Островский Александр Николаевич - Письма 1842 - 1872 гг.

ько написать несколько слов, именно, что ты желаешь получить деньги прежде срока, о чем тебе и писали из Москвы. Пришлось бы, может быть, уступить несколько из процентов, но эту уступку я охотно бы принял на себя; тогда бы мне была действительная помощь, а теперь ни то ни се. Мне случилась нужда в деньгах оттого, что одновременно я должен платить и за перестройку дома (1100 р.) и за имение, и мне нужно именно теперь 500 р., которые мне в октябре и в ноябре заплатить ровно ничего не стоит. В начале октября (числа около 10-го) я получаю 1000 руб. и столько же в ноябре, не считая денег с Кожанчикова, который, по письму Максимова, обещает заплатить в начале зимы.

  Пьесу я кончаю, на будущей неделе она будет готова; я тебе вперед напишу, когда итти к Павлу Степановичу, чтобы увидать пьесу у него на столе. В Петербурге буду не ранее ноября, когда кончу другую пьесу. Пиши!

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  Маша вам кланяется.

  

  

  

  

   259

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

   30 сентября - 1 октября 1868 г. Москва.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, деньги я получил и очень благодарю тебя. Обратно ты их получишь скорехонько от Некрасова. Пьеса моя - _комедия в 5 действиях "На всякого мудреца довольно простоты_" - кончена будет непременно к субботе и выслана в Петербург 8 числа октября. Ранее невозможно, сюжет так серьезен, что торопиться никак нельзя, особенно важен последний акт, который надо отделать хорошенько. 9-го ты получишь пьесу непременно (разве только умру до тех пор), тебе останется три недели, можно успеть без особых хлопот. Чтобы ускорить пропуск Комитетом и цензурою, я сам постараюсь, напишу директору, Павлу Степановичу и Кейзеру. Чтсб тебе не беспокоиться, я буду тебя уведомлять: "оканчиваю, кончил, переписывают". Одним словом, беспокоиться тебе нечего.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  Дозволение Бергу пришлю после. Всем вашим поклон от нас.

  

  

  

  

   260

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

   Москва, 11 октября 1868 г.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, торопиться некуда, да я и не могу; я очень нездоров, со мной постоянные дурноты. Пьеса во всяком случае будет в Петербурге в конце той недели (если не умру до тех пор); значит, она выйдет из цензуры и Комитета еще в октябре, а только это нам и нужно.

  Поклонись от меня и жены Анне Дмитриевне.

  

  

  

  

  

  Искренно любящий тебя А. Островский.

  

  

  

  

   261

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

   Около 20 октября 1868 г. Москва.

  Любезный друг Федор Алексеевич, при торопливой переписке в 5-м акте пропущена целая тирада. Я теперь только хватился. Вот она: После слов Глумова "_и каждый честный человек иначе к вам относиться не может_" должно быть: "Чем вы обиделись в моем дневнике? Что вы нашли в нем нового для себя? Вы сами то же постоянно говорите друг о друге, только не в глаза. Если бы я сам прочел вам каждому отдельно то, что про других писано, - похвалив, разумеется, в глаза того, кому читаю, вы бы мне аплодировали, вы бы превозносили мое остроумие. Нет, господа, если кто имеет право обижаться, сердиться, выходить из себя, беситься, так это я. Не знаю кто, но кто-нибудь из вас похитил мой дневник. Вы у меня разбили все, отняли деньги, отняли репутацию и гоните меня - и вы думаете, что это все, тем дело и кончилось! И вы думаете, что я вам прощу! Нет, господа, горько вы пожалеете обо мне. Прощайте!"

  Потрудись это добавить.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  

  

  

  

   262

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

  23-24 октября 1868 г. Москва.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, Федотов по приезде из Петербурга сообщил мне, что Яблочкин передал ему следующее обстоятельство: доложено было директору (кем, неизвестно), что Н. Самойлов играет Глумова по моему на- значению, на что директор заметил с неудовольствием, что я не имел никакого права назначать роли посторонним, но что, из уважения ко мне, он позволяет Самойлову сыграть два раза, а потом играть Нильскому. Вот какого роду дело. Надо узнать, кто на меня клевещет. Я уж давно замечаю, что некоторые люди стараются портить мои добрые отношения с директором, и уже многое я узнал по этому предмету, о чем буду на-днях писать большое и обстоятельное письмо к директору. Я теперь занят большой пьесой "Горячее сердце", которую кончу в ноябре, эта уж будет последняя; затем я прекращаю всякие сношения с театром. Ближе конца ноября я в Петербурге быть не могу. Уведомь меня, как пойдут репетиции и чего можно ждать от пьесы. Вели списать только 1-й акт и переслать нам поскорее, он нам нужен.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  Кланяйся всем от меня и Маши. Деньги, если ты их не получил, можешь получить, когда угодно, от Некрасова. Горбунов никаких денег не высылал.

  

  

  

  

   263

  

  

  

   Ф. А БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

  8-12 ноября 1868 г. Москва.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, пьеса моя прошла в Москве с успехом небывалым; впрочем, ты уж, вероятно, об этом слышал. Остальные деньги, двести рублей, я тебе заплачу по приезде в Петербург, в конце ноября. Я теперь сижу дома и оканчиваю новую комедию. Здоровье мое, и без того плохое, теперь еще хуже, я на-днях простудился.

  До свидания! Наши все тебе и Анне Дмитриевне кланяются.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  

  

  

  

   264

  

  

  

   А. Ф. ПИСЕМСКОМУ

  

  

  

  

  

  Пятница, 22 ноября 1868 г. Москва.

  Любезнейший друг Алексей Феофилактович, приезжай завтра, т. е. в субботу, в 6 часов вечера, Н. А. Никулина обещала быть непременно к этому времени. Кроме тебя и Никулиной, у меня никого не будет.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  

  

  

  

   265

  

  

  

   К. Ф. БЕРГУ

  

  

  

  

  

  

   23 декабря 1868 г. Москва.

  Содержателю Саратовского театра г-ну Бергу дозволяю представления сочиненной мною пьесы "Василиса Мелентьева".

  

  

  

  

  

  

  

  

  А. Островский. 23 декабря 1868 г.

  

  

  

  

   266

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

   29 января 1869 г. Москва.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, я очень рад, что не умер и могу опять держать перо в руках. Я не только не могу приехать в Петербург, но даже из дому не выйду до поста; впрочем, это ничему не помешает, я теперь на досуге напишу кому следует обширное послание, которое должно подействовать сильно и решительно. Ты сегодня играешь, от души желаю тебе успеха - будь веселее, но берегись фарса - лучше не доиграть, чем переиграть. У нас пьеса в 14 дней прошла 10 раз с возрастающим успехом. Сделай милость, напиши мне искренно, что сделает у вас "Горячее сердце". Да вот еще просьба. Спроси у князя Назарова, докладывал ли он директору о пьесе "Заблудшие овцы" и что сказал директор. Настой, чтобы он отвечал тебе утвердительно, потому что я об этой пьесе хочу писать директору. Маша кланяется тебе и Анне Дмитриевне.

  

  

  

  

  

  Искренно любящий тебя А. Островский.

  Не приедешь ли постом?

  

  

  

  

   267

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

  12-13 февраля 1869 г. Москва.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, сделай милость, уведомь меня, болящего, часто ли идет моя пьеса и дает ли она сборы. Я сижу дома и ничего не знаю. Вообще не забывай меня и пиши мне обо всем касающемся театра, это мне в настоящую минуту нужно. Поклонись всем в труппе и решительно всем скажи какое-нибудь ласковое слово от меня, я окончательно решился расстаться с театром и хочу, чтоб меня по крайней мере вспоминали добром. Скажи Горбунову, что если он хочет сделать дело, так приезжал бы на первой неделе. Он может взять очень большой сбор, - мы бы начали продажу билетов с масленицы, - если же он приедет позже, то я не отвечаю ни за что. Чтобы он определенно уведомил, когда приедет, - мы заранее публикуем и назначим день.

  Сделай милость, повидай Максимова и попроси его хорошенько, чтобы он тебе положительно ответил о моем деле с Кожанчиковым, это для меня теперь первое дело, - я должен себя обеспечить на лето, чтобы отдохнуть и полечиться.

  Напиши мне, приедешь ли ты постом в Москву, а летом в Щелыково. Хорошо бы нам с тобой в Щелыково уехать вместе в мае месяце.

  Жене и всем знакомым от меня и от Марии Васильевны поклон.

  

  

  

  

  

  Искренно любящий тебя А. Островский.

  

  

  

  

   268

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

   Около 20 февраля 1869 г. Москва.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, ты очень ошибаешься, думая, что я хандрю; дело, о котором я тебе писал, обдумано мною глубоко и со всех сторон. Ты обещаешь приехать постом, чтобы вместе со мной подумать о моем деле, - благодарю и буду очень рад тебя видеть; но думать будет не о чем: мною сделан уже такой решительный шаг, с которого назад не возвращаются.

  Я поеду в деревню в первых числах мая, а Маша с детьми к 1-му июня; я писал к Ивану Егоровичу и звал его, - от него нет ответа. Что это значит, не понимаю, мы расстались с ним друзьями. Я без ужаса представить не могу, как я, больной, один буду жить в деревне целый месяц. Если ты ему писал и звал его к себе, то, признаюсь, с твоей стороны это была бы очень дружеская услуга мне, больному и совершенно расстроенному.

  Сделай милость, постарайся увидать Максимова и переговори с ним; для меня теперь дело первой важности обеспечить себя на возможно большее время. Сообщи мне адрес Максимова, а то я веду с ним переговоры все через посредников.

  Мы теперь наняли на пост для клуба залы Благородного собрания, у нас там будет шесть спектаклей и несколько концертов; если Горбунов поторопится, он может взять отличный сбор.

  

  

  

  

  

  Искренно любящий тебя А. Островский.

  Маша кланяется тебе и жене.

  

  

  

  

   269

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

   1-2 марта 1869 г. Москва.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, ты меня очень обрадовал своим письмом; хотя Иван Егорович и не отвечает, но я теперь могу надеяться, что он ко мне не поедет. Если же еще и ты со мной поедешь, то я так буду рад и благодарен тебе, что и сказать нельзя! Расцелую тебя, запишу в поминанье и подарю тебе таких удочек и лесок, что стоял свет и будет стоять, а таких уж не будет. На второй неделе мы будем ждать тебя и с женой. Ради бога, постарайся увидеть Максимова и перетолкуй с ним о Кожанчикове, относительно 5-го тома скажи Максимову, чтобы он пугнул Кожанчикова Ворониным, авось подействует.

  Поклон мой и Машин Анне Дмитриевне, Павлу Ивановичу и прочим.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  Уведомь, будет ли в Москву директор.

  

  

  

  

   270

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

  24-25 марта 1869 г. Москва.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, о Горбунове ты не беспокойся, в воскресенье он будет в Петербурге непременно, я за это берусь. Что же ты мне не пишешь, сколько брат получил денег! Каких покупок просит он меня не предпринимать? Я никаких и не думал.

  Я тебе говорил о Кожанчикове, что он скажет, что не продал условленного числа экземпляров, и всегда так будет говорить, рассчитывая на мою деликатность, что я не приступлю к поверке.

  Поэтому я прошу тебя (я и сам так делал) дать делу тот вид, что я желаю получить деньги до срока, т. е. дисконтировать обязательство. Положим, он продаст экземпляры через год, тогда я должен получить 1000 р.; чтобы получить годом ранее, я прошу только 800 р., 20% в год учет хороший. Так и действуй! Постарайся с него взять 800 руб., непременно, мне деньги очень нужны. Теперь о 5-м томе. В него войдут: "_Пучина_", "_На бойком месте_", "_Самозванец_", "_Тушино_" (у меня есть оттиски, я их пришлю с Горбуновым), "_Василиса_" (в "Вестнике Европы"), "_На всякого мудреца_" (в "Современнике"). "_Горячее сердце_" можно оставить до 6-го тома. Условия следующие: 2000 руб. в разные сроки: 500 рублей к 1-му мая и 500 руб. к 1-му сентября 1869 г., 500 рублей к 1-му мая 1870 г., 500 руб. к 1-му мая 1871 г. Сделай милость, похлопочи! Деньги мне нужны непременно, чтобы выдержать то положение, которое я принял. Распоряжайся моим делом, как своим собственным, я тебе его вверяю совершенно, делай уступки, какие знаешь, только выручи мне денег. Копию с прошения на высочайшее имя все-таки пришли, оно мне нужно, я не сниму его слово в слово, а напишу подобное. Сделай одолжение! Гедеонову письмо пишу и буду стараться кончить до его отъезда. Все наши тебе кланяются.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  

  

  

  

   271

  

  

  

   С. В. МАКСИМОВУ

  

  

  

  

   Вторая половина марта 1869 г. Москва.

  Любезнейший друг Сергей Васильевич, письмо Ваше я получил, когда мое уже было отправлено. Благодарю Вас за хлопоты обо мне, я теперь, вследствие окончательного разрыва с театром, стал совсем сиротой.

  "Василису Мелентьеву" возьмите у брата, а "Горячее сердце" я и не предполагал печатать в 5-м томе, во-первых, потому, что я хотел переделать эту пьесу, а во-вторых, потому, что том будет несоразмерно велик против прочих.

  Написал бы Вам, что делается в Москве, да нигде не бываю и ничего не знаю. Дела мои плохи, здоровье еще хуже.

  Поклонитесь всем общим знакомым.

  

  

  

   Искренно любящий и уважающий Вас А. Островский.

  

  

  

  

   272

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

   11 апреля 1869 г. Москва.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, благодарю тебя за хлопоты обо мне. На продажу 5-го тома за 1500 руб. Я должен согласиться, нельзя ли только, чтобы деньги 500 р. не к 12 мая, а 1-му; чтобы выручить деньги с Кожанчикова, уступи ему еще 100 руб., пусть заплатит только 700 руб. - деньги мне очень нужны. Горбунову я передал, что ты писал. Решимова видел и постараюсь сделать для него, что могу. Вчера у меня родился сын Сергей, - Маша здорова.

  Мое здоровье очень плохо.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  Если же можно с Кожанчикова получить за 1000 р. - 800, то ты меня обяжешь крайне.

  

  

  

  

   273

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

   19 апреля 1869 г. Москва.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, поздравляю тебя с праздником и с наступающим днем твоих именин. Ветчины ранее послать было нельзя: в городе начинают варить только с пятницы и поспевают окорока к субботе. Окорок попался редкостный (1 пуд 9 фунтов), не знаю, как удался в варке. Скушаешь сразу, так будешь молодец. Поздравь от меня Анну Дмитриевну и всех знакомых.

  Здоровье мое плохо, и вообще я как-то сам не свой - по временам нападает скука и полнейшая апатия, это нехорошо, это значит, что я устал жить. Если рано приедешь, так увидимся, а то я уеду без вас.

  

  

  

  

  

  

  

   Твой А. Островский.

  

  

  

  

   274

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

  26-27 апреля 1869 г. Москва.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, я тебе не отвечал на твое последнее письмо, потому что и нездоров был и дела по горло. Максимов по приезде в Москву немножко загулял и о Кожанчикове мне ничего путного не сказал. Вероятно, условие и деньги Кожанчиков пришлет мне с тобой. Письмо директору я еще не кончил, хотя думал над ним день и ночь; много мешает нездоровье; это дело такое решительное для меня, его нужно обдумать со всех сторон, чтобы не упустить ни малейшего обстоятельства, которым можно воспользоваться, - нужно быть во всеоружии и, как говорится, прижать их, как ужа вилами. В этом деле надо играть наверное, иначе не стоит и начинать. Да и торопиться некуда, от моего письма скорых результатов ждать нельзя, следовательно все равно, когда его ни послать. Кроме того, у меня по этому делу придумана некоторая комбинация, которую я могу тебе сообщить только словесно.

  Прошение на высочайшее имя я пошлю на Фоминой, свидетельства метрические и о браке я получил только в конце Страстной. Уведомь меня: копии должны быть на простой или гербовой бумаге? Прошение, писанное тобой для Левкеевой, для меня не годится, да и вообще оно мне не нравится: в конце "имею честь быть" дает ему вид письма. Отчего ты мне не хочешь прислать копию с того, которое сам подавал? Я прилагаю здесь черновое того, которое хочу послать; покажи кому следует и ответь, годится ли!

  Окорок ты уж, вероятно, получил. Прощай! Маша и все мы тебя и Анну Дмитриевну заочно целуем.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  

  

  

  

   275

  

  

  

   Н. А. ДУБРОВСКОМУ

  

  

  

  

  

  

   9-е мая 1869 г. Москва.

  Любезнейший друг Николай, поздравляю тебя с днем твоего ангела. Сейчас отправляюсь в дорогу. Вот к тебе покорнейшая просьба: повидай М. И. Доброхотова и попроси его от меня заняться делом (если только можно что-нибудь сделать) Сетова. Сетов, по приезде в Москву, будет его просить об этом.

  Навещай Машу.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  

  

  

  

   276

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

   1 октября 1869 г. Москва.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, ты, я думаю, удивляешься, а пожалуй, и сердишься на меня, что я тебе не отвечаю. Дело очень просто: получив твое письмо, я прихворнул, потом начались сборы, многотрудное плавание, теперь только я в Москве совсем устроился и несколько успокоился.

  В том, что ты мне пишешь, нет для меня ничего нового и неожиданного - "подобает бо всему сему быти, но не тогда кончина". Потому успокойся, а то ты своей горячкой можешь повредить и себе и делу. Положись на меня, я свою решимость бороться за искусство энергически довел до полного спокойствия, меня теперь не возмутишь ничем. Одним ты можешь помочь мне, постарайся сблизиться с Павлом Степановичем, если же ты этого почему-нибудь не захочешь, то я и так могу обойтись, а было бы подспорье большое. Сделай милость, уведомляй меня, что у вас делается и предпринимается. Идут ли мои пьесы. Письмо к директору пойдет еще не скоро, открылись новые важные обстоятельства.

  То, что ты просил меня выкинуть, я выкинул.

  Наши все здоровы, Маша тебе кланяется. О детях именной указ получен, надо поблагодарить Пенькова, да не знаю как. Мое здоровье довольно плохо.

  Не слышал ли чего о Некрасове? Миша пишет, что он по возвращении из-за границы очень скучает, что бы это значило? Разузнай, если можно.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский. 1 октября.

  

  

  

  

   277

  

  

   [ДИРЕКТОРУ РОСТОВСКОГО ТЕАТРА]

  

  

  

  

  

  

   2 ноября 1869 г. Москва.

  На представление пьесы "Василиса Мелентьева" на театре в Ростове-на-Дону я, с своей стороны, изъявляю согласие.

  

  

  

  

  

  

  

  Автор А. Островский. 2 ноября 1869 г.

  

  

  

  

   278

  

  

  

   Н. А. НЕКРАСОВУ

  

  

  

  

   Вторая половина ноября 1869 г. Москва.

  Многоуважаемый Николай Алексеевич, давно я не имею ни от Вас, ни об Вас никакой весточки. А я вот как живу: летом было совсем поправился, а теперь опять прихварываю и пишу Вам для 1-й книжки "Отечественных записок" на 70 год довольно большую вещь. Вы ее скоро получите от брата Михаила Николаевича. А пока я, как и водится, сижу без денег. Будьте так добры, одолжите мне поскорее 500 руб. в счет будущих благ: деньги нужны до крайности. Я пишу к Гедеонову и прошу от театра чего-нибудь обеспеченного; а то иной год получишь много, тысяч до 4-х, а другой почти ничего.

  Нет ли у Вас случая повлиять на него или на Адлерберга. Просто скажите: пора сделать что-нибудь для Островского, он написал целый русский театр з 30 пьес и доставил сборов дирекции более миллиона. Будьте отец и благодетель! Мне теперь жутко приходится с детьми, а ведь я честно трудился для театра 20 лет и служил ему всей душой.

  Поклонитесь от меня Салтыкову, Елисееву и всем знакомым.

  

  

  

   Душевно любящий и уважающий Вас А. Островский.

  Маша Вам кланяется.

  

  

  

  

   279

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

   20-е числа ноября 1869 г. Москва.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, что ты замолчал? А я молчу, потому что не очень здоров и занят по горло: я кончил Записку об авторских правах и уж послал ее в Петербург; кончаю известное тебе письмо, которое приняло совершенно новую форму, оно пойдет на-днях, тогда тебя извещу; кроме того, кончаю большую вещь, хотя драматическую, но не для сцены. У вас в Петербурге был Бегичев, не можешь ли узнать, как его там приняли и с чем отпустили. Нет ли у вас в театре каких слухов обо мне, не говорит ли чего Павел Степанович? Все это для меня очень любопытно. Вообще сообщи все, что найдешь интересным! Я сижу все дома, скука страшная.

  Маша тебе кланяется. Поклонись Анне Дмитриевне и всем знакомым.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  

  

  

  

   280

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

  28-30 ноября 1869 г. Москва.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, ты меня совсем бросил, за что, не знаю. Ты или совсем не пишешь, или пишешь по две строчки. Послезавтра пойдет письмо к директору. Я просил брата познакомиться с ним и быть ходатаем за меня, так как я по болезни нынешнюю зиму в Петербурге не буду. Зайди к брату и перетолкуй с ним, не надо ли будет ему прежде переговорить с Павлом Степановичем. Я опять нездоров и опять принимаю разные яды. Маша тебе и Анне Дмитриевне кланяется, поклонись также всем старым знакомым.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  

  

  

  

   281

  

  

  

   Ф. А. БУРДИНУ

  

  

  

  

  

  

  4-5 декабря 1869 г. Москва.

  Любезнейший друг Федор Алексеевич, ни тебе я не советую делать подлости, ни сам их не делаю. Сойтись с Федоровым я тебя просил только наружно, т. е. хоть изредка заходить к нему для того, чтобы как можно скорее узнать, какое действие произведет мое письмо. Посоветоваться с Федоровым предлагал только о том, как лучше брату моему познакомиться с Гедеоновым, с которым он должен говорить о том, чего в письме написать нельзя.

  Копию с письма мне списывать теперь некогда, оно очень велико. Поверь, что письмо писано с достоинством и выведена вся подноготная, не называя только лиц, Если по-моему не сделают, я пьесы совсем не дам и заявляю о том публично; если же сделают, то пошлю ее через Московскую контору без всяких просьб о покровительстве. Я бы сам приехал в Петербург для личных объяснений с директором, но я не только приехать, а и выйти из комнаты не могу. Я опять болен, расстройство нервов дошло до крайней степени, более двух недель я совсем не сплю. Если я получу отказ по театру, я не знаю, перенесу ли я этот удар. Меня теперь пичкают разными ядами, но они не помогают. Я весь трясусь, побледнел и похудел донельзя, сердцебиение замучило. Не очень удивляйтесь, если вдруг услышите о мне печальную новость. Внезапная смерть друга моего, Михаила Ивановича Доброхотова, подкосила мне ноги, на-днях умер Лузин.

  Письмо послано вчера к Гедеонову, сейчас же извести меня, какое оно произвело впечатление, муки ожидания могут убить меня. Поклонись от меня всем в театре и всем знакомым. Поверь мне, что я скорее решусь умереть, чем потерять свое достоинство, и лучше пожалей меня, а не брани.

  

  

  

  

  

  

  Любящий тебя А. Островский.

  Маша тебе и жене кланяется.

  Письмо передаст тебе Алексей, помести его, если это тебя не отяготит.

  

  

  

  

   282

  

  

  

   Н. А. НЕКРАСОВУ

  

  

  

  

  

   Начало декабря 1869 г. Москва.

  Дорогой мой Николай Алексеевич, зачем Вы пугаете людей, любящих Вас! Как Вам умирать! С кем же тогда мне итти в литературе? Ведь мы с Вами только двое настоящие народные поэты, мы только двое знаем его, умеем любить его и сердцем чувствовать его нужды без кабинетного западничества и без детского славянофильства. Славянофилы наделали себе деревянных мужичков да и утешаются ими. С куклами можно делать всякие эксперименты, они есть не просят. Чтоб узнать, кто больше любит русский народ, стоит только сравнить Ваш "Мороз" и последнюю книжку А. И. Кошелева.

  Вы пишете, что хандрите, о чем бы Вам хандрить! Я понять не могу. Вот мне так можно хандрить, у меня большая семья, в театре мои пьесы нейдут и мне (просто сказать) грозит нищета. Вот Вы похлопочите за человека, любящего Вас по-братски, может быть у Вас от доброго дела хандра и пройдет. Записки подавать Адлербергу, я думаю, не надо, я уж послал подробную Записку Гедеонову. Вы скажите Адлербергу, что я 20 лет работаю исключительно для театра, отказавшись от всего, т. е. от службы и прочего, что я написал более 30 пьес (целый народный театр), что я доставил дирекции своими пьесами более миллиона рублей, что я своим чтением и советами образовал многих артистов и всю Московскую труппу и что мне жить нечем, что прошу обеспеченного содержания, такого, какое получают второстепенные артисты, т. е. 6000 руб. с двух театров (по 3000 с театра). Теперь самое время, ждать мне нельзя, я на будущий год могу остаться почти без куска хлеба. Не откажите ради бога, Вы можете мне дать жизнь.

   Искренно любящий Вас

  

  

  

  и душевно преданный А. Островский.

  Я опять хвораю.

  

  

  

  

   283

  

  

  

   А. А. КРАЕВСКОМУ

  

  

  

  

  

  

   22 декабря 1869 г. Москва.

  Милостивый государь Андрей Александрович, В интересах одной только правды прошу Вас подождать в Вашей газете сообщать публике какие бы то ни было известия об Артистическом кружке. Я теперь нездоров, но по выздор