Аксаков Иван Сергеевич - Письма к родным (1849-1856)

  

  

  

   И. С. Аксаков. Письма к родным (1849-1856)

   Серия "Литературные памятники"

   Издание подготовила Т. Ф. Пирожкова

   М., "Наука", 1994

   OCR Бычков М. Н.

  

  

   1. 23.V

   2. 23.V

   3. 26.V

   4. 30.V

   5. 5.VI

   6. 13.VI

   7. 17.VI

   8. 25.VI

   9. 2.VII

   10. 9.VII

   11. 16.VII

   12. 23.VII

   13. 30.VII

   14. 6.VIII

   15. 9.VIII

   16. 13.VIII

   17. 20.VIII

   18. 23.VIII

   19. 27.VIII С.Т. Аксакову

   20. 30.VIII

   21. 3.IX

   22. 10.IX

   23. 13.IX

   24. 17.IX

   25. 18.IX С.Т. Аксакову

   26. 24.IX

   27. I.X

   28. 18.Х

   29. 21.Х

   30. 25.Х К.С. Аксакову

   31. 29.Х

   32. 5.XI

   33. 8.XI

   34. 14.XI

   35. 21.XI

   36. 24.XI

   37. 28.XI

   38. 5.XII

   39. 12.XII

   40. 19.XII

  

  

   41. 9.I

   42. 12.I

   43. 15.I

   44. 22.I

   45. 26.I

   46. 30.I

   47. 2.II

   48. 5.II

   49. 13.II

   50. 16.II

   51. 19.II К.С. Аксакову

   52. 20.II

   53. 23.II

   54. 26.II

   55. 2.III

   56. 6.III

   57. 9.III

   58. 13.III

   59. 20.III

   60. 25.III

   61. 27.III

   62. 30.III

   63. 6.IV

   64. 10.IV К.С. Аксакову

   65. 14.IV

   66. 4.V

   67. 7.V

   68. 14.V

   69. 17.V

   70. 23.V

   71. 26 V

   72. 30.V

   73. 3.VI

   74. 6.VI

   75. 12.VI О.С. Аксаковой

   76. 12.VI

   77. 17.VI С.Т. Аксакову

   78. 20.VI

   79. 25.VI

   80. 1.VII

   81. 9.VII

   82. 1.VIII

   83. 7.VIII

   84. 14.VIII

   85. 21.VIII

   86. 24.VIII

   87. 28.VIII

   88. 31.VIII

   89. 4.IX С.Т. Аксакову

   90. 11.IX

   91. 14.IX

   92. 18.IX

   93. 28.IX

   94. 2.Х

   95. 9.Х

   96. 12.Х

   97. 30.Х О. С. Аксаковой и сестрам

   98. 30.Х

   99. 7.XI

   100. 13.XI

   101. 19.XI

   102. 27.XI

   103. 4.XII

   104. 18.XII

   105. 25.XII

   106. 28.XII

  

  

   107. 1.I

   108. 7.I

   109. 15.I

   110. 18.I

   111. 22.I

   112. 28.I

   113. 1.II

   114. 5.II

   115. 8.II

   116. 12.II

   117. 15.II

   118. 19.II

   119. 23.II

   120. 26.II

   121. 1.III

   122. 5.III

   123. 12.III

   124. 15.III

   125. 19.III

   126. 26.III

   127. 29.III

   128. 9.VII О. С. Аксаковой и сестрам

   129. 29.VIII О. С. Аксаковой и сестрам

   130. 8.Х

   131. 29.XI

   132. 3.XII

  

   133. 15.I

   134. 22.I

   135. 27.I

   136. 21.III

   137. 2.IV

   138. 4.IV

   139. 6.IV

   140. 8.IV

   141. 11.IV

   142. конец IV

   143. 27.IV

   144. 28.IV

   145. конец IV

   146. V

   147. 21.VIII

  

   148. 20.VI

   149. 27.VI

   150.6.IX

   151.7.IX

  

  

   152. 29.IV

   153. V

   154. 19.V

   155. 2.VI

   156. 7.VI

   157. 13.VI

   158. 20.VI

   159. 28.VI

   160. 4.VII

   161. 16.VII

   162. 23.VII

   163. 31.VII

   164. 6.VIII

   165. 14.VIII

   166. 21.VIII

   167. 27.VIII

   168. 7.IX

   169. 15.IX

   170. 21.IX

   171. 29.IX

   172. 4-5-6.Х

   173. 5.Х Г.С. Аксакову

   174. 12.Х

   175. 19.Х

   176. 25.Х

   177. 2.XI

  

  

   178. 18.II

   179. 24.II

   180. 2.IV

   181. 3.IV

   182. 6.IV

   183. 7.IV

   184. 8.IV

   185. 9.IV

   186. 16.IV

   187. 21.V

   188. 29.V

   189. 5.VI

   190. 22.VI

   191. 3.VII

   192. 10.VII

   193. 26. VII

   194. VII

   195. 1.VIII

   196. 11.VIII

   197. 17.VIII

   198. 25.VIII

   199. 2.IX

   200. 5.IX

   201. 9.IX

   202. 15.IX

   203. 29.IX

   204. 6.Х

   205. 14.Х

   206. 25-27.Х

   207. 3 на 4.XI

   208. 11.XI. С 12 на 13

   209. 23.XI

   210. 3.XII

   211. 8.XII

   212. С 21 на 22.XII

   213. 26.XII

  

  

   214. 4.I

   215. 11 на 12.I

   216. 18 на 19.I

   217. 25.I

   218. 1.II

   219. 8.II

   220. 15 на 16.II

   221. 22.II

   222. 29.II

   223. 7.III

   224. 1.VI

   225. VI

   226. 18.VI

   227. 24.VI

   228. 2.VII

   229. 8.VII

   230. 16.VII

   231. 23.VII

   232. 3.VIII

   233. 19.VIII

   234. 1.IX

   235. 14.IX

   236. 17.IX К.С. Аксакову

   237. 27.IX

   238. 9.Х

   239. 17.Х

   240. 1.XI

   241. 8.XI

   242. 16.XI

   243. 24.XI

   244. 28.XI

   245. 6.XII

  

  

   Пирожкова Т.Ф. Письма И.С. Аксакова к родным. 1849-1856 гг.

   Примечания (Сост. Т.Ф. Пирожкова)

   Список сокращений

   Указатель имен

  

  

   Не много надо было времени, чтоб из московского нашего круга перекинуться совершенно в другой мир, с другими заботами и интересами, в губернский город Ярославль. Впрочем, теперь воздержусь ото всяких суждений, преждевременных выводов и взглядов, потому что я не успел еще надлежащим образом осмотреться и вникнуть, а лучше начну для вас, по обыкновению, описание со времени выезда моего из Москвы. Должен также предупредить вас, что особенного расположения писать я не чувствую, по крайней мере, теперь. Эта дорога не произвела на мою душу особенного впечатления, не наполнила ее бодрою деятельностью. Странное дело! После всей бывшей передряги¹ на душу мою налег какой-то свинец; в душе моей - не ясная погода, а постоянно пасмурно. Может быть, это происходит также оттого, что я еще не приступал настоящим образом к делу, которого пропасть и в которое надо броситься с руками и с ногами и со всеми способностями; колокол еще не раскачался.

   Я выехал, как вы помните, 19-го мая, поздно вечером. Тарантас мой оказался чрезвычайно покойным, по крайней мере, для меня. В Тарасовке и Талицах переменил лошадей, везли довольно плохо и долго держали на переменах, так что в Троицу² я приехал часу в 6-м утра. Церкви были уже открыты и полны народа, я приложился к мощам³ и поехал далее. От Троицы до Переяславля (60 в<ерст>) шоссе еще не отделано и по нем не ездят, а ездят по старой, довольно скверной дороге, которая идет, впрочем, почти рядом с шоссе. Дорога гориста, и местоположение прекрасно. На 1-ой станции "Редриховы горы" я пил чай и узнал, что это затейливое название станции происходит от очень простой причины. Был немец-помещик, г<осподи>н Редрих; именем его и окрестилось село на вечные времена. Теперь оно казенное.

   Дорога живописна и постоянно носит на себе признаки пути богомольного. До Троицы я встретил, по обыкновению, бездну богомольцев всяких сословий; за Троицей до Ростова я встречал также много богомольцев, но уже все крестьян и крестьянок. Повторяю: по всей этой дороге видно, что это путь от святыни к святыне; по всей дороге вы встречаете множество церквей, образов, часовен, святых колодцев и т.п. Есть несколько часовен и колодцев с каменными навесами - самого древнего устройства, часто в виде башен красивой старой архитектуры, старее кремлевской. Тут везде следовало бы побродить пешком.

   К обеду приехал я в Переяславль-Залесский (Владимирской губернии). Влево от него расстилается чудное огромное озеро⁴, которое ничего в себе не держит, кроме рыб (и, между прочим, знаменитых сельдей). Ямщик уверял меня, что если бросить в озеро даже что-нибудь металлическое, деньги и т.п., то озеро не удержит их у себя, а выкинет непременно на берег. - Город очень красив, потому что носит на себе признаки древности, старой живой жизни. В нем 4 монастыря и 23 церкви. Один монастырь, Горицкий, уже закрыт, так уже он стар, и его не поддерживают; между тем, сохранившиеся в целости ворота ограды и одна стена со всеми наружными украшениями, с глазурью, очень хороши. В Даниловском монастыре почивают мощи⁵. Новая Россия ничего не прибавила, кроме зданий по высочайше утвержденным фасадам, трактирных заведений с бильярдами и упадка торговли. Старая жизнь миновала безвозвратно!..

   Остановившись в каком-то довольно гадком и грязном трактире, я тщетно искал местного продукта, сельдей. В Переяславле нет ни одной переяславской селедки. Трактирные служители - все ярославцы, хорошо знающие учтивое и деликатное обращение и ловкую трактирную расторопность - мало знают о древностях города. Впрочем, один из них рассказал мне о ботике Петра Великого, о плавании его по этому озеру⁶ и т.п., так как по этому случаю учреждено официальное празднование. На стенах комнаты заказано было мастеру изобразить гулянье в Марьиной роще, но мастер надул и вместо Марьиной рощи нарисовал какую-то другую и весьма скверно, что мне объяснил также один из половых. - От Переяславля вплоть до Ярославля ехал я опять по шоссе. Тут везли меня очень хорошо. Лошади ростовской породы, красивые и сильные, хотя несколько тяжелы. - Ростов - в 60 верстах от Переяславля; я приехал в него вечером, но еще засветло. Он еще красивее Переяславля и виден верст за 10 отражающимся в гладкой поверхности озера. Город большой, полон каменных древностей, садов и огородов. Вообще в Ярославской губернии растительность деревьев удивительная. Лесов бездна. - В Ростове я остановился только, чтоб напиться чаю и отправился далее в Ярославль. Дорогой спал и проснулся уже тогда, когда пришлось переезжать на пароме через Волгу. Часу во 2-м ночи привезли меня к "Берлину", лучшей гостинице Ярославля, грязной, гадкой и вонючей. Делать нечего, я расположился в ней, лег тотчас спать, но встал рано и принялся за разборку своих дел и бумаг, чтобы сколько-нибудь приготовиться. - Бутурлина не нашел в городе⁷. Он уехал в Углич и воротится только нынче ввечеру.

   Поговоримте собственно о наружности Ярославля. Он мне очень нравится. Город белокаменный, веселый, красивый, с садами, с старинными прекрасными церквами, башнями и воротами; город с физиономией. Калуга не имеет никакой физиономии или физиономию чисто казенную, Симбирск тоже почти, но Ярославль носит на каждом шагу следы древности, прежнего значения, прежней исторической жизни. Церквей бездна и почти ни одной новой архитектуры; почти все пятиглавые, с оградами, с зеленым двором или садом вокруг. Прибавьте к этому монастыри внутри города с каменными стенами и башнями, и вы поймете, как это скрашивает город, - а тут же Которость⁸ и Волга с набережными, с мостами и с перевозами. - Что же касается до простого народа, то мужика вы почти и не встретите, т.е. мужика землепашца, а встречается вам на каждом шагу мужик промышленный, фабрикант, торговец, человек бывалый и обтертый, одевающийся в купеческий долгополый кафтан, с фуражкой, жилетом и галстухом. Впрочем, я говорю только о том, что я видел в продолжение этих двух дней. Женщины одеваются совершенно так же, как и в Московской губернии; посмотрим их в селах, в праздничные дни.

   Целую субботу, воскресенье и нынешний день я посвятил; на визиты, знакомство и на изготовление самого себя к моему скучному и многосложному поручению⁹. Дела предстоит гибель. В четверг уведомлю вас о своем решении относительно поездок по губернии. Нынче кончаются мои визиты и с завтрашнего дня сажусь за работу. Нынче же должен я познакомиться и с Серебренниковым, купцом¹⁰.

   Что-то у вас происходит? Поздравляю вас, милый отесинька и милая маменька¹¹, и вас всех, братья и сестры, со днем именин Константина¹², а Константина поздравляю в особенности и крепко обнимаю. Вот где бы надо было побродить ему пешком. Дам видел много, девиц еще ни одной, их мало в Ярославле. Косы все преподлые, но уже слышал, что в Пошехонском уезде растет одна коса великолепная, подробного измерения которой я еще не имею. О лице не справлялся, ну да ведь до этого нет дела, была бы коса¹³.

   Прощайте, мои милые отесинька и маменька, будьте здоровы, цалую ваши ручки, обнимаю Константина, Гришу с Софьей¹⁴, Веру, Оличку, Надю, Любу¹⁵ и всех сестер¹⁶, а также - не обнимаю, ее обнять нельзя, а щелкаю заочно пальцами перед племянницей¹⁷. Будьте здоровы.

  

  

   Нынче написал я вам письмо в Москву, милые мои отесинька и маменька, и нынче же, согласно условию, посылаю письмо и в Троицу¹. Пожалуйста, обратите внимание на то, будут ли распечатываться письма, адресованные в Посад², или нет.

   Уже 12-й час, и я тороплюсь. Скажу вам несколько слов о ярославских жителях. Народ все доброкачественный, немножко пустоголовый и ограниченный. Губерния сама себя называет "приятною", и в самом деле тиха и мирна, не ссорится, что-то есть маниловского во всем образованном ярославском обществе. Евгений³ принял меня сначала сухо, но потом мы разговорились и расстались друзьями. Вот оригинал. Ему за 70 лет, но он бодр, жив и энергичен, говорит языком простым и резким, несколько грубым, и полон негодований. Жадовская не только с уродливой рукой, но и с бельмом на одном глазу и вообще очень дурна, но очень неглупа, и мы с ней подружились очень скоро⁴.

   Роскошь в городе страшная. Мебель, квартира, одежда - все это старается перещеголять и самый Петербург. Ярославль с гордостью рассказывает, что у него нынешнею зимою был детский маскарад, на котором были дети в костюмах, стоивших тысячи по две и по три и в алансонских кружевах⁵.

   Прощайте, мои милые отесинька и маменька, приехали гости, до четверга. Цалую, обнимаю.

  

  

   Вероятно, нынче должны получиться от вас письма, милые мои отесинька и маменька, если только вы успели написать во вторник. Но почта отходит нынче же, и я в недоумении, куда адресовать. Буду адресовать покуда в Москву. Я еще все стою в гостинице, но нынче переезжаю. Нанял какую-то квартиру помесячно, по 6 рублей сер<ебром> и оставлю ее за собою все лето, а осенью надеюсь попасть на лучшую. Мне нельзя таскать с собою по городам всего багажа, всех вещей своих и необходимо иметь pied-a-terre {Пристанище (фр.).} в Ярославле. - Сам я думаю в субботу или в воскресенье ехать в Романов, который всего 35 верст от Ярославля.

   Познакомился с Бутурлиным. Как водится, человек благонамеренный, но военный, мало знакомый с формами, с законами¹ и т.д.; впрочем, очень любезный и приветливый человек. Нынче я у него обедаю. Я познакомился почти со всем обществом, пребывающим в городе, поставил себя в хорошие отношения к губернатору, с Евгением, кажется, мы просто подружились, - но признаюсь, если б не было столько дела, то скука возни с этим обществом была бы невыносимая. - Впрочем, я познакомился вчера с купцом Серебренниковым, о котором говорил Чижов², с человеком в самом деле замечательным по своим историческим и археологическим знаниям и по своей любви к труду. Он, между прочим, показал мне две грамоты, данные г<ороду> Ярославлю и хранящиеся в магистрате, которые ускользнули от внимания Строева, когда он был здесь с Археограф<ической> комиссией³. Из 1-ой грамоты, данной царем Мих<аилом> Федоровичем⁴, но упоминающей о грамотах Ивана Грозного и сына его⁵, видно, между прочим, что были городские старосты, земская изба, заведывавшая доходами, городская собственность, говорится "о городовом деле". - Здесь есть еще купец Трехлетов⁶, у которого богатое собрание старопечатных книг и с которым я еще не успел познакомиться.

   Такая ли у вас подлая погода, как здесь? Здесь, при слиянии двух рек, Волги и Которости, почти постоянно дуют ветра, самые отчаянные и очень охлаждают воздух. Ярославские жители говорят о московском климате как о благословенном. - Можете себе представить, в Ярославской губернии есть Аксаковы, именно те, от которых происходит кн<ягиня> Мещерская, сенатор Аксаков⁷ и пр. - Говорят, что теперь род их здесь перевелся, но я, проезжая по одной улице, видел на каком-то дряхлом домишке: дом надв<орной> советницы Пелагеи Аксаковой.

   Я еще не привел свои занятия в надлежащий порядок, и потому самые письма мои к вам еще не приняли надлежащего характера, да и едва ли примут. Удивительно, как парализует мысль, что пишешь не для вас одних, а для посторонних также, которых вмешательство и участие мне вовсе не нужно⁸.

   Историю Самарина здесь все более или менее знают⁹, но никто не принял в ней живого участия, никто ее не понял: она является каким-то сказанием из какого-то совершенно другого мира. - Ярославль сам по себе, а все вопросы и весь волнующийся мир сам по себе. Об моей истории мало знают¹⁰; носились какие-то темные слухи, как мне сказывал здесь один человек; само собою разумеется, что я ни с кем из них об этом не говорил и не говорю, - да им этого и не понять. Прощайте, если успею, напишу в понедельник, будьте здоровы, цалую ваши ручки, обнимаю Константина, Гришу и всех сестер с Софьей и с племянницей.

  

  

   Ну, кажется, нынче готовится жаркий день! И пора, давно пора, хотя в этот год для меня не существует лето. Если жизнь в губернских городах летом и не похожа на московскую или петербургскую, особенно в Ярославле, где большая часть площадей не мощена и покрыта зеленым, прекрасным дерном, то занятия мои по службе уже нисколько не соответствуют летней неге, летней лени, всем тем ощущениям, которые возбуждает в душе вид знойного голубого неба, тихого вечера и пр. и пр. - Впрочем, это уж я так сказал: тихого вечера. В Ярославле почти ни на минуту не бывает тихо, по крайней мере, при мне не стихало почти ни разу. Не знаю, может быть, теперь тоже и у вас, но соединение двух рек, Волги и Которости, при которых лежит Ярославль, кажется мне, достаточно может объяснить причину ветров. - Впрочем, оставим погоду. Какая бы она ни была, вы в деревне, вы, верно, целый день на воздухе и умеете пользоваться всеми ее удобными минутами. -

   Во 1-х, надо вам знать, что я больше не в "Берлине", а нанял себе квартиру, маленький, низенький деревянный домик, с 5 светлыми окошками на улицу, с 4-мя комнатками и кое с какою, самою простою, деревянною мебелью, в Крестовоздвиженском переулке, близ церкви Св<ятого> Духа, дом мещанки Пителиной. В самом низу живут сами хозяева, мещане. Цена 7 р<ублей> сер<ебром> в месяц. Если эта квартира будет тепла, то я оставлю ее за собой и на зиму. Теперь я ее взял на три месяца, собственно для склада всех своих вещей и для пристанища, в случае приездов моих в Ярославль из уездных городов. Но вам нет нужды писать мой адрес на письмах, на почте знают, где я живу, а главное, я нынче уезжаю в Романов-Борисоглебск. - Все это время я довольно много работал, составил из подчиненных мне топографов канцелярию, и переписка с разными присутственными местами завязалась своим чередом, но, надо признаться, порою находит на меня сильная скука и тоска. Удивительное свойство большей части губернских городов: это совершеннейшая пошлость, ничтожность людей. Общество почти везде таково, но в Москве и в Петербурге вы всегда найдете человек 5, с которыми можете говорить обо всем; здесь - ни одного. Здесь я нашел много умных купцов, это правда, но ведь разговор с ними не есть мой постоянный разговор, мы слишком разделены и образованием, и интересами, и сферами деятельности. Но что касается до общества здешнего, до ярославского beau-monde {Высший свет (фр.).}, то это самое жалкое и ничтожное общество. В этом обществе, боясь упрека в невежестве, не скажут ни одного слова по-русски, да и не нужно: если б они говорили о чем-нибудь серьезном и задушевном, то прибегли бы к русскому языку, но как подобных разговоров здесь не ведется, то обходятся посредством французского. Все это с страшною претензией на bon genre {Хороший тон (фр.).}, роскошь - непозволительная, читают вздор, живут все заемною жизнью столичных обществ. - Есть довольно богатых, тысячедушных и щедушных фатов, Толбухины, кн<язь> Черкасский какой-то и др. - Впрочем, многих теперь и нет в городе, а я говорю про тех, кого знаю. - В 12 верстах отсюда живет m-me Бем, урожденная Мартынова¹, говорят: умна и красавица. Мне предлагали ехать к ней в деревню, но я отказался теперь, отлагая это знакомство до зимы, если она останется здесь зиму, К тому же, говорят, теперь у них проживает сын Булгакова, известный повеса², что не очень рекомендует и самую г<оспо>жу Бем. - Губернатор - человек самый пустой и ничтожный, щекотливый, ревнивый к своей власти и своему значению, а потому тяжелый невыносимо. С ним нельзя иметь просто дела, а надо нянчиться, что я и делаю довольно искусно, так что мы с ним в очень хороших отношениях (что мне необходимо для успеха моего поручения), хотя дружбы нет и не будет между нами. - Напротив того, архиерей полюбил меня³ ото всей души, а в этом человеке нет лести. Я дал ему прочесть свой отчет по Бессарабии⁴, и это его окончательно расположило ко мне. Ему за 70 лет, но я мало встречал таких живых и горячих людей. - Впрочем, есть здесь два человека, с которыми я сблизился короче и могу быть запросто; это - Муравьев, брат сибирского генерал-губернатора⁵, человек недалекий, но теплый, хороший, сам здесь недавно, ну да и потерся немного, живя в Москве и в Петербурге, около умных людей, так что многое ему не дико, обо многом он уже слыхал. Другой - это Семенов, 25 лет, лицеист, довольный жизнью, сам собой, провинцией, обществом, страстный ботаник, хороший чиновник. - По крайней мере, это честные люди, с которыми можешь быть короток. - Несчастная Жадовская тоже ресурс в своем роде, но отец ее, председатель палаты⁶, не разлучающийся с дочерью, с страшною претензией на любовь к литературе, ужасно скучен. Жадовская прочла мне все свои стихи, выслушала от меня много строгих замечаний⁷, которые, вероятно, будут ей полезны, и поняла их. Я прочел ей "Бродягу"⁸, от которого она в восторге. - Как-то, перебирая тетрадь ее стихотворений, которую она, забывшись, положила на стол, я нашел там послание А<ксако>ву⁹, написанное с год тому назад. Это послание ко мне, в котором она честит меня холодным умом, холодным сердцем и пр. Я мысленно пробежал ряд своих стихотворений (исключая "Бродяги") и невольно согласился, что в них везде виден ум, видна мысль, но теплоты мало¹⁰. Впрочем, ее стихи последовали по поводу моих стихов об ней¹¹, которыми она не очень была довольна, хотя, как говорит в послании, приятна ее слуху, хотя и странная ей, суровость моего стиха. - В самом деле - стремление к пользе, воззвание к деятельности, нравственные, строгие требования, борьба высшего содержания - вот что наполняет мои стихотворения, потому что я и не искал облекать в поэтическую форму всякий вздор, пробегающий через душу, всякую грустно-сладкую минуту, которая всем известна, о которой писано милльон раз и в стихах и в прозе. - Впрочем, ярославское общество очень мало интересуется Жадовской и ее талантом. Отец ее считается mauvais genre {Дурной тон (фр.).}, а к дочери нет ни внимания, ни участия. - Мне сказывал один из вышеупомянутых мною двух, что история моя в смутном и искаженном виде известна всему Ярославлю¹² и расположила общество не в мою пользу, наконец, что здешнему обществу я весьма не понравился, хотя, говорят, что должен быть человек умный. Между тем, я в отношении общества держал себя чрезвычайно скромно, но признаюсь, холодно и серьезно; про стихи и про свою историю ничего не говорю (исключая этих двух), так что я не могу похвалиться особенным радушием ярославской аристократии к себе. - Но купцы и мои подчиненные, напротив того, кажется, расположены полюбить меня от души. Что это за удивительная местность - Ярославская губерния! Сколько исторических воспоминаний на каждом шагу, сколько собственных своих святых, сколько жизни и деятельности в торговле и в промышленности, сколько предприимчивости в крестьянах... Вчера, по случаю храмового праздника, был огромный обед у старосты церкви всех святых, купца Гарцова. Обедали архиерей, губернатор, дворянство и купечество, обедал и я. Обед был великолепный. Стерлядь в аршин и такая, какой я до сих пор никогда не едал. - После обыкновенных тостов архиерей встал, обратился ко мне и громогласно выпил за мое здоровье, чем меня немножко сконфузил, так как вовсе не нужно, чтобы кто-либо подозревал какие-нибудь мои особенные к нему отношения¹³. - Вчера вечером было опять гулянье в Загородном саду и знаете, как называется? Солонина! Да, сохранилось это название гулянью, которое бывает в день Заговенья, накануне Петровского поста¹⁴. Во время оно, должно быть, доедали весь запас солонины прежнего посола. Разумеется, это название употребительно только в простом народе. - Нынче я еду в Романов-Борисоглебск. - Это 35 верст от Ярославля. По воскресеньям иногда буду приезжать сюда для личных объяснений с губернатором. - Вчера я получил два ваши письма: одно из деревни¹⁵, другое из Москвы от Веры и Надички, которую очень благодарю за письмо. Я особенно люблю тон и характер ее писем и прошу ее писать мне почаще.

   Прощайте, обнимаю вас, милые мои отесинька и маменька, будьте здоровы, цалую ваши ручки. Обнимаю крепко Константина и Гришу, Веру, Софью с дочерью, Олиньку, Любу, Надичку, Марихен¹⁶ и Соничку¹⁷. Прощайте,

   Авдотье Ивановой¹⁸ скажите, что как скоро я получу из Тулы бумагу, так напишу к ней.

  

  

   Вот уже неделя почти, как я здесь, милые мои отесинька и маменька, но пишу к вам отсюда в 1-ый раз и потому, что писать было некогда, и потому, что я сбился в расположении почтовых дней. Впрочем, сюда прислано мне было письмецо ваше от 31-го мая, полученное мною 2-го июня. Из него я узнал, что вы опять в Москве! А я действительно адресовал письма в Посад, - теперь же буду писать в Москву. - Я часа через полтора отправляюсь в Ярославль для свидания с губернатором и письмо это повезу с собой и отдам почтмейстеру для отправки с завтрашней почтой.

   Теперь перейдем к рассказам, хотя, вероятно, много любопытных и живых заметок утратилось из моей памяти, набитой теперь зато всякими статистическими сведениями.

   Я выехал из Ярославля в понедельник, часа в три, и не один, а взял к себе в тарантас одного из гражданских топографов, выбранного мной к себе в помощники. Этот молодой человек, прекрасный и трудолюбивый, очень мне полезен, но зато бывает невыносимо скучен, как часто случается это с воспитанниками заведений второго и 3-го разрядов, которые не скажут просто: здесь улицы грязны, а непременно: здесь пути сообщения в неисправности, которые при виде оврага с бурьяном и с кочками обращаются к вам с улыбкою, говоря: Швейцария! и т.п. - Дорога прекрасная и преживописная. Благодаря попечительное? губернатора Безобразова² она усажена почти вплоть до Романова березами, которые из молоденьких, жалких, казенных, поддерживаемых с боков двумя подпорками и возбуждавших остроумные замечания со стороны недовольных правительством, силою собственной жизни разрослись, окрепли и сделались чудными густолиственными березами. - Дорога идет по берегу Волги, которую то теряет из виду, то вновь видимо огибает. - Я, кажется, писал вам, что, въезжая в Ярославль, переправился через Волгу: я ошибся, потому что это было ночью, спросонок, а переправился я тогда через Которость. Ярославль стоит на правом берегу, если глядеть вниз по течению, или на левом, если едешь из Москвы. Волга здесь не то, что под Симбирском, но шире и величественнее Волги под Тверью; впрочем, здесь берега ее не очень круты и сама она не так бурна. Чудная река. Она кормит, дает жизнь и значение всему столпившемуся около нее народонаселению. В Ярославской губернии, чрезвычайно заселенной, берега ее усеяны деревнями, и белые, каменные церкви беспрестанно виднеются. - Верстах в 5 от Ярославля - Толгский монастырь. - Дорогою я заметил целые толпы разодетых пешеходов и пешеходок и, по расспросам, узнал, что это крестьяне и крестьянки, спешившие в какое-то село на праздник. Крестьянки все в штофных немецких платьях, с кичками на головах³, не закрывающими однако же волос. Некоторые из них несли башмаки и чулки, а сами шли босиком с тем, чтоб, подходя к селу, обуться и явиться со всею чинною важностью. Мужики - все в купеческих кафтанах. А ведь это почти все старообрядцы, да еще, пожалуй, беспоповщинцы⁴! Русские наряды у баб, сарафаны и душегрейки обыкновенны, почти такие же, как и в Московской губернии, только плохи, потому что будничные. По воскресеньям и по праздникам они щеголяют в немецких платьях. Впрочем, полный костюм и верх самодовольного торжества составляет модная шляпка. Сестра Мечеходовского, моего помощника, как рассказывал он мне, на днях зашла в Ярославле в модный французский магазин m-me Gerard; там встретила она двух крестьянок, очень плохо одетых, по-русски однако же, которые торговали французскую шляпку и наконец купили ее за 10 целковых. "Нет, - говорила одна, которая купила для себя эту шляпку, - Акулина или Прасковья Сидоровна теперь не будет мне колоть глаз своей шляпкой". - Даже ямщик, который вез меня, одет был как-то странно, по-мещански. Галстух и жилет - в общем употреблении. Зато народ смышлен, сметлив, общителен, людим, если можно так выразиться, в противоположность слову "нелюдим". - Сообщение ярославцев преимущественно с Петербургом Волгою и каналами. Каждый из здешних купцов, по крайней мере, не раз побывал в Петербурге, а купеческие сынки и приказчики, посылаемые туда по поручению, не раз оставляли там большие капиталы, проматываясь в пух, и вывозили оттуда в семью свою, к старикам-отцам, бог знает каких жен!

   Часу в 8-м вечера приехал я в Борисоглебск. Надо зам знать, что Романов-Борисоглебск состоит собственно из двух городов. Борисоглебск, пожалованный в заштатные города Екатериной⁵, был в 1822 году присоединен к Романову, уездному городу, разделяемому от него одною рекою. Борисоглебск лежит на одной стороне с Ярославлем, т.е. на правом берегу Волги, а Романов на левом. Волга здесь довольно мелка, так что паром идет посредством багров, упираемых в дно. К левому берегу она глубже, и тут-то собственно и проходят барки, расшивы, мокшанки⁶ и прочие речные суда. - Следовательно, оба берега покрыты городами, которые еще в нескольких местах прорезываются оврагами, где протекают ручьи, впадающие в Волгу. Все это делает местность очень живописною. Кроме того, и в Романове, и в Борисоглебске довольно много церквей и все старинных, по крайней мере, новых я нигде не заметил; не могу ручаться, но чуть ли они не выстроены все до Никона⁷. Особенно замечателен Борисоглебский собор, с каймою фресок вверху. - Мне сейчас отвели квартиру у одного купца, Ванчагова, в двухэтажном белом каменном доме. Я занял комнаты три вверху; в остальных помещается сам хозяин (холостой и молодой) с матерью и с братьями, из которых один женат и имеет детей. Принял он меня чрезвычайно учтиво. "Скажите, пожалуйста, - спросил я его, - старообрядец ли Вы или нет? предупреждаю Вас, что я курю; если да, то я велю отвести себе другую квартиру". От отвечал мне отрицательно, прибавив: "Мы ведь здесь не в монастыре", но я скоро догадался, что он, хотя записан и православным, однако тайный приверженец старообрядчества, что впоследствии и подтвердилось. Тем не менее, пользуясь его ложью, я пустил ему немедленно под нос дым своей сигарки в наказание; впрочем, человек он пустой, купчик 3-ей гильдии, с ужимками и ухватками гостинодворской элегантности, говорит через слово "то есть, так-с, это верно-с, без сумления-с" и проч. Мать этих молодых купцов, старуха, ходит еще в каком-то полурусском платье, но невестка - в немецком. Впрочем, все они перебрались вниз, и я их вовсе не вижу, а старший сын и брат его женатый навещают меня иногда по вечерам. Последний недавно приехал из Рыбинска и привез с собою потихоньку ящик сигар. Вечером поздно явился ко мне и сказал, что хочет курить "под мой дух", т.е. пользуясь тем, что у меня накурено, потому что домашние его, придерживаясь старых обрядов, не позволяют курить. По его рассказам, это старообрядчество состоит в употреблении двуперстного креста, старых икон и т.п., только, но венчан он и детей крестил в православной церкви. Не знаю, как он, но другие перекрещивают и перевенчивают. Как бы то ни было, а это уж большая уступка: бессарабский раскольник не пойдет крестить детей в правосл<авную> церковь и названием православного постоянно подвергать себя оскорблениям религии! - Признаюсь, все это и грустно и жалко. Положим, есть некоторые, которые понимают все зло новизны, но ведь большая часть представляет странное явление - смеси упорного и близорукого предрассудка с уступкою цивилизации в самом пошлом ее виде⁸. Борода, жилет, галстух, бильярд, чай - вот муж; шляпка, шелковое платье, зонтик, румяны, чопорность, жеманство, невежество, тщеславие, черные зубы, дебелость - вот жена старообрядца, вот семья,