Главная » Книги

Короленко Владимир Галактионович - Письма, Страница 25

Короленко Владимир Галактионович - Письма



Только об этом и говорит при встречах и все требует от меня статьи по этому предмету. Дорогие мои девочки. Вы, конечно, знаете, что я и сам бы хотел написать об этом, и теперь, когда я снял шоры с глаз (пока не дописал статьи - не мог, вернее, не должен был ни о чем думать) - пущу в голову эту тему. Но - сложится ли? Не знаю. Очень это трудно. Я могу писать изрядно, только если говорю искренно и без оглядки. А ваше дело такое, что тактика данной минуты - одно дело, суждение по существу - дело, другое. И одно другому мешает. Станешь говорить, что думаешь, а тут: не повредить бы им. Ну, все-таки буду думать, хотя определенно еще не вижу...
   Спасибо вам обеим, что пишете. Вы, может быть, и представляете себе, с каким нетерпением мы разбираем почту. Когда, после работы, с отяжелевшей головой, я сажусь иногда за пасьянс,- то гадаем: будет ли письмо? И - приедет ли завтра Соня?
   Пока обнимаю вас крепко. Письма получаем, "бумаги" тоже получили. Да,- нехорошо все-таки ругаться и незачем было указывать на "большее влияние". Я не могу себе представить, как это многие глубоко порядочные люди в конце концов доходят до возможности читать лекции под охраной городовых. А все-таки знаю, что люди эти порядочные, и все это доставляет им массу душевного горя. Можно сильно выразить свое настроение и свое негодование и при признании этого факта. Ну, до свидания, мои дорогие дочки. Привет всем в вашем гнезде и вне оного.

Ваш Вл. Короленко.

  

- - -

  
   Публикуется впервые. Датируется по содержанию.
   1 "Легенда о царе и декабристе", напечатана в февральской книжке "Русского богатства" за 1911 год.
   2 В связи с двадцатипятилетием свадьбы Короленко.
   3 Нижегородский губернатор генерал-майор Александр Николаевич Муравьев, бывший декабрист, член "Союза благоденствия".
   4 Виленский генерал-губернатор M. Н. Муравьев, жестоко подавивший польское восстание 1863 года.
   5 Полтавский врач и владелец дома, в котором жили Короленко.
   6 Речь идет о студенческих волнениях, охвативших в 1911 году высшие учебные заведения страны.
  

231

  

ПОЛИТИЧЕСКИМ ССЫЛЬНЫМ ТУРУХАНСКОГО КРАЯ

  

25 марта 1911 г. [Петербург].

Милостивый государь.

   Адресую это письмо на Ваше имя, так как оно стоит первым под приветственным письмом от 3 февраля, которое я получил на днях. Прошу Вас принять и передать Вашим товарищам выражение моей искренней признательности за их привет и за добрые пожелания. Хотя юбилейная дата приурочена не вполне точно1, но это не изменяет тех чувств, которые во мне возбуждает ваш сочувственный отклик из дальней ссылки. Шлю всем вам ответные пожелания - поскорее дождаться свободы, и для вас лично, и для всей России. Вот уже больше тридцати лет движение то с запада на восток, то с востока на запад "беспокойных" элементов страны - знаменует возрастающую тревогу и неустойчивость в глубинах русской жизни, напоминая первые движения в закипающей жидкости. Огромное большинство из вас еще молоды, и, я верю, вы еще увидите лучшие дни.
   Еще раз - всего хорошего.

Вл. Короленко.

  

- - -

  
   Публикуется впервые. Печатается с черновика письма, хранящегося в архиве Короленко. В записной книжке под 25 марта отмечена отправка письма: "Мансветову (ссыльным на юбил. привет)".
   1 Приветственное письмо от ссыльных было написано в связи с двадцатипятилетием возвращения Короленко из ссылки (фактически прошло более 26 лет).
  

232

  

СЕМЕНУ ТРАШЕНКОВУ, СОЗОНТУ ЕТКАРЕНКОВУ

и СЕМЕНУ КОНОПЛЯНКИНУ

  

17 июля 1911 г. [Хатки].

   Письмо ваше (уже второе) я получил и на первое ответил вам через Сергея Александровича 1. Может быть письмо мое пропало на почте, так как я вижу, что не все письма доходят.
   К адвокатам за советом вам обратиться следует. Я уже писал о вашем деле двум саратовским адвокатам, и они согласились повести ваше дело. Один из них Владимир Николаевич Поляк. Адрес его можно узнать в окружном суде.
   Я писал вам в прежнем письме и теперь повторяю: так как дело ваше уже двинулось законным порядком, то вам следует стоять твердо, но держаться спокойно и законно, не прибегать ни к какому самоуправству над вашими обидчиками. Но и отступаться не следует. Адвокаты Вам скажут, что нужно делать. Обвинительных актов вы не получите, потому что обвиняют не вас. Вы будете свидетели и получите вызов в суд (или раньше к судебному следователю). Может быть - адвокат посоветует вам подать гражданские иски об убытках. Только в таком случае на суд будет допущен и ваш адвокат. Это все уже он вам и скажет, так как он эти дела и законы знает лучше меня. Я не адвокат и не чиновник. Если вы считаете, что я какое-нибудь важное лицо и от меня зависит все дело, то ошибаетесь. Я только писатель и все, что мог, сделал: огласил о насилиях, которые вы потерпели, и о вашей обиде в газетах, чтобы все об этом узнали. Теперь уже от вас самих зависит отстаивать свое право и свою честь. Человек не скотина, которую можно бить, сколько угодно. Человек имеет права и должен их отстаивать для себя и для других. На этот раз и закон за вас. Нужно, значит, довести дело до конца, чтобы подобные насильники узнали, что им не все дозволено проделывать над мужиками. Тогда и другие остерегутся, видя, что и мужики не бессловесны, что и они иной раз умеют добиться своего права. Думаю, что за это вас поблагодарят и другие крестьяне, потому что это дело не только ваше, но и общее.
   Желаю вам всякого успеха и прошу передать мой поклон другим, которые меня знают.

Владимир Короленко.

   Адрес мой в летние месяцы такой: (Сорочинцы и т. д.). Если будете писать, то пошлите заказным, чтобы не пропало.
  

- - -

  
   Впервые опубликовано в книге "Избранные письма", т. 2, "Мир". Печатается по черновику, приложенному к письму крестьян.
   С. Трашенков, С. Еткаренков и С. Коноплянкин - крестьяне села Кромщина Саратовской губернии, сыновья которых подверглись истязаниям со стороны полиции (см. статью "В успокоенной деревне" в 9 томе наст. собр. соч.).
   1 С. А. Малышев.
  

233

  

С. Д. ПРОТОПОПОВУ

  

17 июля 1911 г., мест. Сорочинцы (Полт. губ.).

Дорогой Сергей Дмитриевич.

   Письмецо Ваше из Петербурга получил в Хатках по возвращении из Москвы. А в Москву ездил по возвращении из Бухареста. Таким образом, почти все лето прошло у меня в поездках и возвращениях. В Москве (вернее - в Крюкове) был у Иллариона, в санатории д-ра Вырубова. Ему гораздо лучше, и в санатории пока он остается, чтобы окрепнуть. Какая у него была болезнь,- точно неизвестно.
   Да, арест на VI книжку утвержден 1, и я, значит, по всей вероятности, буду привлечен и по 128 и по 129. Но встречаю я это совсем не с теми чувствами, какие Вы, по-видимому, во мне предполагаете. Из Вашего письма выходит как будто, что мои товарищи, пользуясь моим благодушием, пишут бог знает что, а я пассивно за это ответствую. К счастью, это совсем не так, и особенно это не так в настоящее время, когда нет речи ни о "бойкоте", ни о кадетоедстве. Перед вопросами, которые теперь стоят на очереди,- мы все глубоко солидарны. "Опасные" статьи я читаю, как и другие товарищи, и мне не только не приходится жаловаться на товарищей за "неосторожность" по отношению ко мне, но, наоборот, часто они задерживают статьи, которые я пропускаю. Рукопись Табурина2, за которую задержана предпоследняя книжка (из арестованных), читал первый я, и я уже послал ее товарищам с положительным отзывом. Еще перед этим книжка была задержана (хотя арест и снят) за мои "Черты военного правосудия". Как видите, винить моих товарищей в том, что они якобы неосторожничают за мой счет,- нет ни малейших оснований. Наоборот,- если прежде были некоторые "тактические" разногласия, то теперь я счастлив, что могу искренно признать полную идейную солидарность не только с Анненским, но и со всеми товарищами по журналу. Все мы видим в журнале не доходную статью, и все согласны, что если уже издавать журнал ли, или газету, то только для того, чтобы стоять в том месте, где будущее встречается с прошлым. Ну, а тут всего больше и ударов. Считаю для себя за счастье, что они не минуют и меня. Вы видите: Елпатьевский и Петрищев3 уже отсидели (Елпатьевский скоро выходит), Пешехонов и Мякотин уже присуждены... Как же можно сказать, что они воюют, прикрываясь мною. Я-то все еще цел.
   Этому письму суждено быть полемическим. Я считаю не совсем правильным и Ваши (в последнее время очень частые) желчные нападки на "левых". Россия - страна политически отсталая, в ней нет зрелых, сложившихся партий, политических группировок, приемов и традиций. Это грех, общий для всей России. Но если вся Россия не окитаилась и еще политически не умерла, то, конечно, это благодаря в значительной степени (если не всецело) "левым", то есть людям, которые среди общей апатии и унылой покорности - все-таки проявляли жизнь, сознание политического достоинства, гражданский темперамент. Это делалось часто не так, как следовало, но все же не напрасно. При возникновении первой российской конституции общее движение было движением благодарности к тем разнообразным группам людей, которые погибали, но не гнулись. Группы эти я понимаю очень широко, не исключая и земцев, и писателей, и третий элемент, и так называемых "крайних". И совершенно не понимаю, почему теперь, когда "движение" потерпело неудачу,- вину в этом возлагают на этих "левых". Все люди, все человеки - это верно. Сделано много глупостей. Но хуже всяких глупостей - мертвая пассивность, неподвижное спокойствие. А уж в этом-то они менее всего повинны перед российской историей. Уже тем, что они не мирятся с разными "печальными необходимостями" вроде военно-скорострельной юстиции (как это сделали октябристы), - они являются живым элементом будущего. Лучше с ними проигрывать, чем торжествовать с теми, кто освящает и поддерживает бесправие.
   Простите,- я, может быть, увлекся далее, чем следовало, и опровергаю более того, чем Вы станете защищать. Но мне и в Ваших письмах почуялась эта желчная нотка и склонность к излишнему осуждению "левых" (я причисляю сюда и кадет).
   Теперь я в Хатках пытаюсь присесть за работу, пока не придется опять сниматься и ехать куда-нибудь.
   Всего хорошего. Авдотья Семеновна тоже шлет поклон Вам обоим.

Ваш Вл. Короленко.

  

- - -

  
   Полностью публикуется впервые.
   1 Шестая книжка "Русского богатства" была арестована за статью Семевского "Кирилло-Мефодиевское общество".
   2 За рассказ Табурина "Жива душа" был наложен арест на одиннадцатую книжку "Русского богатства" в 1910 году.
   3 Афанасий Борисович Петрищев - член редакции "Русского богатства".
  

234

  

С. Д. ПРОТОПОПОВУ

  

9 августа 1911 г., мест. Сорочинцы (Полт. губ.), деревня Хатки.

Дорогой Сергей Дмитриевич.

   Прежде всего отвечаю на вопросы: здоровье нашего "доктора Петра"1 плохо. Организм необыкновенно сильный, борется с циррозом печени. Вот уже несколько месяцев приводит в удивление докторов: не лучше, но и не хуже. Воду выпускали два раза. Она медленно набирается вновь. Надежды мало.
   У Иллариона болезнь странная, не поддающаяся диагнозу. Сердце у него давно плохое, но тут прибавились еще загадочные припадки гастрического характера: захварывает внезапно, повышается температура, худеет, теряет в весе, очень угнетен, не двигается, лежит в постели. Потом проходит. Когда я приехал к нему, то застал его совсем молодцом, не похожим на больного. Но со мной он суетился, немного отступил от режима и после моего отъезда опять захворал. Теперь, кажется, опять нехорошо. Что это? - доктора не знают. Адрес его: ст. Крюково (Никол, ж. д.), санаторий д-ра Вырубова (или просто Санаторий).
   Письмо, о котором Вы пишете, я за границей не получил. Последнее Ваше письмо была открытка. Авдотья Семеновна чувствует себя не очень важно: за эти три месяца за границей очень устала. Девицы мои вернулись (Соня позже Наташи). Обе чувствуют себя средне. Я здоров. Подагры не чувствую. На велосипеде езжу меньше (работаю). Вчера пешком с Соней и Наташей ходил в Сорочинцы.
   Кажется, на вопросы Ваши ответил все. С другой частью Вашего письма глубоко не согласен. Что значат слова: "метать бисер перед свиньями" в применении к данному вопросу,- не понимаю. Мужественно заявлять свои убеждения, не считаясь с последствиями? Глупым этого признать не могу, в русских условиях особенно. Совершенно не согласен и с мнением, будто "левые" сначала сделали, а потом погубили революцию. Не они сделали, и не они погубили. Вы сами пишете, что революцию подготовили и Крылов, и Ломоносов, и Никитенко2. Все это слишком широко и неопределенно. Но если так, то почему же и в неудаче не повинны Никитенки, а "левые"? Они ("левые") кого-то оттеснили? Кого? Кто эти оттесненные, "более умеренные"? Ведь первая дума была кадетская. Или и кадеты еще недостаточно "умеренные" и напрасно оттеснили октябристов, которые так умеренно одобряли все гнусности, вроде полевых и военных судов? Ну, что ж: в третьей думе были господами октябристы, а "левые" в это время уже были (как с.-д. 2-й думы) на каторге и в ссылке. Оказалось, что Столыпину3 нужны еще более "умеренные" - националисты. Что ж, значит, и октябристов надо винить в излишествах? Нужно было и им еще более приспособляться? "Дураков сыграли" не одни левые, а вся Россия, и может быть, октябристы всех больше. Бороться и быть побежденным - это вовсе не глупо. Но угождать, поддерживать "печальные необходимости", применяться к желаниям торжествующей реакции с потерей достоинства и все-таки быть вышвырнутыми - это, действительно, далеко не умное положение, и каким образом можно в этом винить "левых" - никогда не пойму. Вообще - не ошибается лишь тот, кто ничего не делает, но - он-то, пожалуй, и ошибается всех глубже.
   Не помню теперь, по какому поводу я говорил, что вычеркнул бы кое-какие слова из какой-то статьи. Это бывает. Но еще чаще бывает вот что: я проредактировал статью и посылаю Николаю Федоровичу. Он вычеркивает места, которые мне казались допустимыми, а Пешехонов пишет мне, что он вытравил еще кое-что. У каждого свой взгляд, в том числе и цензурный. В наших взглядах есть различия, но мы согласны в основном до такой степени, что я считаю для себя за честь быть представителем кружка, в котором работает Николай Федорович. И с другими товарищами нас объединяет сильное общее чувство. Какое?..
   Много бы еще надо сказать об этом, но... будет. Довольно полемики, и некоторые фразы Вашего письма относительно умных и "глупых" - предпочитаю не истолковывать слишком (или даже не слишком) придирчиво.
   Желаю всего хорошего. Наши кланяются Вам обоим.

Ваш Вл. Короленко.

  

- - -

  
   Полностью публикуется впервые.
   1 В. С. Ивановский.
   2 Александр Васильевич Никитенко (1805-1877) - историк русской литературы, цензор, академик.
   3 Петр Аркадьевич Столыпин (1862-1911) - председатель Совета министров, организатор дворянской реакции и правительственного террора при помощи военно-полевых судов и виселиц.
  

235

  

А. С. МАЛЫШЕВОЙ

  

15 августа 1911 г., Хатки.

Дорогая Саша.

   Должен сообщить тебе печальное известие, пришедшее из Бухареста: больному почему-то сделалось сразу хуже, и нашего Петра1 уже нет. Еще восьмого числа Арборе2 писал, что после некоторого ухудшения стало опять лучше. Ходит по комнате, стал веселее. И вдруг телеграмма: умер. Двенадцатого похороны. Телеграмма дана в день похорон. Как это вышло, что болезнь повернулась так резко,- мы еще не знаем. О том, чтобы приехать на похороны, не могло быть и речи: пока брать паспорта, пока что. Если бы сообщили и днем-двумя ранее,- все равно я бы уже не поспел. Очень нас это известие опечалило. Дуня получила телеграмму без меня (я был в Полтаве). Туда мне телеграфировал Стере3 ("еду в Бухарест"). Я уже предполагал, что, верно, дело плохо. Приехал в Хатки, и при взгляде на заплаканное лицо Дуни - понял остальное. Эх, Петруха, Петруха...
   Мы сейчас в сборе в Хатках. Вспоминаем, как приятно было в прошлом году с Вами обоими. Девицы в первых числах сентября уезжают в Питер.
   Обнимаю крепко тебя, Шашенька, и твоих. Пишите пока в Сорочинцы. Мы с Дуней собираемся здесь прожить довольно долго.

Твой Вл. Короленко.

  

- - -

  
   Публикуется впервые.
   1 В. С. Ивановский.
   2 Земфирий Константинович Ралли-Арборе (1847 - умер после 1911 г.) - участник революционного движения 70-х годов. С 1879 года - политический эмигрант в Румынии.
   3 Константин Стере (род. в 1864 г.) - политический эмигрант в Румынии, адвокат, депутат парламента.
  

236

  

А. С. КОРОЛЕНКО

  

18 ноября 1911 г., Петербург.

Дорогая моя Дунюшка.

   Я дал тебе сегодня телеграмму с просьбой обождать этого письма. Очень мне жаль, если это тебя остановило, но, может быть, ты и без того 19-20 не уехала бы. А нужно мне непременно получить материалы о ритуальных убийствах. Они в конвертах, которые надписаны так: "Ритуальные убийства" или "Дело Ющинского". Они могут быть или отдельно, в столах (внизу налево), или в каком-нибудь шкапике с ящиками, или в больших конвертах с надписью евреи. Мне это необходимо теперь особенно. Дело Ющинского разгорается и уже меня втягивает: вчера с большим огорчением узнал, что киевские газеты, а за ними "Русские ведомости" уже напечатали сообщение о том, что В. Г. Короленко выступает в деле Бейлиса. Я еще не дал окончательного согласия, а адвокатура уже считает, что я запряжен, и начинает меня подхлестывать. Я вчера сказал об этом Грузенбергу1. Он уверяет, что сказал только своим товарищам по защите и то под большим секретом. Но тут же начинает уверять, что это, в сущности, необходимо, что это даже якобы может сдержать слишком уж бесцеремонные поступки судебных властей и т. д. Через час я буду у него и объяснюсь по этому поводу. Скажу прямо, при каких условиях могу и при каких не могу взяться. Он меня уверял, что дело предстоит месяца через два. Тогда можно. Если через две-три недели, то откажусь наотрез, потому что это значило бы взвалить работу по журналу на Николая Федоровича, О том, что выйдет после этого разговора,- припишу тебе в этом же письме. Дело не легкое. Вчера Замысловский 2 разослал депутатам целый список "ритуальных убийств", начиная с четвертого века 3. Придется знакомиться и собирать материалы для опровержений и разъяснений. Исподволь я это сделаю. Погрузиться весь в эту одну работу - не могу.
   Во всяком случае мне необходимо получить все, что только есть у меня по этому вопросу, и вот почему я тебя задержал. Поищи, Дунюшка, пособи своему отягченному опять сторонним, но важным делом супругу. Если попадется тебе под руку при поисках также и папка (небольшая) с надписью: "моя речь" (мултанское дело), то пришли и ее со всем, что в ней. Это ведь дела однородные, и кое-что мне придется взять из той своей речи. Ох, боюсь, что мне все-таки придется еще приехать самому, чтобы отобрать нужные материалы. Никак сразу всего не вспомнишь.
  

- - -

   У Грузенберга был. Оказалось, ошибка: он назначил не утром, а вечером. Я на него очень сердит и еще не знаю, как решу дело, хотя... дело, конечно, не в Грузенберге, и отступить трудно. Сейчас был Брауде4 (помнишь его?). По собственной инициативе принес мне только что вышедшую книгу, относящуюся к этому же вопросу.
   До свидания, дорогая моя Дунюшка. Будь здорова и лиши.

Твой Вл. Короленко.

  

- - -

  
   Полностью публикуется впервые.
   1 Оскар Осипович Грузенберг (род. в 1866 г.) - известный петербургский адвокат, многократно выступавший по крупнейшим политическим и литературным делам.
   2 Георгий Георгиевич Замысловский (род. в 1872 г.) - член Государственной думы, крайний реакционер, видный член черносотенной организации "Союз русского народа". Выступал в Думе с запросом по делу об убийстве Андрея Ющинского. Впоследствии, во время процесса Бейлиса,- гражданский истец со стороны матери Ющинского.
   3 Список ритуальных убийств был напечатан в газете "Земщина" 26 июня 1911 года.
   4 Александр Исаевич Брауде - заведующий отделом Петербургской публичной библиотеки (ныне библиотека им. Салтыкова-Щедрина).
  

237

  

Н. В. КОРОЛЕНКО

  

24 декабря 1911 г., Петербург.

Дорогая моя Наталочка.

   Письма твои уже из Тулузы получаем. Спасибо. На клочках (с дороги) тоже пришло и - читал его именно престарелый родитель, для которого ты, кажется, его и не предназначала. Ничего - экстренные обстоятельства. Спасибо и за клочки.
   Мама и Соня уезжали на два дня в Финляндию. Вчера вернулись. Я, как видишь,- в Полтаву не поехал, так как двенадцатого января меня будут судить1, и надо приготовиться. А здесь все война: после "ритуальных убийств" разыгралась история в псковской тюрьме2. "Россия"3 схватилась за меня и поместила большую статью, в которой вспоминает филоновскую историю4. Заметили ли вы в "Речи" мои статейки по этому поводу. Сегодня (я номер уже бросил в ящик) - довольно пространный мой ответ 5 - сразу и о тюремных порядках и об этой клевете 6.
   Вчера пришла открытка Константина Ивановича7 уже с морского берега. А адресовать все-таки в Тулузу?
   Наталочка. На клочках с дороги ты иронически вспомнила о "наставлениях". Милая моя,- я бы тебе не читал наставлений, что совсем нельзя в дороге разговаривать с мужчинами, которые ведут себя прилично. Но вот тебе еще одно мое наставление: теперь, когда тебе приходится решать так много,- забудь все наши наставления и слушайся своего собственного сердца и собственного ума и мысли.
   Кончаю пока письмо и понесу его. Если мама вскоре придет, то припишется. Деньги вышлю уже числа 29-го.
   Обнимаю тебя и Костю.

Твой Пап.

   P. S. Деньги (50 рублей) Косте посланы были 11 декабря. Теперь, конечно, получены.
  

- - -

  
   Полностью публикуется впервые.
   1 Как редактора "Русского богатства", за помещенную в этом журнале в 1907 году статью С. Я. Елпатьевского "Люди нашего круга".
   2 Голодовка политических заключенных из-за жестокого режима и истязаний.
   3 Газета, издававшаяся в Петербурге с 1905 года. Официоз Министерства внутренних дел.
   4 См. "Сорочинская трагедия" в 9 томе наст. собр. соч.
   5 "О "России" и о революции" (см. 9 том наст. собр. соч.).
   6 "Россия" повторила старую клевету о том, что Короленко своим открытым письмом статскому советнику Филонову преследовал цель убийства Филонова.
   7 К. И. Ляхович (1885-1921) - политический эмигрант, впоследствии муж Н. В. Короленко.
  

238

  

Н. В. КОРОЛЕНКО

  

13 января 1912 г. [Петербург].

Дорогая моя Наталочка.

   Получили твое большое письмо. Спасибо, моя доченька,- оно нас очень обрадовало; правду сказать, мы думали, что ваша горная прогулка даром не обойдется. Боялись мы и за Костю, и за тебя; а так как писал это время больше Костя,- то мы и подумали, что, может, ты нездорова. Все хорошо? Правда? Пиши, Наталочка, правду,- мы не будем преувеличивать.
   Вчера меня судили1. Весь день мне пришлось провести в суде, так как назначено было в одиннадцать, а началось мое дело в семь вечера. Я сначала было стал уставать и нервничать. Потом прошло, и уже во время самого суда я был совершенно спокоен. К приговору относился совершенно равнодушно, хотя ждал тюрьму месяца на четыре. Оказалось - две недели. По-видимому, двое судей были за полное оправдание, и судейское совещание длилось больше часу. Один был не то, что злющий, а вообще - враждебный. Это некто Кессель; он был обвинителем по делу Засулич (в семидесятых годах), причем присяжные Засулич, стрелявшую в Трепова, оправдали. Говорят, с этих пор он упорно воюет с политическими и литературными подсудимыми. Он был докладчик и, должно быть, старался внушить судьям, что статья зловредная.
   Защищал Грузенберг. Я сказал небольшую речь. На суде была публика (немного, но все-таки места для публики были заполнены; зал небольшой). Были: Маня с Любой 2, какие-то их родственники, Яковенко3 с сестрой, Крутовский 4 (помнишь?), Татьяна Александровна 5, Русановы 6, Петрищев 7, Пантелеева 8, наши хозяйки 9, еще кое-кто из знакомых, а затем молодежь и незнакомая публика. Из всех знакомых я волновался всех меньше, так как в сущности, если бы даже назначили месяца четыре, то... ведь еще будут процессы посерьезнее, и это наказание будет поглощено. Наказание это минимальное (полагается по пункту шестому, первой части 129 статьи от двух недель до одного года четырех месяцев).
   Мама на суде не была,- у нее сильный насморк, и мы боялись простуды. Я приехал около десяти часов с известием о двух неделях. Она все-таки огорчилась, да и по пасьянсу выходило, что оправдают. В публике после приговора раздалось несколько аплодисментов. Это оттого, что после долгого совещания публика нервничала и была настроена пессимистически. Впрочем - хлопки тотчас смолкли. Да и глупо. Грузенберг воевал изо всех сил, и приговор его огорчил.
   Я здоров, после суда спал, как убитый. Мама к вечеру тоже почувствовала себя лучше. Сегодня, вероятно, уже будет здорова.
   В "Речи" найдешь короткий отчет о деле.
   От Сони было письмо из Москвы. В один день успела обегать всех родных. Вообще она здорова, и проводы у нас были веселые. Мама всплакнула уже только, когда поезд отошел от платформы. Кроме нас и Мани,- провожали Маргарита Федоровна 10 с Татьяной Александровной.
   Николаю Федоровичу лучше. Вчера уже вставал. Но слабость все-таки есть. Дней через десять поедет. Еще не вполне решено - куда, но, может быть, и на Ривьеру. Тогда, конечно, повидаетесь.
   Обнимаю тебя, дорогая моя Наталочка, крепко. Получила ли ты мое довольно большое письмо? Я писал эти дни мало: болезнь Николая Федоровича, редакционная работа, суд... Но думаю о тебе постоянно и почему-то все как-то радостно. Будь здорова, моя дорогая детка. Передай мой поцелуй Косте.

Твой старый Пап.

   P. S. Не пропадают ли письма? О посылке денег я, помнится, писал. Как ваш бюджет? Насколько хватит? Когда и сколько присылать? Наталка, стань на время финансисткой.
   Мама спит.
   Так как мама все еще не встала, то отправляю это письмо без нее (чтобы пошло сегодня).
  

- - -

  
   Полностью публикуется впервые.
   1 См. письмо 237.
   2 М. Л. и Л. Л. Кривинские - близкие друзья семьи Короленко.
   3 Валентин Иванович Яковенко - публицист, статистик и книгоиздатель.
   4 Владимир Михайлович Крутовский - красноярский врач, участник революционного движения. В 1897 году жил в Петербурге, где его семья встречалась с семьей Короленко.
   5 Богданович.
   6 Николай Сергеевич Русанов (род. в 1859 г.) - писатель, сотрудник "Русского богатства", где печатались за подписью "Н. Е. Кудрин" корреспонденции Русанова из Франции.
   7 А. Б. Петрищев - сотрудник "Русского богатства".
   8 Вероятно, жена издателя Л. Ф. Пантелеева.
   9 Квартирные хозяйки Короленко, зубные врачи.
   10 М. Ф. Николева - знакомая Короленко, преподавательница литературы, приятельница Т. А. Богданович.
  

239

  

А. КУРЕПИНУ

  

20 апреля 1912 г. [Петербург].

Милостивый государь.

   Вы спрашиваете: правы ли Вы, или не правы. И если не правы, то почему? В чем правы? Если речь идет о несправедливости такого строя, при котором на долю одних (немногих) приходится и богатство, и образование, а другие живут в бедности и не могут развить природных дарований,- то, конечно, Вы правы. Да, такой порядок несправедлив. Но когда Вы думаете, что это может и должна исправить печать, открыв особые отделы для печатания хотя бы и слабых произведений, принадлежащих "писателям из народа",- то совершенно не правы. Этим путем ничего исправить невозможно. Плохие произведения от этого хорошими не станут, а авторы, стремясь к недостижимому, только будут себе портить жизнь. Литература не может признавать другого критерия, кроме своего, литературного, художественного. Мы не напечатаем плохого, на наш взгляд, произведения, хотя бы автор был светлейший князь. Но не напечатаем его и только потому, что автор крестьянин.
   Что касается Вашего стихотворения, то оно только посредственное, то есть такое, каких в редакции присылают множество. Есть два недурных стиха:
  
   Я без устали шел, но ведь кто ж под луной
   Неустанно свой путь совершает:
   Океан в тишине отдыхает волной,
   Ураган между гор затихает.
  
   Остальное - по теме избито, по исполнению серовато.
   Адреса московского суриковского кружка1 я не знаю, но пишу своим знакомым в Москву, чтобы Вам сообщили, если он действительно продолжает свое существование. Были и еще кружки писателей из народа, но они успеха не имели и едва ли кого выдвинули, потому что, если попадалось что-нибудь талантливое,- оно находило место в журналах (не только, например, Горький, но и Петров-Скиталец 2 и другие). А то, что печаталось в "сборниках самоучек", "писателей из народа" и т. д.,- было очень плохо и никого заинтересовать не могло.
   Если захотите прислать что-нибудь в редакцию,- пришлите на мое имя, напомнив эту нашу переписку. Прочту и отвечу откровенно, что думаю.

С уважением Вл. Короленко.

  

- - -

  
   Впервые опубликовано в книге А. Б. Дермана "Писатели из народа и В. Г. Короленко". Книгоспiлка, 1924. Печатается по черновику, на котором имеется пометка Короленко: "К статье о писат. самоучках".
   А. Курепин прислал Короленко стихи при обширном письме: "Сотни раз я уже обращался в редакции, но, конечно, напрасно. Что я должен после этого предположить?.. Только тогда народ начнет писать сам о своих нуждах, начнет и ценить литературу, когда все журналы и газеты, относящиеся с истинным уважением к искусству и стремящиеся принести пользу народу путем литературы, учредят у себя такие отделы или общими силами оборудуют специальное издание, в котором и будут иметь возможность печатать свои произведения авторы, вышедшие из народа". Письмо заканчивается вопросом: "Если я не прав, будьте добры сказать почему".
   1 Суриковский кружок - кружок писателей из народа, основанный известным поэтом-самоучкой Иваном Захаровичем Суриковым (1841-1880).
   2 Степан Гаврилович Петров (псевдоним Скиталец) (1868-1941) - беллетрист и поэт.
  

240

  

В. Н. ГРИГОРЬЕВУ

  

24 апреля 1912 г. [Петербург].

Дорогой мой Вася.

   Письмо твое застал, вернувшись из Полтавы, куда ездил (на шесть дней) на праздники. Вернулся, опять вошел в лямку и - не успел оглянуться,- вижу,- ты уже должен быть давно в Москве, а я тебе еще не ответил.
   Очень меня порадовало известие о Лёке1. Конечно, то, что ты пишешь о нем, дает гораздо больше плюсов. Модернизмы - налет; скачки, как спорт, а не как тотализатор - даже хорошо, особенно, когда не мешают и своей работе. Одним, словом - мне нравится, и я от души шлю свой привет им обоим. Любовь да совет, да жизнь, да вам с Софьей Антоновной... внуков. Дедушка и - бабушка! Для мужчин это всегда звучит гордо... Для женщины - правда, Софья Антоновна? - с некоторым "осложнением"... Так, чуть-чуть?
   О себе: сижу в Питере, работаю черную журнальную работу, пишу урывками. Сначала, попав в Питер (это для меня всегда плохо), да еще сразу в разные переделки (болезнь Анненского, суды, "воззвания"2, полемика3) - немного заскучал. Начиналась даже бессонница. Но - приехала Дуня, зажили мы с ней в двух комнатках по-студенчески, и прошло. Теперь уже (пока) и без Дуни здоров и даже привык ложиться в час, а то и в два ночи.
   "Судами" оброс, как корой: на две недели присужден 4 и еще ждет суд за пять статей 5. Да все 129, 128 и тому подобные страшные статьи. Чувствую, что из "совокупности" не выскочу без приговора к году или хоть полугоду крепости. И признаться, - ничего. Даже - хорошо бы: отрешиться от газет, рукописей, хлопот и поработать только свое - из головы... Ничего, право.
   Очень нас напугал Анненский, и время я пережил тревожное. Одну ночь все боялись плохого исхода. Один я в него не верил, и оказался прав. Теперь за границей много поправился, но... угроза все-таки висит...
   Очень мрачно сдвигаются невзгоды с разных сторон. С Николаем 6, по-видимому, довольно плохо: Нерви ему только повредило. Теперь Маня везет его в Тироль. У меня сердце просто сжимается от горя и страха, когда о них подумаю. Что-то будет? (Семья в Москве еще не знает, что положение угрожающее. Не говори.) Иллариону было "много-много лучше",- так писала Маня. Даже одно время не похож был на больного. Теперь разнервничался по поводу отъезда Мани, и - Нина 7 пишет - опять хуже. Одним словом, мрак и беда.
   Соня моя в Бузулукском уезде8, в отряде Екатерины Ивановны Орловой. Работают они там страшно, но приезжавшие оттуда говорят, что Софья держится молодцом. Земский врач оттуда был у меня. Рассказывал, что они, земские скептики, с удовольствием слушали ее оптимистические рассказы о мужике. Мне писала в том же роде, пока не наткнулась на случай: почтенные мужики-уполномоченные воровали у своей же голодной братии. И ей, девчонке, пришлось уличать солидных мужиков, сменять и т. д.! После этого немного загрустила, но справилась. В ее заведывании десятки столовых. Ездит, проверяет, составляет отчеты, собирает сходы (!) и открывает столовые все в новых местах.
   Наташа слушает в Тулузе лекции, изучает французский язык, рисование и скульптуру. По-видимому, серьезно. Перед пасхой на конкурсе получила отличие (в числе трех из 330-ти) по рисовальному классу. Рисунок ее оставлен в школе, за что ей выдали (первый художественный заработок) 50 франков.
   Вот более или менее внешние факты нашей жизни. И хорошо, и плохо, и иной раз отрадно и часто - тяжело и страшно (особенно за Лошкаревых). Я - старый дурак - опять собираюсь начать "новую жизнь": после этого года даю себе слово отдаться своему делу. Кстати - и тянет сильно. Ну, - надо кончать. Крепко обнимаю и тебя, и Ниночку, и Софью Антоновну 9. Будьте все здоровы и вспоминайте Вашего

Вл. Короленко.

  
   P. S. Тебе будет интересно: в декабре ко мне обратились семейные Лагунова10, стрелявшего в Забайкальи в негодяя-тюремщика Высоцкого (из-за которого отравился Сазонов11). Лагунов явился под видом инженера и ранил Высоцкого. Судили в Чите. Мать ничего не знала. Ну,- для меня начался опять период тревоги: совался по разным местам и лицам. Встретил содействие даже там, где этого ожидать было трудно. Но все же шансов было мало. Тогда я послал (в самый новый год) письмо А. И. Гучкову12. Тотчас же получил ответ. Поблагодарил за память и сообщил, что тотчас же телеграфировал командующему войсками, потом генерал-губернатору.
   Лагунов не казнен (смертная казнь заменена 18 годами каторги). Правда,- интересно?
   Пошлю тебе номер "Недели современного слова" (редактирует Татьяна Александровна Богданович, племянница Анненских). Я принимал участие в составлении этого номера и, как увидишь,- есть тут кое-что мое 13. Дань нынешнему голоду. Некоторые иллюстрации - из Бузулукского уезда.
  

- - -

  
   Полностью публикуется впервые.
   1 Дочь В. Н. Григорьева - Елена Васильевна; речь идет о ее замужестве.
   2 Имеется в виду написанное Короленко воззвание "К русскому обществу (По поводу кровавого навета на евреев)", напечатанное в "Русских ведомостях" 30 ноября 1911 г.
   3 В ответ на выпады Замысловского Короленко напечатал два "письма в редакцию", помещенные в газете "Речь" NoNo 332 и 340.
   4 За статью С. Я. Елпатьевского "Люди нашего круга".
   5 Суды предстояли: за рассказ Вл. Табурина "Жива душа" в одиннадцатой книге "Русского богатства" за 1910 год; за статью А. Б. Петрищева о М. А. Сырокомле-Сопоцько (сперва толстовце, затем черносотенце) в той же книжке журнала; за статьи: А. В. Пешехонова "Не добром помянут" (о Столыпине) и С. Мстиславского "Помпонная идеология" (об армии) в десятой книге 1911 года и за рассказ Л. Н. Толстого "Посмертные записки старца Федора Кузьмича" во второй книге 1912 года. Суд по делу Сопоцько (обвинявшего А. Б. Петрищева и В. Г. Короленко в клевете) состоялся 13 декабря 1912 года в Петербургской судебной палате и закончился оправдательным приговором. Суд за рассказ Л. Н. Толстого, состоявшийся 27 ноября 1912 года, также закончился оправданием. По остальным делам судебное преследование было прекращено в связи с амнистией 1913 года.
   6 Н. А. Лошкарев.
   7 Н. Г. Короленко, жена И. Г. Короленко.
   8 С. В. Короленко работала в то время на голоде в Самарской губернии.
   9 Дочь и жена Григорьева.
   10 Борис Исакович Лагунов (род. в 1880 г.) - бывший студент Киевского политехникума. В 1910 году был приговорен к ссылке на поселение в Иркутскую губернию. В августе 1911 года произвел покушение на жизнь начальника Зерентуйской тюрьмы Высоцкого.
   11 Егор Сергеевич Сазонов (1879-1910) - член партии эсеров. 15 июля 1904 года убил министра внутренних дел В. К. Плеве. Каторгу отбывал сперва в Шлиссельбурге, затем в Зерентуе. В знак протеста против жестокого режима начальника тюрьмы Высоцкого Сазонов вместе с рядом других политических заключенных покончил с собой.
   12 Александр Иванович Гучков (см. прим. к письму 62).
   13 В "Неделе "Современного слова" 23 апреля 1912 г. были напечатаны статьи Короленко "Уд

Другие авторы
  • Щербань Николай Васильевич
  • О.Генри
  • Вельяшев-Волынцев Дмитрий Иванович
  • Покровский Михаил Николаевич
  • Лондон Джек
  • Раич Семен Егорович
  • Языков Николай Михайлович
  • Опочинин Евгений Николаевич
  • Салов Илья Александрович
  • Толбин Василий Васильевич
  • Другие произведения
  • Гримм Вильгельм Карл, Якоб - Королек и медведь
  • Рунеберг Йохан Людвиг - Идиллия ("Когда наступает Иванова ночь...")
  • Бирюков Павел Иванович - П. И. Бирюков: биографическая справка
  • Островский Александр Николаевич - В чужом пиру похмелье
  • Уйда - Верная служанка
  • Боборыкин Петр Дмитриевич - Труп
  • Белинский Виссарион Григорьевич - Маскерад в летнем клубе, или Ни то ни сё
  • Жданов Лев Григорьевич - Венчанные затворницы
  • Вяземский Петр Андреевич - По поводу бумаг В. А. Жуковского
  • Шулятиков Владимир Михайлович - Н. Закирова. Искусство памяти: отражение российской истории в родословной Шулятиковых
  • Категория: Книги | Добавил: Armush (26.11.2012)
    Просмотров: 507 | Рейтинг: 0.0/0
    Всего комментариев: 0
    Имя *:
    Email *:
    Код *:
    Форма входа