баду не пряча, на виду оставил ношу на тропинке⁴⁶* и отправился вперед. В 11 часов я расположился завтракать.

   Баду сказал мне, что мы не дойдем до Леба, что придется спать в лесу. Я не имел причины не согласиться, прибавил, что хочу спать где-нибудь на холме, а не в болоте и чтобы люди построили бы мне род высоких нар, на которых под моим каучуковым одеялом вместо крыши и покрытый моим толстым одеялом был уверен, что проведу отлично ночь. Тропинки определенной не было, как я уже сказал, приходилось только соблюдать направление на S и SOO. Я шел не очень скоро, но люди постоянно отставали. Все они, за исключением Баду и другого человека, были оран-утан, очень малы ростом, около 1,48-1,52 <м>, темны кожею, были хорошо сложены и по росту сильны, но ноши были значительны; почти каждый нес двойную ношу против того, что несли малайцы из Палон.

   Около 1 часа пришли к месту около большого дерева, где мои спутники предложили остановиться для ночлега. Я сказал им на это, что если найдем подобное место через три часа, я останусь. Пошли опять вперед, все вразброд, так как тропинки не было, и как только кто отставал, ему самому приходилось искать дорогу. Около 3 часов мне сказали, что мы недалеко от жилья. Очень большое число ловушек для мелких животных встречалось почти на каждом шагу.

   Было только что 4 часа, когда мы пришли к большому открытому месту с поваленными деревьями, где виднелись банановые деревья и две-три крыши. Опять пришлось путешествовать по стволам. Первая хижина оказалась совсем пустою. Направились к другой. На полдороге мои спутники предложили мне подождать немного, <потому> что здесь живут оран-лиар (дикие, избегающие сношений с другими людьми) и что если я покажусь первый, они постараются убежать. Я согласился и, опереженный моими людьми, приблизился, наконец, к хижине, где мои люди, уже сложив ноши, грызли и жевали сахарный тростник. На мой вопрос, есть ли люди, мне показали на перегородку (небольшая комната была отделена перегородкою). Вошед, я увидел группу сидящих, прижавшихся один к другому людей; все лица были или закрыты, или обращены к стене. Группа состояла из трех женщин и пяти детей.

   Несмотря на их очевидный страх, я подошел к ним. Они еще больше ежились и жались. "Дянган такут"⁴⁷*,- сказал я, обращаясь к одной женщине. Испуганная, дрожащим голосом она повторила мои слова. Я сказал еще что-то, что она тоже повторила. Другая женщина - то же самое. Но наблюдение этого странного влияния страха было прервано, увидав между другими головами голову с папуасскими волосами. Это было неожиданное открытие, но которое я желал найти, предпринимая эту экскурсию. Действительно, посмотрев ближе,- совершенно папуасские волосы.

   Я с нетерпением желал рассмотреть ближе этот индивидуум. Для этого лучшее средство - рисовать портрет.

   Приготовив все к рисованию, я отправился за интересным объектом, который оказался недурненькою молодою женщиной лет менее 20. Она так боялась, что не решилась встать и, оглядываясь пугливо на нас, отворачивалась сейчас же. Я позвал Баду, к которому она сейчас же прижалась. Прижавшись к нему, она встала и дошла до места, где я ее нарисовал. Портрет вышел удачным. Она немного темнее малайцев, но волосы очень характеристичны. Ее ребенок так кричал, что я должен был отправить его к другим женщинам, где он продолжал свой концерт. Ее муж, как и остальные мужчины, отправился в лес за "гутта"⁴⁸*.

   Я смерил ее голову, значительная шапка волос увеличила цифры - 13,5; 16,7 <см>. Меряя ее рост и обхват, я мог разглядеть ее фигуру. Она была мала ростом - 1,38 <м>, имела небольшие немного конические груди, очень широкие задние части, которые значительно выдавались, тонкие икры, волос подмышками было немало. Я взял пробу ее волос и подарил ей, к значительной ее радости, 20 cents⁴⁹*. На мой вопрос ее имени она очень невнятно сказала, хотя повторила два раза, слово, которое я принял за "Дунгин-ла", но спутники уверяли меня, что ее зовут Лунгин. Я заметил, что оран-утан ко многим словам прибавляют "ла". Ее ребенок имел гладкие волосы, как и другие дети; у двоих они были немного курчавы, у одного не черны, а с каштановым оттенком; дети грудные были замечательно светлы⁸⁴.

   <9 января> Леба. Отсюда дороги нет. Надо отправляться далее по речке, но и пирог нет; пришлось послать за большою, могущей вместить всех нас с багажом, в соседнее селение. Сегодня при рассвете двое отправились, должны вернуться с пирогою сегодня вечером. Вчера концерт детей сильно надоел мне. Голос человеческих детей положительно неприятен! Хорошо, что я сделал портрет той женщины вчера. Сегодня с рассветом все женщины с детьми исчезли.

   - Такут!⁵⁰* - объяснили мне мои люди.

   - Оран-лиар! - прибавили они.- Пиги чори макан⁵¹*.

   Вчера и сегодня вел длинные разговоры с Баду о диких племенах Йохора. Узнал от него следующее: что оран-утан называют и называются сами оран-далам⁸⁵, что, когда вводили ислам, жители-малайцы убежали в горы и, питаясь скверно, сделались оран-утан.

   Оран-лиар[ами] оран-якун называют тех, которые не хотят входить в сношения с малайцами, но они собственно малайцы, и которые очень отличны от оран-текан⁵²* или оран-панган ⁸⁶, которых большое число живет в Пахан около речки этого имени. Они имеют курчавые , отличные, чем у малайцев, волосы, пробуравливают носовую перегородку (, ) и татуироваются - делают на щеках и на теле надрезы "маен-маен"⁵³* - он прибавил. Они не едят рису, не употребляют соли, не обрабатывают почву и не строят хижин, а спят около огней. Их малайцы боятся, потому что часто они отделываются от навязчивых ядовитыми стрелами. Говорят, что у некоторых из этих племен громадные ноги. Их не видали, но видели (Баду также видел собственными глазами) следы ступней этих людей. Длина ее, по его уверению, была не короче, как от локтя до пальцев. Он мне назвал человека из деревни Инки (Пахан) - Чиали, который хорошо знаком с этими всеми племенами и может служить путеводителем.

   Река Текам в пятидневном расстоянии от столицы Пахан. У этих людей Текам есть обычай возвещать приближение друга, ударяя палкой по стволам.

   Из Пахана можно пройти в Малакку. Целый день прождал пирогу, писал, хандрил и лежал, чувствуя себя нехорошо, хотя пароксизм был умеренный; не принял хины, потому что остается у меня один только прием, а дней 8 странствия еще впереди. Люди спали и грызли сахарный тростник.

   Посланные два человека вернулись с известием, что большой пироги нет. Придется отправиться завтра в Пангут в очень маленькой. Багаж люди принесут окольными дорогами.

   <10 января> Узкая, не более 1/2 м ширины пирога могла вместить только трех: меня, Банду⁵⁴* и еще одного малайца. Надо было рассчитывать каждое движение, чтобы соблюсти равновесие. Речка была узка и очень запружена подчас повалившимися стволами, которые образовали пороги, низкие ворота, иногда высокие заборы зелени, через которые приходилось прорубать настоящие коридоры, рубя стволы, ветви лианы, и затем протаскивать пирогу через стволы, что было не очень тяжело; даже когда я оставался в ней, пирогу могли удобно перетащить оба малайца. Под стволами приходилось часто проезжать, нагибая голову до колен. На каждом шагу надо было остерегаться колючего Calamus⁸⁷ и других колючих растений. Этих удовольствий я испытывал сегодня около шести часов, одно время я думал, что они кончились, въехав в широкую речку Индау, в которую речка Леба впадала, но и она скоро разделилась во множество узких рукавов; затем еще въехали в еще более узкую речечку Ойя, на которой находилось селение Пангут. В том месте, где мы, впадает речка Леба в Индау, находится небольшой островок зелени (2 м). Это место с давнишних пор для малайцев - бату-крамат⁵⁵*. Что повело к этому освящению, мои спутники не умели объяснить; мне сказали, что это место уже очень давно крамат, и, проезжая, сделали салам³⁶*. Большая, когда-то белая тряпка была повешена на куст, росший на островке - жертва или знак?

   Около 1 часа пополудни причалили мы к пню, у которого начиналась тропинка, которая вела к просвету в лесу. Пришлось опять карабкаться по пням и стволам, под палящим солнцем идти плантациями, т. е. по большому пространству, где между множеством обрубленных наполовину, поваленных и обгорелых, лежащих на земле стволов громадных деревьев посажены вперемежку уби-каю⁵⁷*, бананы, калади⁸⁸, сахарный тростник. Пришли к большой, стоящей на высоких столбах хижине, где нашли несколько женщин и детей. Одна женщина и два ребенка лежали, больные лихорадкою. К большому моему удовольствию, 3 экземпляра (1 и 2 ребенка) имели несомненно курчавость папуасской смеси. Съев несколько банан и обещав лекарство больным, я отправился к другой, еще большей хижине, где нашел много людей и опять встретил людей, которых habitus указывает на давнишнюю смесь (и Rückschlag⁵⁸*), хотя они начинают делаться или возвращаться, вследствие скрещений и принятия привычек, в малайцев.

   Нарисовал несколько характеристичных физиономий. В физиономиях оран-утан, особенно женщин, характеристичны вдавленность переносицы, ширина носа с открытыми ноздрями.

   В хижине, где я нахожусь, живет много семейств, всего около 30 человек, помещающихся в 8 комнатах⁹⁰. Так как люди с вещами не приходили, то я прибегнул к туземным кушаньям - калади и уби-каю. Из последних приготовляется здешними жителями довольно вкусные или, вернее, совершенно безвкусные лепешки, которые называются "лыпес"⁹¹. Так как бисквит у меня нет, то я прибегнул к ним и ел их, посыпая или солью, или сахаром. Туземцы приготовляют еще род леденца, выжимая сок сахарного тростника самым примитивным образом (рычагом) и кипятя сок⁹². Мои люди с вещами пришли около 5 часов, так как никто из них не знал дороги, которой, впрочем, в этом болоте нет.

   <10-11 января> На это место - окрестности Индау, хотя принадлежит Йохору в настоящее время, радья Пахана имеет претензии, которые иногда выражаются довольно энергически; так, например, месяца три тому назад люди Пахан застрелили чиновника махарадьи в его доме. Так как еще никто его не заменил, оран-утан боятся. Торговля приостановилась и сношения между населенными местами также. Оттого мне приходится ждать здесь, не найдя здесь пироги и будучи в необходимости послать далеко в Лундан⁵⁹* (хижина убитого) за нею.

   Ночью дети, их визг разбудили меня. Я встал и, подойдя к открытой двери, любовался прекрасным лунным небом. На ночь лестница была из предосторожности отставлена, так что хижина, стоящая на высоких сваях, была как бы в осадном положении. Так как люди, отправившиеся за пирогой, не приходили, послал двух еще; сам, приняв остатки хины, отправился рисовать хижину, которая 19 м длины, 7 м ширины и 2 м над землею, конек отстоит на 5,5 м от земли. Средняя комната, служащая общей комнатой, не имеет стен; другие комнаты имеют стены из коры. Около хижины несколько кольев, около которых вьется сири⁹³. Но около нет ни малейшей тропы. Пни и стволы делают для европейца ходьбу очень неудобною, но облегчают прогулки туземцев, которые босоногие, свободно ходят по самым высоко лежащим гладким стволам, даже почти что грудные дети следуют за матерями. В каждой комнате - очаг, запас дров и несколько утвари - тарелок, горшков.

   Затем я отправился к могиле недавно умершего оран-утан. Гробница состояла из продолговатой срезанной четырехугольной пирамиды из глинистого песка, с рамкою из гладких нетолстых стволов. Наверху лежали два ствола тростника сахарного, в головах и в ногах воткнуты 2 нисан⁶⁰* - вырезанные палки, которые показывают пол погребенного. Женщинам втыкают две доски и из другого дерева. Около гробницы повешена корзина, положен сосуд для воды и подставка для дамарового факела. В головах и в ногах посажены две палки, которые уже пустили ростки. Покойника зарывают, обернутого каином⁹⁴.

   Было около 11 часов, когда люди, наконец, вернулись с двумя небольшими пирогами, но не с хорошими известиями. Люди Пахан угрожают напасть на Индау, так окрестные жители разбежались. Не без громкого, серьезного разговора убедил я их, что белому туану нечего бояться раздоров малайцев, также людям, которые будут с ним. По жаре прошли мы в час пополудни к пирогам. Ничего не ев с утра, я боялся положительно солнечного удара. Пришлось еще поделиться хиною: обещал вчера - tengo una palabra⁶¹*.

   К 4 часам, к моему удивлению, подъехали мы к Лондан. Я думал, что гораздо далее. Речка, по мере того как принимала притоки, переменяла названия. Богатая растительность, освещенная солнцем, которое проникало по временам в узкий зеленый коридор, по которому мы плыли, была очень разнообразна.

   Саба, мынтара (титул)⁹⁵, меня сопровождающий молодой оран-утан, провел меня по головоломной тропе или, вернее, мосту из поваленных стволов к своей хижине, которая стояла на высоких сваях метра 2,5 от земли. Проходя около одной хижины (всех было три), я заметил голову девушки с большой куафюрой вьющихся волос. Я сейчас же пригласил всех жителей хижины (одна бы она не пошла) последовать за мною. В хижине мынтары я нашел целое собрание, между которым много курчавых голов, одна мне сейчас же бросилась в глаза миловидностью и приятным выражением. Но немного застенчивый, хотя не глупый взгляд и перемена лица, когда он (или она) увидал, что я обратил на него или нее внимание, доказали, что это девочка. Я собрал всех жителей, начал мерить и рассматривать. Жаль, что для представления мне эти люди старались одеться⁹⁶. Мынтара представил мне своего старого отца, который мне сказал, что он сродни с махарадьей, с радьями Иохор-Лама⁹⁷, и жену, довольно красивую женщину, лет около 24.

   Я нарисовал портрет Мкаль, которая оказалась действительно девочкой лет 13. Как только я сказал ей, что я ее хочу нарисовать, она поспешила надеть рубашку, но я вовремя предупредил ее, что это не нужно. Груди еще не были развиты, только окружность сосков немного вспухла, маленькие соски вдавлены. Видя, что я на нее часто смотрю, она вовсе перестала бояться и также смотрела на меня, даже когда я кончил, не отходила от меня, очевидно, ей нравилось, что я обращаю на нее внимание. Вечером, когда я пишу, она сидит около и смотрит. Положительно здесь девочки рано становятся женщинами и имеют то превосходство над европейскими, что во всех отношениях натуральнее и откровеннее. Я почти убежден, что если я ей скажу: "Пойдем со мною", заплачу за нее ее родственникам - роман готов.

   <11-12 января> Дождь, Банду жалуется на боль в ухе, в голове, говорит, что он глух (я думаю, что отчасти боится вчерашних рассказов). Мне приходится отпустить его. Скука возиться с больным или притворяющимся человеком. Мынтара тоже говорит, что не может оставить поселение. Не хочу взять человека, который очень не хочет отправиться со мною.

   7 часов. Дождь продолжается, небо серо, люди больше болтают, чем делают. Я сам чувствую, что лихорадка недалека. Досада - нет хины. К 8 часам, однако же. немного выяснило, и я отправился снова по этим чертовским подмосткам, которые были мокры и скользки. Я должен был иногда поддерживаться, хватаясь за руку или плечо шедшего нарочно для этого мынтары. Мкаль, несшая еще ящик с провизиею и довольно тяжелый, проворно шла по тонким и колеблющимся стволам, улыбаясь моему осторожному шествию. Уложив поклажу в пирогу, я простился с мынтарой и его семейством. Они долго стояли у берега и кричали "табе"⁶²* и "сламат дялян"⁶³*. Мкаль не спускала с меня глаз. Странное дело - я бы охотно взял бы эту девочку.

   Речка влилась скоро в большую - Лундан, на которой находилась хижина убитого помулу иохорского, в которой жил <теперь> мантри (род малайского начальника между оран-утан)⁹⁸, который должен был сопровождать меня со четырьмя оран-утан. Шестого я не взял, так как у него была лихорадка, несмотря на которую его посылали, за неимением людей, со мною. Хижина находилась на красивом местечке; река была широка в этом месте и растительность очень живописна; перед домом были посажены несколько кокосовых пальм, что придавало более разнообразия растительной декорации. Я вошел в хижину мантри, которая была довольно велика⁶⁴*. Кроме большой постели, состоявшей из циновок, постланных на полу, с большим балдахином против москитов и очага с некоторою посудою, ничего не было.

   Жена мантри вышла нести за мужем кое-какие вещи. Он отправлялся на несколько дней и люди были не стары; меня удивило немного их прощание: он почти не оглянулся, взял вещи. Ни слова не было сказано между ними. Она, раз быстро оглянувшись, повернулась в нашу сторону и пошла домой.

   Речка скоро сузилась, потом снова расширилась и почти при каждом впадении какой-нибудь речки, каком-нибудь расширении, повороте имела другое название. В 11 часов мы подъехали к месту, где находился в некотором отдалении кампонг⁶⁵*. Позавтракав, я решил пойти туда, хотя меня предупреждали, что дорога нехороша. Она действительно была очень скверна - болото и пни. Кроме того, пошел проливной дождь. Пришли, наконец, к хижине батена, который принял меня очень любезно. Я попросил собрать всех жителей, что вскоре было исполнено - все население собралось. Оран-утан менее церемонно показывают чужестранцам своих женщин⁹⁹.

   Дождь перестал немного, и я отправился назад, к пироге с курицей и бананами. Речка то расширялась, то, образуя много рукавов, очень суживалась до того, что небольшая пирога едва могла пройти. Приходилось прорубать коридор в зеленых заборах, образованных повалившимися деревьями. В 3 часа мы проезжали мимо большой населенной хижины, где мне предложили провести ночь. Я отказался. По берегам показались холмы. Дождь, иногда очень сильный, надоедал несколько раз. В шестом часу мы приехали к покинутой хижине. Промокший и голодный, я рад был добраться, особенно вследствие того, что все время в пироге нельзя было переменить положения.

   Около самой хижины находились 2 могилы, может быть, вследствие которых эта хижина была покинута. В одной из могил была погребена женщина. Могилы здесь, как я уже сказал, различны, смотря по полу. Здесь была доска, не резная палка. В головах (на O) был другой нисан, как в ногах. Оба нисана были разрисованы черной и белой краскою. На могиле лежала чашка. Кругом могилы был забор из бамбука, и могила, кроме того, была снабжена крышею из коры. Покойника здесь хоронят в тот же день, покрывают его каином, оставляя голову и ноги открытыми, в лежачем положении.

   Множество громадных комаров не позволило мне писать вечером и мешало спать. Мои люди забрали все, что могли найти в покинутой хижине.

   <13 января> Утром человек, посланный за водой, вернулся с новостью, что пирога унесена течением, но ее, к счастью, словили недалеко. Пока люди отправились искать ее, я занялся рисованием могил. Проехав недалеко, мы увидели покинутые хижины и плантации; около одного такого места была причалена прау¹⁰⁰ с некоторой поклажей. Все доказывало, что люди очень короткое время покинули ее. Мои люди уверяли, что мой выстрел утром напугал их, вероятно, и что они так напуганы военным положением, что оттого люди убежали и не отвечают на наши повторенные зовы. Немного далее услыхали мы удары топора: рубили дерево в лесу. Я приказал остановиться и позвать. Не было ответа, но удары прекратились. Я послал человека, он вернулся со стариком, который уверял меня, что не боится, что стар. Он был очень глух и рассказывал, что много людей забрали, но его не к чему брать - стар, не может работать. Другой его товарищ убежал, заслышав наши зовы.

   Скоро мне пришлось испытать другое следствие военного положения. Мы остановились перед громадною баррикадою зелени. Два очень толстых дерева и несколько малых со множеством лиан и т. д. запрудили так речку, что и думать нельзя было прорубиться. Мантри предпочел протащить пирогу по берегу, что стоило немало труда: рубить стволы, лианы, тащить пирогу. На мою долю пришлось прорубить себе тропинку и прогуляться по болоту.

   Так как пирога была слишком мала, чтобы спать в ней, я приказал в 4 часа искать сухого места на берегу. Около холма Панкалан-букит нашлось такое. Я приказал построить высокое бали-бали⁶⁶*, затем, постлав одно каучуковое одеяло, другое приспособив в виде крыши, устроил свое помещение на ночь. Внизу могли лежать мои вещи и даже я мог сидеть. Люди оран-утан устроили себе "пондо" около из кадьяна пироги; циновки, постланные на несколько срубленных ветвей, дополнили их помещение на ночь. Когда стемнело, группа, расположенная у костров, окрестность, освещенная молодым месяцем, с быстрою рекою и разнообразной растительностью, была очень живописна. Но комары, голодные и многочисленные, часто будили меня. Ночью даже я должен был будить людей поправлять огонь.

   <13-14 января> В 2 часа ночи вода в реке поднялась (прилив), и мои люди должны были переместить свое пондо, перенеся его выше. Ночью дождь несколько раз шел очень сильно. Утром также, так что мешал мне сделать эскиз моего бивуака. Все утро до рума-пасон⁶¹* Квала Индау он не переставал.

   Рума-пасон была хижина, построенная на сваях при впадении реки Кахан в Индау, так что хижина стояла совершенно в воде. Две большие лестницы вели к большой веранде, которой пол состоял из круглых необтесанных бревен, на ней⁶⁸* находилась пушка.

   Я вошел в хижину, которая оказалась небольшою казармою. Посреди вокруг стойки стояли старые английские ружья, одну половину хижины занимали невысокие нары, наполовину отгороженные циновками, другую половину занимали на грязных циновках человек восемь, которые оказались солдатами этой крепости. Я спросил начальника. Довольно молодой малаец с энергическим лицом представился как "капала"⁶⁹*. Я ему объяснил, что у меня письмо махарадьи и что я отправляюсь в Индау у моря¹⁰¹, затем вернусь сюда, чтобы отправиться через Джохор-Лама в Джохор-Бару, что мне надо людей и прау для этого и что я надеюсь, что он все это устроит.

   Прочтя письмо махарадьи, он отвечал на все: "Боле"⁷⁰*. Я испросил его дать, не отлагая, рису моим спутникам оран-утан, которые дрожали от холода (лил проливной дождь) у дверей, не решаясь войти, боясь малайцев, и сказал им, чтобы они приблизились к огню. Пока другую свободную половину нар (отгороженная циновками, оказалась комнатой начальника) освобождали от вещей и завешивали моим каучуковым одеялом и приготовляли мое помещение, я спросил моего нового знакомого, знает ли он человека, к которому адресовано письмо, данное мне Инчи-Андой. Оказалось, что он есть это лицо. Я ему рассказал о виденном и слышанном, о войне и прибавил, что мы отчасти не надеялись застать кого в рума-пасон. От него я узнал следующее: что действительно люди Пахан говорят, что не оставят эту рума-пасон, так как махарадье йохорскому принадлежит правый берег р. Индау, а рума-пасон же стоит на левом, который принадлежит Пахану. Но оказывается на деле, что они называют нарочно р. Кахан (или Сомброн, как ее здесь называют) - Индау, что оспаривают йохорцы. Я знаю только, что пока я плыл по р. Кахан, ни разу не слыхал от оран-утан, что это Индау.

   Гарнизона рума-пасон всего тринадцать человек, и начальник уверял меня, что их всех перебьют, если дойдет дело до схватки. Далее я узнал от него, что хотя он сам никогда не отправлялся этим путем, но знает, что можно добраться до Йохор-Бару отсюда дней в пять по рекам Сомброн, Кахан и Маде, затем один день ходьбы пешком до Йохор-Лама. По Индау живет много оран-утан, и, поднявшись по реке, можно дойти до высокой горы Улу-Индау.

   Так как в этот день я, за неимением риса, кроме пяти испеченных неспелых маленьких банан, ничего не ел, то позавтракал с большим аппетитом.

   Устраиваясь в своем помещении, я встал так, что мог хорошо через перегородку из циновок видеть внутренность комнаты Майман-Али, которой большую часть занимала постель, закрытая большим кламбу⁷¹*. Так как Майман-Али не было, то из-за занавески выглянула, к большому моему удивлению, женская головка. Я вспомнил, что он мне говорил, что хотя он 3 месяца здесь, но уже успел жениться. Несколько раз, когда мужа не было, молодая женка выглядывала из-за занавески и посматривала на меня.

   Весь день почти шел дождь.

   <15 января> Плавание по р. Индау. Широкая и быстрая река представляет мало разнообразия, исключая двух или трех холмов на правом берегу. Около одного из них, Букит-Тана-Хабат⁷²*, находятся оставленные копи олова, около другого, Букит-Иора,- оставленный рума-пасон Йохора. Правый берег йохорский почти не населен: люди боятся Пахана, оставили даже свои плантации и хижины; левый же, начиная от селения Рантау-Пандья, почти везде представляет хижины, около которых посажены кокосовые и арековые пальмы, сахарный тростник, рис, бананы. Несколько раз шел проливной дождь, и кадьян протекал так, что писать нельзя было почти.

   Я приказал остановиться около хижины денана (начальника) паханского, спросить или купить молодых кокосов. Мне сперва сказали, что его нет дома; я уже думал отправиться далее, когда вышел из хижины старик, который, почтительно, немного боязливо кланяясь, просил зайти к нему. Я отказал, потому что тропинка была очень грязная, но пригласил его к себе в пирогу. Он с любопытством расспрашивал, откуда, куда я направляюсь, зачем.

   Я нарочно принял очень серьезный вид и, показывая ему мои инструменты (компас, анероид, термометр), мою записную книгу, сказал, что путешествую, чтобы видеть людей, животных, растения, видеть горы, как они высоки, реки, где и как текут: Прибавил, что знаю, где р. Индау и где р. Кахан - спорный вопрос и что ни один человек не называет одним именем эту реку, как только люди Пахан. Очень поучительным тоном прибавил, что очень-очень скверно, что люди Пахан затеяли нехорошее дело, что вследствие этого все оран-утан разбежались, боятся. Мои люди были очень довольны, видя, как физиономия старика вытянулась. Принимая меня за агента губернатора в Сингапуре, он поспешил меня разуверять, что люди Пахан и не думают о войне и т. д. Но что люди не совсем спокойны, доказали мне мои остановки в паханских селениях; везде встречали меня люди, которые числом скоро образовывали толпу, все были вооружены крисами⁷³*, парангами, очень неохотно отвечали на мои вопросы и поглядывали очень подозрительно.

   По берегам росли много ниповых пальм¹⁰², саговые также попадались, затем по мере приближения к устью растительность стала однообразнее, мангровые стали преобладать. Противный ветер и прилив, образовывавшие противное течение, очень замедлили плавание, так что только в шестом часу после 11-часового плавания пристал к рума-пасон и увидал море, образующее у устья белую линию прибоя, который около 6 месяцев заграждает вход и выход прау.

   Меня встретил Хаджи Лати, отец и сын, и я отправился к рума-пасон, которая внутренне далеко не соответствовала моим ожиданиям и словам моих спутников, которые говорили мне о столах, стульях и лампах. Кроме хромого кресла и скамьи, ничего, кроме голых стен, не оказалось, и к тому вечером громадное множество голодных москитов, но мне принесли кламбу.

   Сегодня ровно месяц моего странствия по Йохору.

   Несмотря на москитов и очень жесткий пол, иду спать, хотя 7 с половиною часов вечера.

   <16 января> Ночью раза три будили меня москиты, так я решил не спать второй ночи здесь, а в пироге. Утром отправился я к устью реки, к морю. Несмотря на серое небо с нависшими облаками, оно было хорошо, даже как здесь, с песчаными покрытыми лесом берегами, не представляющими ничего особенного, даже после богатого тропического леса. Странное дело, я, однако же, боюсь потонуть, боюсь положительно воды. Вдали несколько необитаемых островов почти скрывались в тумане.

   Квала-Индау - небольшое селение, которого население исключительно малайцы. Китаец, который одно время поселился здесь, вернулся