Островский Александр Николаевич - Письма 1842 - 1872 гг., Страница 2 - Книги

p;_По части чтения_: Читали мы в "Отечественных записках" превосходнейший перевод (М. Достоевского) древней германской легенды. Если ты не читал, то советуем тебе исправить сию твою ошибку в наискорейшем времени. Это очень хорошее приобретение нашей литературы. Читали также мы "Сороку-воровку" и нашли, что эта повесть очень нехудожественна, да и по содержанию довольно бедная. Пиши нам, что ты читаешь и как находишь читаемое. Я думаю, что относительно этих двух вещей ты будешь решительно нашего мнения.

_По части занятий_: Если правду сказать, то мы ничем не занимаемся, а больше жуируем, и то с грехом пополам. Но иногда я, Островский, отделываю "Банкрута" и теперь занимаюсь последним актом. А я, Филиппов, занимаюсь теперь больше волокитством [...].

_По части французского мятежа_: Вероятно, об этом преступном происшествии ты имеешь кой-какие сведения, которые не могли до нас дойти, и потому мы тебя убедительно! просим передать нам все, что ты знаешь об нем, кроме напечатанного в "Петербургских ведомостях". Что касается до нас, то мы полны справедливого негодования против сего, столь противозаконного поступка и находим, что для этих французов нет ничего священного. Очень прискорбно, что алчная смерть отняла у нас незабвенного Николая Михаиловича Кайданова и что теперь некому уже описать столь разительно это богопротивное возмущение. А может быть, нам и, кроме шуток, придется негодовать на эти события: может быть благодаря им, приостановят поездки молодых людей за границу и тебе не удастся твое намерение.

_Смесь_: Немчинова мы еще не видали, но завтра он будет у Островского с Рюлем. Я, Филиппов, был вчера, т. е. 27 февраля, у Анны Яковлевны и видел там Катерину Алексеевну Впрочем, с ней я не говорил ничего особенного; вспомнили только про последний маскарад. Она почему-то очень необщительна.

В Университете нового только то, что Перевощиков ректором. Платон Степанович сегодня приходил прощаться и утешал студентов. "Я, говорит, не совсем вас оставляю, я буду на экзамены приходить к вам и т. д.".

Затем прощайте, любезнейший Евгений Николаевич, про себя скажем, что мы, слава богу, здоровы, только очинно скучно, чего и вам желаем.

А. Островский.

Т. Филиппов.

Забыл тебе сказать, что я познакомился с твоим батюшкой.

Еще мне, Островскому, следует прибавить, что от этой самой от Прудниковой я умираю вот уже третий раз в жизни.

М. П. ПОГОДИНУ

Февраль - март 1850 г. Москва.

[Условие об участии в журнале "Москвитянин"]

I. Польза, которую я могу принести журналу:

1) Приобретение новых сотрудников, необходимых для успеха журнала.

2) Ограждение журнала от нападок и литературных сплетней.

3) Приобретение подписчиков помимо литературного успеха личным знакомством.

4) Наконец постоянным обращением почти во всех литературных кружках я надеюсь сделать, что главные двигатели и в литературе и в общественном мнении будут считать его своим органом и, следовательно, не только не станут вредить, как теперь, а будут интересоваться его успехами.

5) Собственными произведениями.

6) До сих пор журнал был уединенным, а во мне он будет иметь представителя в обществе, что для журнала необходимо.

Для этого мы напишем новое объявление, которое я привезу к Вам для одобрения.

II. Денежное вознаграждение за статьи:

1) Известным литераторам плата по условию.

2) Новым литераторам я буду предлагать, по предварительному соглашению с Вами, известную сумму, не принимая в расчет количества листов.

3) С имеющимися налицо сотрудниками, как то: Григорьев, Эдельсон и проч., хорошо, если бы также расчет был через меня по условию; а еще лучше, если бы выдача денег была по моим запискам, утвержденным Вами.

4) С Колошиным у Вас счет особенный.

III. О помещении статей:

1) Изящную словесность отдать совершенно на мое распоряжение (исключая количество листов за каждый , что зависит от Вас).

2) Статьи по отделу наук и критики я должен представлять прежде к Вам и потом, по общему уже соглашению, объявлять авторам, могут ли они быть напечатанными, или нет.

3) Поправки в статьях делать только с согласия авторов.

4) Что касается до статей, которые захотите Вы поместить, то я должен знать заблаговременно по крайней мере цель и направление их и причины помещения, чтобы в случае обвинений мог защищать их сознательно.

5) Иметь цензорское право над разборами мелких книг, внутренними и разными известиями и смесью.

IV.

1) Вы мне будете доставлять все журналы и периодические издания, которые у Вас без употребления или по миновании надобности.

2) Контора должна доставлять нам новые книги по особому реестру, на котором писать и возвращение; не возвращенные ставить мне в счет. а

3) Ежемесячное денежное вознаграждение - 50 рублей серебром. 8 [листов] Изящной словесности и 4 по другим отделам.

4) Единовременного...

В. И. НАЗИМОВУ

26 апреля 1850 г. Москва.

Ваше превосходительство, милостивый государь Владимир Иванович! Когда я выслушал от Вашего превосходительства замечание г. министра народного просвещения по поводу моей комедии "Свои люди - сочтемся", первым чувством моим была глубокая благодарность за советы, которыми его сиятельству угодно было почтить меня. В оправдание же тех невольных промахов, которые могли вкрасться в это мое первое произведение, я осмеливаюсь представить вниманию Вашего превосходительства основания, руководившие меня как при сочинении, так и при желании видеть мой труд обнародованным посредством печати. Главным основанием моего труда, главною мыслию, меня побудившею, было: добросовестное обличение порока, лежащее долгом на всяком члене благоустроенного христианского общества, тем более на человеке, чувствующем в себе прямое к тому призвание. Такой человек льстит себя надеждою, что слово горькой истины, облеченное в форму искусства, услышится многими и произведет желанное плодотворное впечатление, как все в сущности правое и по форме изящное. И мои надежды сбылись сверх моих ожиданий: труд мой, еще не оконченный, возбудил одинаковое сочувствие и производил самые отрадные впечатления во всех слоях московского общества, более, же всего между купечеством, о чем не безызвестно и Вашему превосходительству. Лучшие купеческие фамилии единодушно, гласно изъявляли желание видеть мою комедию и в печати и на сцене. Я сам несколько раз читал эту комедию перед многочисленным обществом, состоящим исключительно из московских купцов, и, благодаря русской правдолюбивой натуре, они не только не оскорблялись этим произведением, но в самых обязательных выражениях изъявляли мне свою признательность за верное воспроизведение современных недостатков и пороков их сословия и горячо высказывали необходимость дельного и правдивого обличения этих пороков (в особенности превратного воспитания) на пользу своего круга.

В глазах этих почтенных людей правда и польза, коей они от нее надеялись, исключала всякую мысль об оскорблении мелочного самолюбия. Все это побудило меня представить мою комедию в Цензурный комитет, и это же, осмеливаюсь думать, обратило и Ваше внимание на мой труд. Согласно понятиям моим об изящном, считая комедию лучшею формою к достижению нравственных целей и признавая в себе способность воспроизводить жизнь преимущественно в этой форме, я должен был написать комедию или ничего не написать. Твердо убежденный, что всякий талант дается богом для известного служения, что всякий талант налагает обязанности, которые честно и прилежно должен исполнять человек, я не смел оставаться в бездействии. Будет час, когда спросится у каждого: где талант твой? В истинности слов, что порок наказывается и на земле, которые г. министру народного просвещения угодно было поставить мне на вид, я не только никогда не сомневался, но постоянно думал и думаю, что в нашем отечестве это делается правее и законнее, нежели где-нибудь в другом месте. Я писал свою комедию, проникнутый именно этим убеждением. Купец Большов, сделавший преступление, наказывается страшною неблагодарностью детей и предчувствием и страхом неизбежного наказания законного. Он говорит своим детям: "Как я пойду мимо Иверской, как мне взглянуть на нее, на матушку... А там присутственные места, Уголовная палата. Ведь я злостный, умышленный, ведь меня в Сибирь сошлют". Подхалюзин приводил меня несколько в затруднение: его преступление - неблагодарность; перед судом официальным Подхалюзин может оправдаться: он не давал никаких документов ни отцу, ни стряпчему; но не уйти ему от суда публики, и потому я заставил стряпчего, который чувствовал бездоказательность своего иска, прибегнуть к суду публики. Мне хотелось, чтоб именем Подхалюзина публика клеймила порок точно так же, как клеймит она именем Гарпагона, Тартюфа, Недоросля, Хлестакова и других.

В заключение я вторично приношу Вашему превосходительству искреннюю мою благодарность за сообщенные мне замечания г. министра народного просвещения и считаю долгом принять их в соображение при будущих моих произведениях, если я почувствую себя способным к продолжению начатого мною литературного поприща. Смею уверить Ваше превосходительство, что недостатки моей комедии, как первого произведения, могли произойти единственно от неопытности, основною мыслью было желание, чтоб порок был смешон и гадок и чтоб торжествовали: добро, правда и закон.

С чувством нелицемерного уважения и глубочайшею преданностью имею честь пребыть, милостивый государь, Вашего превосходительства покорнейшим слугою

Александр Островский. 26 апреля 1850 г.

М. П. ПОГОДИНУ

Средина июля 1850 г. Москва.

Повесть Писемского у графини, "Одарку" посылаю, Сосулькина взял автор для переделки. О "Греческих стихотворениях" привезу в типографию. За Плавта примусь и, вероятно, кончу скоро. Если буду здоров, то в субботу буду у Вас.

А. Островский.

М. П. ПОГОДИНУ

Вторая половина июля 1850 г. Москва.

О Щербине пришлю завтра. Я занимаюсь теперь Плавтом, потому Вы меня не видите и не слышите обо мне.

А. Островский.

М. П. ПОГОДИНУ

Первая половина августа 1850 г. Москва.

Михаило Петрович! Я болен и телом и духом. Страшная зубная боль, у меня всегда сопровождаемая нервным расстройством, в продолжение двух недель совершенно одолела меня. Много начато, много доделывается, и на все это нет сил. Ко всему этому расстройство домашнее - у меня нет ни копейки денег. Взять мне не у кого! А занимать я не умею. Я готов продать за что Вам угодно остальные экземпляры моей комедии, только бы не пострадала моя деликатность, которой, к несчастию, слишком много у меня. Я должен по дому руб. 50 сер., и это меня мучает и не дает мне минуты покою. Выручите, Михаило Петрович! Кроме Вас, мне не к кому обратиться. Я не возьму ничего, чтоб итти к книгопродавцам и предлагать им то, что я Вам предлагаю. Достаньте мне денег, Михайло Петрович, рублей хоть 150 сер., а я Вам всегда слуга. Бог даст, я Вам кончу к сентябрю такую драму, которая вознаградит и Вас за хлопоты и меня за прежнюю нужду.

Ваш слуга А. Островский.

P. S. "Азинарию" на-днях кончу. Отдам Вам также пьеску, которую пишу для бенефиса Садовского. Мне нужны деньги нынче непременно; к завтрашнему утру я должен их иметь во что бы то ни стало. Можете, так дайте, только не браните меня и не сердитесь на меня. Я знаю, что в последнее время много виноват перед Вами; но если бы Вы знали меня и мои обстоятельства; Вы бы мне легко извинили.

А. Островский.

М. П. ПОГОДИНУ

Сентябрь 1850 г. Москва.

Был я, Михайло Петрович, в конторе, и по поверке оказалось:

Представлено в контору 1180 экземпляров.

Взято мною в разное время 90,

Налицо 1035.

Затем приказчик сказал, что 20 послано в Петербург и

35 продано здесь.

Ваш слуга А. Островский.

Из 90, которые я взял, я 40 роздал книгопродавцам.

М. П. ПОГОДИНУ

Январь 1851 г. Москва.

Михаило Петрович! Сейчас у меня был Родиславский и просил написать критику на "Драматический сборник", так Вы ему скажите, что ее взял Эдельсон. О "Костромской свадьбе" скажите, сделайте милость, что она у Вас и что мы ее когда-нибудь напечатаем.

А. Островский.

М. П. ПОГОДИНУ

1 февраля 1851 г. Москва.

Михаило Петрович! Извините, что я не был у Вас в среду, как я обещал Вам. Дело такое серьезное, что надобно было о многом подумать и основательно рассчитать. Я Вас прошу не решаться окончательно ни с кем до завтрашнего утра: а завтра (т. е. в пятницу) я явлюсь для окончательных переговоров.

А. Островский.

М. П. ПОГОДИНУ

5-6 февраля 1851 г. Москва.

Михайло Петрович! Я нездоров с тех самых пор, как приехал от Вас. Некоторые поручения Ваши я исполнил, но некоторые не успел. Для меня весьма тяжело, что это дело так долго тянется - рассудите, ради бога, что все выгоды от этого дела я предоставляю Вам, а себе прошу только необходимое. Нужно кой-куда съездить и потом к Вам; а прогонов нет. Пришлите мне что-нибудь

А. Островский.

P. S. У Вас буду, вероятно, в четверг.

М. П. ПОГОДИНУ

8 февраля 1851 г. Москва.

Михаило Петрович! Я сейчас собирался к Вам; но вдруг получил записку от Писемского. Он приехал из Костромы я] притом больной. Посылаю Вам рецензии, остальные в тот . При свидании я Вам сообщу много утешительного насчет "Москвитянина".

А. Островский.

Прошу Вас по крайней мере не препятствовать тому слуху, что "Москвитянин" может быть под моим распоряжением. Мне уж теперь, кроме многих ученых статей, обещано 3 повести к 15 февраля да 4-я моя.

М. П. ПОГОДИНУ

9-12 февраля 1851 г. Москва.

Михаило Петрович! Я успел выханжить у Писемского его роман. Он продает нам его совсем, с правом напечатать сколько угодно экземпляров в нашу пользу, за 1000 целковых. Надо дать. Вот его условия: 500 р. по напечатании, из которых несколько вперед; а остальные в продолжение года. Мы ужо к Вам приедем часов в 6-ть. Согласитесь, Михаиле Петрович. Если Вам неугодно будет взять роман по этой цене то заплатите обыкновенную цену; а остальные я достану. Одним словом, сделайте милость, не спорьте. Эти условия для нас выгодны и очень выгодны.

А. Островский.

М. П. ПОГОДИНУ

13-16 февраля 1851 г. Москва.

Михаило Петрович!

Сделайте одолжение, пришлите повесть Писемского. Мы нынче в 1-м часу должны ее читать у графини Ростопчиной, где будет и графиня Сальяс. По прочтении нескольких глав мы его {Так у А. Н. Островского.} сейчас же отправим к Вам.

А. Островский.

М. П. ПОГОДИНУ

25 февраля 1851 г. Москва.

Михаило Петрович! С Пожогиным я толковал не мало; он говорит, что по бумагам и книгам нет никаких средств ничего, отыскать, так это тонко сделано; и придется, говорит, мне заплатить за бумагу, вот и все. Есть одно средство: попробовать с различными ласками допросить кого-нибудь из наборщиков, кто познакомее. Теперь об нашем деле. Чего я опасался, то и вышло. Когда я сказал кой-кому, на чем мы порешили (т. е. сказал так, как уговорились), то получил вот какие возражения: "Значит, это только на нынешний год! Значит, мы должны отдавать статьи все-таки Погодину! Поднять его журнал! И какую вы роль берете на себя! Он может и сам обратиться ко всем литераторам! Не того мы ждали! Мы думали, что журнал будет ваш, а следовательно и наш; кроме трудов, можно бы решиться на пожертвования, по крайней мере была бы надежда на вознаграждение! А теперь мы и вы должны служить Погодину!" - Хорошо еще, что я не был ни у кого из значительных деятелей, т. е. ни у Грановского, ни у графини Сальяс, ни у Леонтьева и проч. Каково бы мне было с ними разговаривать! Что мне делать, научите меня. Напишите мне поскорей ответ; дело не терпит отлагательства. Последний наш разговор, мне кажется, показал Вам, как готов я на бескорыстное служение всякому серьезному делу. Напишите мне, сделайте одолжение, что мне делать и что говорить; сделайте милость, напишите что-нибудь решительное. Вы знаете, в каком душевном состоянии я нахожусь, оно для меня невыносимо. Я теперь в таком положении, что должен устроить свои дела, и не как-нибудь, а совершенно определенно. Напишите мне, можете ли Вы мне дать 50 руб. сер. в месяц за простое сотрудничество, с обязательством с моей стороны доставить в продолжение года статей на эту сумму и с правом, кроме того, давать статьи и в другие издания. Примите в расчет то, что я, по своему характеру, все-таки всеми силами стану стараться для "Москвитянина". Если же Вы на это не согласны, то напишите, что Вы от меня хотите, чтобы я знал это определенно. Извините, что я беспокою Вас, мне самому, Михайло Петрович, очень тяжело.

Ваш А. Островский.

25 февраля 1851.

P. S. Завтра я с нетерпением буду ждать Вашего ответа.

М. П. ПОГОДИНУ

Конец марта 1851 г. Москва.

Михаило Петрович! Не можете ли Вы приготовить мне деньги немного ранее первого числа. Я говею, да и к празднику вообще нужны всякому деньги, а мне нужней всякого. В среду поутру я к Вам пришлю брата. Да хорошо бы публиковать о "Бедной невесте" в Ведомостях.

А. Островский.

Я слышал, что Вы хотите публиковать о "Бедной невесте" в сентябре. Теперь ее требуют, а тогда она кому будет нужна; а из-за одной комедии едва ли кто подпишется.

М. П. ПОГОДИНУ

Конец апреля 1851 г. Москва.

Михаило Петрович! Извините, что я давно не был у Вас, не хочется отрываться от комедии, в которую уж я втянулся. На той неделе я привезу Вам почитать кое-что из нее. А между тем приближается самое интересное, 1-е число, которое, впрочем, только тогда и хорошо, когда есть деньги. Итак, благоволите прислать с Евгением Николаевичем.

Ваш А. Островский.

М. П. ПОГОДИНУ

Конец апреля 1851 г. Москва.

Михайло Петрович! Сижу и пишу о "Комете". К вечеру доставлю через контору к Вам. О своей пьеске я Вам вот что скажу: я хотел показать только все отношения, вытекающие из характеров двух лиц, изображенных мною; а так как в моем намерении не было писать комедию, то я и представил их голо, почти без обстановки (отчего и назвал этюдом). Если принять в соображение существующую критику, то я поступил неосторожно: как вещь очень тонкую, им не понять ее, и они возьмут ее со стороны формы, принимая в основание те шаткие и условные положения, которые выработались при нынешнем литературном разврате во французской и петербургской литературе. Не говорю уже о литературных жуликах. Посылаю к Вам повесть Дементьева - она не годится по совершенной ложности во взгляде на предмет.

А. Островский.

М. П. ПОГОДИНУ

Начало мая 1851 г. Москва.

Михаило Петрович! Я жду обещанного Вами, т. е. в полном смысле слова жду, со вторника я уж это в 8-й раз в конторе, значит для меня это дело весьма серьезно.

А. Островский.

М. П. ПОГОДИНУ

Начало мая 1851 г. Москва.

Эти два дня писал, переписывал, перемарывал, и все-таки выходит скверно; совестно показаться в публику с этим после тех критик, которые были в прежних книжках. Ради бога, Михайло Петрович, напишите, что о художественной части альманаха будет говорено в следующем . А в случае крайности у меня будет готово к завтрашнему утру кое-что.

А. Островский.

М. П. ПОГОДИНУ

25 мая 1851 г. Москва.

Михайло Петрович! Сделайте одолжение, отдайте брату деньги первого числа, а он мне перешлет в Кострому. Иначе мне не с чем будет вернуться.

А. Островский. 25 мая.

М. П. ПОГОДИНУ

Май 1851 г. Москва.

Михайло Петрович! Я не отвечал на Ваше письмо потому, что надеялся сделать Вам сюрприз, т. е. прислать 2 акта своей комедии, но теперь обстоятельства изменились, и я кончу их только к субботе. О подробностях при личном свидании.

А. Островский.

М. П. ПОГОДИНУ

Вторая половина августа 1851 г. Москва.

Статья от Евгения Николаевича послана к Вам через контору; известие о бенефисе Садовского остановилось потому, что послано к нему на рассмотрение. Завтра поутру я пришлю его Вам по городской почте. Необходимо нужно посоветоваться о последней книжке "Современника", и потому назначьте день, когда к Вам приехать.

А. Островский.

М. П. ПОГОДИНУ

Конец августа 1851 г. Москва.

Михаило Петрович, прикажите набрать это в Московские известия, да нельзя ли повиднее, т. е. с начала. Теперь еще успеют, потому что и у Готье еще дела много. Я на этой неделе побываю у Вас, а то все эти дни было очень несвободно. Если Вам будет угодно сделать какие-нибудь поправки, то ни я, ни Садовский не будем в претензии.

А. Островский.

М. П. ПОГОДИНУ

Начало сентября 1851 г. Москва.

Объявление я Вам пришлю или привезу в четверг. Писать мне какие-либо другие вещи для "Москвитянина", кроме художественных, очень тяжело вследствие разных сплетней, которые мы пригрели при журнале и которые помаленьку отодвигают нас от Вас. Пьес обещанных Вы насчитали много: Плавтова комедия готова, и печатайте ее хоть сейчас; "Бедная невеста" была готова еще летом; сцены из русской жизни я уж начал; только "Александра Македонского" Вам придется подождать. Вы знаете, в какое положение я был поставлен з начале нынешнего лета критиками, и потому мне хочется выступить с чем-нибудь важным, совершенно доделанным. Мелкие вещи я боюсь пускать. "Бедную невесту" я Вам доставлю скоро и две или три сцены из русского быта. А впрочем, все-таки надобно поговорить лично, потому что, как я вижу, дела начинают запутываться.

Готовый к услугам А. Островский.

М. П. ПОГОДИНУ

Начало сентября 1851 г. Москва.

Михаило Петрович! Извините меня, что я опоздал. Я