Главная » Книги

Тургенев Иван Сергеевич - Письма (1866-июнь 1867), Страница 8

Тургенев Иван Сергеевич - Письма (1866-июнь 1867)



n très grand plaisir avant-hier soir: Mme Niessen-Saloman m'a invité de venir assister à une des soirées que le Conservatoire donne une ou deux fois par mois; j'y ai entendu une Mlle Lavrovska chanter avec beaucoup de goût et une belle voix de mezzo-soprano votre "Цветок", "Шепот" et "Сюда" (Заклинание)3.- Le public - très difficile d'ailleurs - a applaudi à tout rompre - et mes battements de main {Далее зачеркнуто: faisaient <производили> и вписано: se détachaient} se détachaient très bien {Далее зачеркнуто: aussi <тоже> и вписано: sur ce fond bruyant} sur ce fond bruyant. Mme Niessen m'a chargé de mille amitiés pour vous. Le vieux Petroff qui se trouvait à cette soirée m'a parlé de vous avec des larmes dans les yeux et m'a assuré qu'il ne se passait pas de jour qu'il ne pensât à vous. Tout cela m'a naturellement fait beaucoup de plaisir - et ja vous le dis, parce que je suis sûr que cela vous en fera aussi.
   N'oubliez pas, je vous en supplie - si vous n'avez pas de trop grandes préoccupations - de me dire deux mots de vos deux soirées - de l'audition de Mr Bote et Bock4,- si elle a eu lieu etc. Je veux aussi écrire à Pietsch pour lui demander des détails5. Je suis tellement sans nouvelles de vous!
  
   Dimanche soir.
   Je suis allé voir ce matin Mme Skobeleff qui parle de vous avec enthousiasme. Olga - sa seconde fille - qui par parenthèse a grandi énormément, a joué du piano d'une faèon charmante avec un sentiment poétique et musical fort rare dans le monde où elle vit. Il faut espérer qu'elle ne fera pas comme sa sœur qui a complètement abandonné la musique6.
   J'ai oublié de vous dire que nous avons eu hier soir une séance de quatuors chez Mme Abaza. On a commencé par un trio de Rubinstein7, joué par lui-même et j'avoue que sa manière de vouloir toujours changer son piano en un orchestre finit par me donner sur les nerfs. Puis on a joué un Schumann et deux Beethoven de la dernière époque8 - très bien, ma foi! Botkine a fait ron-ron.- Mme Rubinstein est venu avec son mari - elle est toujours aussi gentille - mais son nez plus de travers que jamais. Rubinstein quitte décidément le Conservatoire malgré toutes les génuflexions qu'on exécute devant, lui9. J'ai vu à la même soirée Mme de Rahden - qui est toujours aussi aimable et qui, je crois, a beaucoup d'affection pour vous.
   Je n'ai pas perdu mon temps ici; j'ai retravaillé plusieurs scènes de mon roman 10; j'ai tout arrangé avec mon nouvel intendant11. Je ne m'arrêterai à Moscou que le temps nécessaire pour voir Katkoff et lui remettre mon manuscrit, qu'on mettra à l'imprimerie aussitôt. Mais je rabâche,- je crois vous avoir déjà parlé de tout cela.
  
   Lundi soir.
   Mon départ a été retardé d'un jour - il y a eu un papier d'affaire à refaire. Je pars demain senza dubbio. Ce soir je suis allé à un grand concert de musique d'avenir - russe - car il y en a aussi12. Mais c'est absolument pitoyable, vide d'idées, d'originalité: ce n'est qu'une mauvaise copie de ce qui se fait en Allemagne13. Avec cela une outrecuidance renforcée de tout le manque de civilisation qui nous distingue.- Tout le monde est jeté dans le même sac: Rossini, Mozart et jusqu'à Beethoven... Allez donc! - C'est pitoyable.
   Je pars demain à 2 1/2; je passerai la matinée à écrire à Viardot, etc.- Mais cette lettre partira dès demain 8 heures. Je vous écrirai de Moscou immédiatement14. En attendant, je dis mille et mille bonnes choses à tout le monde et vous souhaite tout ce qu'il y a de meilleur sur la terre. Je vous baise tendrement les mains.

Der Ihrige

J. T.

 []

  

1935. И. П. БОРИСОВУ

8(20) марта 1867. Москва

  

Москва.

Середа, 7-го {Так в подлиннике.} марта 1867.

Милый Иван Петрович,

   Я приехал сюда сегодня утром и выезжаю в пятницу или в субботу в Спасское. Начиная с понедельника или со вторника меня можно будет там застать - я очень, очень буду рад Вас видеть - дайте знать также Фету1,- но остаюсь я в деревне весьма немного времени, не более недели. Дела не позволяют.- Итак, в надежде скоро увидеть Вас, хотя ненадолго - жму Вам дружески руку и остаюсь

преданный Вам

Ив. Тургенев.

  

1936. П. В. АННЕНКОВУ

9(21) марта 1867. Москва

  

Москва, Пречистенский бул.,

и в доме Удельной конторы;

четверг, 9 марта 1867.

   Любезнейший Павел Васильевич! Я прибыл сюда благополучно, остановился у Маслова и завтра еду в деревню, передавши рукопись Каткову, который предпочитает заглавие "Дым". Она будет набираться, а я буду ходить по мытарствам в Спасском, откуда вернусь в будущую субботу1. Виделся я здесь с Писемским, который Вам кляняется,- а впрочем, еще не успел осмотреться. Посылаю Вам с благодарностью занятые 100 руб. Уведомьте о здоровье Глафиры Александровны. Дружески жму Вам руку.

Ваш Ив. Тургенев.

   P. S. Катков согласен на предложение фонда, но полагает, что лучше мне прочесть самому по набранному уже экземпляру?. Об этом мы еще спишемся.
  

1937. ПОЛИНЕ ВИАРДО

9, 10(21, 22) марта 1867. Москва

  

No 71

  

Moscou.

Boulevard Pretelnstenski.

Au comptoir des Apanages.

Jeudi, 9/21 mars 1867.

   Me voici donc ici, theuerste Freandirm! installé dans une bonne chambre avec un jardin tout enseveli sous des édredons de neige, devant ma fenêtre; et au delà des arbres, une petite église byzantine rouge avec des toits verts, dont ia sonnerie m'a réveillé ce matin. ïl y a aujourd'hui trois semaines que j'ai quitté Bade... puissé-je être de retour dans quatre! Je vais y travailler de toutes mes forces... Une fois le voyage de Spasskoïé derrière moi2, le reste ira plus facilement. Vous pouvez croire que je me soigne beaucoup pour éviter toute espèce de retard. Le pied va assez bien.
   Et vous, que faites-vous? Jamais je n'ai eu aussi peu de nouvelles de vous que pendant cette absence. Je sais par un télégramme de Viardot, envoyé il y a une semaine, que vous étiez arrivées à Bade3. Mais ensuite que s'est-il passé? Que se passe-t-il? Ma pensée s'occupe incessamment de ces questions.
   Je n'ai pas trouvé de lettres chez Katkoff (au comptoir du "Messager russe") - peut-être en viendra-t-il une aujourd'hui.
  
   Vendredi matin.
   Non, il n'est pas arrivé de lettre, j'ai envoyé hier un télégramme avec réponse4 - je ne puis pas rester dans cette incertitude. La réponse n'est pas encore venue... elle viendra pourtant.
   Je pars demain matin pour Spasskoïé. Mon manuscrit est déjà à l'imprimerie5. Je compte être de retour dans une semaine. Ecrivez-moi à l'adresse de Massloff (c<'est>-à-d au Comptoir des Apanages etc. Vous avez l'adresse inscrite dans votre petit livre). Mon pied va presque bien, je n'ai plus besoin de canne.
  
   Vendredi, 2 h.
   La réponse est venue enfin: elle m'a tranquillisé,- quoique j'eusse désiré au mot "santés" une autre épithète qne "passables". Cela m'a laissé quelques doutes. La grande question n'est pas résolue, elle le sera probablement sous peu de jours. Je ne puis vous dire quelle Sehnsucht j'ai pour Bade et combien chaque jour me semble long et pesant6!
   J'ai passé la soirée d'avant-hier chez M. Pissemski, un de nos bons littérateurs. Je ne sais si vous vous rappelez quelques fragments d'un roman rue je vous ai traduits et qui vous ont frappée par leur verve brutale7. Il y avaient plusieurs dames chez lui; dans le nombre uneMlleSavitzki, qui, à ce qu'on dit, a un talent d'actrice hors ligne, et dont la figure, quoique laide, avait en effet quelque chose de remarquable, des sourcils et des yeux tragiques. J'ai écrit à Viardot une petite lettre8 dans laquelle je donne quelques détails sur mes faits et gestes depuis mercredi, jour de mon arrivée chez l'ami Masloff.
   J'ai vu mon frère, qui est aussi en train de s'acheter une maison à Moscou - j'ai vu aussi sa vilaine épouse9. Il a l'air mieux portant et plus dispos que dans ces derniers temps. Hier soir, je suis allé chez le long Wassiltchikoff, pour voir sa sœur, une princesse Tcherkasski, très aimable femme; Mme Wassiltchikoff parle de Bade avec le plus vif regret. J'ai fait chorus, comme vous pouvez bien imaginez. A propos, le bruit s'était répandu ici que Zepplin avait tué son valet de chambre10. Mme Anstett serait-elle passée par là? Ayez la bonté de saluer de ma part cette bonne femme et dites-lui que je lui écrirai et que je lui enverrai de l'argent dès mon retour de la campagne. Oh! Mme Anstett, et Pégase11 et la gare d'Oos12, quand vous rever-rai-je?
   Ecrivez-moi, je vous en prie, donnez-moi quelques détails - je ne sais absolument rien. Que je trouve une lettre de Bade à mon retour ici13!
   Donnez le petit mot ci-joint à Marianne 14 - mille et mille amitiés à tout le monde et les souvenirs les plus affectueux pour vous.

Der Ihrige

J. T.

  

1938. В. П. БОТКИНУ

10(22) марта 1867. Москва

  

Москва.

На Пречистенском бульв.

в доме Удельной конторы.

Пятница, 10-го марта 67.

   Любезный Василий Петрович, третьего дня я благополучно сюда прибыл, а завтра отправляюсь в дальнейший путь. Ноге легче. Рукопись сдана Каткову и будет набираться1 - я полагаю вернуться через неделю. Кой-кого здесь видел - провел вечер у Писемского, выслушал чтение от Одоевского2. Деньги 175 р. вчера же вручил в конторе Дмитрию Петровичу3 и получил расписку. Сделай одолжение, дай знать Гербелю, что Кожанчиков напутал - экземпляров моего заграничного издания4 у Салаева гораздо более трехсот - и о новом издании раньше года и думать нечего. Все-таки поблагодари его от моего имени за его любезность п скажи ему, что я его предложение буду держать в памяти.
   Здесь совсем глухая зима, сугробы, снега страшные.
   Кланяюсь всем приятелям и крепко жму твою руку.

Преданный тебе

Ив. Тургенев.

  

1939. МАКСИМУ ДЮКАНУ

10(22) марта 1867. Москва

  

Moscou.

Vendredi, 10/22 mars 1867.

Mon cher ami,

   Je ne suis ici que depuis hier et ce n'est qu'hier qu'on m'a remis votre lettre. Envoyez-moi vite votre volume1; je reste à Moscou pendant trois semaines encore. Tout sera fait comme vous le désirez. J'éprouverai un véritable plaisir à faire apprécier au public russe et un ouvrage aussi remarquable que les "Forces perdues" et votre talent qui, du reste, n'est pas aussi ignoré de nos lecteurs que vous le supposez2.
   Je suis si accablé de besogne dans ce moment que vous m'excuserez de ne pas parler d'autre chose; je compte vous voir à Paris vers les premiers jours de mai et je vous serre bien cordialement la main.

T à v

J. Tourguéneff.

   P. S. Adressez votre volume à la rédaction du "Messager russe" ici.
  

1940. M. H. КАТКОВУ

11(23) марта 1867. Москва

  

В д. Удельной конторы.

Суббота, 11-го марта 1867.

   Почтеннейший Михаил Никифорович, позволяю себе перед отъездом в деревню1, откуда возвращаюсь через неделю,- еще раз напомнить следующее. Г-да Любимов и Головачев2 обещали мне, что как только я возвращусь, т. е. около 19-го числа,- корректура пойдет безостановочно; но с тех пор я получил из-за границы письмо, в силу которого я не могу остаться в Москве далее первых чисел апреля; и потому будьте так любезны и подтвердите распоряжение о незамедлительном наборе корректуры. Вы меня этим крайне обяжете.
   Благодарю Вас за присланные деньги и дам Вам тотчас знать о моем возвращении. До тех пор дружески жму Вам руку и остаюсь

преданный Вам

Ив. Тургенев.

  

1941. Н. А. КИШИНСКОМУ

14(26) марта 1867. Москва

  

Москва.

В доме Удельной конторы,

на Пречистенском бульваре.

Вторник, 14-го марта 67.

   Любезный Никита Алексеевич, я еще в постели, но мне легче, жар прошел, и через неделю я совсем поправлюсь. Я написал большое письмо дяде1, в котором прошу его немедленно, не дожидаясь моего прибытия, ввести Вас в управление и передать Вам все документы, книги, счёты, всё хозяйство - одним словом. Не считаю нужным повторять Вам, что Вы не должны требовать никакого отчета, а только принять, что Вам передадут, и составить опись. Я писал дяде, что он может оставаться в Спасском, сколько ему заблагорассудится, и что люди, служащие лично ему и его семейству, останутся пока на моем счету. Что же касается до других лиц, то уж это будет зависеть от Вашего распоряжения. Прошу Вас, кроме описи, составить мне список старых дворовых, остающихся на моем иждивении. Также желаю, чтобы Вы вместе с дядей определили немедленно, какие лошади, коровы и т. д. остаются при имении и какие отходят; обратите тоже внимание на существующий в магазинах хлеб и чтоб не вздумали воспользоваться переменой власти и сбывать его под рукой; я прошу об этом также дядю, чтобы он помог Вам. Я писал также дяде о том, чтобы он находящиеся в конторе деньги прислал мне сюда, так как я в них нуждаюсь. Напишите мне немедленно, как дядя Вас принял и что делается в Спасском. Я полагаю, Вы поселились во флигеле.- Нашли ли Вы бумаги, о которых я Вам говорил, и выслали ли Вы их ко мне2?
   Дружески Вам кланяюсь и остаюсь

преданный Вам

Ив. Тургенев.

  

1942. Н. А. ЛЮБИМОВУ

14(26) марта 1867. Москва

  

Милостивый государь,

Никола<й> Алексеевич!

   Я третьего дня выехал было отсюда в деревню - да занемог и принужден был вернуться из Серпухова1 - и теперь уже останусь в Москве (в доме Удельной конторы на Пречистенском бульваре). А потому корректуру моей повести § Вы можете доставлять мне, когда Вам будет угодно - и чем скорее, тем лучше. Я со своей стороны ее задерживать не стану.
   Прошу Вас принять уверение в совершенном моем уважении и преданности.

Ив. Тургенев.

   Вторник, 14-го марта.
  

1943. ПОЛИНЕ ВИАРДО

14, 15(26, 27) марта 1867. Москва

  

Moscou.

Au comptoir des Apanages.

Boulevard Pretchistenski.

Mardi 14/26 mars 1867.

   Ouf! chère Madame Viardot, quelles journées je viens de passer! Je vais vous les raconter en détail. Vous vous rappelez que je devais partir samedi pour Spasskoïe. Je me suis mis en route en effet, vers 5% h avec un valet de chambre et mon intendant1. Il y a un chemin de fer qui va d'ici à une ville nommée Serpoukhoff - à 90 verstes de Moscou; un traîneau couvert m'y attendait pour continuer le voyage. Je ne me sentais pas bien dès le matin; à peine établi dans un wagon, je fus pris par une toux violente qui ne fit que croître et embellir; arrivé à la gare de Serpoukhoff qui se trouve à 4 verstes de la ville, je m'installai pourtant dans mon traîneau; mais grâce aux épouvantables oukhabi (vous savez ce que c'est) de ces affreuses 4 verstes, j'atteignis Serpoukhoff avec une vraie fièvre de cheval. Impossible de songer à continuer le voyage. Je passai une nuit blanche dans une misérable chambre d'auberge avec 100 pulsations à la minute et une toux qui me brisait la poitrine et dès 7 heures du matin, je dus dans ce triste état me soumettre de nouveau à la torture des "oukhabi" et regagner plus mort que vif le chemin de fer et Moscou. La maison deMasloff me sembla un vrai paradis après cet enfer2 - j'envoyai vite chercher un médecin - et grâce aux sudori-fiques, purgatifs et autres médicaments me voici aujourd'hui capable de vous écrire et de vous raconter mes misères. Cela n a été qu'une assez forte bronchite - dans trois ou quatre jours il n'y paraîtra pas. Mais voyez le contretemps! Le voyage de Spasskoïe est plus indispensable que jamais - j'ai envoyé mon intendant prendre des devants - il faut que je recommence ma tentative - et nous sommes ici en Russie, à la veille du temps où toutes les communications cessent grâce à la fonte des neiges. Si mon oncle voulait être raisonnable et laisser les choses s'arranger par écrit! Mais il ne le sera pas, ne le voudra pas. J'ai pourtant rassemblé toutes mes forces, je lui ai écrit aujourd'hui une longue lettre, peut-être fera-t-elle quelque impression sur lui3. Enfin - me voilà dans un joli pétrin. Mais {Далее зачеркнуто: le principal <главное>} je me console à l'idée que cela aurait pu être plus grave. Je vous tiendrai au courant de ce qui m'arrivera.
   J'ai eu un autre grand plaisir en rentrant avant-hier à la maison; j'ai trouvé vos deux lettre - celle que vous aviez adressée à Pétersbourg et l'autre avec l'adresse de Massloff (fort exactement écrite) - et la lettre de Viardot4. Si l'inventeur du télégraphe électrique est un grand homme, l'inventeur de l'écriture - Cadmus je crois - n'est pas à dédaigner5. Quelle charmante chose que cette feuille de papier qui vient à vous à travers l'espace et qui apporte l'empreinte physique et morale d'une vie qui vous est chère! J'ai lu et relu ces chères lettres - et je crois que c'est ce qui m'a guéri. Vous verrez que je finirai par devenir amoureux de la reine et de toute la maison royale de Prusse, ils sont vraiment bien gentils avec vous6. Cela leur fait beaucoup d'honneur - mais je ne leur en suis pas moins reconnaissant. Quant au programme de la soirée de Pietsch - c'est fantastique - et je m'imagine le bravos {Это слово написано неразборчиво.}. Oh si je pouvais entendre maintenant une seule fois "Räthsel"7! Voici le cas de répéter: patience, patience! On me promet de m'apporter demain les premières {Слово "premières" - вписано.} épreuves de mon roman8. Quand je pense que toutes les choses pour lesquelles je suis venu en Russie ne font que commencer9... Il ne faut pas que je m'appesantisse trop sur ces pensées - ma fièvre me reprendrait. Je continuerai demain; j'espère être en état de vous dire que je suis guéri. Mon pied est à peu près revenu à son état normal; j'inaugure la botte dans trois ou quatre jours, quand je pourrai sortir. Ecrivez-moi, s'il vous plaît, combien de nouvelles élèves vous avez amenées avec vous à Bade10. Quant à Mlle Schroder,; elle n'a que ce qu'elle mérite.
   Mercredi.- Ma bronchite a disparu ou à peu près - elle a été courte et bonne. Je recommence après demain vendredi l'assaut de Sébastopol11, je ne resterai que deux jours à Spasskoïé. Je vous écrirai encore d'ici là. Oh, quelle corvée, quelle corvée que tout ce voyage! Enfin pourvu que tout aille bien chez vous. Mille amitiés au bon Viardot (j'espère que son lumbago a disparu comme ma bronchite), à tout le monde; je vous serre les deux mains de toute la force de mon attachement. Portez-vous bien!

Der Ihrige

J. T.

  

1944. И. П. БОРИСОВУ

16(28) марта 1867. Москва

  

Москва.

В доме Удельной конторы,

на Пречистенском бульваре,

у И. И. Маслова.

Четверг, 16-го марта 1867.

Милейший Иван Петрович,

   Вам уже, вероятно, известна невзгода, которая стряслась надо мною,- а именно: болезнь, которая схватила меня в Серпухове и заставила через силу вернуться в Москву - а тем самым отдалила наше свидание. Здоровье мое однако скоро поправилось, и сегодня я в первый раз попытаюсь выехать - но встречается новое препятствие: мне принесли сегодня первую корректуру моей повести в "Русском вестнике"1 - и теперь уже я не могу пошевельнуться отсюда, пока она вся не будет набрана - т. е. в течение десяти дней по малой мере. А через 10 дней - кто знает, какая будет езда по нашим дорогам - и не наступит ли тогда то ужасное время, когда ни пройти ни проехать, ни на полозьях, ни на колесах. Однако надо будет - хоть тресни да полезай. Без меня дядя никак не захочет сдать имение, и письмами ничего тут не поделаешь. (Нового управляющего2 я впрочем наперед отправил - благо уж он доехал до Серпухова.) А необходимость перемены управления Вам будет ясна из простого сопоставления следующих цифр:
   По отчету дяди я в 11 лет и 6 месяцев получил - 127 371 руб. с копейками.
   Из них капитальной суммы (выкупных денег, за продажу лесов и т. д.) 63 564 р.
   Из доходных денег я следовательно получил: 63 807 р.- т. е. около 5500 р. сер. в год.
   Оброчных сумм с оброчных имений поступает в год 5756 р., платежа в Опекунский совет - на 3409 р.,- остается следовательно ) в пользу владельца - 2347. Если прибавить к этой сумме - деньги за аренды, мельницы и т. д., то приблизительно получится вся сумма моего годового дохода - 5500 р., и окажется, что лучшие мои имения, Спасское, Тапки и др., находящиеся на изделии, не приносят мне буквально ни копейки. Покажите этот результатик Фету, который в письме к Боткину говорит, что, отказывая дяде - я "осатанел"3. Согласился ли бы он с 5500 десятин свободной земли - получать 5500 р. дохода? Кстати скажите ему, что он совершенно справедливо критикует язык перевода "Перро" - и что я сам нашел в нем курьезы почище фразы: "Он имел жену" - там говорится о лошади серой "с яблоками" и т. д. Как? скажете Вы: я сам? Да разве... В том-то и дело, что я дал только имя свое выставить на обертке - а в прочем ей телом ни душой не виноват,- т. е. в сущности виноват - зачем дал имя - и теперь должен терпеть укоры4.
   Что поделывает мой дорогой Петя? Поклонитесь ему от меня - и скажите, что если шоссе не провалится или реки не затопят всей Тульской губернии - я скоро с ним увижусь. А Вам я пока крепко и дружески жму руку - и говорю: до свидания. Кроме отдельного экземпляра моей повести, я Вам привезу и почитаю другой мною написанный рассказ5. Но всё это впереди. Будьте здоровы.

Истинно Вас любящий

Ив. Тургенев.

  

1945. Н. А. КИШИНСКОМУ

16(28) марта 1867. Москва

  

Москва.

Четверг, 16-го марта 67.

Любезный Никита Алексеевич,

   Мое здоровье значительно поправилось, но вчерашнего вечера мне принесли из типографии первую корректуру1, и теперь я отсюда не могу тронуться, пока печатание не кончится, т. е. по крайней мере дней десять. Сообщите об этом Николаю Николаевичу, которому я писал вчера2. Как только я здесь отделаюсь, то немедленно пущусь в Спасское, боюсь только, как бы к тому времени распутица не подошла - что ни на санях ни на колесах; однако всячески постараюсь прибыть на место3... С нетерпением ожидаю Вашего первого письма; надеюсь, что ничего не вышло неприятного. Пока прощайте, пишите мне сюда и посылайте каждый день на почту. Остаюсь к Вам доброжелательный

Ив. Тургенев.

  

1946. ПОЛИНЕ ВИАРДО

17, 18(29, 30) марта 1867. Москва

  

Moscou,

au comptoir des Apanages.

Boulevard Pretchistenski.

Vendredi, 17/29 mars 67.

   Chère Madame Viardot, theuerste Freundinn, ma grippe a disparu et ne m'a laissé qu'une toux "stomachique" qui cédera à son tour à l'influence du printemps, quand il viendra, ou plutôt à celle de l'air de Bade, que je compte bien respirer avant vingt jours1. L'impression a commencé avec vigueur,- et je passe ma journée à relire des épreuves2. C'est peu agréable d'avoir ainsi son nez constamment enfoui dans sa propre odeur,- mais c'est indispensable. Si cela continue comme cela a commencé - dans une semaine je pourrai quitter Moscou. Si je n'avais pas ce boulet de voyage à Spasskoïé accroché à mon pied, quelle bonne fugue je pourrai faire immédiatement! Mais ce voyage est inévitable - et par quels chemins, par quel temps, eterni Dei3! Dans ce moment-même, nous avons un ouragan de neige fondue qui fait mal au cœur à voir, ïl n'y a de vert ici devant les fenêtres que les toits des maisons.
   Je ne crois pas qu'Ernest4 soit arrivé par le bateau de ce mois-ci; il me semble que vous me l'auriez fait savoir. Vous aurez donc encore un peu de répit jusqu'à la fin du mois d'avril - et si rien ne m'arrive, je serai là à cette ероциз pour vous aider, ainsi qu'à Viardot à supporter le choc5.
   On parle beaucoup ici de ce qui se passe en France, des derniers débats à la Chambre; on croit généralement que c'est le commencement de la fin,- et l'on est persuadé en même temps que dès que l'Exposition sera à peu près finie6, votre maître essaiera de sortir de sa cruelle position par un coup de tête désespéré - où la question d'Orient (et nous par conséquent) jouera un grand rôle7. En attendant - nous sommes ici en pleine fièvre de chemin de fer. Les concessions pleuvent de tous côtés, des compagnies surgissent partout. On pourra aller de Moscou à Mtsensk dès le mois de septembre (pas maintenant, hélas!), et dans trois ans je pourrai faire le voyage de chez moi sans même toucher Moscou, directement par Vilna, Vitebsk et Orel8... Tout ceci est parfait - mais pour le moment, les "oukhabi" m'attendent gueule béante. Si ces affreuses précipices étaient tout droit encore! Mais ils ont des faux mouvements dans leur fond, qui vous font éprouver, à s'y méprendre l'effet du roulis d'un vaisseau, plus les tapes qu'on reèoit sur le sommet de la tête et sur les flancs, les reins, etc., etc. Je n'oubliera pas de sitôt les charmantes quatre verstes qui séparent Serpoukhoff de la gare du chemin de fer! Elles m'attendent encore de pied ferme, ces scélérates de verstes! Enfin - enfin! patience!!
  
   Samedi, 18/30 mars.
   Guten Morgen, theuerste Freundinn - und vieîen, vielen Dank fur den lieben Brief, den Ich eben erhalten habe. C'est si bon et si doux de recevoir des nouvelles de là-bas. Ce que vous me dites de la lettre qui m'attend à Spasskoïé - me donne de furieuses envies de me mettre en route... enfin j'aurai au moins une bonne impression en arrivant. 3e vais décidément mieux - à peu près bien - j'ai pu sortir hier en voiture - et je dîne dehors bien modestement, comme il convient à un convalescent et à un goutteux - aujourd'hui. Portez-vous bien, je vous en conjure, vous tous à Bade. Ne faites pas d'imprudence! - Je ré-ponderai à Viardot; dites-lui que je le remercie de sa bonne lettre9. J'espère qu'il est enfin parvenu à abattre des bécasses. Le temps continue ici à être à la diable; les épreuves vont ferme10.
   Mille millions de bonnes choses à tout le monde: j'embrasse avec la plus grande tendresse vos chères mains.

Der Ihrige

J. T.

  

1947. M. H. КАТКОВУ

18(30) марта 1867. Москва

  
   Я вчера послал вторую половину корректуры1, любезнейший М<ихаил> Н<икифорович>,- но господин, которому я ее поручил, доставил ее прямо в типографию. Надеюсь, что она дошла в целости; если есть продолжение, будьте так добры и прикажите прислать.

Преданный Вам

Ив. Тургенев.

   Суббота утром.
  

1948. ПОЛИНЕ ВИАРДО

19, 20 марта (31 марта, 1 апреля) 1867. Москва

  

Moscou,

au comptoir des Apanages,

boulevard Pretchistenski.

Dimanche, ce 19/31 mars 1867.

   Chère et bonne Madame Viardot, votre charmante lettre, avec son parfum printanier, avec ses petits brins d'herbe et de fleurs, est venue bien à propos1. J'étais dans un mauvais moment et j'avais besoin d'une bonne bouffée comme celle-là. Mon pied me fait mal depuis vingt-quatre heures,- on dirait que c'est une rechute, et pourtant je suis aussi prudent que possible - et j'ai reèu, non pas une lettre, mais un hurlement de mon oncle2, qui me traite d'assassin pour n'être pas venu à Spasskoïé,- comme si cette grippe, qui m'a saisi au passage, n'a été qu'une invention de ma part! Que ne donnerais-je pour avoir cet infernal voyage de Spasskoïé derrière moi! Et voici les chemins qui deviennent impraticables, la fonte des neiges s'établit, on ne pourra plus aller bientôt ni sur patins, ni sur roues. Que faire, bon Dieu! Je ne puis pas cependant me risquer dans ces casse-cou, avec cette goutte qui me reprend, avec la toux qui ne me lâche pas encore! D'un autre côté, me voici embarqué dans la publication de mon roman - cela va me retenir à Moscou pendant une semaine encore3. Quand je pense que si je n'avais pas cette excursion à Spasskoïé devant moi, rien ne s'opposerait à ce que je fusse à Bade dans quinze jours! - C'est là seulement que je serai guéri...
  
   Lundi matin. 19 {Так в подлиннике.} mars/1-er avril 1867.
   Les enfants ont parlé de moi aujourd'hui, j'en suis sûr - et de Mr de Massenbach4. Hélas! Mr de Massenbach est pris par la patte - et Dieu sait quand il pourra faire ces élégantes salutations, qui font de lui le modèle des chambellans! Mon gredin de pied continue à me faire mal - toute la jambe s'en ressent.
   J'ai passé une partie de la nuit à écrire deux longues lettres à mon oncle et à mon nouvel intendant5, qui doit se trouver dans une situation horriblement embarrassante. Il y a un proverbe russe qui compare des exhortations inutiles à des pois chiches qui rebondissent, lancés contre une muraille. Je crains bien que mon oncle est cette muraille et que mes pois chiches vont me sauter au nez.
   Je me suis traîné hier matin à un concert de musique de chambre avec Laub, Gossmann (qui par parenthèse m'a dit de le mettre à vos pieds) et N. Rubinstein. On a joué un délicieux quatuor de Mozart - le trio en si bémol majeur de Beethoven et Vottetto de Mendelssohn6. Laub est un peu trop uniformément doux pour Beethoven, N. Rubinstein joue mieux que son frère7, plus simplement et plus correctement. L'ottetto de M(endelssohn) m'a paru faible et vide après les deux autres... C'est de la littérature musir. cale - fort bien faite,- un article de la "Revue des Deux Mondes",- tandis que les deux colosses sont des poètes von Gottes Gnaden et font des choses qui ne doivent pas mourir. Le public a été très chaud. Serge Volkoff s'est approché de moi - et m'a demandé de vos nouvelles; il est presque aussi blanc que moi.- C'est pourtant bizarre comme la vie s'en va vite, vite, vite.
   J'ai dû faire une lecture de ma petite nouvelle - hier soir chez Katkoff8. Il y avait beaucoup de monde,- peu sympathique. J'ai débuté et fini par une quinte de toux longue d'une aune.- Je crois que cette bagatelle a plu. Katkoff me l'a retenue pour sa revue,- c'est le principal9. Il m'a réitéré la promesse de me faire délivrer les dernières épreuves vendredi.- Je pourrai quitter Moscou dès dimanche - j'aurai des affaires à terminer samedi avec mon libraire10. Que ferai-je la semaine prochaine? Je vois bien qu'il faudra avaler la couleuvre.- Enfin, vous le saurez d'avance.
   Merci, mille fois merci pour vos chères lettres; elles me sont bien nécessaires, elles me donnent du courage. J'embrasse les enfants, je dis mille amitiés à Viardot, à Louise, à tout le monde et je fais comme Gossmann, je me mets à vos pieds.
   Portez-vous bien et au revoir.

Der Ihrige

J. T.

  

1949. H. A. КИШИНСКОМУ

20 марта (1 апреля) 1867. Москва

  

Москва.

В доме Удельной конторы,

на Пречистенском бульваре.

Понедельник, 20-го мар. 1867.

   Любезный Никита Алексеевич, нездоровье мое продолжается, к тому же и подагра опять разыгралась, а дороги испортились - ехать мне теперь невозможно, а так как я ве могу долго оставаться в России, то, быть может, я в Спасское совсем не попаду, о чем я пишу также дяде Николаю Николаевичу1. А потому прошу Вас, не дожидаясь моего прибытия, немедленно вступить в управление имением, о чел имеете известить меня, буде возможно, по телеграфу.- Я прошу дядю:
   1) Сдать Вам дела, планы и бумаги, а также и кассу, с точным обозначением, сколько в ней находится денег. Я было просил о высылке ко мне денег, но полагаю это теперь ненужным - пока,- если это до сих пор не сделано.
   2) По объявлении Вам, что именно в Спасском принадлежит ему, Николаю Николаевичу, составить с Вами сообща опись остальному.
   3) Определить вместе с Вами, какие старые дворовые остаются жить у меня и какие сохраняются пенсии.
   4) Определить, какие люди остаются в личном Ник. Николаевича услужении, которые до отъезда Николая Николаевича из Спасского должны содержаться на моем иждивении.
   5) Уничтожить доверенность, выданную мною.
   6) Так как я назначаю Николаю Николаевичу - до выхода его второй дочери замуж - 800 р. сер. в год, начиная с 1-го янв. нынешнего года - то, буде найдется в кассе достаточная сумма и он того пожелает - выдать ему за первую половину года 400 р.
   Прошу Вас также приступать к переменам в личном составе управления не спеша и исподволь и вообще сперва оглядеться.- Ко мне сюда является покупатель на Кадное2, и если это состоится, то мне возможно будет в первые два года большую часть доходов посвятить на необходимый ремонт и обзаведение. Можете теперь же принять меры о продаже рощи в Тапках3, о которой Вы мне говорили. Но главное, поступайте на первых порах без поспешности. Дайте мне знать, сколько Вы оставите вольнонаемных работников в Спасском.
   Вы поселились, я надеюсь, в моем флигеле.- Нашли ли Вы и выслали ли сюда бумаги, о которых я писал Вам4?
   Прошу Вас - немедленно отвечать мне и вообще не лениться писать.

Остаюсь

уважающий Вас

Ив. Тургенев.

  

1950. Е. А. ЧЕРКАССКОЙ

20 марта (1 апреля) 1867. Москва

  
   С великой готовностью исполняю Ваше желание, любезная княгиня,- приеду сегодня вечером к г-же Бахметевой - а завтра буду читать у Вас. Дружески жму Вам руку.

Преданный Вам

Ив. Тургенев.

   Понедельник.
  

1951. П. В. АННЕНКОВУ

21 марта (2 апреля) 1867. Москва

  

Москва.

Вторник, 21 марта 1867.

   Милый Павел Васильевич! Я не отвечал тотчас на Ваше письмо1 оттого, что хотел написать Вам нечто положительное. Со мной случилось обстоятельство, несколько неприятное: я в деревню не попал. Выехал было десять дней тому назад, да из Серпухова принужден был вернуться: такой сильный схватил меня грипп. Пять дней я пролежал больной, а теперь началось печатание моей повести2, да нога опять разболелась, да дороги сделались непроезжими: раньше двух недель нельзя бы было отправиться; я раздумал ехать в деревню и постараюсь уладить дело письменно: управляющий мой3 уже находится на месте. Выезжаю я отсюда в понедельник, а потому можете объявить чтение в четверг4 - не раньше и не позже, потому что я в пятницу непременно выеду из Петербурга в Баден. Если четверг (на будущей неделе) почему-либо неудобен, то можете назначить середу; я со вторника буду в Петербурге. Я читаю здесь отрывок из романа в субботу в пользу галичан5. Катков меня очень об этом просил. Я не мог отказаться. "Историю лейтенанта" я у него читал, и он взял ее в свой журнал6. О том же, какое впечатление произвел на него и на Леонтьева7 мой роман, я ничего не знаю: любезны они со мною очень. Маслов читает его в корректуре и доволен. Я здесь вижусь с немногими; был у Писемского, и он мне читал своего "Гладкова"8, который, по-моему, есть чепуха несуразная; охота ему бросать свой род и лезть в историю... Все эти царедворцы, пропущенные сквозь деготь и, с позволения сказать, д<ерь>мо, уморительны. И что за лица! Один первый акт сносен. Островского я не видал. Нога меня сильно мучит - разболелась вся. А тут эта скверная погода, талый снег и грязь... Не дождусь я минуты, когда я увижу опять мой милый Баден. Кланяйтесь Глафире Александровне и Боткину, пожмите руку также и другим приятелям. До свидания. Душевно вам преданный

Ив. Тургенев.

  

1952. И. П. БОРИСОВУ

21 марта (2 апреля) 1867. Москва

  

Москва.

В доме Удельной конторы,

на Пречистенском бульваре.

Вторник, 21-го марта 67.

   Милый Иван Петрович, я получил Вашу записочку из Спасского - и нечего мне говорить Вам, как я сожалею о том, что не удалось повидаться с Вами1. Особенно скверная звезда преследует меня с самого начала нынешнего года. Накануне первого января заболела у меня нога какой-то сложной ревматической подагрой, 6 недель я пролежал, должен был опоздать выездом - притащился наконец сюда - ив самый день моего отъезда в Спасское схвачен был сильнейшим гриппом в Серпухове - полуживой прибыл назад в Москву - а теперь дороги стали непроезжие - и нога, как нарочно, снова так жестоко разболелась, что пожалуй придется опять слечь. К тому же подошли невеселые вести из Бадена2 - где уж мне тут думать о поездке в деревню - дай бог подобру-поздорову по железным дорогам вернуться в Баден. Я об этом сегодня же пишу к дяде3, который, вероятно, придет в большое волненье и огорчится - но ведь собственно мое присутствие ничего бы не изменило. Управляющий мой, Никита Алексеевич Кишинский, который находится теперь в Спасском, имеет

Другие авторы
  • Маркевич Болеслав Михайлович
  • Мраморнов А. И.
  • Бенитцкий Александр Петрович
  • Вольфрам Фон Эшенбах
  • Оржих Борис Дмитриевич
  • Джонсон Сэмюэл
  • Павлов Николай Филиппович
  • Колосов Василий Михайлович
  • Бухов Аркадий Сергеевич
  • Волынский Аким Львович
  • Другие произведения
  • Тынянов Юрий Николаевич - Словарь Ленина-полемиста
  • Ширяевец Александр Васильевич - П. П. Шпак. Воспоминания о поэте.
  • Шекспир Вильям - Сон в Иванову ночь
  • Дриянский Егор Эдуардович - Записки мелкотравчатого
  • Ростопчин Федор Васильевич - Вести, или убитый живой
  • Гончаров Иван Александрович - Гончаров И. А.: Биобиблиографическая справка
  • Шулятиков Владимир Михайлович - П. В. Алексеев. Шулятиков Владимир Михайлович
  • Петриенко Павел Владимирович - Dos in zip
  • Савинков Борис Викторович - С. А. Савинкова. Годы скорби. На волос от казни.
  • Шекспир Вильям - Стихотворения
  • Категория: Книги | Добавил: Armush (26.11.2012)
    Просмотров: 541 | Рейтинг: 0.0/0
    Всего комментариев: 0
    Имя *:
    Email *:
    Код *:
    Форма входа