Главная » Книги

Бунин Иван Алексеевич - Письма 1885-1904 годов, Страница 19

Бунин Иван Алексеевич - Письма 1885-1904 годов



т Морфиля хвалебное письмо13, - пишет, что переведет что-нибудь.
   Ужасно хочется повидать тебя и всех своих. Пишешь ли ты отцу? Вот забытый, бедняга! Будь деньги - приехал бы в марте.
   П_о_ж_а_л_у_й_с_т_а, _п_и_ш_и.
   Крепко и горячо целую тебя.

И. Бунин.

   1 марта 99 г.
  

340. Н. Д. ТЕЛЕШОВУ

9 марта 1899. Одесса

  
   Дорогой Николай Дмитриевич. Опять извиняюсь перед тобой. Право, только теперь хорошенько сообразил, что ты можешь рассердиться за поправки в рассказе1. Ей-богу, как-то само собой вышло, да ты ведь и сам разрешение давал. Напиши мне поскорее, если не зол. Кланяюсь твоей супруге.

Искренно любящий тебя

Ив. Бунин.

  

341.И. А. БЕЛОУСОВУ

Начало марта 1899. Одесса

  
   Милый Иванушка!
   Забыл в тот день выслать "Гайавату"1. Хорошо, что напомнил - посылаю. Огорчает меня то, что многим не нравятся рисунки. (Как тебе?) Но уже получил три похвалы - от Авиловой2, от Меньшикова, который прислал мне письмо и собирается написать статью о "Гайавате", называя перевод "чрезвычайно ценным и образцовым трудом"3 - и в "Сыне отечества"4. Там расхвалили и "Гайавату" и перевод до небес, но говорят, что рисунки портят впечатление. Напиши мне, как тебе понравится. И вообще пиши - п_о_п_о_д_р_о_б_н_е_е.

Искренно любящий тебя

Ив. Бунин.

  

342. Ю. А. БУНИНУ

14 марта 1899. Одесса

  

Херсонская, 40, кв. 17.

14 марта 99 г.

   Милый, дорогой Люкася! Ты положительно забыл меня. Уже на второе мое письмо не отвечаешь1. Ведь я тебя спрашивал о книге, а это экстренно. Получил ли "Гайавату"? Читал ли на него рецензию в "Сыне от<ечества>"2? Очень и очень хвалят. Получил еще письмо от Меньшикова3 - тоже очень хвалит, обещает рецензию, Айхенвальд - благодарит и пишет4, что давно знает и высоко ценит меня как писателя.
   Новостей мало, - лучше сказать, нету. Много читаю, хожу в оперу. Иду сейчас на "Дубровского"5 - поет Фигнер с женой, Яковлев, Власов6. Фигнер - просто дивен.
   У нас стоит - теплая осень. От Машеньки грустные вести7 - больна, просит денег, а денег сейчас нету... Пиши ты маме почаще.
   Аня кланяется и очень тебя любит.
   Пиши, Бога ради. Горячо целую тебя. Байков, е<...> его мать, все тянет. Такая досада! Кроме того, приближаются векселя.

Твой Ив. Бунин.

   Как здоровье Захара Ивановича? Как поживает желтоногий туе<...>-дяденька?
  

343. Н. Д. ТЕЛЕШОВУ

18 марта 1899. Одесса

  

18 марта 99 г.

Одесса.

   Милый Николай Дмитриевич.
   Рассказ твой давно напечатан1, и я завтра же распоряжусь, чтобы тебе выслали тот No, где он был, хоть в 10 экз., если можно, т.е. если осталось. Относительно неаккуратности в доставке - говорят, что это виновата московская почта. Сегодня говорил об этом в конторе.
   Жалею, что твои книги задержались. Со мной еще хуже вышло - напечатал на "Гайавате", что, мол, продаются мои стихотворения издания о-ва "Издатель", а стихотворения-то еще не выходили2. Теперь уже и не знаю, как быть. Выпускать к лету глупо. Получил ли ты приглашение в сборники в пользу голодающих? - Затевается два - один "Курьер", другой - одна московская компания3. Вышел ли сборник Белинского4? Лермонтовская библиотека в Пензе пишет мне, что на днях должен выйти...5 Заставь ты себя, ради Бога, писать!
   В Одессе творится какая-то кляповина: то июнь, то октябрь да с снегом. Мало-мальски по душе людей нет. Скука, и до сих пор дико мне, что я тут. Проснусь иной раз - и плюну.
   Что за черт! А все-таки море просто околдовывает. Хожу провожать пароходы дальнего плавания и мечтаю о дальних странах. С этой стороны очень хорошо.
   Где думаешь быть летом? Приезжай в Крым - повидаемся.
   Выслал ли я тебе тот переселенческий рассказ, который погубил цензор6?
   Пиши, голубчик, почаще да побольше - пожалей бедного одессита!

Искренно любящий тебя

Ив. Бунин.

  

344. Н.В.ГАВРИЛОВУ

Середина марта 1899. Одесса

  
   Многоуважаемый
   Николай Васильевич.
   Просто рок какой-то тяготеет над моей книжкой стихов! Осенью Вы меня подкузьмили, а в январе я сам не собрался послать Вам рукопись. Теперь же уже пост, и я не знаю, как мне быть, - успеете ли Вы напечатать книжку до праздников, а если не успеете, есть ли смысл выпускать в апреле? Я бы отложил печатание до августа, но вот еще история: осенью я был в полной уверенности, что Вы выпустите книгу к январю и поставил на только что вышедшем переводе моем "Песни о Гайавате" объявление о своих книгах и написал, между прочим: "Стихотворения. Изд. о-ва "Издатель"1. Каково положение! Книги нет, а объявление стоит! Думаю, что ввиду этого надо поспешить издать. Жду Вашего решения - Вашего немедленного ответа. Зная Вашу рассеянность, прилагаю готовый бланк для письма. Если Вы решите, что можете напечатать скоро и что ничего, если даже книга выйдет в апреле - пришлю ту же минуту рукопись - в ней меньше десяти листов, а корректуру я попрошу только одну - вторую, прямо к подписи.
   Жду ответа.

Ваш Ив. Бунин.

   Мой поклон всем знакомым.
  

345. Н. Д. ТЕЛЕШОВУ

28 марта 1899. Одесса

  

Херсонская, 40, кв. 17.

   Милый Николай Дмитриевич.
   Очень рад, что тебе понравились мои стихи1. Меня чрезвычайно подбадривают всегда искренние похвалы тому, что мне самому по душе, а что мне по душе, мне кажется всегда, мало может понравиться другим. От этого я и молчу так упорно... Будем, будем писать!
   Пришли мне, сделай милость, твой новый рассказ2 - непременно. А что касается "Подруг"3, то неужели ты мог подумать, что я отдам поправлять тебя первой попавшейся жопе? Рад, что угодил тебе.
   "Переселенцев" вышлю4.
   В Москву на будущий год приеду очень надолго. Да и в Питере надо пожить...
   Отчего не дал новый рассказ в "Сын отечества"? Это, ей-богу, неумно5.
   Пиши мне почаще. Сборник в пользу голодающих будет пока один - издание "Курьера"6. Дай туда что-нибудь. Это полезно и тебе, и доброму делу.

Сердечно твой

Ив. Бунин.

   Сейчас вырезал из Альманаха Яблонского заметку о тебе7.
  

346. Ю. А. БУНИНУ

Между 21 и 29 марта 1899. Одесса

  
   Милый Люкася! С величайшим удовольствием прочитал твое письмо и несколько раз хохотал с наслаждением - над "моим местом в царстве рыб и куликов" (теперь я, конечно, не поставлю такого эпиграфа)1, и над переездом дорогого и глубокоуважаемого Захара Ивановича на дачу (надо бы и ему "Гайавату" послать!), - и особенно над этой вытертой п<...> марксизма, Яковлевым2, которому я, однако, послал в "знак искреннего уважения" "Гайавату" по адресу редакции "Начала"3, где, я думал, он (конечно, не Гайавата) секретарем. На "Гайавату" была еще критика - в "Одес<ском> листке", фельетон Дионео, из Англии4. Так как Дионео несколько раз в прошлом и в нынешнем году упоминал в своих статьях о "Гайавате", то я ему послал.
   А насчет денег за "Гайавату" я нарвался и возмущен до глубины души. Вот что написал мне Байков5: "Считаю нужным сообщить Вам, что типогр<афия> Мамонтова за правку корректур и за напечатание и переплет в обложку с загнутыми краями поставила нам 208 р. 85 коп. Согласно Вашего любезного обещания принять половину этой вины на себя, мне казалось бы, что счеты наши покончены".
   Что делать - не знаю! Нагло насмеялся негодяй и требовать теперь мне стыдно. Денег вообще нужно много, скоро векселя, и тут еще Михайлов. Цакни вот-вот продает или газету, или 200 дес<ятин> земли, и придется у него взять денег. Но вексель твой и Лисовского я перепишу. Лисовский говорит, что это ничего, что он не в Полтаве. Скоро вышлю тебе вексель для подписи.
   Когда ты к нам? Все наши ждут тебя с удовольствием. От Гольцова внезапно получил письмо6, благодарит за книгу и "за милую надпись" (было надписано "глубокоуважаемому"), спрашивает, как я поживаю, жалуется на свою жизнь. Теперь я все понимаю и очень жалею его.
   У Мукаси7 женские болезни и полип в заднице. Доктор сказал ей, что неопасно, но нужно вырезать.
   Роман Федорова (листов {Далее текст утрачен.}.
  

347. Ю. А. БУНИНУ

30 или 31 марта 1899. Одесса

  
   Милый Люкася. Посылаю тебе вексель Лисовского, подпишись и отошли его NB _н_е_м_е_д_л_е_н_н_о_ (срок 12-го апреля) Борису Осиповичу Лемперту в Полтаву. Лемперт его представит, а я шлю Лемперту деньги. Не медли, Бога ради. Пиши.

Твой Ив. Бунин.

  

348. Ю. А. БУНИНУ

6 апреля 1899. Евпатория

  

Черное море, пар<оход> "В<еликий>

кн<язь> Алексий", вечер

6 апр. 99 г.

   Ты опять замолчал, как могила. С неделю тому назад я послал тебе вексель1, подписанный Лисовским. Подписал ли ты его и отправил ли, как я просил, Лемперту, который должен его представить в О-во вз<аимного> кредита? Если забыл, Бога ради, поспеши подписать и отослать. Ведь вексель написан на 10 апр. Деньги я посылаю, - Лемперту-то.
   Я, как видишь, плыву, упиваюсь положительно морем, пароходом, лунной ночью. Еду в Ялту, проветриться дней на пять2, увидаться с Миролюбовым, Чеховым и Горьким, которые в Крыму. Миролюбов прислал мне письмо из Ялты3. Возьму у Миролюбова 100 р. авансу - Евгений требует 40 р., да и Михайлову нужно. Поездка будет стоить пустяк - еду во 2 кл<ассе>, что стоит с продовольствием от Одессы до Ялты и обратно - 18 р. У нас дела грустные. Продажа газеты оттягивается, есть покупатели, но они сказали, что не могут раньше конца апреля, а деньги сейчас нужны на покрытие долгов. Просто беда! Федоров ушел в "Новости"4, ибо Цакни отказался платить ему 150 р. Теперь "Новости" посылают Федорова к голодающим. Вот счастье-то! Что бы можно написать при таком материале? А я сижу, кисну...
   Ради Бога, не забудь о векселе да пиши - в Одессу, конечно, ибо вернусь туда числа 14-го. Пиши, едешь ли в Калугу и когда к нам? Ради Бога, поскорее - очень хочется тебя видеть. Поезжай, как думал - по Днепру - всю жизнь будешь благодарен, выеду тебя встречать в Херсоне5. Ты забыл юг, море, ты будешь очарован.
   Ну, горячо и крепко целую тебя! Пиши мне и маме, а также бедному, милому, забытому отцу.

Твой Ив. Бунин.

  

349. И. А. БЕЛОУСОВУ

7 апреля 1899. Евпатория

  
   Милый И<ван> А<лексеевич>, сообщи мне, пожалуйста, адрес и имя отчество Семенова (кажется, Сергей Терентьевич?), - адрес такой, по которому можно послать заказную бандероль. Во-вторых, будь добр прислать мне твою заметку о "Гайавате" в "Курьере"1. В Одессе нигде нельзя найти. Рассказ твой пойдет - спасибо2. Жду писем. Пиши в Одессу, скоро туда вернусь.

Душевно твой И. Бунин.

   Евпатория, 7 апр. 99 г.
  

350. Ю. А. БУНИНУ

14 апреля 1899. Одесса

  

Одесса, 14 апр. 99 г.

   Милый, великолепный Юринька! Только что вернулся из Крыма и нашел, в числе других, и твое письмо, чему и был очень рад. Пишу тебе прежде всего вот о чем: контора "Вестника воспитания" неправильно получила мои 11 р. 50 к., о которых я уже писал тебе1. Эти деньги прислала мне контора газеты "Жизнь и искусство" и 23-го декабря их получил Назаров, как говорит московская почта. Не знаю, кто этот Назаров - очевидно, Андрей2. Что все это правда, свидетельствует московский и киевский почтамт. Прилагаю тебе копию этого свидетельства, которую прислала мне "Жизнь и искусство"3. Покажи это Марье Егоровне и получи с нее эти 11 р. 50 к. или лучше всего скажи Михайлову, чтобы он зачел эти деньги в мой долг ему.
   В Крыму видел Чехова4, Горького (с Горьким сошелся довольно близко5, - во многих отношениях замечательный и славный человек), Миролюбова, Ермолову6, Давыдову с дочерью, с Марьей Карловной, которая выходит замуж за эту стерву Ив. Ив. Иванова7, - Елпатьевского, художн<ика> Ярцева8, Середина9.
   Погода - буквально рай, рассказать невозможно. Расскажу все подробно при свиданьи. Ради Бога, поскорее собирайся к нам и съезди в Калугу10.
   Ночью в море сильно качало, так что я сейчас еще шальной. Поэтому будет. Буду еще много писать, но куда. Напиши, когда в Калугу, когда из Калуги, чтобы знать, куда писать.

Твой И. Бунин.

  

351. Ю. А. БУНИНУ

17,18 апреля 1899. Одесса

  

17 апр. 99 г. Одесса.

   Христос воскрес, милый Юринька, крепко целую тебя, дорогой друг! Не знаю, где ты теперь, пишу на всякий случай в Москву и в письме в Калугу повторяю то же по твоему адресу.
   Вчера и сегодня я побывал в порту, в конторе Р<усского> о-ва пароходства, разговаривал с моряками и наводил справки относительно поездки в Константинополь1. Всеми силами убеждаю тебя - поедем туда, когда приедешь к нам. Давным-давно лето, ветры прекратились, море теперь будет тихое до самой осени, так что качки быть не может никакой - в особенности на таких гигантских пароходах, какие ходят в Александрию, т.е. и в Константинополь. Кроме того, у нас есть парижские капли, при которых даже шторм решительно говна стоит. Значит, об этом и толковать не стоит. Дорога туда и обратно во 2-м классе с продовольствием стоит всего 25 р. - 2-ой класс на этих пароходах отличается прямо-таки роскошью. В Константинополе ходят пароходики на Принцевы острова, что стоит копейки. Словом, и с денежной стороны поездка вздор, а ведь это будут впечатления на всю жизнь. Да это ты и сам сообразишь, что значит побывать в Константинополе. Поэтому в Москве возьми непременно полугодовой заграничный билет и кати скорее к нам. Дивную поездку совершим! Я вот ездил в Крым на днях - так забыть не могу этого очарования морского путешествия.
   Из Англии от Морфиля получил письмо2, где он опять пишет о "Гайавате": просмотрел мой перевод и нашел его "точным и сладкозвучным".
   Роман Федорова в "Р<усском> б<огатстве>" не принят.
   Погода у нас ослепительно-веселая.
  

18 апр. 99 г.

   Утром нынче был опять в порту, провожали с Аней одну "нашу" родственницу в Смирну. Пароход прямо-таки гигант, не меньше пароходов "Добров<ольного> флота" - настоящий океанийский. Второй класс на корме, что тоже очень приятно. Вот на таком поедем и мы с тобой в Константинополь.
   Праздник3, мне скучно... У нас толпится народ с визитами.
   Пиши, Бога ради, скорее. Аня целует тебя. Поезжай же по Днепру или прямо, а потом в Константинополь, а потом в Крым и т.д. Мы скоро собираемся в деревню4. Лисовский очень просит {Далее текст утрачен.}.
  

352. В. Я. БРЮСОВУ

18 апреля 1899. Одесса

  

18 апр. 99 г.

Одесса.

   Поздравляю Вас с праздником1, дорогой Валерий Яковлевич, и прошу извинения за поздний ответ: уезжал в Крым2, чтобы проехаться и увидеть Чехова, Горького и еще некоторых знакомых - петербургских, съехавшихся в Ялту. Надежды на Тихий океан3 все более уходят от меня - до следующего года, д<олжно> б<ыть>, - так что я хоть Крымом себя утешаю. Поеду еще в Константинополь4. Понимаю прелесть весны и в городе, но в горах, на море, в степи, право, лучше, - для меня, по крайней мере. Уж слишком часто оскорбляет город - грязью, толпой и т.д. А я знаю, - будут люди счастливы и в городах, и вообще часто думаю, - как прекрасна жизнь и как полна и хороша она будет для тех наших потомков, которые сумеют лучше нашего понять это и устроить жизнь!
   Спасибо за стихи - все напечатаем5. Посылаю Вам то, что было6. В "Нищих" цензура выкинула строфу - так досадно! Стихотворение очень хорошее, как и все почти (за исключением отдельных выражений) из присланного Вами. Дай Вам <Бог> успеха и хорошего труда, дорогой Валерий Яковлевич, - Вы истинно любите искусство, и уже одно это свидетельствует о том, что Вам надо работать!
   Пожалуйста, пишите. Где будете летом? Мне пока адресуйте письма в Одессу.

Ваш Ив. Бунин.

   Поклон Вашей жене.
  

353. Н. Д. ТЕЛЕШОВУ

23 апреля 1899. Одесса

  

23 апр. 99 г.

Одесса.

   Был в Крыму1 прогуляться и посмотреть на литераторов - там были Чехов, Горький - славный и интересный человек, - Миролюбов, Давыдова с дочерью, Елпатьевский, Пантелеев2 - затем ездил в Аккерман3 и вот только теперь поздравляю тебя и твою супругу с праздником4 и пишу тебе, что книгу получил, напишу об ней и от сердца благодарю за посвящение5. Книга искренняя, хорошая. А первый том? Или раздумал выпускать? Вообще ты скуп на сообщения! Нового мало. Соберись, Бога ради, летом в Крым - хоть в августе - надо же повидаться. Я на днях в деревню, пиши все-таки на Одессу, - пожалуйста, пиши.

Душевно твой

И. Бунин.

  

354. И. А. БЕЛОУСОВУ

24 апреля 1899. Одесса

  
   Поздравляю1 и целую. Был в отъезде - в Крыму и Аккермане2, потому так поздно. В Крыму чертовски хорошо! Что ты? Теперь ты поосвободился - не ленись писать мне.
   Получил ли свой рассказ, напечатан 21 апр.3 Стихи помаленьку тоже печатаем4.
   Будь здоров, милый.

Сердечно твой

И. Бунин.

  

355. В. С. МИРОЛЮБОВУ

26 апреля 1899. Одесса

  

Одесса, Херсонская, 40

26 апр. 99 г.

   Дорогой Виктор Сергеевич!
   При всем моем горячем желании исполнить Вашу просьбу, я ничего не мог сделать. Честное слово, чуть не десять дней каждое утро пытался настроить себя, и порою мне казалось, что вот-вот выйдет прелестная элегия. Но искорки вспыхивали и гасли, и я только бесплодно мучился, ловя их. Сознание, что я во что бы то ни стало должен написать хорошее да еще юбилейн<ое> стих<отворение> умерщвляло во мне всякое чувство. А потом я уж истомился, и Пушкин стал представляться мне врагом. Вы, конечно, рассердитесь на меня, но, ради Бога, войдите же и в мое положение! Сознаю, что мне нужно было раньше известить Вас об этом, но, право, я все надеялся, что напишу что-нибудь. Пожалуйста, извините меня, а я с своей стороны твердо надеюсь, что буду гораздо исправнее и талантливее в другой раз. Сегодня я прибег к последнему средству - написал, что перо написало. На всякий случай посылаю его Вам и в Птб., если Вы уже в Птб. Но лучше бросьте в корзину - жалкие стихи!1

И. Бунин.

  

356. Ю. А. БУНИНУ

4 мая 1899. Одесса

  

4.V.99. Одесса.

   Милый Люкася! И рад за тебя, что ты едешь за границу1, и огорчен тем, что пробудешь так мало в Одессе и так поздно попадешь в Огневку. За границу мне ехать не с чем, хотя, черт ее знает, может, нагадаю. Жду тебя сюда с нетерпением, - в Константинополь, конечно, можно после. Зная твою точность, думаю, что ты сможешь известить меня из Полтавы, когда именно ты оттуда выедешь: какого числа и с каким поездом, - дневным или ночным. Тогда бы я выехал встретить тебя в Николаев. Из Полтавы ходит, кажется, специально Николаевский поезд, - в 7 часов вечера: я, по крайней мере, ехал так осенью. И конечно тебе лучше ехать с тем поездом, который приходит в Николаев утром - прямо к пароходу. Ты приедешь в Николаев в 9 ч. 2 <м.> утра, а пароход из Николаева идет на Одессу в 10 ч. утра (выписываю эти сведения из газеты "Южанин", издав<аемой> в Николаеве). Кроме того, есть пароходы и ночные - в 11 ч. вечера, но, повторяю, лучше тебе приехать так, чтобы ехать по морю днем - полюбоваться. А я выеду из Одессы вечером и утром буду в Николаеве, приеду на вокзал к тебе. Итак, жду тебя и телеграммы из Полтавы, когда выезжаешь. Помни только, что, прерывая путь в Полтаве, ты должен предъявить свой билет на вокзале. Я осенью не сделал этого, и вышел х<...> разговор в пути с кондуктором. А что же ты, не получил те 11 р. 50 к., которые неправильно получила за меня контора "В<естника> в<оспитания>"2. Получи.

Твой Ив. Бунин.

  

357. И. А. БЕЛОУСОВУ

Середина мая 1899. Одесса

  
   Милый Ванюшка, пожалуйста, пришли стихи о Пушкине. Почти все твои напечатаны1. Выслать ли тебе No с твоим рассказом2? Где будешь летом? Где Н<иколай> Д<митриевич>3? Ни слуху ни духу! Я пока еще в Одессе, завтра приедет Юлий. В конце мая - он за границу4 - я в деревню5, а м.б., поеду с ним. Жив, здоров, читаю, гуляю - скучно! Адрес прежний: Херсонская, 40. Крепко тебя целую.

Ив. Бунин.

  

358. В. Я. БРЮСОВУ

25 мая 1899. Одесса

25.V.99

  
   Дорогой Валерий Яковлевич.
   Простите, что молчал. Разные дела и настроение скверное1. Страшно одинока и непонятна жизнь. Горячо хотелось бы поговорить, но плохо умею в письмах. Пожалуйста, не забывайте меня - пишите2. Еду в деревню: Почт. ст. Захарьевка, Херсонск<ой> губ., Тираспольского у., мне3.
   Буду думать думы на степных могилах.

И.Б.

   Сердечный привет вашей жене {Приписано в верхнем левом углу письма.}.
  

359. И. А. БЕЛОУСОВУ

Конец мая 1899. Одесса

  
   Иванушка! Ты забыл меня. Не скупись, милый друг, на письма, не смотри на меня. У меня жизнь течет однообразно. Наслаждаюсь летом, скучаю, читаю... Что нового у Вас. Пиши, пожалуйста. Поклонись от меня твоей жене.

Твой Ив. Бунин.

   Одесса, Херсонская, 40, кв. 17.
  

360. Н. Д. ТЕЛЕШОВУ

3 июня 1899. Одесса

  

3.VI.99.

   Что с тобой случилось, Николай Дмитриевич? Отчего ты ни строки не напишешь мне? Или ты сердит на меня, или умер! Отзовись, пожалуйста, и сообщи свой адрес.

Ив. Бунин.

   Я уезжаю в деревню на лето - вероятно, послезавтра1. Почт, станция Захарьевка, Херсонск<ой> губ., Тираспольск<ого> у.
   P.S. Поздравляю тебя с Скабичевским2! Рад ли ты?
  

361. И. А. БЕЛОУСОВУ

3 июня 1899. Одесса

  
   Иванушка! Все отступились от меня - никто из Москвы не пишет - отступился и ты. Не знаешь ли, отчего не пишет Телешов? Что с ним? Отпиши все подробно. Расскажи, как праздновал Пушкина1; стихи твои опоздали к 26-му, - мы напечатали их числа 28-29 - точно не помню2. Все еще сижу в городе - заболел Цакни - жестоко был болен, поправился, теперь заболела А<нна> Н<иколаевна>. Слава Богу, поправляется и надеюсь завтра, послезавтра ехать в деревню3. Пиши, - Душенька, - поклонись твоей жене.
   Адрес: Почтовая станция Захарьевка, Херсонской губ., Тираспольск<ого> у. Целую!

Твой Ив. Бунин.

  

362. Н. Д. ТЕЛЕШОВУ

18 июня 1899. Краснополье

  

18 июня 99 г.

Краснополье.

   Милостивый государь мой Николай Дмитриевич! Наконец-то Вы отыскались и, очевидно, не на том свете, ибо гнусные занятия Ваши, как-то: истребление табаку и пива, лодырничество по литературной части и упорная езда на Валовую1, - не могли бы иметь места на том свете. Я только вчерашнего числа прибыл в деревню - все задерживался по причине болезней, - то тестя, то супруги. Теперь, благодарение Богу, она поправилась, и вот я наслаждаюсь отдыхом от лицезрения жидовских морд в шляпах и ездою верхом в компании с гувернером (конечно, не своим, а братишкиным)2, похожим на шакала. Успел уже порядочно загонять двух верховых лошадей, побывать на почте и получить "цельную массу" писем, как выражается почтальон в Захарьевке. Твои письма прочел с большим удовольствием3 и с удовольствием узнал, что ты совершенно то же испытываешь, что и я: т.е. жуешь сюжеты и выплевываешь. Ей-богу, это верно, но верно и то, что все это подлость. К черту сюжеты, не тужься выдумывать, а пиши, что видел и что приятно вспомнить.
   Я начал-таки кое-что пописывать и думаю, что втянусь. В газете, я тебе уже сто раз говорил, я ничего не делаю и тем паче не "секретарствую". Больно уж маленький чин ты мне полагаешь. Желал бы я знать, из-за какого х<...>, как говорят французы, я буду забивать себе галиматьей голову? Газета чуть-чуть не умерла4, ибо, серьезно говорю, чуть было не умер Цакни, да и наскучило каждый месяц по 1000 - по 1500 пихать псу под хвост. Но теперь что-то опять затеялось - Цакни вступает с одним господином в компанию.
   Ну-с, а теперь позвольте поздравить Вас с литературными чинами5! Ей-богу, рад за тебя. Радуйся и ты, даже и тогда, когда будешь знать, что какой-нибудь рецензент сам по себе не очень много значит, - ибо всякий хороший отзыв дает тебе лишнего читателя. Радуйся тем более, что книжка, ей-богу, хорошая, - простая, искренняя, наблюдательная. От всего сердца целую тебя и прошу писать. Поклонись от меня твоей жене.

Ив. Бунин.

   P.S. А про мой рассказ ты не молчи6, - напиши, если прочел, свое мнение. Только, ради Бога, не ври и помни, что это элегия.
  

363, И. А. БЕЛОУСОВУ

19 июня 1899. Краснополье

  
   Ванюшка, только нынче получил твое письмо и весьма огорчаюсь твоим нездоровьем. Что с тобой? Не пиши так отрывочно. Отдохнуть тебе давно следует. Очень-очень был бы рад, если бы ты собрался в начале осени к нам1. Недели через три еду домой, в Орловск<ую> губ., пробуду там с месяц2 и опять в деревню. Вот бы хорошо, кабы ты собрался в конце августа! Подумай. А пока горячо желаю тебе здоровья. Пиши. Адрес: Почт. ст. Захарьевка, Херсонск<ой> губ., Тираспольск<ого> у.

Твой И. Бунин.

   Шли стихов, пожалуйста3.
  

364. Ю. А. БУНИНУ

23 июня 1899. Краснополье

  

Краснополье, 23 июня 99.

   Милый Юричка! Я послал тебе в Париж 3 письма1. Удивляюсь, отчего ты не получил ни одного. Думаю, что они не пришли еще к тому дню, в который ты написал мне из Парижа. Иначе, не знаю что. Адрес я писал, кажется, верно: "Франция, Paris, Rue Monsieur le Prince, 24. A M. Stawrowsky pour m. Bounine". Ведь так?
   Теперь пишу в Вену, ибо в Цюрих нечего писать - все равно не успеешь получить. Разговоры и новости откладываю до свидания. Одно скажу, что ты не пожалеешь, если заедешь к нам. Поразительно хорошо у нас теперь. Ради Бога, заезжай. Четвертый раз повторяю: нашу станцию зовут Затишье, курьерский поезд на ней не останавливается. Извести телеграммой, когда будешь, выеду за тобой тройкой. Телеграммы можно посылать в Захарьевку. Записывай впечатления.
   Жду и крепко целую. Ждут и целуют и все наши.

И. Бунин.

   Маша с Евгением были в Калуге, 26-го приедут снова в Огневку. Мамочка все время в Огневке, ждет нас. Напиши им с дороги - очень беспокоятся.
   Заезжай же, побудешь денька 2-3 и подерем в Огневку.
   Хлеб у нас чрезвычайно плох, но все-таки уже продали на корню, взяли около 4000 р.
  

365. Ю. А. БУНИНУ

5 июля 1899. Краснополье

  
   Юричка! Письмо из Цюриха получил только нынче - 5-го. Ничего не понимаю из твоего письма? Боюсь, что что-нибудь случилось. Зачем мне ехать в Москву? Если бы поехал туда, - думаю, что могли бы разъехаться. Можно только завтра вечером выехать, - значит, был бы в Москве 8-го, и ты пишешь, что пробудешь два дня. Да и денег нет, - только на дорогу в Огневку. А тут еще Евгений умоляет о деньгах и тебе просит написать об этом. Телеграфирую тебе1. Отвечай срочной телеграммой, - если нужно в Москву, тотчас выеду. А то съедемся в Туле. Телеграфируй в какой день там будешь. Хорошо, если ты сообразишь написать это раньше этого письма, т.е. по получении телеграммы. Жду известий и когда мне выезжать2.
   В Захарьевке телеграф.
   Жду.

Ив. Бунин.

   Дядя Ани3 продал-таки имение за миллион сто пятьдесят тысяч.
  

366. Ю. А. БУНИНУ

27 июля 1899. Огневка

  

27.VII.99.

   Юлий, ради Бога, прошу тебя, если есть возможность, выслать мне немедленно хоть десять рублей. Клянусь тебе самыми страшными клятвами, как возвращусь, - вышлю. Нынче только, - 27-го - получил от Ани письмо1 и она даже не заикается о деньгах. Я не просил ее прислать, писал только, что выеду тогда, когда будут деньги, она не понимает намеков. А просить у Цакни отсюда не стану, хоть умру. Это позор, - мое положение, положение мальчишки, которому не на что выехать от родных! Просить 10 рублей на проезд! Там, в Затишье, еще туда-сюда! Да если я бы и написал Ане теперь, я получил бы деньги через две недели. Представь себе, - клянусь тебе, - нынче по штемпелям увидал, что письмо от Захарьевки до Лукьяновки идет пять дней! Ради Бога, выручи немедленно. Аня пишет письмо, полное слез от тоски, и я нахожусь в раздирающем душу положении. Жду от тебя хотя известия немедленного.
   Горячо целую тебя.

Ив. Бунин.

  

367. И. А. БЕЛОУСОВУ

2 августа 1899. Огневка

  
   Уже с месяц сижу в Орловск<ой> губ., у своих1. Через недельку поеду домой - на юг2, в деревню и буду ждать тебя. Приезжай непременно. Ехать надо до станции "Затишье" - Ю<го>-З<ападной> ж.д. Извести тогда о дне приезда - выеду за тобой на станцию. Пиши в Захарьевку.

Твой И. Бунин.

368. Ю. А. БУНИНУ

2 августа 1899. Огневка

  
   Не знаю, что делать. Комбинация с Евгением1, разумеется, не вышла! Постарайся.

И.Б.

  

369. Ю. А. БУНИНУ

2 августа 1899, Огневка

  

2-го авг.

   Завтра уезжаю. Евгений согласился. Пиши в Захарьевку.

Ив. Бунин.

  

370. Н. Д. ТЕЛЕШОВУ

7 августа 1899. Краснополъе

  

Почт. ст. Захарьевка,

Херсонск<ой> губ., Тираспол<ьского> у.

   Был в Орловск<ой> губ. у своих1. Возвратясь получил твое письмо2. Спасибо, голубчик, что не забываешь, радуюсь за твои успехи в чужих краях3. А мне что-то скучно. Читаю и думаю, а читаю старые вещи: "Екклезиаста", "Требник"4... Не черкнешь ли что-нибудь для "Южн<ого> обозр<ения>"5? Черкни и пиши мне6, - извини мне идиотскую скудость моих писем. В Москву собираюсь рано7.
   Зовет меня город далекий, хочется встретить опять старых врагов и друзей.
   Поклонись жене.

Душевно любящий тебя

Ив. Бунин.

  

371. Ю. А. БУНИНУ

10 августа 1899. Краснополье

  

10 авг. 99 г. Затишье.

   Юлий, могу сообщить тебе то, что ты не ожидаешь. Жизнь моя висит на волоске и поверь мне, что все горе моей жизни сошлось теперь в этом позорном факте. Когда я был в Огневке, я последние полмесяца почти не получал от Ани писем и письма те были странны - холодны и принужденны, кратки и грустны1. Она все жаловалась на апатию, просила помочь ей. Я отвечал ей2 длинным, нежным письмом, в котором ободрял ее и предлагал то, что мог - давай учиться, ведь тебе еще 20 лет и т.д. Но я знаю все - я верю в предчувствия, в сны, я чуток и по опыту - подлому и убившему меня, - и по душе. Я виноват только тем, что отягчил атмосферу: просил ее писать в своих письмах и она, будучи в другом настроении и чувствуя себя обязанной, приходила, конечно, в еще более тягостное положение; я, наконец, по приезде, - клянусь Богом, без малейших грубостей - стал говорить ей, что она не по-прежнему любит меня. Она отрицала и рыдала, но стала бессовестно явно избегать меня и воцарилась такая тяжелая атмосфера, что я дошел до того состояния, когда убивают себя - и истерически разрыдался вчера, потому что я почувствовал - я один, я нищий, я убит и мне нет помощи. И тогда она призналась, что не любит меня с страшными муками. Она и теперь так убита этим, что еле жива и только твердит: я не виновата3. Я лежу почти на смертном одре и об одном молю Бога - о смерти. И как бы я рад был наложить на себя руки! Вдумайся во все, во все, что я переживаю, во все семейное, житейское, литературное и в конце концов - в эту подлую, стыдную историю и ты поймешь меня, что я ничего не преувеличиваю. Я ведь давно-давно не тот, это ведь с Варварой Влад<имировной>4 дело. Элеонора Павловна, с которой мы все высказали друг другу и которая заменила мне вполне родную мать, только и спасает меня. Не думай, чтобы что-нибудь гадкое и жалкое повесил я в воздухе - нет. Мое горе и моя мука слишком страшны. Аня заходит и все говорит мне, что она все-таки друг мне, что она привязана ко мне и сейчас только сказала, что все ее сердце раскрыто для меня. Но и матери, и отцу, хоть и неопределенно, она сказала, что не любит меня. Ник<олай> Петрович приходил ко мне и просил быть мужественным и не придавать особого значения: он говорил с Аней и убедился, что это что-то временное, что вся ее жажда жизни и нелюбовь - временное. Она говорит, что ей все-таки тяжело как-то со мной, что будто я заключил ее жизнь в тиски и она не знает теперь, как быть. Все мы страшно удивлены прежде всего. Я говорил ей, что, может быть, я виноват был во многом, я просил простить меня и начать новую жизнь. Она только молчит и жалеет меня. И клянусь тебе Богом, не только я не заключал ее в тиски, но, напротив, она сама так уединялась со мной, так до самого последнего времени горячо любила меня и буквально нет ничего - клянусь тебе, - что могло бы навсегда отвратить ее от меня, что я одно говорю: виноват тут, верно, студент, который ждает, - личность ничтожная до последней степени и даже грязная и некрасивая. Но что же мне предположить? Она, конечно, сама убита, ей самой подумать страшно, что она разбила мою жизнь и что в сердце ее входит такое говенное чувство - ибо, клянусь, - он говняк, о котором совестно говорить, но это так. И Николай Петр<ович> и Элеонора Павловна, которым я говорил это, искренно не могут даже мысли допустить, чтобы это могло быть, но это должно быть, ибо, повторяю и призываю во свидетели Бога, я не понимаю. Решаем теперь так, что подождем: она посмотрит, м.б. - это временное настроение. Это ее слова. А Ник<олай> Петр<ович> советует то же и предлагает мне даже уехать на время, конечно не сейчас - и на время. У него, он говорит, была такая же история с ее матерью. Силюсь ухватиться за жизнь и хватаюсь за эту тактику. Веду себя уже спокойно. Но это тем хуже: все умерло во мне и жду одного - смерти. Попытаюсь пожить тут спокойно, уеду на день, на два в Одессу - если не вынесу, если не переменится - надо бежать отсюда и буду просить тебя тогда спасти меня последний раз. Помни, Юлий, я не в том молодом отчаянии, как прежде. Я, должно быть, психически заболеваю - уже давно. Нет меры тоске моей - одной тоске и ничему более, - ни грусти, ни самоупоению отчаянием. Ты один во всем свете остался для меня и молю тебя, заклинаю тебя всей моей жизнью - пожалей меня и, если будет нужно, спаси меня - увези меня! Целую твои руки и молю Бога о смерти моей, о покое - в стране правды или, м.б., вечного мрака и тишины.
   Прости, прости, дорогой, бесценный друг!

Ив. Бунин.

  

372. Ю. А. БУНИНУ

Середина августа 1899. Краснополье

  
   Положение дел таково. В тот день, когда я тебе писал1, отправил письмо и возвратился из Захарьевки, Аня сама заходила ко мне, говорила мне, что чувствует ко мне нежность, что она друг мне и что у нее открыто ко мне сердце. "Что же тогда произошло?" - спросил я. Она заплакала и сказала: "я с ума сошла". Затем пошли дни полной холодности и удивительно спокойного молчания на все мои слова, на все мольбы сказать, что произошло. Я говорил и о том, чего ей хочется в жизни, и о всех своих недостатках и достоинствах, умолял ее простить меня за все, клялся посвятить ей жизнь. Молчание. Скажи что-нибудь. Молчит. Я не могу. Почти все пороки, которые я предполагал в себе и спрашивал ее, так ли, она отвергла... Только сказала, что я эгоист и что наши характеры не сошлись. Я решил съездить в Одессу, но сразу нельзя было - дожд

Категория: Книги | Добавил: Armush (26.11.2012)
Просмотров: 457 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Форма входа