Забелин Иван Егорович - История русской жизни с древнейших времен

но припомнишь ту древнюю истину, что великие люди, как и великие народы, получают себе историческое величие не столько от своих дел, сколько от искусства историков, умеющих хорошо и достославно изобразить эти дела. Понятное дело, что и всякое бесславие человека и целого народа тоже вполне зависит от писателей, умеющих хорошо и достославно выставить на вид только одно бесславие своих героев.

   Как бы ни было, но историк Иорнанд во многих случаях один свидетель и мы по необходимости должны верить ему одному.

   Если б наш Нестор был столько же знаком с латинскою, а кроме византийской и с древнею греческою письменностью, если бы он был такой же хвастливый патриот и точно также пользовался бы народными песнями и сказками, то несомненно и мы имели бы хорошую, полную и славную историю о тех же знаменитых Скифах под именем Славян. Вдобавок, эта история была бы несравненно ближе к правдоподобию, так как славные Скифы жили в нашей стране бок о бок с нашими Славянами.

   Об Эрманарике Иорнанд повествует, что это был Готический Александр Македонский. Он покорил множество северных народов, всю Скифию и Германию. Скифия значит наша сторона. Историк приводить имена покоренных народов. Немецкие ученые Тунман, Шлецер и другие, а за ними Русские стараются прочесть, а теперь по заученному все положительно читают в этой этнографии те именно названия различных северных племен, какие сообщает наш Нестор, писавший свою летопись спустя 700 лет после смерти Эрманарика. Выходить, что Эрманарик владел Чудью, Корсью, Весью, Мерею, Мордвою, даже Черемисою, а в том числе и Роксоланами, о чем прямо говорит сам Иорнанд, и о чем исследователи, стоящие в Норманнском тупике, никак не желают упомянуть, ни под каким видом не желают пропустить Роксолан в их же Русскую историю.

   Выходить вообще, что Эрманарик владел таким пространством Европейской России, каким не владела и Славная Русь 11-го века. Историк сверх того говорит, что Эрманарик покорил еще Герулов, живших у Меотийских болот, а потом Венетов (Славян), которые были очень многочисленны, но неопытны в военном деле. Однако, "никакая многочисленность людей невоинственных, прибавляет он, не может устоять против вооруженной силы, особенно если и Бог поможет". Таким же образом Эрманарик покорил и северный народ Эстов.

   И вот по этому сказанию Царство Эрманарика простиралось от Черного моря до Балтийского и даже до Белого моря, потом от Тейса до Волги и устьев Дона.

   Шафарик, принимая без оговорки толкование Шлецера о племенах Иорнанда по Нестору и прибавляя к нему новые пояснения, замечает однако: "Впрочем, наверное можно сказать, что Иорнанд, без малейшего зазрения совести, преувеличил подвиги Готов, особенно короля Эрманарика, что все его известие о безмерной огромности Эрманарикова царства основывается или на ошибке или просто, на обмане".

   Справедливее сказать: оно очень естественно основывается на патриотическом чистосердечном хвастовстве готского историка. При этом, его имена северных племен так испорчены, что с такими же основаниями и конечно с большим правдоподобием их можно объяснить именами народностей, живших вблизи Вислы, Одера, Эльбы, Карпатских гор, то есть по соседству со самими Готами, с их настоящим отечеством.

   И во всяком случае, если принимать (а мы принимаем это с охотою), что этнография Нестора существовала уже и при Эрманарике, в половине 4-го века, то необходимо же принять, что в ряду Мери, Веси, Мордвы, тогда же существовала и Киевская Русь в имени Роксоланов или Россомонов Иорнанда {В Схолиях к Аристотелю, - к сочиненно о Небе, между прочим сказано, что "Скифы Ρως и другие иперборейские народы живут ближе к арктическому поясу", близкому к северному полюсу (Д. В. Латышев: Известия древних писателей о Скифии и Кавказе, I, стр. 385). К какому времени относится этот неожиданный Рос? По-видимому известие о нем совпадает с показанием Страбона, что самый северный парод нашей равнины суть Роксоланы. Не они ли Скифы-Росы, как может быть носилось в то время их настоящее правильное имя, измененное грамотеями переписчиками в имя Рокс?}. Но именно об этой Руси никто и слышать не хочет. При слове Меря, Весь, Мордва и пр. мы долгом почитаем сослаться на Иорнанда и спешим засвидетельствовать, что это имя было уже известно, если не в 4-м, то по крайней мере в 6-м веке, когда писал Иорнанд. Но о слове Русь, под видом Роксолан, в такое отдаленное время, мы ничего не смеем соображать, хотя тот же Иорнанд знает Роксолан лучше Мери и Мордвы, весьма точно указывает их местожительство на восток от Дакии и Днестра и устьев Дуная, и рассказывает даже, как погиб от руки Роксолан его знаменитый Эрманарик. Уже решено, что это были кочевники и потому как же можно их имя присваивать нашей оседлой Киевской Руси, представлявшей в то время еще пустое место, которое впервые должно было огласиться именем Руси только при появлении Родсов-Шведов-Норманнов!

   Но как ни были славны завоевания Эрманарика и как ни было велико и обширно основанное им в нашей Русской Земле Готское царство, оно мгновенно разрушилось, как только появились Унны. Естественно заключить, что стало быть эти Унны были чудовища, те сказочные чудовища, перед которыми никакая человеческая сила стоять не может. Так, в самом деле, и изображаешь Уннов Готский историк, а за ним точно также изображаешь их основанная уже на критике и Всемирная История. Поставив на безмерную высоту Готов, она вместе с Иорнандом необходимо должна была выставить в особой яркости и чудовищности и их победителей Уннов, и потому простые варвары, такие же варвары, какими были сами Готы, сделались типом какого-то исторического Лешего.

   Послушаем, что рассказывают об этих Уннах писатели-современники их нашествия.

   Сколько нам известно, первый упоминает об Уннах и Дионисий Переигет. Описывая северо-западное побережье Каспийского моря, он говорит, что из племен "первые начиная от севера там живут к северу Скифы, которые населяют побережье возле Кронийского моря по устью Каспийского моря, т. е. по устью Волги и до Северного океана. Потом живут Унны, а за ними Каспийцы и пр. Страбон упоминает на этом же месте народ Уитии, Витии, севернее Каспиев. Плиний на тех же местах упоминает Удинов и Утидорсов. Последнее имя указывает и на Страбоновых Аорсов. Эти Утии, Уитии, Витии совпадают с именем Уннов Утургуров VI столетия.

   "Где находились Унны, откуда они вышли, как пробежали всю Европу и оттиснули Скифский (Готский) народ, о том никто не сказал ничего ясного", замечает историк Эвнапий, живший в 347-414 г.

   Он очень старался узнать историю Уннов и написал сочинение, которое к сожалению не сохранилось. В оставшемся отрывки он говорит, что собрал об Уннах все то, что казалось ему правдоподобным; заимствовал сведения у древних писателей, разобрал их известия с точностью, чтоб не составить сочинения, наполненного одними вероятностями, и чтоб оно не уклонилось от истины. Не довольствуясь древностью, он собирал и новые свидетельства об этом народе, которые, как видно из его слов, противоречили прежним его свидетельствам; но желая одной истины он оставил в своем труде и эти прежние свидетельства, как историческое мнение {Византийские историки, перев. С. Дестуниса. Спб. 1860 г., стр. 124.}.

   Таким образом в труде Эвнапия мы имели бы очень обстоятельную историю Уннов. Но Эвнапий был язычник, восхвалявший Юлиана Отступника и "всякими средствами и беспощадно порицавший и унижавший тех царей, которые украшали престол благочестием, в особенности же Великого Константина" - очевидно, что его сочинения не могли быть уважаемы в Византийском царстве, а напротив преследовались, истреблялись и потому не сохранились. Здесь случилось совсем не то, что в Риме со сочинениями Тацита, император Тацит (275 г.) за то, что историк Тацит назвал его в своем труде сродником Августа, приказал раздать его сочинения во все библиотеки, и чтоб они не пропали каким либо образом по нерадению читателей, приказал каждый год переписывать их по десяти экземпляров и хранить в библиотеках для запаса. (Вописк, гл. 10).

   Другой современник Уннов, Филосторгий, (около 365 г. по 425 г.) говорит, что "эти Унны, вероятно тот народ, который древние называли Неврами; они жили у Рипейских гор, из которых катить свои воды Танаид, изливающийся в Меотийское озеро". Далее Филосторгий говорит, что, одни из Уннов, сначала подчинив себе и опустошив значительную часть Скифии, лежащей за Истром, а затем, перейдя чрез замерзшую реку, вторглись своими полчищами в Римскую землю и пройдя по всей Фракии, разграбили всю Европу. Другие же, жившие восточнее, перейдя через реку Танаид (след. шли от Запада, от Днепровской стороны) и вторгнувшись в восточные области, через Великую Армению ворвались в так называемую Мелетину. Отсюда они напали на Евфратскую область, проникли до Килесирии и пройдя через Киликию, произвели невероятное избиение людей"...

   Третий современник, Сократ (около 380 г. по 439 г.), не говоря о нашествии, отмечает только, "что Готы были повоеваны другими соседними варварами так называемыми Уннами. Будучи изгнаны из своей страны, они перебежали на Римскую землю...

   Четвертый современник, Созомен, живший в половине 5 века (444 г.) рассказывает следующее: "Готфы, которые раньше жили за рекою Истром и владычествовали над прочими варварами, будучи изгнаны так называемыми Уннами, переправились в римские пределы. Этот народ (Унны), как говорят, до тех пор не был известен жившим по Истру Фракийцам и самим Готфам. Они не знали, что живут по соседству друг с другом так как между ними лежало огромное озеро и те и другие думали, что занимаемая ими страна есть конец суши, а за нею находится море и беспредельное пространство воды"...

   "Однажды случилось, что преследоваемый оводом бык перешить через озеро и за ним последовал пастух; увидав противолежащую землю, он сообщил о ней соплеменникам. Другие говорят, что перебежавшая лань показала охотившимся Уннам эту дорогу слегка прекрытую сверху водою... Сначала они с небольшими силами попробовали бороться с Готфами, а потом совершили нашествие с огромными полчищами, победили Готфов в бою и захватили всю их землю. Преследуемые Готфы перешли на Римскую землю"...

   Пятый современник Уннов, историк Зосим, живший в конце 5-го века, и в начале 6-го века только сократить сочинение Эвнапия и сказал об Уннах очень немного. Он точно также ничего верного не знает об этом народе. "Неизвестно, говорит он, следует ли называть их (по Геродоту) Скифами царскими или они те люди, про которых Геродот говорит, что живут вдоль Дуная, курносые и не слишком храбрые? {Летописец Феофан, о смерти императора Валентиниана в 367 г., рассказывает следующее: "Савроматы, народ малорослый и жалкий, восстали было против царя, но, побежденные, прислали просить мира. Валентиниан спросил их послов: "Ужели все Савроматы такого жалкого роста?" - "Ты видишь из них самых лучших", отвечали послы. Тогда царь всплеснул руками и громко воскликнул: "Ужасное положение Римского царства, кончающего свои дни Валентинианом! И Савроматы, столько презренные, восстают против Римлян!" От напряжения и сильного всплеска руками разорвалась у него жила и он, истекая кровью, помер". Не об этом ли народе говорит и историк Зосим. Именем Сарматов в 3 и 4 вв. прозывались обыкновенно придунайские Славянские племена. Ссылка на Геродота сделана кажется, наобум.} Пришли ли они в Европу из Азии, потому что в некоторых историях есть сказание, будто Воспор Киммерийский так занесен был илом из реки Дона, что стало возможным перейти по нем, как посуху: Унны этим воспользовались и перешли. Верно только, что они напали на Скифов (Готов), живущих выше Истра. Живя вечно верхом на лошадях, они едва могли ходить по земле и потому вовсе не умели биться пешими, стоя твердо на ногах. Племя варварское, прежде неизвестное и появившееся внезапно".

   Это говорят греческие писатели. Вот что рассказывает современник же Уннов латинский писатель, Аммиан Марцеллин.

   "Об Уннах летописи едва упоминают и то только как о диком и невообразимо свирепом племени, распространенном за Меотийскими болотами на берегах Ледовитого моря".

   В высокой степени примечательно то обстоятельство, что Марцеллин так много рассказывающий о Гуннах, ни слова не говорит и намека не делает, что эти чудовищные Гунны пришли из среднеазиатскпх степей. Хотя и знает эти степи, повествуя о них, что по случаю живущих впереди их Людоедов все эти обширные области тянущиеся на северо-восток до Китая представляются лишь обширными пустынями. Там есть и восточные Аланы (на Кавказе), продолжает он, бесчисленные племена простирающаяся, как ему сказывали, до Индейской реки Ганга. О племенах Уннов нет и помину.

   Если знающие люди сказывали ему об этих восточных Аланах, то те же знающие люди должны были рассказать ему что либо о жилищах Уннов, если б таковые жилища были известны тогдашним людям.

   Из повествования Марцеллина очень явственно выступает только одно его свидетельство, что о Уннах едва упоминают летописи да и то как о диком народе распространенном на берегах Ледовитого моря за Меотийскими болотами. Берега Ледовитого моря могут обозначать и берега Вендского залива или вообще Балтийского моря, где жили Венды, Ваны, Вены, Хуны, Унны.

   Марцеллин продолжает: "Когда родятся у Гуннов дети, мужского пола, то они изрезывают им щеки, чтобы уничтожить всякий зародыш волоса, поэтому все Унны растут и стареются безбородыми, отвратительные и безобразные на вид, как евнухи. Однако у всех у них коренастый стан, члены сильные, шея толстая, голова огромная; спина так сутоловата, что придает строению их тела что-то сверхъестественное. Я сказал бы скорее, что это двуногие животные, а не люди, или каменные столбы, грубо вытесанные в образ человека, которые выставляются на мостах. Этой отвратительной внешности соответствуют их повадки, свойственные скоту: пищу они едят невареную и ничем не приправленную; взамен обыкновенных съестных припасов, они довольствуются дикими кореньями и мясом первого попавшегося животного, которое кладут себе под сиденье на лошади и так его размягчают. У них нет домов, хотя бы тростниковых шалашей, и никакая кровля их не укрывает. Они живут, кочуя среди лесов и гор, закаленные от холода, голода и жажды. Даже на пути, встретив жилье, они, без крайней необходимости, не переступают за его порога": в жилье Гунн никогда не почитает себя безопасными. Они носят одежду в роде туники из холста или из меха, и раз продевши в нее голову, не спускают ее с плеч, пока сама не свалится лохмотьями. Голову покрывают меховыми шапками с опушкою, а свои волосистая ноги обертывают козлиною шкурою. Такая обувь конечно затрудняет ходьбу, отчего они вообще не способны сражаться на ногах пешими. За то на своих лошадях, нескладных, но крепких, они точно прикованы; исправляют на их спине всякого рода дела, иногда сидя по-женски. День и ночь они живут на лошади, на ней продают, и покупаюсь, не слезая ни напиться, ни поесть; так и спят, прилегши только к сухопарой шее своего коня и грезят там преспокойно. На лошадях же они рассуждают сообща о всяких своих делах. Царской власти они не знают, но подчиняются избранным вождям.

   "Начиная битву, они разделяются на отряды и поднимая ужасный крик, бросаются на врага, рассыпавшись или соединившись, с быстротою молнии они и нападают и обращаются в бегство. Однако при своей подвижности они бессильны против земляной насыпи или против укрепленного лагеря.

   "Но вот что особенно делает их наистрашнейшими воинами на свете: это во-первых их меткие удары стрелами, хотя бы и на далеком расстоянии, у которых вместо железа прикреплены очень искусно заостренные кости; во вторых, когда в схватке, один на один, дерутся мечами, они с необыкновенною ловкостью в одно мгновение накидывают на врага ремень (аркан), и тем лишают его всякого движения.

   "Хлебопашеством Унны не занимаются и никто из них не дотрагивается до плуга. Все они без крова, без отчизны, без всякой привычки к оседлому быту, блуждают в пространстве, как будто все бегут дальше, перевозя за собою свои повозки, где их жены работают им одежду, родят и воспитывают их детей. Если спросить Унна, где ты родился? он затруднится дать ответ, потому что перекочевывая с места на место, не помнить своей настоящей родины, как и места своего воспитания.

   "Непостоянные и вероломные в договорах, Унны тотчас переменяют свой образ действий, как скоро почуют где прибыль. Они не больше зверей понимают, что честно и что бесчестно. Самый разговор они ведут двусмысленно и загадочно. Никакая религия не связывает их ничем; они ни во что не верят и поклоняются только одному золоту. Нравы их так непостоянны и сварливы, что в один и тот же день они без всякого повода и ссорятся и мирятся".

   По всему видно, что этот портрета Уннов не списан с натуры, а сочинен воображением при помощи книжных источников и ходячих рассказов, отчасти быть может об Уннах, а вообще о кочевом быте тогдашних варваров. Естественно, что разнообразная свидетельства автора во многом противоречат друг другу.

   В общем очерке Унны являются коренными степняками, кочевниками; живут вечно на коне (ходячая фраза), вечно будто все бегут дальше, переменяя одно место на другое; в дома даже и входить почитают не безопасным. И в тоже время живут-кочуют среди лесов и гор, а главное живут где-то вблизи Ледовитого моря, за Меотийскими болотами.

   Если б Унны пришли с Волги или из-за Волги, как после Дегиня все теперь убеждены, то Марцеллин должен был что либо сказать об этом, потому что он знал Волгу под именем Ра, и даже знал корень, растущий на ее берегах и употребляемый для лекарства, прозванный ее именем, Ревень (Марц., гл. 22). В ходячих слухах об Уннах, какими пользовался этот историк, скорее всего было бы упомянуто о Волге-Ра. Напротив того, видимо, что слухи были другие. Они указывали Ледовитое море, т. е. глубокий север нашей страны.

   Затем и самая местность Меотийских болот по тогдашним представлениям была очень неопределенна. По большой части выражение: "за Меотийскими болотами" для древней науки, смотревшей с юга, означало север, а не восток, как обыкновенно толкует это указание теперешняя наука, смотрящая с Запада. Слова Марцеллина: за Меотийскими болотами, у Ледовитого моря, вполне обозначают с какой точки зрения смотрела древность на эти болота. Даже Константин Багрянородный на севере - от Меотийского озера (Азовского моря) помещает Днепр. К тому же под именем болот разумелось не столько Азовское море, сколько Гнилое озеро Сиваш, которое по описанию Страбона, было очень болотисто, в нем ветры легко обнажали, а потом снова заливали топкие мели, вследствие чего оно не было судоходно; и плоты но нем едва проходили. По болотам, говорит Страбон, есть охота за оленями и кабанами.

   Послушаем, что рассказывают об Уннах более поздние писатели, которые конечно пользовались свидетельствами и таких современников Уннского нашествия, которых сказания до нас не дошли.

   "В преданиях древности вот, что я узнал о происхождении Уннов, говорит историк Готов, Иорнанд (гл. XXIV). Филимер, король Готов, пятый со времени их выхода с острова Сканции (Скандинавии), когда вступил в земли Скифов, то узнал, что среди его народа водятся некие ведьмы, которых на языке своих отцов он сам называл алиорумнами (не русалки ли?). Из опасения, чтоб не случилось чего, он велел их прогнать из своего войска и они были загнаны далеко в пустыню. Нечистые духи, блуждавшие в пустыне, увидели этих ведьм, совокупились с ними и произвели на свет это самое племя Уннов, свирепейшее из всех. Оно держалось сначала посреди болот. Малорослое, грязное, гнусное, оно едва похоже было на людей и язык его едва напоминал человеческий язык". Таково было происхождение этих Уннов, которые напали на Готов. Их свирепое племя, как рассказывает историк Приск, жило сначала на том берегу Меотийских болот и занималось только охотою и ничем другим. Размножившись в целый народ, оно стало беспокоить соседей своими грабежами и обманами".

   "Однажды эти охотники, по своему обыкновению отыскивая добычи, вдругь увидели перед собою лань. Они пустились за ней в болото. Лань, то прыгала вперед, то останавливалась и, как бы указывая путь, вела их дальше. Охотники долго гнались за ней и наконец перешли Меотийские болота, как посуху? вовсе не воображая, что можно их перейти, потому что почитали их все равно как море, непроходимыми. Как только увидели они неведомую для них Скифскую землю, лань вдруг исчезла. Я думаю, продолжает Иорнанд, что такую штуку из ненависти к Скифам (Готам) подвели нечистые духи, от которых произошли Унны. Никак не подозревая, чтобы за болотами существовала другая земля, Унны изумились и увидели в открытии этого, прежде неведомого пути, как бы сверхъестественное покровительство. Возвратившись к своим родичам, они рассказали, что случилось, очень расхвалили Скифию и тем подняли весь свой народ. Они все отправились в Скифию по дороге указанной ланью. Всех Скифов они или истребили или поработили. Как вихрь, они увлекли за собою Алипзуров, Альцидзуров, Итимаров, Тункарсов и Боисков, живших на этом берегу Скифии. Они покорили также Аланов, равных им в бою, но имевших больше кротости по чертам лица и в поступках и в образе жизни. Столько же храбрые и воинственные, Аланы не могли однако устоять при виде ужасных Уннских лиц и бежали от них, охваченные смертельным страхом, Действительно эти лица были ужасающей черноты. Если можно так сказать, лицо Унна представляло скорее всего безобразный ком мяса, на котором были не глаза, а дыры, щели". После того Иорнанд повторяет, слова Марцеллина о резании щек у детей, чтоб не росли волосы и т. д.

   Портрет Уннов, начертанный Ам. Марцеллином и его компилятором-последователем Иорнандом, представляет несколько очень любопытных и существенных очертаний, по которым видимо, что Унны жили за Меотийскими болотами, и по Иорнанду именно в болотах, что они брили бороды; что особенно были страшны меткою стрельбою из лука и ловлею врагов на арван. К этому надо прибавить, что Иорнанд (гл. 5) очень хорошо также знал, что в устьях Днепра и Буга существует страна, покрытая лесами и изменническими болотами.

   Все это черты, рисующие быт позднейших наших Запорожцев и Донцов, которые, нет сомнения, унаследовали свои порядки жизни от самых древнейших времен. В 1668 г. нашему послу в Царьграде Турецкий Каймакан жаловался на набеги и грабежи Запорожцев и обозначил их место жительства такими словами: "Запорожские Черкасы живут на Днепре реке, близ Черного моря и около озер, живут в камышах и болотах". Нет никакого сомнения, что эти понятия Турок о Запорожском гнезде точно также унаследованы от древнейшего времени, ибо в таких же чертах описывается, как видели, жилище Уннов, а впоследствии описывалось жилище Руссов-Тавроскифов.

   Обычай Запорожцев брить бороды и даже головы, оставляя только заветную чупрыну, видим еще на портрете Святослава и узнаем, что Булгары, до перехода их вождя, Аспаруха, за Дунай, тоже жили у себя с остриженными головами {Обзор хронографов Русской редакции А. Попова I, стр. 26.}. Мы увидим вскоре, что по свидетельству самого же Иорнанда, эти самые Булгары были настоящие, истинные Унны. Таким образом Ам. Марцеллин говорил правду, что Унны были бритые, безбородые: таким образом, и наши Запорожцы суть прямые потомки этих Уннов, если не по крови, то по обычаю и нраву. Кто, не смотря на нашествия степняков, успел от 10-го века сохранить родные имена родных порогов, тот мог сохранить и обычаи отцов, хотя бы они шли от самых Скифов Геродота.

   Сказание Иорнанда во многом поясняет его современники Византиец Прокопий. Он говорит, что в прежнее время Унны прозывались Киммериянами (следовательно были туземцы этой страны), что они жили по другую сторону Меотийских болот. Здесь очень важно определить, откуда смотрел Прокопий на эти болота, и что в его мыслях значило по другую сторону. Судя по его рассказу о географии нашей страны, он смотрит с юга, именно из Закавказья и оттуда ведет описание здешних земель, так что по другую сторону Меотийских болот будет значит на северо-западных берегах Гнилого озера и Азовского моря. Это подтверждается еще и тем, что в другом месте Прокопий говорит: от города Воспора (Киммерийскаго) до города Херсона (Таврическаго) по всему этому промежутку живут варвары, народы Уннские. Эту страну он называет также Эвлисиею (по Геродоту Илея, где, как видели, см. стр. 377, жили Елуры или Герулы), и говорит, что в его время ее населяли Унны Утургуры, прежние Киммерияне, а далее на север обитал очень многочисленный народ Анты, то есть, как известно, наши Славяне. Ясно, что Прокопий, указывая на жилище Антов, разумеет Днепровскую и Донскую сторону, или северное побережье Гнилого и Азовского моря. Видимо также, что Утургуров он помещает ближе к Дону.

   "В том месте, продолжает Прокопий, где начинается канал (пролив Киммерийский, между Черным и Азовским морем), живут Готы, прозванные Тетракситами. Их немного. Они дали название Танаиса-Дона не только проливу, но и ветру, который дует с той стороны (то есть от Дона, от севера). Унны, которых прежде называли Киммериянами, сначала жили под властью одного государя. У этого государя было два сына, один назывался Утургурт, другой Кутургур. По смерти отца сыновья разделили царство и их подданные стали называться по их именам, Утургуры и Кутургуры. Но оба народа жили вместе, сохраняли одни и те же обычаи. С жителями того берега Меотийских болот они не сообщались и не вели торговлю, думая, что перейти болота невозможно. Говорят, если только это правда, что однажды молодые Киммерияне, охотясь за ланью, которая бросилась от них в болота, стали ее преследовать по этим болотам, и достигли с ней другого берега, где лань мгновенно исчезла. Я думаю, прибавляет Прокопий, что она показалась только на несчастье народов, живших на этом другом берегу. Молодые люди, ожесточившись от неудачи, возвратились в свою страну с вестью, что болота перейти легко. Унны тотчас повели свои войска и Кутургуры заняли земли Вандалов и Готов, а Утургуры встретились с Готами Тетракситами, которые вооружились и старались остановить нашествие врагов. В том месте, где это случилось, болота Меотийские образуют залив, оставляющий только очень узкий проход (Перекопский или же Арабатская стрелка). Готы, не чувствуя достаточно силы, чтобы выдержать напор врат и зная, что Унны не остановятся, согласились лучше пойти на мир. Было решено, что оба народа перейдут вместе Меотиду, и что Готы останутся жить там, где жили, у пролива, вероятно в городе Воспоре, нынешней Керчи. Таким образом эти Готы сделались друзьями и союзниками Утургуров".

   Вообще из повествования Прокопия, основанного, как по всему видно, на Готских преданиях, очень трудно извлечь что-либо похожее на свидетельство очевидца, или современника этим событиям. Здесь над географией и над историей господствует сказка, не имеющая нужды точно указывать места и ход событий. Ясно одно, что в некоторое время, вероятно в 4-м столетии, Киммерийския, то есть Донские и Днепровские племена, напали на Таврических Готов, переправившись через Азовское море. Если б они переправились с востока через пролив, то предание упомнило бы это скорее всего, потому что пролив, Воспор Киммерийский, был от самых древнейших времен известен всему Черноморскому миру. К тому же все знали, что зимою он замерзает, и что тогда его можно перейти и посуху. Но предание настойчиво упоминает о Меотийских болотах, прибавляя, как у Зосима, что Унны перешли через Воспорский пролив, который затянуло илом из реки Дона и вообще представляя дело так, что Унны, совсем не думавши, что переправа возможна, перешли через болота чуть не посуху. Зачем было переходить море, когда легче было перейти реку, то есть Дон, если шли с востока?

   Можно наверное полагать, что Унны-Утургуры напали на Воспорскпх Готов или переплыв Азовское море из устьев Дона, или направившись к ним через Перекоп и через Гнилое озеро. До договору они оставили Готов на своем месте в Воспоре, а где утвердились сами, неизвестно, но видимо, что с той поры они владычествовали над всею. Воспорскою страною, на европейском и азиатском берегу. Прокопий говорит, что Унны-Утургуры, овладевшие Воспором, отделялись от Еутургуров Меотийскими болотами, следов. их гнездо должно было находиться на восточных берегах Азовского моря, между устьями Дона и Кубани. Оно вероятнее всего и находилось в древнем Танаисе, в устье Дона, а также и на Таманском полуострове, в древней Фанагории. Только из этих двух гнезд они и могли владычествовать над страною. Далее Прокопий говорит, что Утургуры управляли своей страной мирно, а это обнаруживает, что они покровительствовали торговле и охраняли ее интересы. В Воспоре и в последующее время происходила у Греков значительная торговля именно с Уннами.

   В Истории войн Римлян с Персами Прокопий также упоминает об Уннах, которые владели степями между Азовским и Каспийским морем до северных вершин Кавказа. Он говорит, смотря с юга, что дальше за Каспийскими воротами (Дербент) к северу расстилаются поля ровные и гладкие, орошаемые обильными водами, удобные к содержанию коней. Здесь поселились почти все Уннские племена и простираются до озера Меотиды.

   Из числа этих Уннов у Прокопия названо особым именем одно племя, Савиры, которое он помещает за Зихами на вершинах Терека, в стране Пятигор. Это был народ самый воинственный. Он служил и Грекам и Персам, смотря по обстоятельствам.

   Общий отзыв Прокопия об Уннах таков, что они были кочевники и жили по-скотски, были черны телом и безобразны лицом. Все это он говорит по сравнению их с Уннами Белыми. Эфталитами, которых однако никто из историков не называет Уннами, а это может объяснять, что и сам Прокопий о племенах Уннов не имел точных сведений и называл Уннами всех кочевников.

   Однако из приведенных его свидетельств об Уннах прикавказских, живших между Азовским и Каспийским морями, должно заключить, что это были в действительности кочевые племена каких-либо азиатов. Можно было бы и утвердительно говорит, следуя общему мнению, что здесь-то и находилась настоящая родина известных исторических Уннов, если б сам же Прокопид, не указывал довольно точно эту родину в Донской и Днепровской стороне, между Воспором (Керчью) и Херсоном {Император Юстин (518-526), желая защитить Ивиров от Персов, послать в Воспор посла с большими деньгами, чтобы склонить Уннское войско идти на помощь к Ивирам. По словам Прокопия Унны обитали между Херсоном и Воспором. Но любопытно, что узлом сношений с Уннами является город Воспор, то есть место по преимуществу торговое - ярмарка, где стало быть скорее всего можно было найти Уннов и завести с ними переговоры.}. И при этом он ни слова не говорит, что эти Унны, жившие вблизи Кавказа и Каспийского моря, некогда перешли на тот берег Азовского моря и прозвались Утургурами и Кутургурами, что здесь было коренное гнездо известных страшных Уннов. На этом основании можно с большою вероятностью полагать, что Прокопий, называя весь этот край Уннским, обозначаете в сущности только то, что Унны здесь владычествовали, и что поэтому все здешние кочевники носили господствующее имя Уннов. Унны-Утургуры господствовали в древнем Воспорском царстве. Унны, называемые Савирами, господствовали на Тереке.

  

   (Итак о происхождении Уннов, об их первом появлении, от их же современников, мы знаем только одни басни, догадки и темные слухи. Положим, что в самом начале их появления трудно было узнать, откуда они пришли? Но после сношений с Уннами Византии и Рима, после многих миров, договоров и войн, продолжавшихся целое столетие, разве нельзя было услышать от самих же Уннов обстоятельного рассказа об их коренном отечестве. Но именно историк Зосим, писавши спустя сто лет от появления Уннов, все-таки не знает, откуда они пришли и передает те же первоначальные басни и свои догадки. Спустя еще сто лет историк Прокопий, повторяя старые басни, описывает Уннов туземным народом, Киммериянами. По свидетельству Иорнанда, историк Приск говорил будто бы, что Унны первоначально жили на другом берету Меотийских болот. Сам Приск, в оставшихся отрывках его труда, называет Уннов Скифами Царскими, конечно пользуясь словами Геродота и тем указывая настоящее жилище Уннов от Дуная до Дона, то есть над Черноморьем и над Меотийскими болотами, в той именно стране, где после Скифов владычествовали Сарматы-Роксоланы, внезапно пропавшие из истории при появлении Уннов. Что значит другой берег Меотийских болот, об этом мы уже говорили. Со стороны Воспорских Готов, первых рассказчиков о нашествии Уннов, и вообще с точки зрения древних писателей это значит вообще север, но не восток.

   По словам Амм. Марцеллина Унны прежде всего напали на Европейских Алан-Танаитов, т. е. донцов, соседей Готов-Грутунтов. А эти Грутунги (Утургуры?) обитали не слишком далеко от Днестра, где Марцеллин упоминает Грутунгский лес. Победив этих Алан, Унны утвердили с ними союз.

   Иорнанд рассказывает, что, перейдя обширное Меотийское болото, Унны покорили Алпилзуров, Алцидзуров, Итимаров, Тункарсов и Воисков, целый рой народов, населявших тот берег Скифии. Затем они завоевали Алан.

   Эти имена Иорнанд взял у Приска, у которого читаются только Амилзуры, Итимары, Тоносурсы (иначе: Тонорусы), Воиски. В Амилзурах мы не сомневаемся видеть наших Удичей, обитателей нижнего Днепра, так, как в Воисках видим древних Кестовоков и позднейших Воиков, обитавших над верхним Днестром. Тоносуры или Тонорусы могут обозначать настоящую Русь Днепра и Дона (Рязань), или вообще Танаитов-донцов Марцеллина и наших Северян. Итимары - несомненно переиначенное из Маритимы, приморские или поморцы.

   Но важнее всего географические показания Иорнанда. Он пишет, что по берегу Океана (на восток от Вислы) живут Эсты, совсем миролюбивое племя. На юг от них и близ них живут Акатциры, иначе Агатциры (Агафирсы), очень храбрый народ. Под Акатцирами растягиваются над Черным морем Булгары, сделавшиеся к несчастью слишком известными за наши грехи, прибавляет историк. Тут (между Булгарами), воинственные народы Уннов плодились некогда как густая трава, чтоб распространить двойственное и яростное нашествие на народы, ибо Унны распадаются на две ветви и живут в различных странах. Это Алтциагиры и Савиры; иначе писали Алтциагры, Аулциагиры, Аудциагры, а также Ултциагиры, Ултициагры, Уултциагиры (ultiziagri, uultiziagiri), что прямо уже указывает на имя наших Уличей, с которыми долго воевал Олег. Савиры же несомненно наша Севера, Северяне, восточное племя наших Славян, они же и Танаиты или донцы. Приток Дона - Донец и доселе прозывается Северским.

   Эти Аулциагры, по словам Иорнанда, часто ходили в окрестности города Херсона, где жадный купец торговал богатыми произведениями Азии. Что же касается Хугиугуров (иначе Хунугары), прибавляет Иорнанд, то они известны как торговцы куньими мехами. "Там-то живут те Унны, которые стали страшны для людей однако весьма неустрашимых", то есть для Готов.

   Ничего яснее и понятнее нельзя рассказать о коренном местожительстве знаменитых Уннов, об их разделении на две ветви, днепровскую и донскую, Западную и Восточную (о чем говорит и Филосторгий), на Кутургуров и Утургуров Прокопия, как и об их отношениях к Херсону и к древнему Воспору. И наша История застает южное население разделенным на две ветви: Руссы (Киев) и Северо.

   Два свидетеля, современники, писавшие один по-латыни на западе, другой по-гречески на востоке, говорят одно и тоже, что Унны были коренные туземцы нашей Русской страны, Киммерияне, то есть такие старожилы этих мест, история которых скрывается в Киммерийском мраке всей человеческой древности.

   Хунны, Хуянугары-гуры Иорнанда стало быть жили там же, где отделяет для них место во втором веке по Р. X. Птолемей, а в четвертом Маркиан Гераклейский. В то время это имя еще не было в ходу, не было знаменито. Оно заслонялось славным именем Роксолан, тотчас, как мы говорили, пропавших с лица истории, как только произнесено было имя Уннов.

   Историческая критика однако не хочет даже опровергнуть приведенных свидетельств, а всеми мерами, наперекор здравому смыслу, держится за сказочное готское сведение, что Унны пришли с того берега Азовского моря. Она даже не хотела ограничиться и этим коротким указанием и распространила тот берег до северного Урала и до пределов Китая.

   Сочинение Дегиня, доказавшего по Китайским летописям, что Унны пришли от Китайских границ, основано ведь только на сходстве имен Хионг-ну, Хиунгну, Хиунийу и Хунны, которому нисколько не противоречит и самое имя Китая - Хина. Но что же значит сходство имен и вся этимология при полнейшем различии свидетельств истории, этнографии, географии? Надо только удивляться, каким образом несообразная догадка Дегиня утвердилась в науке, как непреложная истина {Тэйлор в своей Первобытной Культуре говорит между прочим, что у древних Мексиканцев, месяц назывался Мецтли. Следует ли из этого, что наш месяц прибыл к нам из Америки?}. С его легкой руки все стали твердить, что Унны были истинные Калмыки и все старались при всяком случае только доказывать и распространять это" поверхностное заключение. Затем Клапрот доказал, а Шафарик подтвердить, что Унны были Уральского происхождения, родственники Башкиров и предки Венгров. Теперь этой новой истине уже никто не противоречит. Почему Венгры старательно утверждают свое родство с Уннами и отыскивают доказательства, странствуя по Уралу, Кавказу и по всей Сибири (Экспедиция Зичи).

   Мнение, что они могли быть Славянами, по Венелину - Булгарами, новые исследователи почитают "заброшенным". Но нам кажется, что в такой темной и вовсе еще неразработанной области, каково время, так называемого, великого переселения народов, никакое мнение нельзя почитать заброшенным, ибо до сих пор здесь все исследования, самые ученые, как и самые фантастическая, основаны только на догадках и соображениях, более или менее удачных, но подобранных каждым исследователем всегда как бы на заданную тему. При таком положении дела весь вопрос должен заключаться в качестве и количестве древних свидетельств: исторических, географических, этнографических, которые, при всем разноличии и разнообразии источников, говорили бы одно.

   Мы полагаешь, что каждый читатель, не заучивший множества исследований, если прямо обратится к первым источникам и последует золотому правилу Гроберга, что "в истории, равно как и в географии, чувствуя себя сколько-нибудь способным судить здраво, смело должно полагаться более всего на свои собственный сведения, нежели на чужие", - каждый читатель в Уннах скорее увидит Славян, чем другую какую либо народность.

   Прежде всего на эту простую мысль наводить сама история Уннов. Неведомый народ, Унны, необходимо должен раскрыть себя и свое происхождение своею историею. О чем же и что говорит эта история?

   "Гунны, самый свирепый из всех варварских народов, напали на Готов", говорит готский патриот и историк Иорнанд (гл. 24).

   Когда Готы услыхали о движении Уннов, об их завоеваниях, то пришли в ужас и стали держать совет со своим королем, что следует предпринять и как предохранить себя от такого опасного врага? Королем Готов в то время был знаменитый Эрманарик, Готический Александр Македонский.

   До сих пор он оставался победителем в борьбе со многими народами; до сих пор его владычество простиралось на всю Скифию и Германию. Но теперь он сам был весьма озабочен, услыхавши о приближении Уннов, а главное увидевши, что ему изменил подвластный, но вероломный народ Росомоны или Роксоланы. А это произошло вот по какому случаю: один из Росомонов, вероятно знатный человек, вероломно покинул короля и, нет сомнения, ушел к Уннам. Но во власти короля осталась жена беглеца, именем Саниелх (Sanielh, иначе: Сонильда, Сванигильда). Рассвирепевший Эрманарик, за бегство мужа, приказал казнить жену, которую привязали к двум лошадям и она была растерзана на части. Ее родственники, братья мужа, Сарус и Амиус, мстя за смерть неповинной женщины, поразили Эрманарика мечом в бок. После того король, изнуренный раною, влачил печальную жизнь, чем воспользовался король Уннов Баламбер-Валамер и напал на восточных Готов, занявши их земли. К тому еще и западные Готы отделились и оставили Эрманарика одного воевать с Уннами. И от раны, еще больше от горя, что не может совладать с Уннами, он помер однако в глубокой старости, 110 лет.

   Амм. Марцеллин говорит, что Эрманарик захваченный врасплох, после долгой борьбы с Уннами, в отчаянии и страхе от неминуемой гибели, сам лишил себя жизни.

   После него, по свидетельству Марцеллина, был избран королем Витимир, который, продолжая борьбу, в подкрепление себе, нанял каких то других Уннов и долго воевал против Алан (почему против Алан, когда нападали Унны, ясно, что Аланы и Унны были кровная родня) но после многих поражений, совсем подавленный превосходством врага, в одной битве он погиб. У него остался малолетний сын Видерик на попечении двух старших воевод его отца, Алатея и Сафракса. Когда опекуны увидели, что дальнейшая борьба (с Уннами или с Аланами?) невозможна, они благоразумно отступили со своим питомцем к берегам Днестра. Это рассказывает Марцеллин.

   Иорнанд повествует, что по смерти Эрманарика, восточные и западные Готы разделились; первые остались подданными Уннов и продолжали жить в той же стране. Однако их государь, Винитар, сохранил свою власть. Такой же храбрый, как и его предки, но менее счастливый, он нетерпеливо сносил господство Уннов и старался всячески от них освободиться.

   Он храбро напал на Антов (несомненные Славяне и Аланы Марцеллина); сначала был побежден, но потом восторжествовал над ними и чтобы навести ужас на врага и предупредить дальнейшие восстания, захватил Антского князя Богша (Вох, Богшь, Богошь, упомянем современное нам имя: Божо Павлович, Черногорский воевода 1876 г.) с его сыновьями и семидесятый старейшинами и велел их всех распять. После этого Винитар спокойно государствовал почти целый год. Но король Уннов, Валамир призвал к себе Сигизмунда (Гесимунда, сына великого Гуннимунда), который, верный своим клятвам или договорам с Уннами, оставался на их стороне с большою частью Готов и возобновил с Валамиром старый союз. Они оба пошли против Винитара. Война была долгая. Две битвы Винитар выиграл и невозможно себе представить ту ужасную резню, какую он произвел в войске Уннов. В третий раз полки сошлись на р. Ераке (Пруте). Здесь Винитар погиб от стрелы, которую пустил ему в голову сам Валамир. После того Валамир взял себе в жены Валадамарку (Володимерковну?) племянницу Винитара. О тех пор Готский народ без сопротивления покорился Валамиру.

   Таким образом были покорены те Готы, которые хотя и управлялись собственными князьями, но оставались во власти Уннов до смерти Аттилы и ходили в Уннских полках даже против своих родичей, западных Готов.

   О погоне Уннов за западными Готами Марцеллин рассказывает следующее: "Предводитель Тервингов, Атанарик, приготовился было защищать свою страну и расположил войска вдоль берегов Днестра и Грутунского леса. Унны перехитрили его, обошли и прогнали к горам. Желая однако удержать напор врагов, Атанарик, насыпал высокий земляной вал между Днестром и Прутом и вдоль берегов Прута к Дунаю {Остатки этого вала, называемого Траяновым, существуют и доселе. Вельтмана Начерт. Древн. Истории Бессарабии с картою. М. 1828.}. Он не успел окончить этой работы, как Унны быстро прогнали его и отсюда.

   По всем готским областям разнесся слух о появлении неведомого диковинного народа, который то как вихрь спускался с высоких гор, то будто вырастал из земли и все, что ни попадалось на пути, опрокидывал и разрушал. Готы рассудили совсем переселиться за Дунай, во Фракию. "Скифы, говорит историк Эвнапий, побежденные, были истребляемы Уннами. Большинство их погибло совершенно. Одних ловили и побивали вместе с женами и детьми и жестокости при убиении их не было меры. Толпа же собравшихся и устремившихся к бегству не многим не доходила до двух сот тысяч человек, самых способных к войне. Двинувшись и став на берегу реки Дуная, они издали простирали руки с рыданием и воплем и умоляли о позволении переправиться через реку. Они оплакивали свои бедствия и обещали отдаться Римлянам как союзники".

   Таковы в существенных чертах рассказы Иорнанда и Марцеллина о первом нашествии Уннов.

   Видимы ли здесь Калмыки, Монголы, Уральские орды, полчища азиатских степняков? Есть ли здесь что-либо похожее на нашесте хотя бы нашего Батыя, Чингисхана или новейшего Батыя Наполеона?

   Дело очень простое. Столетнее движение Готов со северо-запада на юго-восток к Черному морю и к Днепру, завоевания Эрманарика, который, по-видимому овладел уже страною между Днестром и Днепром, все это получает наконец отпор со стороны туземного населения. Покорявшиеся Росомоны изменяют, находят случай порешить со самим Эрманариком, конечно по той причине, что явились на защиту Унны. Эти Унны, жившие близ Ледовитого моря, за Меотийскими Болотами, покоряют, а вернее соединяют в крепкий союз все население страны, от Дона, где жили Аланы-Танаиты, и до Днестра, где жили Анты. Они одолевают восточных Готов, то есть отнимают у них власть над страною. Но все это делается не вдруг, как бы распорядился Батый или даже Наполеон. Напротив, борьба идет шаг за шагом, как обыкновенно она ведется между оседлыми племенами. Готы падают не столько от силы Уннов, сколько от собственной распри. Западные оставляют восточных, отделяются от них. Эрманарик погибает, и только тогда Валамир, король Уннов, овладевает его обширным царством. Наследник Эрманарика, продолжая борьбу, нанимает тех же Уннов и воюет с Аланами, из чего видно, что и Аланы были такие же Унны и также гнали Готов вон из своей земли. Если Витимир Марцеллина и Винитар Иорнанда одно и тоже лице, то и Аланы Марцеллина суть Анты Иорнанда и Прокопия, как и быть надлежит по точным указаниям древних историков и географов. Продолжая борьбу с Уннами, Винитар казнит Антов, которые стало быть те же Унны. После того, около года он спокойно господствует в своей земле. Как же это могло случиться, в виду бесчисленных Калмыцких полчищ Валамира? Наконец этот Калмыцкий хан, чтобы совладать с врагом, вступает в союз с остальными Готами и тогда только чувствует себя сильным и подымается на Винитара. По смерти Винитара он овладевает всею страною восточных Готов,