Вяземский Петр Андреевич - Записные книжки (1813-1848), Страница 7 - Книги

век единый.

Искусство здесь везде вело с природой брань

И торжество свое везде знаменовало:

Художество жезлом мятеж стихий смиряло

И мысль - - - - - - - - -

Козловский, Мартос здесь, с небес похитив пламень,

Вливали чувства в медь, вдыхали душу в камень

И зодчество - - - - - - - - -

На юге меркнул день, а здесь он рассветал

Там - - - - - - - -

А здесь- - - - - руки устройства ⁶*.

Взращало мирт наук и гордый лавр геройства.

Екатеринин двор Европу изумлял,

С успехом равным он по свету рассылал

Угрозу Мустафе, уставы самоедам,

Приветствия в Ферней или маршрут победам.

Полсветом правила она с брегов Невы

И утомляла глас стоустые молвы.

Здесь друг Шувалова воспел Елисавету,

Дары ее щедрот и Невских Муз рассвет,

Державин, счастливый как русский и поэт,

Екатерины век поведал свету

Счастливый Вождь тобой счастливых россиян,

В душах их раздалась души великой клятва.

Уж зреет пред тобой бессмертной славы жатва,

Петр создал подданных: ты образуй граждан.

Пусть просвещенная и мудрая свобода,

Обетованный брег великого народа,

Нас примет на свои священные поля.

С благоговеньем ждет, о, царь, твоя земля

Плода высоких дум: могущества и счастья.

Реши: пусть будет скиптр ⁷* свинцовый самовластья

В златой ⁸* закона жезл тобою претворен.

Пусть Александров век светилом незакатным

Торжественно взойдет на русский небосклон,

Приветствуя как друг сияньем благодатным

Грядущего еще непробужденный сон ¹².

Сюда поэзии жрецы!

---

Сюда существенности жертвы!

Кумиры ваши здесь не мертвы,

И не померкли их венцы.

Про вас поэзия хранит

Свои преданья и поверья,

И здесь, где моря вал шумит,

Святыни тайное предверье¹³.

---

Так! время в свой черед <существенность> пригонит:

<Утратами> означат жизни путь

Обман друзей, надежд - - - - - -

И за любовью в ком - - - - - -

И в след любви в ком искру ни заронит

Иль грудь остылую иль выжженную грудь

Любовь [найдет?] где искру ни заронит

Оставит сердце в [нас?]

Иль просиявши в [ней?] иль выжженной оставит

Иль сердце хладное

друг клятве изменит: надежда светлым снам¹⁴ <Друзья>

В деревне время кое-как

Мне коротать велит судьбина,

Я никогда ей не был враг,

Дубрава, холм, ручей, долина -

Все это мило, спору нет;

Все это, знаете вы сами,

Когда-то славил я стихами,

Но право, в прежние года

Не знал я многих сельских тайн,

И словом, милый князь, тогда

Я был поэт, теперь хозяин.

На все взглянувши потрезвей,

Заметил я, что мир полей

Во время пашни беспокоен;

Что свет - прекрасный для зевак -

Не слишком выгодно никак

Для бедных пахарей устроен!

С котомкой лычною своей

Под светлым небом голод бродит,

Когда в дубраве соловей

Песнь оживленную заводит,

Он хлеба молит у дверей¹⁵.

Варианты: ¹* Нести

²* Так Петр!

³* Питомец твой, громов метатель

⁴* Далее набросок стихов:

И может [?] Кульнев здесь постигнув ваш привет

Вариант: еще во цвете лет

На славу жизнь обрек и меч на честь отчизны.

⁵* Дух творчества.

⁶* <Геройства>.

⁷* <Жезл>.

⁸* <Святой>.

Воспоминания о Державине, переданные Дмитриевым.

Солдатские жены, жившие с Державиным-солдатом, заметили, что он всегда занимался чтением, и потому стали просить его как грамотея писать за них письма к родственникам. Державин и писал их. После захотел он употребить в пользу свою писарскую должность и писал (Бакунин говорит за деньги, за 5 и 10 коп. письмо) письма с тем, чтобы мужья отправляли за него ротную службу, то есть ездили за мукою, очищали снег около съезжей и проч. Далее перекладывал он в стихи полковые поговорки, переписывал Баркова сочинения. Отпущен он был в Москву, где просрочил более 1 1/2 года, промотался, проигрался и написал в негодовании стихи на Москву, которую сравнивал с развратным Вавилоном. Он сказывал эти стихи Дмитриеву, уже бывши статс-секретарем. Дмит[риев] помнит, что были поэтические обращения к Кремлю.

О Долгорукове Ив[ане] Михайлов[иче] Дмитриев говорит, что он в молодости был резов до безумия. Бывало придешь к нему, он скачет по стульям, но столам, уйдешь от него не добившись слова благоразумного. Любил хорошо есть и кормить. Как скоро заведутся деньги, то задает обеды и говорит: люблю сладко поесть. Странно одевался, ходил по улицам в одежде полуполковой и полуактерской из платья игранных им ролей.- Надобно непременно из слов Дмитриева написать несколько костюмов старинных¹⁶.

Поездка в Москву, 1818 года¹¹.

Я выехал из Варшавы 14/26 декабря, в десять часов утром с похмелья: лучше пьяным выезжать. Догнал Николая Николаевича только в Бресте сегодня 15/27. Что за царство? По всей дороге нет и тени вида. Равнина, перерезанная болотами, песками и сосновыми лесами. По мерзлой земле дорога славная. Брест Литовский - вертеп таможенников. На прошлой ярмарке пошлин за провозимые товары заплачено было около 460 000 рублей. На нынешней думают собрать около 400 000, но зато товаров менее. Брест имел одну из древнейших типографий. Буг здесь узок. Ник[олай] Ник[олаевич] получил эстафету от Волконского, уведомляющего, что государь назначает ему [встречу] с ним в Минске: он, однако же, дождется его здесь. Один Пономарев заплатил около 90 000 пошлин за провоз товаров на 300 000 рублей. С сукна берут пять рублей с аршина. Здешние таможенные фокуспокусничат с повозками: придет нагруженная бричка, оглянешься - ее уж нет. У Ланга из под носа так их и скрадывают. Здесь есть и присланный ревизор из Петербурга] от Гурьева. Ланг у них, как собака в киях,- Стоял у жидовки Раген-Мейер.

16[-го] Не дождавшись государя поехали мы с Ник[олаем] Ник[олаевичем] в Слоним в карете. Приехали ночью, то есть к утру 17-го числа. Здесь жил Огинский, Слонимский, Позняков. Театр, каскады, сады. Было прекрасно, теперь в развалинах. Огинский канал, сделанный под присмотром Фалькони. Польских губерний города - те же Рим. Все прах, все воспоминания; но только не так красноречивы. Послушать от них нечего, разве поучения, что народ без характера и правительство без уложения, что идет всегда руку в руку, не может надеяться на жизнь. Это какая-то подложная жизнь. Такие государства ходят сгоряча. Пощупайте их пульс. Он уже не бьется или бьется последними судорожными биениями. В Литве ужасно страждут крестьяне. Ник[олай] Ник[олаевич] может дать прекрасный пример, как держать казенные аренды¹⁸: на них смотрят, как на лимон, который попался к вам на минуту в руки: всякой старается выжать из него весь сок. Честным арендатором был около 20 лет маршал Пусловский, отменный лимоножатель. Он кровью крестьян нажил миллионы... Маршал поветовый Бронски: себе на уме, должен быть тонок, потому что этого не видать. Грабовски - губернский Гродненский маршал. Живой Брониц.- В Литве задумывают установить состояние крестьян. Грабовский подавал просьбу о том государю. Боюсь, чтобы эта свобода крестьян не была уловкою рабства панов. Увидим, как приступят к делу. Хотят собрать по одному депутату с уезда и решить эту задачу. Дай Бог! Крестьяне литовские ужасно угнетены: здесь не знают ни брата на брата, ни других постановлений наших. Паньщизна. Крестьянин должен с двумя волами работать три дни в неделе на пана: редкий имеет и одного вола. Чтобы наверстать, паны заставляют одним волом работать шесть дней¹⁹. - Стояли в доме часового мастера Либера. Государя ожидали 17-го к вечеру. Он приехал 18-го к 12-ти часам утра. Артиллерийская рота простояла на ногах почти сутки. Государь думает, что он, проезжая губернию, ничего с места не трогает, потому что запрещает встречи, приемы. Каждый проезд его новый налог. Все в движении: губернаторы и вице-губернаторы невидимо следуют за ним или провожают, как Сбогары. Он не тронут, но по сторонам все режут и давят. Крестьянам за взятых лошадей не платится. Мы спросили у одного хлопа, который с нами ехал: получит ли он за то деньги, которые мы заплатили.- A ja panie wiem {А я, пан, знаю. (польск.).}. Точно как будто не его дело. Он не привык и думать об этом. Государь приехал в открытых санях с Волконским. Свеж, как будто с постели.

Мы поехали из Слонима в Минск в четыре часа после обеда, 18-го числа на санях. На последней станции перед Минском ожидали государя около 30 просителей и просительниц. Посмотреть, точно комическая сцена; подумать, так не так-то смешно. Всякий тут со своими надеждами, расчетами; друг другу рассказывают. Ужасно положение; 40 мил. народа, который везде, выбившись из сил, ждет суда от одного человека. Это положение едва ли не есть отчаяние. Приехали в Минск в 12 часов утра. Остановились у Влодека. Город, то есть что может назваться городом, на одной площади. - Считают в обывателях одного христианина на десять жидов: все у них в руках. Никакой ремесленник из христиан не может удержаться при них: они тотчас спустят цену, тот принужден отойти, они снова цену возвысят по-прежнему.- Около 11 000 жителей. Государь приехал в 8 часов вечера. В городе есть театр: Kasino [Казино]. Покои изрядные: бывают иногда до 150 человек. Вечером был тут бал, приготовлен был для государя. Не принят, оттого что пост. Черняева. Любайска. Ее мать татарский [2 слова неразобр.]

Дороги в Литве делают 60 сажен ширины. Прогонов скота нет: у нас никогда ни в чем нет меры.

В Вильне Шубравцы: что-то издают не на живот, а на смерть²⁰. Николай] Николаевич] поехал с государем работать на два часа²¹.

Нижний-Новгород, 3-го августа 1822²².

Мы приехали вечером 21-го [июля]. Город обширный - верхний казался почти совсем пуст, по мере как спускались вниз, движение возрастало. Первое впечатление, делаемое ярмонкою, которую видишь с горы, не отвечает той мысли, которую имеешь о ярмонке по рассказам. Она более походит на большой базар не азиатской, а деревенской. Вместе с тем удивляешься богатству, сокровенному под такою смиренною наруж-ностию. Гостиный двор, то есть именно лавки, очень некрасивы и что-то похожи более на конюшни: кирпич и черные кровли дают вид пасмурный. Тут нужны бы краски яркие: товар лицом продается. Церковь прекрасная. Главный дом, где вмещается губернатор, ресторации, где много зал для собрания, хорош, обширен: лестница извивистая и опирающаяся только на четырех столбах, легка, но слишком узка и сжата. Говорят, что губернатор препятствовал в ином исполнению предполагаемого плана для сохранения удобностей в покоях, ему назначенных. Столбы чугунные в лавках, выкрашенные белою краскою, тонки, длинны и безобразны.- Вопрос о выгоде перемещения ярмонки из Макарьева в Нижний еще не совершенно, кажется, решен. Впрочем, отлагая в сторону личные и частные выгоды и ущербы, которые должны молчать перед общественною пользою, кажется, решительно можно сказать, что ярмонке приличнее быть достоянием губернского города, каков Нижний, нежели Макарьевского монастыря, который один обогащался ею, тогда как город нимало не богател и не украшался. Реман в записках о Макарьевской ярмонке (на которую впрочем, кажется, смотрел он слишком поэтическим глазом) замечает, что в Макарьеве не видишь и следов выгод, которые ярмонка должна бы доставить городу. При том должно вспомнить, что на первые годы, пока казна не выручит наемом лавок деньги, употребленные ею на сооружение гостинного двора (а и по выручке может быть захочет она сократить этот доход), то высокая цена лавок весьма ощутительна для купцов, особливо же тех, которые приезжают с товаром не на миллионы, а на несколько тысячей рублей. Вообще, кажется, здание слишком огромно²³. Потребность ярмонки должна ослабевать в государстве, по мере как распространится образованность, а с нею и промышленность и выгоды общежития. Не нужно тогда будет ехать за несколько сот верст запасаться тем, что для общей выгоды и покупщиков и продавцов будет у каждого под рукою. Число приезжих дворян от году в год убавляется. Многие купцы еще по старой привычке приезжают на ярмонку, но неудача ежегодная отучит их от нее. Разумеется, говорю здесь о торговле мелочной, а главная отрасль здешней торговли, как-то: железа, чаев и рыбы, никогда не ослабнет, потому что ей нужно иметь средоточие, из коего распространится она по России (и это средоточие самою природою назначено в Нижнем).- Вина продавалось до вчерашнего дни около тысячи ведер: это немного, полагая, что стечение народа возвышается до 200 000 и что в обыкновенное время продается в Нижнем от 200 до 300 ведер. Впрочем, возрастание винной продажи во время ярмонки не ограничивается одним городом, а отдается и во всей губернии вместе с движением и беспрестанным приливом и отливом народа.

Недостаток методы и гласности везде колет глаза в России. Приезжему невозможно обнять одним взором и поверхностного положения ярмонки. Ничего не печатается, нет торговых ведомостей, извещающих о приезде купцов, о количестве товаров, о состоянии курса. Все это делается как ни попало и как бог велит. Конечно, Русский бог велик и то, что делается у нас впотьмах и наобум, то иным при свете и расчетах не удастся делать. При нашем несчастии нас балует какое-то счастие. Провидение смотрит за детьми и за пьяными и за русскими, прибавить должно.- Вероятно, показания купцов были бы неверны, ибо недоверчивость к правительству есть вывеска нашего политического быта, но все от большей гласности и большого европеизма в формах, были бы какие-нибудь средства получить понятие о действиях ярмонки и основать на том свои соображения, выгодные не для одного любопытства, но и для самой общественной пользы. Теперь и самые купцы и правительство не имеют положительного познания о действиях и средствах ярмонки. Здесь каждый знает о себе, как в сражении офицер о действиях своей команды,- но нет главнокомандующего, известного о действии целого, и нет политика, основывающего свои планы на последствии действий.- Ярмонка не представляет никаких или весьма мало увеселений, приманок для любопытных праздношатающихся: новое доказательство, что главный характер ее не европейский и образованный. Приезжие иностранные купцы здесь как бы случайно, и нет сомнения, что они со временем перестанут ездить; а для наших бородачей прихоти общежития не нужны. Я уверен, что ярмонка в Макарьеве была своеобразнее и живописнее: здесь хотели китайскую картину вместить в европейскую раму, азиатский кинжал в европейскую оправу, и нет единства. Торговля здешней ярмонки дома в балаганах: в лавках она в гостях и ей неловко.

Зябловский в "Новейшем землеоп[исании] Российской] Имп[ерии]",второе издание 1818-го, говорит, что количество привозимого на сие годовое торжище товаров простирается ежегодно до 5 миллионов рублей²⁴. Ошибка ли это от незнания, или не позволено правительством было сказать истину?

10 августа.

9 августа мы поехали с прокурором. Теперешняя городская тюрьма деревянная и ветхая. Затворников около ста: пересылочных далее не тут содержат. Нашли тут мальчика лет 12-ти. Он учился в семинарии, узнал, что у одного знакомого крестьянина, отъезжающего в их деревню, есть деньги, рублей 30, уговорил его отвезти с собою к отцу своему, дорогою напоил его на свои деньги и, как тот крестьянин заснул крепким юном, два раза ударил его топором по голове, шапка спасла крестьянина от смерти. Помещение дурное. Новый тюремный замок каменный еще не достроен: ассигновано на него 218 000, но, кажется, еще потребно будет около ста тысяч. Должно и половины не стоить. Строят его исподволь, уже третий год. Из комнат, назначенных для смотрителя, вид на город хорош. Отделения нижние, назначенные для важных преступников, будут, без сомнения, сыры и темны. Все делается из одного тщеславия и для одной наружности. О истинной пользе и в помине нет. Оттуда полем поехали в Девичий монастырь; город на правой руке, виды на него хороши: Нижний, который на высокой горе, с дороги казался в долине. Девичий монастырь красив, опрятен, большая церковь еще не достроена; в ограде дорожки посыпаны песком, цветники. Дорофея Михайловна Новикова игуменья, приветливая, умная, говорят, красноречивая. Сказывают, что она переделала на русский лад Историю Элоизы²⁵. Взаимная любовь связывала ее с Пензенским дворянином. Согласились они поступить в монашеское звание.- Долго уже после того, как она сделалась игуменьею, а он архимандритом Израилом, все у нее в монастыре делалось по его советам, он живал у ней,- но под конец рассорились они.- Из монастыря поехали на место Гребегиек. Вид чудесный в три стороны. Гостинный двор ярмонки как на блюдечке, но и мал, как сахарный.- На горе часовня Алексея Митрополита. Повыше монастырь, им заложенный. Алексей, недовольный первым приемом жителей, сказал, что здесь горы каменные, а сердца железные. Не понимаю, как избы ветхие торчат по горе и как не сносит их весною. Здесь гипербола Пушкина:

Домишка, как тростник, от ветра колыхаясь²⁶

становится правдоподобною.

Кирпичи, которых тысяча продавалась по 10 рублей до строения гостинного двора, взошли до 20 экономическими мерами Бетанкура: вольные кирпичники последовали казенной цене²⁷.

[Поездка в Мещерское и Пензу в декабре

1827 - январе 1828].

Дорога от Москвы в Пензу 696 верст (по подорожной 695), по 5 копеек, кроме первой станции.- Издержано всего дорогою 146 руб. От Пензы в Мещерское 85 верст на Елань²⁸.- Скрыпицыно.- Проезжаешь имения трех Бекетовых. У Аполлона дом каменный с аркою на дороге, которая когда-нибудь сядет на голову проезжающего.- Выехал я из Москвы 12-го числа, в семь часов вечера. В полдень на другой день был в Владимире, ночью в Муроме, на другое утро поехал я на Выксу к Шепелеву, верст тридцать от Мурома. Едешь Окою,- от него ночью вывезли меня на вторую станцию от Мурома. В Арзамасе видел я общину. Церковь прекрасная. Позолота работы затворниц - искусные золотошвейки,- около пятисот затворниц. Община учреждена во время упразднения многих монастырей. Кажется, в доме господствуют большой порядок, чистота. Настоятельница женщина или девица пожилая, умная, хорошо говорит по-русски, из Костромы, купеческого звания. Тут живала юродивая дворянка, которая пользовалась большой известностью, пророчествовала и, говорят, часто сквернословила. В ее келье, после ее смерти, читается неугасимый Псалтырь, стоит плащеница с деревянными или картонными статуями. Монастырь не имеет никаких определенных доходов. Заведение благодетельное и которое было бы еще благодетельнее, если при святом назначении его было бы и мирское просвещенное: например, школа для бедных детей, больница для бедных и тому подобное. В Арзамасе есть школа живописи, заведенная дворянином-академиком. Картины этой школы развешаны и продаются в трактире²⁹. Все это зародыши образованности: просвещение выживает дичь.- Не доезжая Пензы, от станции в деревне графини Лаваль знаменитая Рудзаевка поэта Струйского. После него остались вдова и два сына, живущие в околодке³⁰. От станции в 15-ти верстах в другой деревне Лаваль застрелился молодой Лаваль.- Дорогою деревня Полуектова, кажется, Шатки. В Пензу приехал я в 10 часов вечера 16-го [декабря]. В Мещерское 17-го после обеда.- В Владимире, Венедиктов, председатель палаты, бывал в чужих краях.

Из Мещерского писал я: к к[нязю] Василию Гагарину 2 письма - к Полторацкому - к Карамзиным - к Дмитриеву с стихами "1828-й год" для журнала Калайдовича³¹- к Софии Чернышевой - к Васильевой - к Шимановской - к Оболенским - к Голицыной в Саратов.

Мещерские соседи: Миленин, Свиридов (муж слепой, жена усастая, сын ни рыба, ни мясо, жена его хорошее белое мясо), Таушев, Чистилины, Сольден, бывшая Мерлина, бывшая Есипова.- У Миленина какой-то восточный уроженец, о котором говорит Броневский в "Записках морского офицера": был в плену и в плену геройствовал. По словам его, в рассказе Броневского о нем есть и правда и неправда ³²- Сердобский уезд полон еще молвою и преданиями о житье-бытье Куракина Александра] Борисовича] в селе его Надежине во время опалы. Река Хапер. Губернаторство Сперанского в Пензе не оставило никаких прочных следов: доказательство, что в нем нет благонамеренности и патриотической совести. Он оставил по себе одну память человека общежительного³³.

Сомов, вице-губернатор Саратовский, пользуется репутациею честного и бескорыстного человека. Теперь вышел в отставку.

Белорукова, Пензенская дворянка, засекла девочку 8-ми лет. Исполнительницею приказания ее была няня, которая после заперла несчастную в холодном месте, где она и умерла.

Сын Струйского, сосланный в Сибирь также за жестокосердие³⁴.

Степанов, Сердобский предводитель. Дочь довольно милая.

Мы выехали 5 января из Мещерского в Пензу в осьмом часу утра. Погода казалась тихая и теплая, мы думали, что часов в пять после обеда будем в городе. Вместо того настал мороз ужасный, вьюга ледяная и в пятом часу приехали мы только в Елань: кучера и люди перемерзли, форейтор отморозил себе нос и колено. Видя это, Еланские ямщики нас никак везти далее не хотели до утра, несмотря на просьбы, увещания, обещания дать двойные прогоны, должны мы были решиться провести на месте часть дня и ночь. Мороз был красноречивее нас и денег. На беду нашу напали мы на сочельник: печь была худо натоплена и ничего в печи не было, а мы, полагая, что будем несколько часов в езде, не взяли с собою запаса. Вот что значит ездить по степям. Здешние жители, пускаясь и на малую дорогу, берут с собою не только провиант, но и дрова на всякий случай. Застигнет их ночь и мятель, они приютятся к стогу сена, разложат огонь и бивакируют. Мы были взяты врасплох, как Наполеон русскою зимою. Проведши около 15-ти часов в избе холодной, но дымной, в сообществе телят, куриц (не говоря уже о мелкопоместных тараканах), родильницы, лежащей на печи с трехдневным младенцем, пустились мы на другое утро в Пензу. Мороз не слабел, но погода была тише. В девятом или десятом часу приехали в Пензу, остановились на въезде города у Сушковой. Я отправился в собор. Теплая церковь, темная, как пещера. Верхняя, летняя, говорят, хороша. Оттуда на Иордань.- Архиерей Ириней: отец его серб, мать - молдаванка, воспитан был в Киеве. Прекрасной наружности и что-то восточное в черных глазах, и волосах, и в белых зубах, и в самых ухватках. Выговором и самыми выражениями напомнил он мне В. Ф. Тимковского, с которым он учился и коротко знаком. Он был в Яссах и в Кишеневе: скоро вышел в архиереи. Обращения приятного. В разговоре предавал проклятию В. Скотта, в особенности за роман Крестовых Походов.- Вечером было собрание немноголюдное. Зала довольно велика и хороша.- Загоскина вдова, сестра Васильковской; Блохина, сестра Чирковой. Всеволожская, урожденная Клушина, племянница автора (Умовение ног); муж ее сын Всеволожской-Огаревой. Очкина, жена купца, бывшая девица Приоре, воспитанная у генеральши Сольден. Девицы Болдыревы, Золотарева (Пензенская Офросимова) с двумя дочерьми.- Вдова Бекетова, сестры ее Араповы, сестры Пимена Арапова, Евреиновы. Ховрина была в деревне. Новое удостоверение, что Ансело прав и что женский пол наш лучше нашего. Братья Ранцовы, жена одного Вельяшева, сестра Алек. Пет. Губернатор Фед[ор] Петр[ович] Лубяновский; вице-губерн[атор] Антонский, племянник Московского. Полицмейстер Путята дает дому сгореть, как свече: недавно сгорел таким образом дом предводителя губернского Тишенского, женатого на Араповой. На полицию очень жалуются. Старушка Вигелъ, мать нашего, больная в постели, женщина, кажется, умная ив городе уваженная. Один сын ее женат на Чемизевой, упоминаемой в скандалезной хронике Пензенской; дочь за Юматовым. Говорят, прокуратница; другая дочь блаженствует в старых девах. Внук, служивший в гвардии. Губернатор не любим, идет молва, что потакает ворам и не из простоты. Человек умный, хотя, вероятно, ума не открытого и не возвышенного. В старые годы перевел "Телемака" и напечатал его: несколько лет тому принялся за исправление перевода, но за делами службы не успевает кончить труда. Дела у него идут поспешно и все собственноручно. Перевел также несколько мистических книг; выдал свое путешествие, которое если не именным указом, то министерским приказом (Кочубея) было раскуплено начальствами и в губерниях, так что он собрал довольно значительную сумму в то время, когда авторы лучшие писали у нас только из чести³⁵. Пензенский театр. Директор Гладков, Буянов, провонявший чесноком и водкой. Артисты крепостные, к которым при случае присоединяются семинаристы и приказные. Театр, как тростник от ветра, колыхаясь, ветхий и холодный, род землянки. В ложи сходишь по лестнице крючковатой. Освещение сальными свечами, кажется, поголовное по числу зрителей. На каждого зрителя по свече. В мое время горело, или, лучше сказать, тускнело свеч 13. Я призвал в ложу мальчика, которого нашел при дверях, и назначил его историографом и биографом театра и артистов и содержателя. "Кто эта актриса? - Саша, любовница барина. Он на днях ее так рассек, что она долго не могла ни ходить, ни сидеть, ни лежать.- Кто эти? - Буфетчик и жена его. Этот? - Семинарист, который выгнав был из семинарии за буянство. А этот? - Бурдаев, приказный, лучший актер! А этот бывший приказный, который просидел год в монастыре, на покаянии. Он застрелил нечаянно на охоте друга своего Монахтина, также приказного". По несчастию Гладков имеет три охоты, которые вредят себе взаимно: охоту Транжирина, пьянства и собачью. Собаки его не лучше актеров: после несчастной травли он вымещает на актерах и бьет их не на живот, а на смерть. После несчастного представления он вымещает на собаках и велит их убивать. Вторая охота его, постоянная, служит подкреплением каждой в особенности и совокупно. Впрочем, Саша не дурна собою и не многим, а, может быть, и ничем не хуже наших императорских. Актер {Оставлено место, но имя не вписано.} также недурен. Давали Необитаемый остров, Козачий офицер и дивертисемент с русскими плясками и песнью: За морем синичка не пышно жила. Вообще мало карикатурного и, должно сказать правду, на Московском театре, в сравнении столицы с Пензою и прозванием императорским с Гладковским, более нелепого на сцене, чем здесь³⁶. Больнее всего, что пьяный помещик имеет право терзать своих подданных за то, что они дурно играли или не понравились помещику. Право господства не должно бы простираться до этой степени. При рабстве, puisque рабство у а {Так как рабство налицо (фр.).}, можно допустить право помещика взыскивать с крепостных своих подати деньгами или натурою и промышленностью, свойственными их назначению и включенными в круг действия им сродного, и наказывать за неисполнение таковых законных обязанностей. Но обеспечить законною властью и сумасбродные прихоти помещика, который хочет, чтобы его рабы плясали, пели, ломали комедь без дарования, без охоты, есть уродство гражданское и оно должно бы прекращаемо начальством, предводителями, как злоупотребление власти. И после таких примеров находятся еще у нас заступники крепостного состояния! Лубяновский рассказывал мне о возмущении крестьян Апраксина и Голицыной в Орловской губернии числом 20 000 душ, когда по восшествии Павла приказал он и от крестьян брать присягу на верноподданничество. Крестьяне, присягнув государю, почитали себя изъятыми из владения помещичьего. Непокорность их долгое время продолжалась и Репнин ходил на них с войском. Лубяновский был тогда адъютантом при князе. У крестьян были свои укрепления и пушки. Присланного к ним для усмирения держали они под арестом. Репнина, подъехавшего к селению их с словами убеждения и мира, прогнали они от себя, ругали его. Репнин велел пустить на них несколько холостых выстрелов. Сия ложная угроза пуще их ободрила: они бросились вперед. Наконец, несколько картечных выстрелов привели возмущенных к покорству. Происшествие, похожее на происшествие 14 декабря, только последствия были человеколюбивее. Зачинщиков не нашли и не искали. Репнин велел похоронить убитых картечью и поставил какую-то доску с надписью над ними. Дело это казалось так важно, что Павел писал Репнину: "Если мой приезд к вам, может быть, нужен, скажите, я тотчас поеду"³⁷.- Возмущения нынешние в деревнях приписываются проделкам либералов: кто из либералов тогда действовал на крестьян? Рабство, состояние насильственное, которое должно по временам оказывать признаки брожения и, наконец, разорвать обручи недостаточные.

Пенза полна пребыванием Голицына, флигель-адъютанта, сына Нулина. Он всех привел в трепет и тем более нравился обществу, что сказывают, осадил губернатора, которого не любят. Приезжает он к Васильеву, советнику, известному знанием в делах и взяткобрательством: увещевает его, как не стыдно ему, при его способностях для службы, бесчестить себя корыстием. Тот уверяет в своей чистоте.- "Как же вчера взяли вы с того-то триста рублей?" Васильев, пораженный всеведением архангела с мечом и пламенем, клянется на образе, что вперед брать не будет. Принесут ли пользу эти архангелы, носящиеся по велению владыки из конца в конец земли? Невероятно! Как буря они подымут с земли сор и пыль, но сор и пыль после них опять сядут. Буря не чистит земли, а только волнует³⁸. Могут ли Голицыны и все эти флигель-архангелы способствовать к благодетельному преобразованию? Непосредственнейшее и неминуемое действие их явления должно быть ослабление повиновения и доверенности управляемых к правящим. На что же генерал-губернаторы, губернаторы, предводители, прокуроры, если нельзя на них положиться? На что Сенат Правительствующий и блюстительный, если не ему поверять надзор за исполнением законов? Скорее же из Сената отделять ежегодно ревизоров по всем губерниям? Должно употреблять орудия, посвященные на каждое дело, а не прибегать к перочинным ножичкам, потому только, что они ближе и под рукою. Вы оказываете недоверчивость к генерал-губернатору, а облекаете доверенностью гвардейского офицера, который созрел для государственных понятий в манежах или петерб[ургских] гостинных. Не пошлете же вы советника губернского правления произвести военное следствие? В детской привязанности вашей к эполетам вы думаете, что в них сокрыта тайна всеведения и что ваши товарищи в солдатские куклы должны по этому самому быть на все способны? ³⁹

Пенза город довольно хорошо выстроенный и летом должен быть живописен.- Модная лавка M-me Chopin [Г-жи Шопен], мать переводчика⁴⁰.

Avec toutes les seductions terrestres faites pour la rendre une femme accomplie sous tous les rapports, elle porte une aureole, qui fait palir tous les charmes terrestres et au moment, ou vous vous sentez pret a lui faire les yeux doux, vous etes entraine involontairement a faire le signe de la croix et vos velleites de galanterie se convertissent en une contemplation purement ascetique. Son regard a quelque chose d'indefinissable: c'est la conversion du paganisme en christianisme. Je la compare a une statue que le statuaire destinait en premier lieu a representer <quelques unes> des divinites riantes de la terre, mais au moment d'achever son travail une sainte inspiration a donne une nouvelle direction a sa pensee et son ouvrage a pris le caractere sublime et austere de cette religion, qui vous dit avec son fondateur: mon Royaume n'est pas de ce monde {При всех земных соблазнах, созданных для того, чтобы сделать из нее женщину, совершенную во всех отношениях, она увенчана ореолом, заставляющим бледнеть все земные очарования, и в тот момент, когда вы чувствуете, что готовы сделать ей глазки, вас невольно тянет к крестному знамени и ваши галантные поползновения превращаются в чисто аскетическое созерцание. Ее взгляд выражает нечто непостижимое: это превращение язычества в христианство. Я сравниваю ее со статуей, ваятель которой первоначально предназначал ее для изображения (некоторых из) смеющихся земных богинь. Но в момент окончания работы святое вдохновение дало новое направление его мысли, и труд его принял суровый и возвышенный характер той религии, которая говорит вам вместе с ее создателем: царство мое не от мира сего (фр.).} ⁴¹.

Фон-Визин живописец карикатурный - он не был живописцем общества своего, Петербургского] двора.. В "Бригадире", в "Недоросле" другие нравы - некоторые сцены не драматические: это род разговора в царстве мертвых на заданные темы - Потемкин хотел переманить его от Панина - Подражание Лабрюеру - дикий американец. Карамзин мне говорил об этом.- Живого автора должно печатать с хорошей стороны: мертвого со всех.- После смерти нет лжи: а утаить что-нибудь из написанного автором, то есть из умственной жизни его есть ложь. Я хочу знать не только автора, но и человека: вот от чего чтение записок занимательно и назидательно. О Фон-Визине не говорят современные записки французов: невыгода быть русским.- Действие французской литературы на умы 18-го века: ум был достоинство, держава; цари искали союза с ним.- Литература Фон-В[изина], как и вообще русских писателей, не была главным делом их жизни: как музыка, живопись, она была побочное искусство: потому у нас мало творений... Даламберт: Фон-В[изин] оклеветал его. Искательства его и других энциклопедистов были не подлость, а политические домогательства: им нужен был союз дворов и вельмож, чтобы утвердить свое положение: тем более, что во Франции они угрожаемы бывали правительством. Даламберту верно были нужны не деньги.

Сравнение комедий Ф[он]-В[изина] и "Горе от ума". О Грибоедове. - Не имел ли Ф[он]-В[изин] в "Недоросле" мысли унизить неслужащих? Но где же у нас дворянство неслужащее и в независимости ли можно упрекать нас. Митрофанушка не только недоросль по службе, но и неуч.- Правдин: Пошел-ка служить, говорит Митрофанушке.- Хорош подарок службе. -

Евгений говорит, что перев[од] Гольберг[овых] басен напечатан в 1763-в 1768 г. Греч говорит о чистоте, ясности и силе прозы его в важных переводах, н[а]п[ример] в похваль[ном] сл[ове] Map[ку] Аврел[ию].- Спросить у Кристина, нет ли в бумагах Маркова писем Фон-Визина также у г[рафа] Панина? У Греча и в новой биогр[афии] ошибочно сказано, что жизнь Сифа перев[едена] с француз[ского]:- с немецкого сказано в исповеди.- Ф[он]-В[изин] гов[орит], что и в перев[оде] Альзиры встречаются хорошие стихи.

Успех "Бригадира": с обеда на обед зовут его первые вельможи.

Евгений называет Ник[иту] Петровича] Панина упомянутым кабинет-министром: по исповеди видно что нет.- Ф[он]-В[изин] хотел переводить Тацита: не позволили: при Александре] вышло два перевода. Глаза Ф[он]-Визина. Так ярки, что нельзя смотреть было.

Письма Разумовского, Бориса Салтыкова - Etienne сказал: "La comedie est l'blstoire de peuple" {Этьен сказал: "Комедия - это история народа" (фр.).} ⁴².

L'eioge d'un ecrivain est dans ses ouvrages: on pourrait dire que l'eioge de Moliere est dans ceux des ecrivains, qui l'ont precede et qui l'ont suivi, tant les uns et les autres sont loin de lui. Des hommes de beaucoup d'esprit et de talent ont travaille apreslui, sans pouvoir <l'atteindre> ni lui ressembler, ni l'atteindre. Quelques uns ont eu de la gaite; d'autres ont su faire des vers; plusieurs meme ont peint des moeurs. Mais la peinture de l'esprit humain a ete l'art de Moliere; c'est la carriere qu'il a ouverte et qu'il a fermee: il n'y a rien en ce genre, ni avant lui, ni apres (La Harpe) {Похвала писателю заключается в его трудах: можно было бы сказать, что похвала Мольеру заключается в трудах писателей ему предшествовавших и последовавших за ним - так далеки от него и те и другие. Люди большого ума и таланта работали после него, но не могли ни походить на него, ни сравняться с ним. Одни из них обладали юмором; другие научились писать стихи; многие даже занимались описанием нравов. Но живописание человеческого ума было искусством Мольера. Это поприще было им открыто и им же закрыто: в этом роде не было ничего ни до, ни после него (Лагарп) (фр.).} ⁴³.

"Письма Рус[ского] Пут[ешественника]" хотя и писаны вовсе без педантства и догматической важности, может быть, содержат более истин о французах и о Париже, чем письмаФ [он]-Визина. В одном только Карамзин и Ф[он]-Визин согласны: во мнении о нечистоте Парижа⁴⁴.

КНИЖКА ЧЕТВЕРТАЯ¹

(1820-1830)

[Эта книжка не содержит оригинальных записей П. А. Вяземского и заполнена копиями исторических и литературных документов. Они внесены в книжку частично П. А. и В. Ф. Вяземскими и частично рукою писца. Исторические материалы отражают эпоху Екатерины и Александра I. Некоторые из них касаются истории Польши. Ряд материалов свидетельствует об интересе к декабристам и их агитационной литературе.

Литературные материалы связаны с именами Фонвизина ("Друг честных людей, или Стародум"), Карамзина ("Записка о Москве"), Пушкина ("Вадим"), Дельвига ("Петербургским цензорам"), Олина ("Стансы к Элизе") и Баратынского ("Череп" - автограф). К ряду копий Вяземским сделаны собственноручные объяснительные примечания. Подробнее см. стр. 364-365 и 410-414, где помещены перечень и характеристика переписанных материалов и воспроизведены примечания Вяземского].

КНИЖКА ПЯТАЯ¹

(1825-1831)

Екатеринен-таль, 16-го июня 1825²,

Ревель

НАРВСКИЙ ВОДОПАД

Несись с неукротимым гневом ¹*,

Мятежной ²* влаги властелин,

Над тишиной окрестной ревом

Господствуй, бурный исполин!

Жемчужною, кипящей лавой,

За валом низвергая вал,

Огромной, дикой, величавой ³*,