Гаршин Всеволод Михайлович - Письма, Страница 19 - Книги

м. Прихожу в канцелярию в 11, ухожу в 4 самым аккуратным образом. И все жду, когда, наконец, буду иметь возможность писать что-нибудь, внутреннюю возможность, конечно, потому что, несмотря на 5 часов сиденья на службе, на недостаток времена жаловаться, по совести сказать, нельзя. Но ничто не идет в голову: иногда берешь перо и принуждаешь себя - и совершенно напрасно. Счастливые люди разные Зола и Тролопы, пишущие аккуратно по стольку-то страниц, в день.

Писал ли вам Женя, что Анюта не остается на лето у Венецкого, а едет с Полонскими на дачу в Окуловку?

А тут всё берут и берут; говорят, никогда столько народу не брали, как теперь. Говорят, Станюковича тоже взяли.²⁴³

Напишите мне непременно, достали ли вы, наконец, "О. З."? Если нет, то я пришлю вам первые книжки посылкой. В самом деле, вы с 68 г. беспрерывно читали их.

Боба сдала большую часть экзаменов и по большей части на максимум. Липочка осенью уезжает, но не в деревню. Ей "выходит" место учительницы в Саратовском институте, будет читать историю во всех классах. Я очень рад этому, потому что в деревне ей в самом деле не выдержать после стольких лет житья под крылышком А. Я., но куда девались все благородные намерения прежних дней? Я, впрочем, не хочу осуждать ее за это. Выше себя не прыгнешь.

Надя понемногу учится. Страшно подумать об осени и об этих двадцати шести экзаменах. Верочка недавно приезжала из деревни, где она заведует молочным хозяйством (я писал вам, кажется, об том, что она нашла место); поправилась и, хотя скучает там в обществе коров и чухонок, но очень бодра.

До свиданья, дорогая моя. Крепко цалую вас. Надя кланяется.

P. S. Напишите, читал ли Саша разинский "Мир божий"? Он недавно вышел новым изданием. Я бы прислал ему.

P. S. P. S. Пасха вышла совершенно сверхъестественная. Ни у кого такой не было.

315. Е. С. Гаршиной

21 апреля 1884.

СПБ

Дорогая мама! Пишу вам коротенькое письмо, чтобы послать деньги и чтобы вы не подумали чего-нибудь обо мне по поводу закрытия "О. З."²⁴⁴ Вероятно вы уже знаете об этом из "Правительственного Вестника". "Два сотрудника" - должно быть Протопопов и Эртель (последний бедный только и успел поместить одну вещицу). Куда денутся несчастные Скабичевский, Плещеев, Абрамов, конторщики, типография?..

Мне очень горько: я не могу сказать, чтобы я вполне принадлежал душой "О. Запискам", но, все-таки, точно будто любимый человек умер. Как-то дико будет теперь видеть свои рассказы не под привычной желтой обложкой.

До свиданья. Я проспал сегодня долго и тороплюсь на службу.

Искренно вас любящий В.

P. S. Женя с 1 мая будет жить у нас. Он распускает весь свой штат. Амишку возьмем мы.

316. Е. С. Гаршиной

29 апреля 1884 г.

СПБ.

Дорогая мама!

Женя опять изменил свои намерения: он уже не будет жить с нами, а перебирается в пустую квартиру Митрофана Лодыженского. Впрочем, об этом вы, конечно, знаете от него и я напрасно пишу. Мы же 20 мая перебираемся по примеру прошлого года в Сухопутную таможню. Все-таки там гораздо лучше, чем на Песках: немножко дольше ездить на конке, но зато Екатерингоф под боком и шум поменьше.

Мишку, вероятно, возьмем с собой, т. к. Авдотья, которая прежде хотела его взять непременно, будет жить не на месте, а на квартире, где держать Мишку ей будет нельзя.

В понедельник я ходил в редакцию "О. З." - в последний раз! Точно хоронили мертвеца. Не расходились долго, хотя и разговоров никаких не было, а просто как-то не хотелось уходить. Странное совпадение: как раз в это время на Преображенской площади училась артиллерия, два орудия, и во время учения всё делили прямо в окна. Точно нарочно!

Салтыков на вид ничего, даже не особенно раздражителен, только потемнел как-то (цветом лица). Все прочие крепятся, но видно, что у всех кошки на сердце.

Ещё до падения "О. З." являлся ко мне Вольф (Александр Маврикиевич) - директор высочайше утвержденного товарищества М. О. Вольф и К⁰,- так написано на его огромной карточке. С осени будет издавать журнал - приглашал писать и, несмотря на все мои отказы, приставал с полчаса. "У нас, говорит, уже есть верных 3000 подписчиков". Что это означает - не знаю. Обязательные, что ли? Я сказал ему, что обещать теперь не могу, пишу мало, а до осени времени много.²⁴⁵

Писал ли я вам, что и Станюкович уже в крепости?

Не посылаю вам "Мира божьего" и Вагнера потому, что последнего еще не достал от Жени. 1-го или 2-го он будет перебираться; тогда Вагнер розыщется, и я пришлю Саше обе книги.

Сейчас приехала Верочка. Она попала к такому чорту управляющему, который решительно жить не дает и чуть не дерется. Она писала сюда хозяину, и он вызвал ее телеграммой для разбора дела.

До свиданья, дорогая моя. Надя вам кланяется. Писал бы больше, да нечего. Может быть, и нашлось бы что, да настроение такое мрачное, что перо из рук валится. Цалую Сашу. Жоржу поклон.

Искренне любящий Вас Всеволод

У Васи Афанасьева родился еще сын (2-й ребенок) - Всеволод по имени.

317. Е. С. Гаршиной

СПБ. 6 мая 1884.

Дорогая мама!

Вы, я думаю удивитесь, получив для Саши не "Мир божий", а Оппеля; дело в том, что Вольфы, объявив о продаже "Мира божьего", не выпустили нового издания, а продают старое, да еще по увеличенной цене. Покупать его мне не хотелось, а так как книжку Саше я обещал, то посылаю взамен другую.

Нового у нас ничего нет. Сегодня был у Жени в его новом жилье; квартира хорошая и главное - очень тихо. Жду не дождусь десятого мая - экзамена из философии. Женя бодр, а это, пожалуй, самое главное.

Быть может (если согласится Салтыков) мы снимемся группой с ним во главе. Т. е. Плещеев, Успенский, Южаков, Надежда Дмитриевна (Хвощинская-Зайончковская), Скабичевский, Надсон, я и еще кто-нибудь. Мне очень хотелось бы, чтобы это устроилось: будет память о былом и о своей молодости, которая кончилась. Приезжал из Москвы Бахметьев приглашать всех уцелевших сотрудников "О. З." в "Русскую Мысль". И у меня был. Мне, по правде сказать, хотелось бы печататься - если я что-нибудь еще напишу - в "В. Евр.", но так как у меня не было никаких оснований отказать Бахметьеву, то я согласился²⁴⁶. Писать мне очень хочется, охота смертная - да участь горькая! Ничего не идет ни в голову, ни из головы. Надеюсь, что примусь же когда-нибудь: неужели уже все кончено для меня, как для писателя? Не хочу этому верить. Но теперь - ничего не могу.

Надя моя в огорчении: у них в родильное отделение попал откуда-то дифтерит, и роженицы мрут ужасно, так что пришлось прекратить прием.

Без своего милейшего Франца Егоровича (Фельдмана) я чувствую себя совсем сиротой. Приходится все решать своим умом, а я должен сознаться, что самостоятельности во мне нет ни на грош. Поэтому с нетерпением жду его приезда.

Пбцалуйте Сашу; не напишет ли он мне, понравилась ли ему (книжка. Скажите ему, что Амишка у нас и не старается уходить, хотя скучает. Иногда сядет против меня или против Нади и потихоньку визжит, смотря в глаза. Ест почти один ситник, да и то не мякиш, а только корочки. Наша Алексеевна немедленно но прибытии его (с Авдотьей) посадила его в корыто и вымыла. Кстати, знаете ли вы, что Авдотья его синила, "чтоб цвет лучше был"?

До свиданья, дорогая моя. Крепко цалую вас. Жоржу кланяюсь. Надя кланяется.

Любящий вас В.

Представьте себе, у бедной Клары Ивановны младшая дочка, кажется, глухонемая. По крайней мере до сих пор (ей третий год) не говорит ни слова, а отзывается только на очень громкий стук. Когда зовут по имени, не слышит.

318. Е. С. Гаршиной

14 мая 1884 г. СПБ.

Дорогая мама! Я немного опоздал с этим письмом: дело в том, что меня не было в Петербурге. Александр Яковлевич ездил во Псков, посмотреть продающееся там маленькое именье, и предложил мне прокатиться, что мы и сделали. В субботу вечером поехали, пробыли в Пскове воскресенье, а сегодня утром были уже здесь. Хоть немного, а я все-таки промялся и освежился. Правда, что почти не спал две ночи. Сегодня же получил из почтамта вашу посылку: носки и подштанники брату передал, а за рубашку очень благодарю Вас, только мне немножко стыдно было, при мысли, как вы должны были натрудить свои бедные глаза.

Почему я не послал "Мира божьего", а другую книгу, вы теперь уже знаете из моего письма. Прибавлю к этому, что "Мир" продается теперь по увеличенной цене и стоит 4 р. без переплета.

Письма пока посылайте мне лучше всего в Канцелярию Общего Съезда, Площадь Александрийского театра, 7: я там все равно ведь бываю каждый день.

Сегодня вечером пришел к нам Женя вместе с Анютой и Жозефиной Антоновной. Анюта на мой взгляд очень весела и, вообще, благополучна. Только не совсем нравится мне, что уж очень много говорит она о себе и о профессорах: как она сыграла, как ее хвалили и пр. и пр. Так живо мне припомнилась Раиса Всеволодовна с своими вечными разговорами о Мясоедовой и о пальце.

Салтыков привел меня в большое огорчение: не захотел сниматься. Отговорился тем, что вся редакция некоторым образом инкриминирована и что на эту группу будут смотреть как на демонстрацию, что, конечно, вздор, п<отому> ч<то> сниматься мы хотели только для себя. Что это? барство? нежелание якшаться) с пролетариями? Не хотелось бы этому верить.

До свиданья, дорогая моя, спать хочется смертельно. Крепко цалую вас и Сашу. Жоржу поклон.

Любящий вас В.

319. Е. С. Гаршиной

22 мая 1884 г. СПБ.

Дорогая мама!

В воскресенье мы переехали к Нарвской заставе и поэтому адресуйте письма туда (у Нарвских ворот, Сухопутная таможня, кв. Никонова). Пока мы живем вместе со всеми, т. к. они еще не уехали, но на лето останутся с нами только Владимир Федорович и Верочка. Она поступила на службу в таможню, пока на 25 р. в месяц. Очень мне это не нравится: гораздо лучше было бы ей уехать на лето на Волгу к Николаю Федоровичу Никонову, (он управляющий нефт. заводом Рагозина), чем просидеть целое лето в канцелярской духоте.

10 р., о которых вы мне писали, я передал Жене.

Надя еще не принялась за свою долбню; хочет немного отдохнуть. Недавно она забрала от Бобы (которой остался только один? экзамен) свои медицинские книги; набрался целый узел, который я едва донес до извощика. И это только половина того, что ей бедной придется прочесть к экзаменам, и заранее начинаю горевать.

Благодарю Сашу за письмо. Я уже писал вам, почему я купил ему не "Мир божий", а Оппеля.

У меня в канцелярии опять затишье: дела почти нет. Несмотря на это, уехать нет никакой возможности. Хотелось бы воспользоваться свободным временем и написать что-нибудь - не могу. Руки опускаются. Думаю это лето употребить хоть на то чтобы позаняться языками, т. е. почитать по-французски, немецки и английски. Ведь какая-нибудь случайность - смерть Фельдмана или отказ его быть заведующим делами Съезда - могут лишить меня места и заставить заняться переводами.

Все знакомые разъехались на дачи или в провинцию. Тянет и меня вон из Петербурга ужасно, да видно не судьба мне в этом году уехать куда-нибудь.

Простите, дорогая моя, за бестолковое письмо. Поклонитесь Жоржу и поцалуйте Сашу. Если будет у вас Виктор Петрович <Соколов>, поклонитесь ему от меня и скажите, что я очень прошу извинить меня: я не отвечал на его письмо из Москвы, все собирался, собирался и не собрался.

Искренне любящий вас В.

320. Е. М. Гаршину

<Май 1881 г.?>

Хотел взять немецкий словарь, да никого не застал, а книги уложены.

В. Г.

321. Е. С. Гаршиной

1 июня 84 г.

СПБ.

Дорогая мама!

Не рассердитесь на меня за посылку 10 р., не в счет обыкновенно посылаемых денег: из вашего письма я вижу, что вам! живется в матерьяльном отношении очень не хорошо,

Вы уже знаете из телеграммы, что Женя кандидат - первый; из Гаршиных. Хоть бы это обстоятельство немного развеселило вас и подняло вам, судя по последним письмам, сильно упавший дух. Женя едет, по всей вероятности, с даровыми билетами; кажется, можно будет это устроить.

Живем мы благополучно: Надя работает для будущих экзаменов. А я все еще ничего не пишу, что доставляет мне не мало горя. На Троицу ездил к Успенскому и в Любани: встретился с Ц. В. Рейнгартом (он заезжал к Михайловскому). Мы проехали вместе до Чудова; он просил меня низко кланяться вам. Он совсем не знал о нашей судьбе с 68 года. Женат, было трое детей, да двух потерял, присяжный поверенный в Казани.²⁴⁷

В среду приезжает мой шеф, и я немного волнуюсь. Не знаю, все ли я так делал без него, как нужно.

Боба кончила экзамены, и я видел ее уже со знаком. Скоро едет на работу. Линочкино место в Саратовском институте, кажется, устраивается. У Дрентельнов скоро ребенок; поэтому К. С. отложила один или два экзамена до осени.

До свиданья, дорогая моя. Крепко цалую вас и Сашу. Надя кланяется.

Любящий вас В.

322. Е. С. Гаршиной

<12 июня 1884 г.>

Дорогая мама, посылаю вам билеты для Жени. Попросите его выслать их немедленно по приезде. Билет по Ник. ж. д. мы полумили, за что очень благодарны. Вчера послал вам письмо. Всем поклоны.

Ваш любящий В.

18 12/VI 84. СПБ.

P. S. Если Женя не дождется этих билетов и уедет, пожалуйста не замедлите выслать их мне.

323. Е. С. Гаршиной

<Июнь 1884 г.>

Дорогая мама!

Простите, голубушка, что давно не писал. Теперь у вас Женя и вы знаете об нас всё; впрочем, и знать почти нечего. Приехал Фельдман, очень дружелюбно со мною обошелся, но об отпуске просить его я теперь и думать не могу. На шее у нас с ним висит большая работа по проверке вагонов на всех р. ж. д.; я еще не начинал ее, но начну на этой неделе и просижу, вероятно, с месяц, а там съезд, а потом осень и другой съезд. Не вырвешься, кажется. А если урвусь хоть на две недели, то, конечно, приеду прежде всего к вам..

Что сказать вам нового? Все разъехались и никого не видно и новостей никаких. Эртеля, кажется, хотят выпустить на поруки, а Сергей Ник. <Кривенко> все еще сидит и, кажется, это еще долго будет.

Встретил вчера Модеста: у них начинаются их "каникулы". Счастливые люди... Он едет в Староб. уезд, а жена уже там.

Если Женя у вас еще, кланяйтесь ему. По поводу Ваших телеграмм я скажу вот что: я взял с Нади слово, что если со мной что-нибудь дурное случится, она сейчас же будет вам телеграфировать. Поэтому, прошу вас, дорогая моя, не очень волнуйтесь, когда я иногда запоздаю дня на два - на три с письмом.

Получили ли вы 10 р.?

До свиданья, дорогая моя мамочка. Крепко цалую Вас. Сашу тоже. Жоржу поклон.

Ваш любящий В.

P. S. У Миши взамен умершего ребенка приготовляется к появлению на свет уже новый.

324. Е. С. Гаршиной

<22.VI.84>

Дорогая мама, я не посылаю вам теперь денег, потому что вы просили меня об этом, но с своей стороны очень прошу вас написать, не случилось ли у вас тоже, что и в прошлый месяц, т. е. не остались ли из жалованья какие-нибудь пустяки? Словом, если у вас только встретится надобность в деньгах, пожалуйста, дорогая моя, напишите сейчас же.

На будущей неделе в среду или в четверг мне придется съездить на день или на два в Москву по служебным делам, из-за поверки вагонов, которая составляет теперь мое главное и, надо сказать, довольно несносное занятие. Ну да что же делать!

Писать решительно не о чем. Все разъехались, и я почти никого не вижу. Был недавно у Ольги Орестовны; она рассказывала мне о смерти Кости Пузино. Представьте себе, что он, получая три года по 25 р. в месяц и 4 месяца до 60, сумел оставить после себя 4 дюжины голландских рубах, дорогую шубу, множество платья, дорогие часы с цепочкой и 250 рублей родным на свои похороны. Так и сказал Лизе, передавая ей деньги перед смертью. Удивительно аккуратный был несчастный юноша. Дочка Ольги Орестовны уже бегает, необыкновенно живая, даже неестественно живая, нервная девочка. А Юля к Новому году будет уже матерью! Вот и нашлась для вас новость, а я ее было совсем упустил из виду.

Живем мы скучновато. Надя учится, я хожу на службу, остальное время читаю что-нибудь. Хочется писать и, кажется, скоро насильно посажу себя за повесть. Может быть, как начнешь писать, так что-нибудь и явится; хоть не для печати, а для упражнения писать необходимо, а то совсем разучишься.

Сегодня получил письмо от Виктора Андреевича; очень веселое, по случаю получения отцом места и возможности в августе перебраться в Петербург. Зовет меня на время приехать к себе.

До свиданья, дорогая моя, крепко цалую вас и Сашу. Жоржу кланяйтесь.

Любящий вас В.

22 июня 1884 СПБ.

325. Н. М. Минскому

<23 июня 1884.>²⁴⁸

Дорогой Николай Максимович! Прости, что не тотчас ответил на твое письмо, которому был очень и очень рад. Спасибо, что вспомнил, хотя и из "эгоистических" целей. Вряд ли только мое письмо может дать тебе какие-нибудь факты: во-первых, фактов мало, а во-вторых - я как-то в стороне от них. Впрочем, отвечу тебе на все твои вопросы.

Я, собственно говоря, нигде не "приютился" (как ты пишешь), ибо ничего не пишу и пока ничего в виду не имею. Приглашен же в "Р. М." вместе со всеми уцелевшими сотрудниками "О. З.", которых Бахметьев забрал всех гуртом, вроде пчелиного роя. "Сделано это после предварительных личных объяснений в Главном Упр. Не знаю, что выйдет из "Р. М.", а пока (5 кн. я еще не видел) она мне не очень нравится.

Надсона давно не видал, т. к. он не сообщает мне своего адреса. Сегодня узнаю в адр<есном> столе, ибо соскучился по нем.

Живем мы в таможне, как в прошлом году, т. е. довольно скучно. Над. Мих. усердно учился, готовясь к осенним экзаменам, а я усердно ничего не делаю. Т. е. пожалуй не совсем, потому что много читаю всякой дряни, что попадет под руку.

Глеб Иванович уехал в путешествие на Урал, в Сибирь, вообще к чорту на кулички. Из всей литературы я вижу теперь изредка только Якова Вас. Абрамова, который остался в П. для занятия какою-то земскою статистической работой. Впрочем, 16-го <июня> видел я еще кой-кого на освящении памятника Тургеневу. Вот где уж мизерия-то была! Три с половиною человека, и все, как мертвые мухи. Альбов, Баранцев<ич>, Поздняков и Ив. Ив. Горбунов после торжества пошли пить водку в какой-то трактирище погребального характера, но мне стало уж очень скучно, и я ушел. Речей не было, все стояли и ждали, не скажет ли кто-нибудь чего-нибудь, да никто ничего не сказал.

Больше ничего. Только камень не белый, а черный-пречерный и очень большой. Говорят, 600 пудов.

Прощай пока. Напиши что-нибудь. Поклонись от меня Ясинскому: мы хоть немножко, а знакомы. Юлии Ивановне с твоего позволения цалую руки. Надя кланяется.

Очень бы хотелось вас видеть.

Твой Всеволод Г.

Венгеров живет в Парголове. Всё не могу туда собраться, а там и Скабичевский и разные другие знакомые человеки. Завтра мы с женой думаем съездить на Сиверскую ст. к Давыдовым. Подозреваю, что и Надсон там, у Плещеева. Хочу побывать у бывшего командира, Салтыкова; он тоже там.

326. Е. С. Гаршиной

1 июля 1884 г. СПБ.

Дорогая мама! И огорчило и испугало меня ваше последнее письмо; теперь я, впрочем, покойнее думаю о Саше, потому что, "ели бы что-нибудь случилось, вы, конечно, дали бы мне знать, а времени прошло уже довольно для того, чтобы положение дела выяснилось. Пожалуйста пишите поскорее,

Я еду в Москву только сегодня в 8 ч. взчера с курьерским. Прийдется пробыть дня два или три, ехать мне ужасно не хочется.

Писать решительно нечего: я почти никого не вижу и ничего не знаю, что делается на свете, да, кажется, ничего и не делается. Разве только вот новость: у Дрентельнов родилась дочка Наталья, здоровенькая девочка, но родилась не совсем благополучно, при помощи щипцов. Впрочем, Катерина Сергеевна уже поправляется. Приехали к ней сестра и брат; они явились сюда по делу устройства своей библиотеки. Они купили ее у Гусева. Курьезную вещь рассказывает, между прочим, Наст. Сергеевна: некий студент был уличен в том, что он, беря книги из библиотеки, выдирал из журналов статьи, какие понравятся, и переплетал их и испортил т<аким> образом журналов на 165 руб. Дело было у мирового судьи, и с него взыскали 100 р. Спросите Жоржа, уголовное ли это преступление и под какую статью подходит.

Сам не знаю, зачем пишу вам этот вздор. Пишите, пожалуйста, скорее о Саше и исполните мою просьбу в прошлом письме (о деньгах).

Получил письмо от Жени с билетами и уведомлением о приезде.

В прошлое воскресенье мы были на Сиверской у Давыдовых; был там Бертенсон и спрашивал меня о Тане. При этом он сказал, что у нее бесспорно чахотка.

Еще маленькая новость: у Минского духовная цензура вырезала из "В. Европы" стихотворение "Гефсиманская ночь", стихов больше чем в 300. Вот уж не задача-то! То светская, то духовная.

Непременно ему нужно искать себе место, а то на этой поэзии при таких условиях и с голоду помрешь.

До свиданья, дорогая моя мама. Крепко цалую вас. Пишите о Саше. Надя кланяется.

Любящий вас В.

327. Н. М. Гаршиной

2 июля 84. Москва

1 ч. 30 м. дня.

Дорогая Надюшка, представь только себе, что мое путешествие не ограничится Москвой. Сейчас был у Ададурова, который сказал мне, что все делопроизводство по поверке вагонов совершается в Козлове, и мне приходится сегодня в 11 ч. вечера ехать туда. Таким образом, я никак не поспею в среду домой, милая моя друженька. Теперь сижу в кабинете правления Курско-Киевской дороги и дожидаюсь фон-Дервиза; что-то он еще скажет!

Ехать было хорошо, лежать удобно, но боковая качка вагона от скорости так велика, что я спал очень плохо. В пассажирском поезде гораздо спокойнее.

Это письмо ты, я думаю, получишь в среду.

Сейчас письмо мое прервал Дервиз, который объяснил, что у него-таки еще ничего не начато. Просто беда. Агент, которому поручено это дело, уехал в Одессу, а может быть еще не уехал. Сейчас Д. пришлет мне своего секретаря, с которым я буду о чем-то разговаривать. Все это довольно глупо.

Думаю только о том, чтобы хоть в четверг вернуться с почтовым поездом.

Пришел секретарь, поехали мы с ним вместе к таинственному агенту в Сыромятники - уехал. Сейчас поем и отправлюсь к Николаю Павловичу <Орлову>, зайдя сначала по поручению Павленкова.

Итак, значит в III группе я не увижу ничего, а из-за II приходится ехать в Козлов. Буду там завтра около 12 часов дня, так что в Петербург, вероятно, поспею в четверг с почтовым" До свиданья, милая моя жена, дорогой мой голубчик. Цалую тебя.

Твой В.

На конверте: С. Петербург. Сухопутная таможня (у Нарвских. ворот), кв. Никонова. Ее высокоблагородию Надежде Михайловне Гаршиной.

328. Н. М. Гаршиной

Козлов, Станция ж. д. 3 июля 84 г.

Опять неудача, дорогая моя Надюшка. Сегодня утром приехала сюда, пошел в Управление, где должен был найти Вахрушева, занимающегося поверкой вагонов, к которому послал меня Ададуров, и, представь себе мое горе, - Вахрушев уехал в Рязань. Сегодня ночью еду в Рязань, буду там завтра на рассвете, часов в девять поеду к Вахрушеву и постараюсь выехать из Рязани в тот же день, т. е. в среду. Если успею, то в пятницу буду в Петербурге. Я уже теперь, проведя две ночи в вагоне, порядочно устал, а предстоит еще целых три! Ужасно неудачно я выехал.

В Москве, отправив к тебе письмо, я побрел к Николаю Утробовичу, предварительно пообедав в кухмистерской, чтобы не дорого было. Н. П. <Орлов> мне очень обрадовался и так как ему нужно было итти к Тестову обедать с каким-то клиентом, то пошел и я посидеть. Они обедали, а я выпил чаю и смотрел, как они ели. Затем мы с Н. П. пошли посмотреть храм Спасителя, но он оказался запертым. Тогда мы поехали в мою гостиницу, взяли вещи и явились на воксал. И представь себе, первый, кого я там увидел, - Ал. Ив. Эртель! Его выпустили за три дня перед этим, с тем, чтобы он ехал в Кисловодск, что предписал ему Манасеин.²⁴⁹ Он исхудал страшно, неестественно, кашляет немного кровью. С ним ехала жена его Марья Ивановна и М. В. Огаркова. Все трио очень дружно, но М. И. мрачна ужасно и, оставшись как-то наедине со мной, чуть не расплакалась. Мы ехали вместе до самого Козлова, здесь они поехали дальше: дамы до Усмани, где их родные, а Ал. Ив. прямо на Кавказ.

Мне очень скучно без тебя, голубчик мой, только теперь, в разлуке, хотя и короткой, я понимаю, до какой степени я к тебе привязался. Марья Ивановна тебе очень кланялась; А. И. и Огаркова тоже.

Ну, до свиданья, голубчик мой. Деньги идут быстро, но не так, как я думал. Когда выеду из Москвы, буду телеграфировать. Цалую тебя, друженька моя.

Твой любящий Всеволод

329. Н. М. Гаршиной

(Телеграмма)

5-го июля 1884 г. подана 2 ч. 26 м. пополуд. Москва

Завтра с почтовым. Гаршин.

Адрес: Пбг. Сухопутная Таможня, кв. Никонова, Гаршиной.

330. А. В. Успенской

<6 июля 1884 г.?>²⁵⁰

Александре Васильевне Успенской.

Я видел Глеба Ивановича в Москве; если он не приедет сегодня, в пятницу, то завтра, в субботу.

331. Е. С. Гаршиной

9 июля 84 г. СПБ.

Дорогая моя мама, простите, что давно не писал. После приезда из Москвы, у меня, было довольно много дела. Поездка моя оказалась гораздо длиннее, чем я думал: из Москвы пришлось ехать в Козлов, оттуда в Рязань, где я, наконец, нашел человека, который мне был нужен. Всего пришлось спать в вагоне пять ночей подряд. Это путешествие довольно хорошо встряхнуло меня. Если можно будет, постараюсь съездить еще куда-нибудь.

Дорогой встретил множество знакомых; был у Надежды Дмитриевны в Рязани: очень подалась бедная старушка.²⁵¹ Встретил на вокзале в Москве Эртеля, которого выпустили и которому дозволили ехать в Кисловодск лечиться; худ, как щепка, и харкает кровью.

Вчера видел Дрентельново чадо; здоровенькая девочка и очень забавная. Недавно и Н. Мих. показалось, что у нее что-то такое есть, но увы! - теперь опять нет никаких надежд. Мне и страшно иметь ребенка (когда подумаешь о своей болезни) и в то же время хочется ужасно.

Кажется, у нас (т. е. в канцелярии) вводится очень хорошая для нас реформа: июль и август месяцы мы не будем ходить на службу по субботам. Это было бы очень хорошо.

Получил письмо от Жени с поручениями, которые завтра, вероятно, и исполню. Ему нужно выслать некоторые книги.

Есть у нас новости. Бедного старика Шелгунова взяли и посадили. В Москве взяли Гольцева (бывшего профессора). Когда все это кончится. Ш. мне очень жаль: всю жизнь человека травили и под старость не дают покою.²⁸²

20-го устраивается некоторое скромное торжество. А именно: закащики К. Липгард и К^о дают обед уходящему Безанту. Он едет куда-то на Оренб. жел. дорогу служить в Управлении. Прийдется пойти и мне в знак признательности к доброму Якову Яковлевичу.

До свиданья, дорогая моя. Крепко цалую вас и Сашу. Жоржу поклон.

Любящий вас В.

332. А. И. Эртелю

<17 июля 1884 г.>

К великому огорчению, дорогой Александр Иванович, я должен отказаться снести приложенную Вами заметку в "Новости". Я не только не могу составить там протекции, но, напротив, одно то обстоятельство, что я принесу статью в редакцию, будет совершенно достаточною причиною для Нотовича ни за что не поместить ее. Дело в том (не знаю, говорил ли я Вам об этом), что несколько лет тому назад я разбранился с Нотовичем до того, что при встрече мы не кланяемся.²³³ Если бы Вы уполномочили меня снести заметку в "Н. Вр.", то я исполнил бы это с удовольствием. Если бы Кавказ был ближе, то я спросил бы Ваших инструкций, но теперь, чтобы не терять времени, рискну положить заметку в конверт и послать в "Новости" по почте.

Вернулся я в П. благополучно, живу тоже благополучно. Как вам известно, это слово лучше все рифмует с "скучно",

Простите, голубчик, что не могу исполнить Вашей просьбы (первой, вдобавок!). Но, право, исполнением ее я наверно бы испортил дело. Я писал Н-чу ругательное письмо, а он говорил обо мне, что я "дерзкий, необразованный, невоспитанный человек, которого я (т. е. он, Нотович) хотел вывести в люди". Одним словом, немного не взаимный мордобой.

Искренно Ваш В. Гаршин

18 17/VII 84.

333. Е. М. Гаршину

20/VIII 84. СПБ.

Дорогой брат!

Прости, голубчик, что долго не писал и не исполнял твоего поручения. Извинением мне может послужить то, что я не заставал Майкова; потом, когда застал, он сказал, что у него книг здесь (то есть в П<етербург>е) нет и что он пришлет ко мне. Прислал через несколько дней и то только Suchier, а диссертации не выслали из-за границы. Митрофана тоже не застал (квартира была заперта) один раз, наконец застал и его и О. А. и Дарью и нашел не все книги. Галахова в чемодане не Оказалось, а только Пышш и Спасович и диссертация об Aucassin et Nicolette, но не Hermanna, как увидишь из посылки. Итак, подсылаю тебе завтра утром:

1) 2 т. Пыпина и Спасовича,

2) 1 т. Ольдекопа

3) 1 т. Suchier'a (кто он? Сюшье или Зухир?)

4) 1 диссертацию

5) 1 статью из "Наблюдателя".

Посылаю просто по почте, а не товаром, так как издержка ее очень велика, а все-таки скорей. Митрофан. Вас. <Ладыженский> говорит, что он, может быть, заложил как-нибудь Галахова со своими книгами и потом найдет; впрочем, мы с ним рылись достаточно и не нашли. Напиши поскорее, не купить ли тебе нового Галахова, если у Митрофана не найдется?

Живем мы благополучно и скучновато; от мамы получаю письма тоже неутешительные, как и ты.

Билеты от тебя получил, но насчет нового выходит заковыка. Наш член Решетник забрал оба билета ю.-з. дорог на все лето, и теперь их нет. Если можно будет, попрошу Франца Егоровича; только не могу поручиться, что даст.

Прости, голубчик, что не писал тебе. Жизнь идет так однообразно. В Москву съездил благополучно и не в одну Москву, а пришлось ехать и в Козлов, и в Рязань. В Рязани, конечно, видел Н. Д. Зайончковскую, которая кланяется тебе. Кроме того встретил по дороге в вагонах и на вокзалах кучу знакомого народа, между прочим А. И. Эртеля, которого пустили лечиться в Кисловодск и с которым я ехал вместе до Козлова.

Виктор Андреевич прислал мне письмо с приглашением приехать к нему, но для меня это невозможно. Да и не тянет уж никуда. Въелся я в это чиновничество, брат.

Совсем было забыл написать вот что: служебные и бесплатные билеты для курьерских поездов не годятся. Это и у нас и в Европе такой обычай. Так что, если я вышлю тебе билет, ты с ним на курьерский поезд не садись.

Боже мой, как я глуп. Ведь если Галахова нет у Ладыженского, так он, значит, у Кислинского. Завтра, впрочем, пошлю тебе посылку без Галахова, так как к Кислинскому сходить до завтра не могу, а посылку откладывать не хочется, тем более, что она зашита.

До свиданья. Обнимаю тебя. Надя кланяется. Она учится много, хотя это и не совсем удобно у Нарвских ворот, где приходится хозяйничать. С 1 августа, вероятно, мы будем уже на своей квартире; пока пиши в канцелярию.

Твой В.

334. Е. С. Гаршиной

СПБ. 21 июля 84 г.

Дорогая мама! Посылаю вам 10 р. Какие горькие вещи вы все пишете! Так или иначе, а осенью это нужно кончить.

Я, кажется, уж решительно никуда не поеду в это лето. Да оно и кончается. К первому августа, мы с Н. думаем перебраться на свою квартиру, куда - еще не знаем. На Пески забираться не хочется, а в Лит. части квартиры дороги и скверны.. Вчера мы ходили-ходили и ничего порядочного не нашли.

От Жени получил недавно письмо; пишет, что ему в Рахнах необыкновенно хорошо. Сегодня я посылаю ему книги, которые он просил выслать.

У нас на службе весьма приятное нововведение: до 1 сентября мы по субботам на службу ходить не будем. Таким образом еще прибавляется свободного времени; если бы только я мог что-нибудь теперь писать! Но перо просто из рук падает. Двух слов связать не могу; как будто бы никогда и не занимался писательством. Иногда мне становится страшно: ну как я уже покончил свою литературную карьеру. А на то похоже.

Владимир Михайлович <Латкин> остался еще на год у Горчаковых. Линочка решительно уезжает в Саратовский институт.

Вчера был дан обед Безанту. Я писал вам, кажется, что он "дет служить на Оренбургскую дорогу. Было народу человек до 30, всё издатели, типографщики и книгопродавцы. Говорили, что никогда еще не было такого застоя в книжной торговле, как теперь.

Я видел недавно список книг, которые должны быть изъяты из публичных библиотек. До 350 названий, в том числе сочинения Добролюбова, Писарева, Левитова, Златовратского, Помяловского, Спенсера (почти всё), Шелгунова, Михайловского, много книг по геологии и вообще естественным наукам. Из журналов "О. Зап." (67-84), "Знание", "Р. Мысль", "Р. Слово", "Современник" (56-66), "Дело", "Устои", "Слово" - словом сказать, все журналы кроме "Р. В.", почему-то "Вестн. Европы" и "Наблюдателя". Скоро, вероятно, вообще запретят всякую литературу. Оно бы и лучше; смерть лучше агонии.

До свиданья, дорогая моя. Пишите покуда по прежнему адресу. Надя вам низко кланяется.

Ваш любящий В.

335. Е. С. Гаршиной

СПБ. 30 июля 84 г.

Дорогая мама!

Вчера я получил письмо от Жени; между прочим он пишет, что вы в конце августа или начале сентября думаете приехать в Петербург. Когда это решится, напишите мне, чтобы я по примеру прошлого года мог найти вам квартиру. Это требует довольно долгого времени: мы с Н. искали-искали и в конце концов решили взять квартиру в том же доме No 20/37 по 9 улице. И квартира точно такая же, только этажом ниже, стоит 25 р. без дров. Квартир много, но дороги и плохи ужасно.

Кислинский объявил нам, что Фокины перебираются из нашей квартиры и в ней поселятся новые жильцы, которые оставляют Жениного жильца Захара Ивановича и выгоняют Кислинского. Так как у них своя мебель, то нам приходится завтра взять всю мебель и перевезти ее к Нарвской заставе до вашего приезда. Сами мы переедем на Пески 7 или 8 августа; пока пишите в съезд, а потом на 9 ул. Песков, д. 20/37, кв. No 6.

На прошлой неделе, в воскресенье, я ездил на Сиверскую станцию с специальной целью посетить Михаила Евграфовича.²⁵⁴Он принял меня очень хорошо и ласково и, казалось, был очень, рад, что я приехал. (Мы были у него вместе с Плещеевым, который живет тоже на Сиверской и за которым я зашел). Он довольно бодр, но не пишет, кажется, ничего; по крайней мере говорит, что с закрытием "О. З." пропало желание работать.

Вот уже несколько дней, как я хожу к Репину и позирую ему. Портрет выходит, кажется, очень хороший, из лучших репинских портретов. Когда он будет кончен, сниму с него карточки.

До свиданья, дорогая моя мама. Крепко цалую вас и Сашу. Надя кланяется. Скоро, скоро для нее наступит страшный суд. Я волнуюсь, как будто бы самому придется держать экзамены.

Любящий вас В.

336. В. А. Фаусеку

(Отрывок)

<Лето 188i г. Петербург>²⁵⁵

...Не писать к вам у меня были свои причины; я думаю вы, хорошо зная меня, уже догадываетесь, какие. Я страшно хандрю все эти полгода, самой скверной, беспричинной хандрой и ужасно боюсь, как бы не заболеть. Мне не так страшно умереть, как заболеть. А не будь около меня Надежды Михайловны, непременно заболел бы... Теперь у меня нет острой мучительной тоски, но апатия и лень чудовищные. И нет никаких сил сбросить их с себя. Очень плохи мои дела, Виктор Андреевич...

337. Е. М. Гаршшу

1 августа 84 г. СПБ.

Дорогой брат!

Спасибо тебе за письмо, хотя оно и печального характера. Право, ты взводишь на себя чересчур тяжкие обвинения, и мне было читать их немного совестно. Если ты, учившийся при самых неблагоприятных условиях (необходимость добывать деньги и пр.), находишь возможность упрекнуть себя в лени и т. п., то что должен думать о себе я, несчастный, которому с 74 до 80 г. была полная возможность сделаться образованным человеком? Шесть лет совершенно пропало у меня в этом смысле. Эх, лучше уж не говорить об этом! Скажу только, что на тебя я никак не могу смотреть, как ты сам смотришь, судя по последнему письму.

В Эртелевом переулке целый переворот. Захар Иванова меняет своих хозяев (Филипповы перебираются наверх), и новые хозяева изгоняют Ник. Васильевича и нашу мебель. Сегодня мы перевозили ее к Нарвским воротам. Кислинский переезжает куда-то на Петербургскую и хотел взять с собою часть мебели (твой стол, комод, умывальник, кровать и т. п.), но я сказал ему, что матушка приедет, вероятно, в конце августа и