Тургенев Иван Сергеевич - Письма (Апрель 1864-декабрь 1865), Страница 13 - Книги

анцузского:

Баден-Баден.

Шиллерштрассе, 277.

13 апреля 1865.

Дорогая Полинетта,

Я давно должен был бы ответить на твое последнее письмо - но этого не сделал и прошу у тебя прощения. Полагаю, что всё у вас идет хорошо, что ваша мебель прибыла и т. д. Но всё же я был бы очень рад узнать об этом от тебя самой. Отъезд мой в Россию отложен до начала мая: я хотел бы подождать, пока в Петербурге успокоится эта эпидемия, которую напрасно называют чумой, но которая тем не менее существует. Таким образом, мой визит в Ружмон откладывается также недели на две; благодаря этому я увижу ваши края в самое лучшее время. У бедной г-жи Иннис большое горе: ты, конечно, знаешь, что она только что лишилась сестры в Англии. Она рассчитывает вернуться в Париж к 20-му.

Все здесь превосходно себя чувствуют, и у нас наконец весна. Мой дом подвигается с разумной неторопливостью - уже есть вода в одном из моих прудов.

Прощай, дорогая девочка; обними за меня милого Гастона и верь в мою искреннюю к тебе нежность.

И. Тургенев.

1741. Людвигу Пичу

С немецкого:

Баден-Баден.

Шиллерштрассе, 277.

19 апреля 1865.

Мой дорогой Пич, вы были правы, не поверив в мой мнимый проезд. Разве я мог 5ы не поставить вас об этом в известность! Всё это время я не покидал Баден-Бадена (небольшие однодневные поездки в Штутгарт или Карлсруэ я не беру в расчет) и выеду в Россию только 8-го мая - слишком скоро, par paranthèse {между прочим (франц.).}! Я направляюсь прямо в Берлин и пробуду там по меньшей мере сутки: но встречу ли я вас в такую чудесную весеннюю пору, при вашей склонности к путешествиям? Во всяком случае, я постучусь в дверь на Бендлерштрассе. В России я останусь недолго, самое большее 6 недель, и возвращусь потом прямо в Баден-Баден. Итак, с 1-го июля мы вас ожидаем - я и добродетельная госпожа Анштетт¹.

Вчера мы отпраздновали в Тиргартене серебряную свадьбу четы Виардо². Госпожа Виардо выглядит совсем молодой; в Штутгарте она исполнила роль Розины в "Севильском цирюльнике" с небывалым успехом³ - и действительно, не все 20-летние девушки обладают такой свежестью и живостью.

Да сохранится это еще надолго!

Что ее музыка не нравится вашему берлинскому знакомому⁴ - это еще небольшое несчастье. Мёрике она пропела в моем присутствии его песни, переложенные ею на музыку, и старый чудак был совсем вне себя, бегал взад и вперед как одержимый⁵. Этот мёриковский цикл, я надеюсь, понравится и вам.

Вы наговорили мне действительно слишком много хорошего и приятного - и я должен очень и очень поблагодарить любезных дам⁶ за их дружеские слова. При сем следует фотография.

Меня очень радует, что в вашей семье улучшилось состояние здоровья, не делайте только себе никаких мрачных внушений. Скажу вам, что по крайней мере в отношении меня всегда оказывалось верным следующее изречение: "То, что предчувствуешь, никогда не случается". Жизнь состоит из вереницы внезапно падающих на тебя сверху цветов, или булыжников. Будем надеяться, что последнее нас еще долго минует.

Сердечно жму вашу руку.

Ваш Тургенев.

P. S. 2-й том перевода Боденштедта печатается... Но когда он появится - еще неизвестно⁷.

1742. Фридриху Боденштедту

С немецкого:

Баден-Баден.

Шиллерштрассе, 277.

26 апреля 1865.

Многоуважаемый друг,

Вместе с сим вы получите оба стихотворения "en question" {"о которых шла речь" (франц.).},¹ - и так как я выезжаю отсюда в Россию лишь 8-го мая, то надеюсь, что вы улучите свободную минутку, чтобы их перевести. За сообщенные стихотворения сердечно благодарю - всё превосходно. Мне было бы весьма приятно получить еще здесь корректурные листы "Призраков"². Я бы отослал их обратно в назначенный срок. Не теряю надежды увидеться с вами еще нынешним летом в Баден-Бадене: на это рассчитывают все ваши здешние друзья.

Еще одно: в 3-й строфе "Русалки" в музыке повторяется начало первого стиха: "И пела русалка"; следовательно, надо это сделать также и в немецком переводе (напр.: "Die Wassermaid sang"³). Тысячу поклонов и пожеланий от преданного вам

И. Тургенева.

1743. Людвигу Пичу

С немецкого:

Баден-Баден.

Шиллерштрассе, 277,

27 апреля 1865.

Мой дорогой друг, вот вам две фотографии, которые вы хотели иметь; зато прошу вас о следующем: пришлите мне, как говорится, "обратной почтой" строки Коссака об альбоме г-жи Виардо - в копии или вырезкой¹. Смотрите, не забудьте. Вы окажете мне этим большое одолжение.

Обещаю точно известить вас телеграммой о дне моего приезда в Берлин - надеюсь найти вас здоровым и бодрым. Засим дружески жму вам руку.

И. Тургенев.

1745. Полине Брюэр (Тургеневой)

С французского:

Баден-Баден.

Шиллерштрассе, 277.

5 мая 1865.

Моя дорогая Полинетта,

Благодарю тебя за твое письмо, а также за фотографию, которая была в нем - и которая мне кажется весьма похожей, несмотря на пышное платье со шлейфом, к которому я еще не привык. Надеюсь, что все вы чувствуете себя в Ружмоне превосходно в это чудесное время и что неприятности, которые были у Гастона - судя по твоим словам - не помешали вам наслаждаться им. J^po-шу тебя поцеловать его за меня и передать мои наилучшие пожелания г-же Брюэр, которой вы имеете удовольствие оказывать гостеприимство. Не забудь также и Поля, а когда ты будешь писать г-ну Брюэру, передай ему тысячу приветов от меня. Я получил письмо от г-жи Иннис из Парижа: не сомневаюсь, что тебе удалось преодолеть свою лень и что ты написала ей, а также другим добрым парижским знакомым, которые отнеслись к тебе столь дружелюбно.

Прибыла ли наконец ваша мебель? Водворили ли вы на место фортепиано? Играешь ли ты иногда на нем? Нравится ли оно тебе? Я уезжаю из Баден-Бадена через 10 дней - таким образом, до тех пор у вас будет довольно времени, чтобы приготовить мне уголок. А пока обнимаю вас обоих и желаю вам всего самого лучшего.

И. Тургенев.

1746. Валентине Делессер

С французского:

Баден-Баден.

Шиллерштрассе, 277.

5 мая 1865.

Как вы поживаете, сударыня? Сообщите хоть немного о себе. Мне очень хотелось бы увидеть что-либо, написанное вашей рукой. Давно уже мне следовало бы напомнить вам о себе, но мешали всевозможные - главным образом неприятные - дела. Теперь я от них почти избавился - и нахожусь накануне путешествия в Россию. Надеюсь, что мне еще удастся проездом побывать в Париже, чего я хочу в особенности, дабы иметь удовольствие вас там видеть. Впрочем, здоровье мое недурно, и я снова принялся за работу - но сколько же случилось в последнее время печальных событий! Убийство Линкольна¹ меня потрясло; смерть наследника² искренне огорчила. Это потеря для России: о нем говорили много хорошего - и еще больше от него ожидали. Все эти надежды были разбиты в одно мгновение. Не знаю, существуют ли на свете страны, настолько счастливые, чтобы можно было не заботиться о характере тех лиц, которые ими правят, но Россия не относится к их числу - и, быть может, еще множество людей yet unborn {еще не рожденных (англ.).}, как говорит Шекспир³, будут всю свою жизнь страдать от последствий этой смерти. Однако будем уповать на провидение и поговорим о другом.

Видели ли вы "Африканку"? Что это такое? Из того, что пишут в газетах, невозможно извлечь ничего определенного⁴. А что Салон - интересен ли⁵? Что о нем думает г-жа де Надайак? Прошу вас передать ей, как и всему вашему семейству, мой самый сердечный привет. У нас здесь уже целый месяц стоит восхитительная погода, а в Париже, говорят, жара. Еще два вопроса: что такое "Наказание женщины"⁶ и следует ли читать романы Андре Лео⁷?

Мне кажется, что я непростительно любопытен - я вас засыпаю вопросами. Это потому, что я почти слепо доверяю вашему вкусу - столь тонкому и верному, столь благожелательному и чуткому. Вам нет, следовательно, необходимости доказывать свои суждения, достаточно будет и самых кратких слов.

Полинетта пишет мне очень мало - и я готов поручиться, что она пишет свои письма стоя. Все слова ее спешат к концу. Я отношу это за счет первых недель замужества. Небо над ними еще сплошь голубое. Будем надеяться, что облака появятся на нем не скоро и быстро пройдут - а главное, что небо для них никогда не станет серым... это хуже, чем облака.

До скорого свидания - целую вам руки и остаюсь навсегда

преданный вам

И. Тургенев.

1747. Фридриху Боденштедту

С немецкого:

Баден-Баден.

Шиллерштрассе, 277.

8 мая 1865.

Многоуважаемый друг,

Тысячу раз благодарю вас за перевод и за корректурные листы¹ - всё превосходно и не может быть лучше. Один только стих в "Буре" надо изменить ради требований музыки. А именно, нельзя сказать:

Weint bald wie - ein kleines Kind. Нельзя ли это изменить так:

Wimmert bald - als wie ein Kind.

Пожалуйста, скажите: да - или пришлите новый вариант².

Мой отъезд в Петербург назначен на 15-е сего месяца - следовательно, через неделю. Я рассчитываю пробыть в отсутствии не более 6 недель и в июле ожидаю вас в Баден-Баден.

Мне было бы весьма приятно провести несколько дней с госпожою Нелидовой, и я надеюсь, что нам удастся встретиться с нею - в Тегернзее или где-либо в ином месте.

Г-жа Виардо шлет вам дружеский привет; я же от всего сердца жму вашу руку.

Преданный вам

И. Тургенев.

1749. Полине Брюэр (Тургеневой)

С французского:

Баден-Баден.

Шиллерштрассе, 277.

18 мая 1865.

Дорогая Полинетта,

Я должен сообщить тебе новость, которая тебя, вероятно, огорчит - но ничего не поделаешь: я уезжаю отсюда через два или три дня прямо в Россию, не побывав в Париже. Посещение Ружмона я откладываю на конец июля - после моей поездки, тогда я смогу там пожить спокойно и беззаботно¹. Не сомневаюсь, что к тому времени ваш дом станет настоящей игрушкой. Поэтому не слитком огорчайся - эти два месяца пролетят быстро.

Если вы поедете в Париж, Гастон и ты, надеюсь, что вы увидитесь с г-жой Иннис - передайте от меня привет ей, а также всей семье Брюэр. Я тебе еще напишу до отъезда - пришлю свой адрес в России. Я получил два твоих письма для г-жи Сомовой и г-жи Татариновой и им их доставлю.

Сердечно целую тебя, а также Гастона, и желаю вам всех мыслимых благ.

И. Тургенев.

1750. Людвигу Пичу

С немецкого:

Баден-Баден.

Шиллерштрассе, 277.

Суббота, 26 мая {Так в тексте публикации.} 1865.

Мой дорогой друг.

Госпожа Виардо показала мне ваше письмо¹. Ваши опасения меня в самом деле растрогали - приятно всё же, когда знаешь, что тебя любит хороший человек. Я только потому здесь оставался так долго, что уж очень хорошо себя тут чувствую; но теперь это решено, я приеду в следующую субботу в Берлин (протелеграфирую вам из Франкфурта)². Одновременно высылаю вам корректурные листы "Призраков", которые прошу вас вернуть мне в Берлине³.

Итак, до скорого свидания, передайте приветы вашей жене и семье. Здесь се идет как нельзя лучше. Госпожа Виардо недавно в Карлсруэ совершенно изумительно пела в "Отелло"⁴.

Ваш

И. Тургенев.

1753. Полине Внардо

С французского:

No 2

Берлин,

гостиница "С.-Петербург",

2 июня 1865.

Дорогая госпожа Виардо - сейчас 7 часов вечера, сию минуту я отправляюсь к Пичу¹, к 10 часам возвращаюсь в гостиницу и в 10 1/2 уезжаю в Петербург. Пишу вам столь немногословно лишь для того, чтобы сообщить, что видел три картины Менцеля², которые мне показались просто шедеврами (коронация нынешнего короля в Кенигсбергском соборе и две - на сюжеты из жизни Фридриха Великого - больших размеров³). Я, может быть, сильно преувеличиваю, но должен сказать, что мощь колорита, равно как и верность и тонкость в портретных изображениях у этого художника необыкновенные⁴. Он напоминает мне Рембрандта - этим сказано все! Он подарил мне литографию, сделанную им самим с одной из его картин - "Спор отрока Иисуса Христа во храме"⁵. Это безжалостный реализм, но я нахожу это удивительным - а чтобы узнать, стоит ли мне утвердиться окончательно в этом мнении, попрошу Пича послать ее вам. Рассмотрите ее внимательно вместе с Виардо - и сообщите о вашем впечатлении. Посылаю вам фотографию Бисмарка.

Мне очень грустно, но стараюсь держаться и думаю о возвращении. Тысяча приветов всем-вам же нежно целую руки.

Der Ihrige

И. Тургенев.

1756. Полине Брюэр (Тургеневой)

С французского:

Спасское.

4/16 июня 1865.

Дорогая Полинетта.

Вот наконец я и достиг цели своего путешествия, которое длилось дольше, чем я предполагал,- две недели с остановками в Петербурге и Москве. Мне следовало написать тебе раньше - и поэтому я хочу повиниться. Свой здешний адрес я послал тебе через посредство г-жи Иннис - и даже надеялся найти здесь письмецо от тебя: но ничего нет. Вот он, этот адрес, на всякий случай: г-ну И. Т<ургеневу> - Россия - через С.-Петербург, в Орловскую губернию, город Мценск. Надеюсь, что вы с Гастоном оба хорошо себя чувствуете,- но я был бы рад {Далее зачеркнуто: увидеть это.} получить подтверждение - черным по белому. Пишу вам в Ружмон, куда вы уже давно должны были вернуться. Сообщи мне о г-же Иннис и передай ей тысячу приветов. Вложи в письмо, которое ты мне напишешь сюда, одну из твоих новых фотографий.

Целую тебя, а также милого Гастона - и говорю вам до свидания в конце июля - и на этот раз уже наверняка.

И. Тургенев.

1759. Валентине Делессер

С французского:

Спасское.

5/17 июня 1865.

Сударыня, Возьмите, пожалуйста, карту России - и, ведя пальцем вдоль дороги, идущей от Москвы через Тулу на Орел, между этими двумя городами, ближе к последнему, вы найдете город, название которого довольно трудно произнести: Мценск. Немного северо-западнее Мценска как раз и находится деревня, где в убогом деревянном домишке, ветхом, но довольно чистом, стоящем посреди большого сада, сильно запущенного, но от этого еще более прекрасного, я живу уже два дня и откуда вам пишу. Не знаю, помните ли вы мой небольшой роман в письмах "Фауст" - так вот в первом его письме содержится довольно точное описание Спасского¹. Только я до сих пор не могу делать того, что делает господин, о котором идет речь, не могу гулять в своем саду: слишком уж скверная стоит погода. Ветер, дождь, холод, как в ноябре... а в Баден-Бадене я ведь жарился!

По приезде сюда я нашел письмо Мериме, который говорит мне о вас и о своем намерении отдать на ваш суд перевод небольшой фантасмагории, которую я сотворил два или три года тому назад². Мне очень хотелось бы предстать перед вами в несколько более достойном виде - но... что же делать! я полагаюсь на вашу благосклонность - а также на беспристрастность, с которой вы выскажете мне свою правду - без обиняков.

Я на это рассчитываю в особенности потому, что мне доставило бы удовольствие получить здесь письмо от вас. Адрес можно написать по-французски: Г-ну И. Т<ургеневу> - в Орловскую губернию, город Мценск - Россия - через С.-Петербург. Уеду я отсюда лишь через месяц, после того как приведу в порядок свои дела; в первых числах августа думаю быть в Париже - и, само собой разумеется, явлюсь к вам; однако я был бы очень рад получить до тех пор достоверные сведения о вас и обо всех ваших. Вам известно, что письмо доходит сюда из Парижа за 8-10 дней.

Я слишком быстро проехал по России, чтобы сказать вам что-либо определенное о тех переменах, которые в ней произошли в течение последних трех лет и которые действительно велики: внешне это не так заметно. Это не обвал... еще не обвал, но это сдвиг, всеобщее, хоть подчас и неуловимое изменение нравов, состояний, всех классов общества. Я стараюсь, насколько могу, смотреть и слушать; но пребывание мое здесь продлится недостаточно долго для того, чтобы я мог надеяться, как говорится, овладеть предметом; однако я больше не буду чувствовать себя здесь чужим. Через несколько дней мне предстоит присутствовать на первом избирательном земском съезде - где в равной мере представлены все классы - и где крестьяне даже имеют большинство: это будет любопытно и поучительно³.

Не хотите ли, чтобы я привез вам что-нибудь из России? Головной убор крестьянской женщины и т. д. и т. д.? Напишите мне.

Тысяча приветов всем, а вам - самое сердечное shakehand {рукопожатие (англ.).}.

И. Тургенев.

1760. Полине Виардо

С французского:

No 12

Спасское,

12/24 июня 1865¹.

Завывает ветер, проливной дождь с градом хлещет по стеклам, небо заволокло мрачной, грязно-серой пеленой, деревья раскачиваются из стороны в сторону, как одержимые, термометр показывает 4 градуса выше нуля (в полдень!), в комнатах холодно и сыро, встревоженные порывом ветра вороны каркают жалобно и уныло. Фет, который только что уехал, едва влез в экипаж, закутался в пушистую зимнюю шубу; даже увозивших его лошадей бил озноб, и шерсть их стояла дыбом; встречные крестьяне укутаны в овчинные тулупы, их огромные меховые шапки надвинуты на самую бороду, которую ветер крутит, как петушиные хвосты, мухи - да что я говорю! две полузамерзшие мухи, единственные в этом году, только что прилипли к рукам, противный запах, отдающий затхлостью и старыми грибами, проникает до мозга костей; ноги ломит, в животе урчит - вот точное изображение моего нынешнего пребывания в "cara patria" {дорогой отчизне (итал.).}. Можете себе вообразить, до какой степени все это заставляет меня думать о моем милом и очаровательном Баден-Бадене? Решительно я рассматриваю себя здесь пребывающим в карантине (он и длится около шести недель) и немного утешаюсь при мысли, что половина срока уже миновала. Терпение! Терпение!

Фет пробыл в Спасском почти два дня, и под конец мы кричали и орали, как в Куртавнеле. Этот человек, которого я люблю всем сердцем, обладает даром выводить меня из себя. Но кончилось всё громким смехом, нам вспомнилась известная сцена и слова г-жи Гарсиа: "Они убили друг друга!"². Он просил меня передать вам его почтительный привет, он даже попытался сочинить стихи, которые бы вы положили на музыку³, но на сей раз его муза оплошала. Он рассказывал мне о причудах старины Боткина, которого поселил у себя и который ему порядочно отравляет жизнь. Лишь бы тот включил его в свое завещание⁴! Фет намеревается в следующем году приехать в Баден-Баден⁵: портрет дома⁶ произвел здесь настоящий фурор. (Я только что сходил за пледом и укутал им колени... Да! забыл сказать главное: затопили печи!)

Выборы отложены до августа: я сожалею об этом, так как хотел бы присутствовать при этом первом опыте децентрализации и общественной жизни⁷:

Посылаю вам сегодня фотографию моего друга-философа⁸. Сделайте с нее набросок "головы"⁹. Одна особенность: после каждого слова он издает: "эм, э-эм, э-э-эм". Уверен, что мадемуазель Пельниц угадает цвет его панталон.

Еще одно дополнение к картине: Бубуль храпит в своем углу - никогда не видел, чтобы собаки так храпели, а толстый кохинхинский петух кричит под окном ужасно низким и хриплым голосом. Но что это! раздался чих! другой!., это мой слуга схватил насморк.

Воскресенье, 13/25 июня.

Небо как будто сжалилось над нами: сегодня стоит сносная погода, мы больше не дрожим от холода, а там, в вышине проглядывает синева. Но... это вечное "но"! я не получил письма! Оснований ожидать его сегодня не было, раз я получил одно в четверг. Но так уж устроен человек. Надеюсь завтра получить письмо, извещающее меня о присылке векселя¹⁰.

Вы не поверите, дорогая госпожа Виардо, в каком жалком состоянии находится сейчас русская литература! Я пролистал десятка два томов (журнальных), ничего! ничего! Плоская и грязная ругань, изрыгаемая с пеной у рта и как-то по-дурацки, болтовня, пустословие, ни тени какого-нибудь нового таланта, настоящая пустыня! Можно навсегда потерять вкус к литературе. Уважающий себя человек не может ввязываться в эту сутолоку, где в изобилии сыплются пощечины, раздаваемые нечистыми руками. Я складываю руки с большей убежденностью, чем когда-либо, ибо лень моя вполне оправданна. Зубоскальте, господа!

Мы только что совершили довольно милую семейную прогулку. Неужели все-таки началось лето?

До скорого свидания, theuerste Freundmn {самый дорогой друг (нем).}. Обнимаю Виардо, всех и припадаю к вашим стопам.

Der Ihrige

И. Т.

1762. Полине Виардо

С французского:

No 14

Спасское,

Суббота 19 июня/1 июля 1865.

Одно - два - три письма от вас одновременно, дорогая госпожа Виардо¹. Можете вообразить, как это на меня подействовало! Теперь я могу объяснить себе ваше так называемое молчание в течение целой недели. Так это почта сыграла со мной эту злую шутку, задержав ваши письма No 6 и 7,- потому что письмо No 6 было на самом деле No 8 и пришло после двух других - я мог убедиться в атом по датам. В конце концов - счастье, что они не потерялись. Я читал и перечитывал их в хронологическом порядке и, к моему великому удовольствию, заметил, что недомогание, на которое вы жаловались, исчезло к тому времени, когда было написано последнее письмо. Надо, чтобы я нашел вас в самом лучшем виде: вот уже и окончился июнь - сегодня 1-е июля (по европейскому стилю) - и через семнадцать дней, если ничего со мной не случится, я вновь увижу благословенные берега Ооса². Спасское я покидаю во вторник 11 июля/29 июня - то есть приблизительно тогда, когда вы получите это письмо - я совсем не буду останавливаться в Москве - и всего на один день в Петербурге. Из Берлина я пошлю вам телеграмму. А до тех пор наберемся терпения!

Вместо фотографии я посылаю вам сегодня небольшую записочку для Виардо³, он вам ее, конечно, покажет, ибо она обращена к вам в такой же мере, как и к нему.

Я совершенно очарован тем, что вам сказал г-н Риц (с которым, к моему большому сожалению, мне не удалось познакомиться⁴). Это должно окрылить вас - ведь мы, дилетантики, смогли сказать вам нечто совсем иное,- и если вы не сочините сонат, если я при моем возвращении не найду какого-нибудь почти оконченного красивого адажио, придется мне вас побранить. Я в самом деле полагаю, что музыкальный замысел развивается шире и свободнее, когда он не очерчен заранее и не предопределены его характер и форма, не предопределены другим лицом. Итак, за работу! Я стал так восхищаться работой и поощрять ее лишь с тех пор, как сам ничего не делаю⁵. Но нет! Даю вам честное слово, что, если вы примитесь сочинять сонаты, я возьмусь снова за литературный труд. "Я тебе, ты - мне!⁶" Роман⁷ за сонату - это вам подходит? Боги, какая перспектива лихорадочной деятельности открывается передо мной! Хватит на всю зиму!

Ну и загадку вы мне задали - я имею в виду м-ль П.⁸. Кто бы это мог быть? Возможно, несчастный Зельденек. Это было бы просто безрассудно! Или же Хеерман? Но нет... слишком невероятно. В конце концов - вы поступили, как г-жа де Севинье - а я, как ее дочь: угадать я не в силах⁹. Решительно - над Баден-Баденом подул свадебный ветер¹⁰. Будем надеяться, что не случится кораблекрушения.

Погода вновь установилась - или скорее устанавливается - но воздух в сущности еще холодный, и с приближением вечера не хочется оставаться на улице. Я не поехал на охоту и не поеду: убить двух-трех несчастных перепелок - поистине это слишком мало. Кроме того, Афанасий¹¹ потерял свою собаку; что до Бубуля, то это груда жира. Нет, нет; побережем себя для Пэгаза¹² и славных баденских охот и славных ружей от Лефоше. А что, дочери Пэгаза не передался нрав отца? Гм, гм... в таком случае мне пришлось бы усомниться в верности ее матери.

Передайте детям {я не уеду отсюда, не написав им пресмешнейшего письма¹³), чтобы они подыскали мне для этого юного существа какое-нибудь очень поэтичное имя - но на сей раз не "Клистир"! Что-нибудь пленительное и возвышенное! Я испытываю тяготение к идеальному. Возможно, это неизбежная реакция на то, что происходит вокруг меня.

Большую часть утра я провел, листая старые письма - мою переписку, которую я оставлял здесь и рассчитываю захватить в Баден-Баден. Они самые разнообразные - есть очень интересные; общее впечатление - немного отдает "Пер Лашезом" - кроме того, не знаю почему, но оценки, суждения кажутся мне все время немного стоящими рядом с правдой, о которой они тем не менее позволяют догадываться. Я нашел три письма от Белинского¹⁴. Если вас это развлечет, мы с вами почитаем некоторые из этих писем. Как бы то ни было - в них ощущается местный колорит, отпечаток времени - это некая разновидность истины, от нас не зависящей - немцы сказали бы объективной - которая стоит истинности суждений субъективных.

Браво, м-ль Аглая! Я очень рад, что паруса ее лодки-судьбы понемногу надуваются ветром успеха, который понесет ее по волнам... Но довольно подобных метафор. Скажите ей попросту, что я пожимаю ей руку и шепчу: "Линдоро"¹⁵.

Что до вас, то вам я очень нежно целую руки, а также целую всех остальных.

Der Ihrige

И. Тур<генев>.

1765. Клоди, Марианне и Полю Виардо

С французского:

Спасское,

21 июня/3 июля 1865.

Мои дорогие друзья, Диди, Марианна и Поль!

1 000 000 000 000 раз благодарю вас за ваши милые и добрые письма и могу вас уверить, что ваше желание видеть меня не может быть сильнее, чем мое желание видеть ваши славные мордашки. Тем более, что вы - с папой и мамой и находитесь в прелестном месте; я же - почти один - и в каком пустынном краю! Посмотрите - вот русский пейзаж:

(рисунок)

Собака, которую вы видите возле дома, воет: ей холодно и тоскливо. А вот мой портрет в день приезда сюда: <1>.

Две недели спустя я начал понемногу ободряться при мысли о возвращении в Баден-Баден и сделался таким: <2>. Это уже немного лучше, как видите, но пока не очень-то хорошо.

Теперь, когда я знаю, что не пройдет и двух недель, как я снова, бог даст, вас увижу,- я уже такой: <3>. А когда приеду на вокзал в Баден-Бадене и увижу на платформе фигурки неких маленьких хитрецов, которых люблю всем сердцем,- вот каким я буду: <4>.- Я не стану красивым, но буду очень счастлив,- и вы тоже, не правда ли?

А пока я даю тебе, Клоди, разрешение назвать мою собаку Дианой - прошу тебя хорошенько смотреть за ней. Надеюсь, когда я вернусь, вы втроем устроите для меня великолепный концерт, инструментальный и вокальный, и я вас всех троих крепко, крепко обнимаю. Благодарю м-ль Арнхольт за добрую память обо мне и очень сердечно жму ей руку, равно как и м-ль Берте. Итак, до скорой встречи!

Ваш старый друг

И. Тургенев.

1768. Людвигу Пичу

С немецкого:

Мой дорогой друг,

Слишком уж я устал, чтоб поехать сегодня за город - да к тому же и не думаю, чтоб сегодняшний день располагал к этому. В такие минуты новое лицо всегда как-то мешает. В особенности поклонитесь Менцелю и уверьте его в моем самом искреннем участии и почтении; передайте привет также вашей жене и детям - и как можно скорее приезжайте в Баден-Баден, где вас будут ждать с нетерпением¹.

Преданный вам

И. Тургенев.

Берлин.

Понедельник, 17 июня {Так в подлиннике.}.

1769. Полине Брюэр (Тургеневой)

С французского:

Баден-Баден,

19 июня {Так в подлиннике.} 1865.

Шиллерштрассе, 277.

Дорогая Полинетта,

Я прибыл сюда вчера в добром здравии - хотя и очень утомленный - и спешу тебя об этом уведомить. В последнем письме, которое я получил от тебя в Спасском, ты мне писала, что собираешься вместе с Гастоном в Лион и Женеву; так как мне не хотелось бы, чтобы получилось какое-нибудь недоразумение, сообщи мпе, могу ли я приехать к вам в Ружмон между 1-м и 5-м августа; если это время вас устраивает, напишите мне тотчас же - и рассчитывайте на мой приезд, который на сей раз непременно состоится. Надеюсь, что вы все чувствуете себя хорошо - ив ожидании удовольствия расцеловать вас обоих делаю это пока на бумаге. Пользуюсь случаем, чтобы послать тебе письмо, которое, кажется, пришло от г-жи Татариновой.

И. Тургенев.

1770. Фридриху Боденштедту

С немецкого:

Баден-Баден.

Шиллерштрассе, 277.

Суббота, 5 авг. 65.

Дней десять тому назад я вернулся из России; хотелось бы знать, как ваше здоровье, что вы поделываете, чем заняты и имеете ли вы по-прежнему намерение приехать в наш прекрасный Баден, чем бесконечно обрадовали бы нас. Напишите же мне несколько строк. Я остаюсь здесь до следующей весны и собираюсь только съездить на будущей неделе, на короткое время, во Францию, навестить мою замужнюю дочь. Надеюсь, что вы и ваша семья находитесь в добром здоровье, и дружески жму вату руку. До скорого свидания, не правда ли?

И. Тургенев.

1771. Полине Брюэр (Тургеневой)

С французского:

Баден-Баден.

Шиллерштрассе, 277.

Суббота, 5 августа 1865.

Дорогая Полинетта,

Я уезжаю отсюда во вторник 8-го непременно и приеду в Париж в среду утром, в 5 ч. Мне бы хотелось в тот же день выехать в Ружмон - так что попроси Гастона, чтобы он был так любезен и немедленно прислал мне письмо в гостиницу "Байрон", на улице Лафитт, где я остановлюсь,- с указанием времени отправления на Шартр¹ и т. д.

В ожидании удовольствия расцеловать вас обоих в действительности, делаю это письменно.

И. Тургенев.

1772. Жюлю Этцелю

С французского:

Баден-Баден.

Шиллерштрассе, 277.

Суббота, 5 августа 1865.

Милостивый государь,

Я только что вернулся из России, где провел два месяца, и привез, наконец, это несчастное предисловие, одно упоминание о котором заставляет меня краснеть до корней волос и которое надо было бы окончить уже давным-давно¹. Я обосновался в Баден-Бадене до зимы и готов старательно править корректуры. Виардо сказал мне, что вы собирались приехать сюда к началу сентября месяца, но я надеюсь увидеть вас в Париже, где проведу два последних дня будущей недели после краткой поездки к моей дочери, которая живет в Орлеанэ². Тогда мы основательно обсудим это издание.

Тысяча дружеских приветов.

И. Тургенев.

1776. Полине и Гастону Брюэр

С французского:

Баден-Баден.

Шиллерштрассе, 277.

Пятница, 25 августа 65.

Мои дорогие дети,

Я должен был уже давно вам написать; но охота и другие занятия мне помешали. Делаю это сегодня - и посылаю вам одновременно остальные 500 фр.¹ Так как ваш банкир неизвестен баденскому банкиру, посылаю вам вексель на Париж.

Не могу выразить, как я доволен своей поездкой и как мне понравилось ваше гнездышко. Надеюсь, что в нем всё в порядке, и жду вестей о здоровье Полинетты. Что касается моего, то оно отменно.

Получила ли ты посылку от Флаксланда²?

Привет от меня вашим соседям³, а вас обоих - крепко обнимаю.

И. Тургенев.

1777. Жюлю Этцелю

С французского:

Сударь,

Вчера я выслал вам четыре страницы предисловия, в котором" должен признаться, хорошо только цитата из вас¹. В конце концов, надеюсь, что сойдет и так.- Не трудитесь приходить завтра, так как я буду на охоте; а вот во вторник - милости прошу между 11-ю и двумя часами.

Тысяча приветов и до встречи.

И. Тургенев.

Шиллерштрассе, 277.

Воскресенье.

1778. Фридриху Боденштедту

С немецкого:

Баден-Баден.

Шиллерштрассе, 277.

13 сент. 1865.

Многоуважаемый друг мой.

Мне приходится краснеть, когда я вижу число, которым помечено ваше письмо из Роттаха (8 августа)¹, и вспоминаю, что я до сих пор не ответил вам - и даже не поблагодарил вас еще за присылку корректурных листов с прекрасным во всех отношениях переводом "Первой любви"². Извинением - весьма плохим извинением - служат мне частые выезды на охоту, которая теперь как раз в полном разгаре. Я даже не знаю, застанет ли вас мое письмо еще в Роттахе, и поэтому откладываю отсылку 2-го альбома песен³. Напишите мне, пожалуйста, несколько слов о вашем теперешнем местопребывании. К сожалению, я не могу покинуть Баден-Баден, но надеюсь, что вы все-таки сдержите свое обещание и проведете в нашем приветливом городке те несколько чудных осенних дней, которые нам еще остались. Само собой разумеется, что вы порадуете этим здесь всех нас и что вы не должны лишать меня удовольствия принять вас у себя.

Итак - ожидаю от вас в самом скором времени нескольких строк, хотя я и не заслужил этой аккуратности; примите дружеское рукопожатие от

преданного вам

И. Тургенева.

На конверте:

Королевство Бавария.

Господину д-ру Фр. Боденштедту.

Роттах на Тегернзее.

1779. Людвигу Пичу

С немецкого:

Баден-Баден.

Шидлерштрассе, 277.

22 сентября 1865.

Только что я получил ваше письма, дорогой Пич,- спасибо вам за всё хорошее, что высказано в нем. Без лишних слов: ваше пребывание у меня в Бадене было для меня большой радостью - и вы можете приезжать сюда, как только пожелаете,- комната для вас всегда найдется¹.

Всё обстоит благополучно на благословенных берегах Оос² - даже слишком благополучно; имею в виду наступившую невыносимо хорошую погоду. Эти великолепные осенние дни буквально иссушили всё - об охоте и думать нечего: даже лучшей собаке отказывается служить ее нос. Сам Пэгаз не смог отыскать на днях двух подстреленных куропаток.

В одном из своих фельетонов вы сказали, что нельзя доверять баденским критикам и журналистам - ибо все они продались Беназету. Это страшно разозлило господ Поля, Лаллемана и т. п., что само по себе не вызывает тревогу - но тревогу вызывает то, что теперь они всё это сваливают на г-жу Виардо, которая якобы сообщила вам свое мнение о состоянии здешнего искусства. К сожалению, тут мало чем можно помочь; пожалуй, можно было бы при случае намекнуть, что речь шла только о французских критиках.

Сделайте милость, перешлите приложенную записку фрейлейн Рёдер.

Дружески приветствую вашу семью, Менделя, Аглаю, Бегаса и tutti quanti {и всех прочих (итал.).}. Несколько дней назад сюда приехал Ауэрбах - я много говорил с ним: он остроумен и интересен - но какое самодовольство³!

Будьте здоровы.

Ваш

И. Тургенев.

1780. Луи Поме

С французского:

Баден-Баден.

Шиллерштрассе, 277.

27 сентября 1865.

Мой дорогой друг,

Нет необходимости говорить вам, насколько я был огорчен, узнав о несчастье, приключившемся с вами¹ - поэтому я не хочу возвращаться к этой теме. Предпочитаю радоваться добрым известиям, которые вы мне сообщаете о здоровье Жанны². Я надеюсь, что она поправится в наикратчайший срок, и лишь ожидаю вашего разрешения, чтобы нанести вам обещанный визит в Нанси.

Здесь все идет хорошо, исключая охоту, которая становится невозможной из-за невиданной жары. Впрочем, мне известно, что вы получаете письма от г-жи Виардо³. Сегодня вечером она здесь поет "Цирюльника" по-немецки⁴. С завтрашнего дня мы принимаемся за работу, и через два-три дня вы будете иметь Шуберта в изобилии⁵; но г-жа Виардо просит передать вам, что было бы лучше, если бы вы незамедлительно окончили двенадцать романсов, выбранных Жераром⁶, который начинает настойчиво их требовать; закончив же эту работу, вы снова засядете за Шуберта. Итак, давайте поскорее двенадцать текстов, из которых две трети уже сделаны, и сделаны превосходно.

М-ль Аглая завтра дебютирует в Берлине в "Сомнамбуле"⁷.

Поцелуйте за меня Жанну и передайте самые искренние приветствия всему семейству.

Сердечно ваш

И. Тургенев.

1781. Максимилиану Фредро

С французского;

Caro amico {Дорогой друг (итал.).}!

Г-жа В<иардо> поручила мне спросить у вас, в каком состоянии дело Bear¹.

А я прошу вас пойти сегодня вечером в концерт и подогреть, если вам это будет угодно, успех м-ль Оргени.

До свидания {Написано по-русски.}!

И. Тургенев.

Вторник утром.