Гаршин Всеволод Михайлович - Письма

ще сказать? У Пузино мракобесие какое-то. Мошенник Рени ездит очень часто, привозит Ш. С. по воскресеньям конфеты от Berrin и вообще "втирается", по всей вероятности имея в виду какую-нибудь каверзу. О. Ор. страдает воспалением оболочки спинного мозга, лечится электричеством и в то же время по маскарадам шатается, глупая баба! И замечательный тип безнравственности, не в известном смысле, конечно, а безнравственности ташкентской,

   Математика моя двигается, хотя и довольно туго. Похож я с нею на цаплю в болоте, которая "хвост вытащит - нос увязнет, нос вытащит - хвост увязнет" и т. д. А, впрочем, уповаю на бога и на силу своих зубрительных способностей.

   В воскресенье были мы все на бенефисе Мельникова, слушали "Анджело". Опера, хотя и с "новою" музыкою, но мне очень понравилась. Кюи вызывали многое-множество раз.

   Каков Спасович! Я думаю, что "Сын" не поместил его речи (по делу Кронеберга) вполне, и советую вам попросить Женю достать из библиотеки. Вот подлец! Прочитав речь, я пошел к Гердам и, идя по Невскому, думал о том, что если встречу Спасовича, непременно дам, должен буду дать ему в рожу. Теперь, конечно, угомонился, а тогда чуть было не порвал несчастный "Голос".²⁸

   Цалую вас и Женю. Поклон всем.

  

  

   Дорогая мама!

   Письмо ваше с 10 р. я получил вчера; прошу вас, если у вас будет мало денег, не высылайте мне больше до следующего месяца. Там посмотрим, д теперь я имею возможность перебиться и с этими деньгами. Вы знаете, что я даю уроки Ек. Пол. Пузино, 4 раза в неделю по 1 р.; этих денег (16 р. в месяц) да еще ваших 10 мне совершенно хватит, принимая во внимание некупленные обеды. С голоду не умру. Вам и в денежном отношении гораздо хуже, чем мне. Сегодня получил от дяди М. письмо для передачи Кумани; завтра же снесу его.

   Передайте Р. В., что карточки ее и Зин. Ив. я получил и очень, очень благодарен за память. Скоро, впрочем, сам напишу Р. В. ответ.

   Так как я не знаю второго письма Вл. Ст. <Акимова> к вам, то пожалуйста, если можно, возобновите на память содержание вашего письма от 14 янв. ко мне и пришлите. Что-то он еще вымудрил! Уж эти "умные люди"!

   Герд едет в марте; остановка только за канцелярскими проволочками в мин. финансов, которое разрешает выдачу денег на поездку. Едет он на полгода, и я заранее горюю при мысли расстаться с этим дорогим человеком, лучшим из всех людей, каких я знаю. Володя тоже говорит об этой поездке с грустью, хотя мы оба и очень рады за А. Я.

   Группу мы уже сняли у Каррика. Вышла довольно плохо. Сегодня весь город в волнении: вынос тела М<арии> Ник. в крепость. Подлец "Голос" не преминул разлиться скорбью в своей передовой статье об августейшей покойиипе, которая и нравственность-то являла, и общественною деятельностью занималась, и Академию Художеств на высокую ногу поставила. А она в Ак. Худ., несмотря на то, что была ее президентом, никогда не заглядывала.

   Поздравляю Женю с пятеркой из математики. Этого мне никогда не удавалось достигнуть, да и не удастся.

   Что поделывает Пав. Мих.? О Клейгенигах не имеете ли какого курьеза? Коновалов, Волод<ин> товарищ, знает их (он из Екатеринослава) и говорит, что Varette никогда никто не мог уговорить играть "должно быть потому, что в Венской Консерватории ничему не выучилась".

   Экзамены начинаются на Фоминой. Скоро идет время, так или иначе, а увидимся скоро. На работы не еду.

   Крепко цалую вас и Женю.

   Кому найдете нужным, кланяйтесь.

  

  

  

   Дорогая Р. В.!

   Не знаю, как благодарить вас за ваш подарок, за карточку вашу и З. И., которой также прошу вас передать мою благодарность. Карточка ваша была для меня совершенным сюрпризом. Вернулся я однажды домой вечером, злой, почти больной (о причинах умолчу), настроение было самое скверное, но ваше письмо развеселило меня, показав, что и у меня есть друзья, которые меня не забывают.

   Во втором вашем письме вы пишете, что первое наполнено глупостями и тому подобное; я решительно не понимаю вас. Глупостей в письме нет никаких, разве не очень умно только то, что письмо очень коротко: впрочем, и второе не длиннее. Зачем вы хотите рисоваться письмами, перед кем бы то ни было: пишите, что пишется, посылайте, что написалось. А если вы будете стараться писать только умные вещи, что из этого выйдет? Что может быть хуже, чем то, что человек "притворяется умным", как говорил мой покойный батюшка.

   Извините за это рассуждение и что письмо испачкано помарками.

   Вчера я весело провел время. Собралась компания человек в 25 студентов и барышень и отправилась на чухонских лошадях за город, на 7 лошадях. На масляницу в Петербург приезжает страшное количество чухонцев-извозчиков, вроде ваших ваньков. Они возят только одну неделю, не платя за то никаких денег. Лошади у них очень маленькие, но очень быстро бегают и замечательно выносливы.

   За городом по Парголовской дороге остановились в пустой даче и устроили пляс, выпивку и тому подобное. Поехали днем, приехали поздно вечером. Приняв во внимание хорошую погоду и то обстоятельство, что мы сами правили и страшно летели туда и назад, можно с достоверностью утверждать, что поездка удалась вполне.

   Я сегодня расположен выражаться витиеватым слогом. Пишу такое, что и сам мало понимаю.

   Экзамены наши если не на носу, то недалеко от оного, почему я и засел за работу. Вчерашнее путешествие прервало ее, впрочем, я не жалею, потому что весело провел время. Сколько было гаму и визгу! Одни сани перекувырнулись, и публика, трое мужчин и дама, очутилась в канаве, в снегу, откуда мы с превеликим трудом вытащили их.

   Пишите, Р. В., пожалуйста! Да не старайтесь писать мне только то, что вам кажется умным: ведь я знаю уж вас немного, и об вашем уме составил некоторое приблизительное понятие, которое ваши письма, будь они умны или глупы, изменить не могут. Человек не письмами сказывается.

   Пишите, что придет на ум; только пишите непременно. Прежде я только просил вас об этом, а теперь больше чем прошу, потому что получать ваши письма для меня потребность. Не сочтите это за фразу и не забывайте вашего друга

  

   Поклон всем вашим. Посылаю вам марки и желаю узнать цель, с которой вы их собираете.

   Что поделывают ваши в С-ке?

  

  

   Дорогая мама!

   Вторые десять рублей я получил, так что от Пузиной не брал ни копейки. Она часто пропускает уроки по разным причинам, что невыгодно для меня и для нее, так как математику она вовсе не знает.

   У Пузино большая новость: О. Ор. с Костей и Юлей уезжают во вторник 24 февраля в Крым, лечиться. Она едет туда до июля месяца. Бедные барышни вздохнут свободно. Можете себе представить: Кат. Ор. тоже возымела мысль поступить на педагогические курсы! Лиза наверно поступит.

   Герды уезжают (уж это решено наверно) 6 марта. Он едет в Лондон, она в Зальцбург прожить там эти 6 месяцев. Не поверите, как тяжело мне прощаться с А. Я.!

   Каждое утро и каждый вечер мы с Васей Аф<анасьевым> занимаемся математикой и рассчитываем одолеть и совсем на 4-й неделе. Экзамены у нас начнутся 12-15 апреля, а окончатся 20-22 мая. 25-го я увижусь с вами.

   Поручения дяди я исполнил: письмо Кумани снес и попросил Мартьянова справиться в Инспекторском Деп. Он обещал узнать и прислать мне записку: покуда еще я ничего не получал.

   Уже конец первой недели; с воскресенья начнутся театры. Русская оп<ера> будет в Большом театре, и цены местам - балетные. Вот радость-то! Имеется в виду брать две ложи разом и напускать в оные от 12 до 15 человек: обойдется по 60-70 к. на брата.

   Хочу скоро сниматься; снимусь где-нибудь за 2 р., как Жорж в последний раз. Что он поделывает? Если вы имеете известия из Ст<аробельска>, напишите.

   Посоветуйте мне пожалуйста, что делать с Колей, чтобы он писал порядочно. У меня самого почерка пет и, кажется, я и ученику своему доставлю подобный же.

   Володя занимается, продолжает свои уроки с Кочубеем. Твердо намерен исполнить план относительно путешествия по Донцу. Не знаю, осуществится ли он, на это все-таки нужно некоторые финансы. Положим, у Володи будут деньги, но у меня наверно они будут отсутствовать.

   Не пора ли шить мое летнее пальто? А то перед Пасхой у Митр. Ал. будет работы много; когда оно поспеет! Платье шить я считаю, право, излишним. Приобрету я лучше себе здесь два парусиновых "костюма"; здесь они весьма дешевы.

   Что поделывает Пав. Мих.? Если лето придется провести в X., я решительно хочу его эксплоатировать относительно высшей математики. Скверно ужасно: сидишь много, знаешь, кажется, выводишь всякую штуку без затруднения, но самой сути решительно ни в зуб толкнуть. И большинство студентов точно так же.

   Сообщу вам новость, которую наверно вы не узнаете из "Сына": Суворин женился. И женился на 16-летней девочке, подруге его дочери! Вот так реприманд!

   Он покидает Полетику с его "Биржевыми" и вместе с Лихачевым и еще с кем-то покупает "Новое Время".

   Между прочим воскресные нумера "Биржевых" печатались к количестве 40000 экз.

   До свиданья, дорогая мама! Цалую вас и Женю. Поклон всем.

  

  

   Дорогая Р. В.!

   Сегодня 22 февраля; ровно через три месяца у нас последний экзамен. Если вы действительно не уедете в С-к до 15 июня, то я вас застану в Харькове и буду иметь удовольствие лицезреть около трех педель.

   Поэтому я заранее ликую.

   Что за человек ваша новая сожительница? Вы пишете: "умная"; правда ли это? Вы что-то уж слишком скоро убедились в ее уме.

   Матушка пишет мне, что в X. все уже растаяло. Вот счастливые! У нас морозы, ветер, снега на пол-аршина, темно, скучно. Моя тетка О. О. уезжает во вторник в Крым (и, вероятно, заедет к матушке). Там, говорят, уже деревья распустились. Впрочем, я и здесь, в Петербурге, как-то чувствую весну: мало спится, много работается, а в особенности бегается. На-днях предстоит очень и очень неприятная вещь (для меня, конечно): Александр Яковлевич Герд 6 марта уезжает. Одним, да, по правде сказать, и единственным истинно хорошим человеком стало меньше на целых полгода. Он приедет в сентябре. Жена его тоже едет за границу, так что, как вы видите, мои знакомые поредеют.

   По случаю 19 февраля написались у меня стихи. Простите, что без вашей просьбы привожу их. Вам, может быть, мое стихоплетство вовсе не нравится, по крайней мере, я не знаю вашего мнения об этом предмете.

   За последнее время я что-то сильно расписался. И для чего? Господь ведает! Сидишь целый час и пишешь и пишешь; рифмованные и нерифмованные стихи ложатся в огромном количестве на бумагу, а после вместе с бумагой кладутся в печь; стихи горят: через два дня операция повторяется. Послушайте.

  

   Пятнадцать лет тому назад Россия

   Торжествовала, радости полна,

   Повсюду в скромных деревенских храмах

   Моленья богу возносил народ;

   Надежды наполняли наши души

   И будущее виделось в сияньи

   Свободы, правды, мира и труда.

   Над родиной "свободы просвещенной"

   Ты засияла, кроткая заря,

   Исполнилось желание поэта *

   Когда, народным горем удрученный,

   Он спрашивал грядущее тоскливо,

   Когда конец страданиям народа,

   Прийдет иль нет освобожденья день?

   Свершилось! Ржавые оковы с звоном

   Упали на землю. Свободны руки!

   Но раны трехсотлетние остались

   Натертые железом кандалов.

   Изогнута спина безмерным гнетом,

   Иссечена безжалостным кнутом,

   Разбито сердце, голова в тумане

   Невежества; работа из-под палки

   Оставила тяжелые следы,

   И, как больной опасною болезнью,

   Стал тихо выздоравливать народ.

   О, ранами покрытый богатырь!

   Спеши, вставай, беда настанет скоро!

   Она пришла! Бесстыдная толпа

   Не дремлет; скоро вьются сети,

   Опутано израненное тело

   И прежние мученья начались!..

   В. Г.

   1876 г. 19 февраля.

  

   * Пушкина. <Примеч. В. М. Гаршина>.

  

   Да, а ты сидишь тут и киснешь! Пописываешь дрянные стишонки, наполненные фразами, а чтобы сам что-нибудь сделать - ни шагу. Впрочем:

  

   Когда науки трудный путь пройдется,

   Когда в борьбе и жизни дух окрепнет,

   Когда спокойным оком, беспристрастно

   Я в состояньи буду наблюдать

   Людей поступки, тайные их мысли

   Читать начну своим духовным взором,

   Когда пойму вполне ту тайну жизни,

   Которой смутно чую бытие,-

   Тогда возьму бесстрашною рукою

   Перо и меч и изготовлюсь к бою.

  

   Сегодня у меня "стих нашел" писать белые стихи. Извините, что надоедаю. Скоро снимусь и пришлю карточки вам и З. И.

   До свиданья, дорогая моя! Прощанье это больше относится к вам, чем ко мне, потому что вы всегда, всегда со мною.

   Поклонитесь вашим.

  

   При этом письме посылаю целую кучку марок. Две из них - китайско-английские из Гонконга. Прислал их на письме П<узино>.

  

  

   Дорогая мама!

   Посылаю вам нужное письмо. Я совершенно согласен с вами относительно перезалога. Приняв в расчет, что долги Жоржа лежат на имении, и имея возможность уплатить их, почему этого и не сделать? Мы здесь если ничего не выиграем, то ничего и не потеряем.

   Что писать вам о себе? Решительно нечего. Экзамены скоро, учусь много, математика, химия и всякая такая штука постоянно долбится. К Пузино хожу ежедневно: четыре раза в неделю, кроме Колиного даю еще урок Ек. Поликарповне, из арифметики и геометрии, за что получаю по рублю. Поэтому проект о присылке мне 10 руб. вместо 20 вы можете вполне успешно провести в исполнение.

   У нас все тает, теплынь такая, как разве в апреле бывает.

   Вышлете ли вы мне к Пасхе пальто? А то в моем хитоне станет жарко. Между прочим, пожалуйста, когда будете выбирать материю, не выбирайте ни в каком случае ни рыжего оттенка, ни светлых цветов.

   В театре мы давно не были; целых три недели. Впрочем, сегодня, кажется, пойдем на "Анджело" во второй раз, в Б. театр; должно быть, наша компания взяла сегодня ложу. Говорят, русских певцов в Б. театре узнать нельзя от хорошего резонанса. Кюи пишет, что даже "г. Соболев обратился в блестящего итальянского баритона". Сегодня услышу.

   Писать совсем нечего. Разве вот что: говорят, что Трепов на-днях сделал в слове, состоящем из трёх букв, четыре ошибки (он действительно пишет безграмотно). Именно он написал &#1122;счо вместо еще. Должно быть, врут.

   Зачем я все это пишу!

   Что у вас поделывается? Держится ли Женя на 5 из математики? Скажите Павлу Мих. (Новикову), что я недавно даже вник в истинный смысл "производной". Так и скажите производной: он знает, что это такое.

   Эти производные мне страшно надоели. Ольга Орестовна во вторник уехала в Крым. Хотя едет через Харьков, но к вам не заехала, потому что Костя (она поехала с ним и с Юлей) торопится и не хочет останавливаться. Он совсем на ладан дышит, бедняга. Он очень неглупый мальчик, только от постоянных болезней раздражительный и злой.

   Геометрия Ек. Поликарповпы идет довольно скверно. Не знаю, выдержит ли она экзамен!

   У Пузино готовится генеральный скандал; покуда писать подробностей не буду, расскажу, когда разразится. Дело в том, что (барышни, тайком от матушки и сестрины, были в гостях, и там случился скандалисимус с вмешательством полиции, и, вероятно, (бедные барышни будут притянуты к мировому как свидетельницы. Пожалуйста ни слова об этом бабушке. А то она сейчас сообщит О. О., и выйдет большая неприятность, как Катя выражается,- это "мамашу убьет". Экое свинское житие!

   Цалую вас. До свиданья. Женю цалую, всем поклон.

  

  

   Дорогая мама!

   Сейчас только Ольга Васильевна, моя сервантка, подала мне письмо от А. Жемчужникова, редактора "Молвы", письмо, где он пишет, что мой маленький очерк будет помещен в "Молве". Ликованию моему несть пределов. Очерк крохотный, микроскопический (я после ношения к Сув. сократил его), но ведь это первая напечатанная работа. Я чувствую то же, что чувствовал мой любимый герой, мастер Деви Копперфильд, когда его статья была принята.

   Теперь уже некогда, а летом завалю "Молву" очерками Старобельской жизнп. Быть может, вы или Женя раньше увидите No "Молвы" с моим произведением, чем я вышлю вам его; вот вам его приметы. Название - "Подлинная история N. Земского собрания". Подпись - Р. А.²⁹

   Летом напишу "Историю прогимназии", "Повесть о том, как поссорились Ст. Дм. с А. А.", "Интенсивная культура" (Кончаловский), "История N. обители". План для этих очерков у меня составлен. Старобельск даст обильный матерьял.

   Не знаю, дадут ли мне какое-нибудь вознаграждение за статью. Когда я посылал ее, я ничего не сказал об этом. Если бы дали, было бы еще лучше.

   Третий том Пушкина я спрашивал у букинистов и нигде не продают его отдельно. Экая жалость! Свиньи первые ученики!³⁰

   Надеюсь скоро получить пальто, ибо у пас совсем тепло стало. Сегодня пятница третьей недели; включая сюда Пасху, до экзаменов осталось. 5 недель. Долбни будет порядочно. Росписанье экзаменов уже вышло. Вот оно:

   14 апр. - высший анализ

   21 " - химия

   23 " - язык

   34 " - черчение

   26 " - кристаллография

   29 апр. - начертат. геометрия

   5 мая - геодезия

   8 " - богословие

   15 " - физика

   20 " - ботаника

  

   Стало быть, не позже 23 - 24 мая я буду с вами.

   Недавно мы ходили в ботанический сад. Камелии в полном цвету, аристократии в оранжереях бездна. А. Ф. Баталии (наш профессор) известил в газетах публику, что, мол, цветут "японские камелии" (перевод Camelia japonica). Поэтому барыни и гвардейцы при виде камелий вопрошают: "ну да, ведь это простые камелии, а где же японские; было напечатано, что цветут японские".

   Был я в Большом театре в русской опере. На "Анджело" мы не попали, ибо Каменская не достала нашей компании ложу, но зато она достала ложу па "Рогнеду". Вы себе представить не можете, во что обратились русские певцы в хорошем зале! Это все какие-то феноменальные голоса. Оркестр тоже изменился совершенно. Solo на скрипке в Мариинском театре часто не замечаешь, так глухо звучит подлая зала, а здесь, в той сцене, когда Влад. видит сон, а Рогнеда с ножом в руке крадется к его постели за занавеску, скрипка Пиккеля, который должен выделывать здесь божественные пассажи, так резко, сильно врезывается в память, что я вот четыре дня хожу, а в ушах все эти скрипичные звуки.

   И сама опера как хороша! Я вот в этом (учебном) году два раза ее слышал, да еще в прежнее время один раз, и еще бы пошел несколько. Мельников - Владимир - хоть картину пиши.

   До свиданья, дорогая мама! Крепко цалую вас и Женю. Всем поклон.

  

   P. S. Скоро буду писать к доброму В. Лукичу <Спасскому> относительно возможности получить от губернатора дозволение для экскурсии. А то ведь нас всякий становой заберет как законопреступников и изменников.

   О. О. в Курске встретила Ег. Ив., который, конечно, дал Юле 100-рублевый билет.

  

  

   Дорогая мама!

   За что вы упрекаете меня в равнодушии к дяде? Все, что я мог сделать, я уже сделал: письмо к Кумани снес. Мартьянова просил, чтобы тот справился. Не знаю, справлялся ли Кумани, но Мартьянов вот уж несколько недель не подает признака жизни, а у Пузино я его не вижу.

   У нас очень большое горе: один из товарищей, Квитка, умирает. У него сделался простой нарыв на щеке, очень большой, так что перекосило на сторону. В субботу Каррик, который лечил его, приехал резать нарыв; взглянув на него, он смутился и поехал за оператором. Привез Эбермана, тот прорезал. Смутился Каррик оттого, что у бедного Семена пониже нарыва (между шеей и левым соском) показалось черное пятно: это была гангрена. В воскресенье вечером, когда пришли мы с Володей, пятно было уже величиною в фотографическую карточку. Утром вырезали кусок, открылась рана, черная как уголь, величины и формы, как показывает черта, {В тексте письма сделан контур раны. Ред.} глубины полдюйма; вокруг нее полоса тоже черная, пальца в два шириной, а вся остальная грудь красная как коралл. Зловоние такое, что подобного я не только не слышал, но даже и вообразить себе не мог.³¹

   Мы дежурили при нем по-двое день и ночь. Надо промывать эту рану спринцовкой, вынимать губкой из нее материю и пр. Я не думал прежде, что я способен на это, однако оказался, как и Володя, не хуже других.

   Третьего дня, во вторник, была еще надежда; гангрена стала. Но вчера, когда мы с Долининым и Марьей Дмитриевной (Семенова хозяйка, землячка, тоже из Баку) стали промывать рану, то с ужасом заметили еще два черные пятна. Доктора бывают каждый день, Каррик 2, Эберман 1 раз. Они уже приговорили Сеню; ему остается жить не более 3 - 4 дней. Когда вы получите письмо, он уже умрет.

   Мы все поражены и оглушены этою смертью. Квитке 22 года, он на 3 курсе, все любили его, особенно за его доброту.

   Эту неделю некогда что-нибудь делать. Просидев у Квитки ночь или день напролет, при чем каждые 3 (а теперь 2) часа промывка раны, в этом ужасном воздухе - просто валишься с ног. Слава богу еще, что выдумали карболовую и салициловую кислоты; они сильно помогают, очищая воздух. В рану тоже льем раствор карболовой кислоты. Теперь, когда наверно знаем, что никакими лечениями не спасешь его, уход за ним сделался еще труднее, чувствуешь менее бодрости.

   Сам он не знает, что у него. Он надеется скоро выздороветь, бедняга.

   До свиданья, дорогая мама, цалую вас крепко, Женю также.

   Всем поклон.

  

   В прошлом No "Молвы" моего очерка не было, должно быть поместят в будущем.

  

   Сегодня Герды уезжают. Квитке хуже. Рана под кожей почти во всю грудь, открытая часть удвоилась.

  

  

   Дорогая мама!

   Пишу к вам в необыкновенное время, потому что имею просьбу. Если можно как-нибудь достать 10 р., то вышлите тотчас по получении этого письма. Дело в том, что я, чтобы заплатить за квартиру, занял 10 р. у Дрептельна (моего товарища) на неделю. Через неделю ему деньги будут очень нужны.

   Семен жив. Хотя доктора и приговорили его, но вот уж почти полторы недели как он держится. Теперь даже есть некоторая надежда, раны чистые. Правда, большая из них величиною будет немного побольше чайного блюдечка.

   Вчера, идя к Латкиным, встретил на Невском Горева, который будет здесь дебютировать. Дай ему бог всего хорошего; он хоть немного оживит здешнюю жалкую труппу.

   Ал. Мир. Мартьянов несколько раз справлялся в Деп., но покуда еще ничего нет относительно дяди.

   Пишу к вам встав в 10 часов. Вчерашнюю ночь совсем не спал, сидел у Квитки. Хоть бы наши труды не пропали! Да, может быть, и вывернется!

   До свиданья, дорогая мама. Писать больше нечего. В пятницу напишу своим порядком. Цалую вас. Всем поклон.

   Во вчерашнем (14 марта) No "Молвы" моего произведения опять не было! Буду ждать.

  

   Дорогая мама!

   Только что я послал вам мое последнее письмо, как получил повестки на 6 р. и пальто, а через два дня и на 10 р. Как не грешно вам извиняться передо мною за то, что мало денег посылаете! Ваше письмо навело меня на самые скверные размышления по поводу "родни". На те средства, на которые двое непритязательных людей жили бы вполне спокойно, теперь живут четверо, да еще некоторые с претензиями.

   Об определении дяди пока еще ничего не слышно.

   Совершилось чудо: Квитка выздоравливает! Можете себе представить! Каррик совсем было осудил его, Эберман тоже - и вдруг такое приятное обстоятельство; правда, рана огромная, заживает не скоро, но она совершенно чиста.

   Дежурю я у него теперь реже, потому что мы стали дежурить не по-трое, а только по-двое. Да и дежуришь теперь с спокойным духом и нерасстроенными нервами, так что и во время сиденья можно заниматься, что я и делаю.

   Экзамены на носу.

   Моя статейка ждет в "Молве" очереди; теперь там печатается повесть М. Вовчка; когда она кончится, напечатают и мою. Кажется, это будет в это или следующее воскресенье. Тогда пойду за деньгами, так что вы не особенно беспокойтесь о моей печальной участи.

   Герды уехали еще на прошлой неделе. Скучно стало. Какой скандал случился с Пузино, я вам могу сообщить. Здесь целую зиму жила m-me Пузино, жена Поликарпа П. с дочерью (моей ученицей). Она здесь лечилась. Жили они в Hotel de Paris. У Алекс. Семеновны нашлась какая-то старая знакомая, Соколовская, якобы их соседка (у нее там какой-то клочок болота). Барыня эта занимается отдачей денег в рост по 6 ®/₀ в месяц, а также (она старая девица, лет сорока) собиранием вокруг себя молодых людей, студентов-поляков. Каждый вечер у нее собирается эта подлая польщизна и барышни: пляс, выпивка, карты и всякое безобразие. В этот-то омут потащила дура Пузино своих племянниц (дочь, как сама дура, сама пошла), конечно тихонько от Шарл. Самойл. Адепты Калерии (Сокол.), наши студенты, пан Кетлинский с паном Стокальским и с паном Пшерацким звали усиленно и меня туда. Но я удержался, зная, что это за барыня и что это за компания. (Можете представить себе! Они, играя с Пузино в стуколку, явно их обмошенничивали, что эти глупые замечали, но не протестовали). О барыне я раньше слышал от ее жильца, бывшего нашего студента, теперь технолога, Бржеского, тоже поляка, но порядочного человека. Бржеский живет со своим учеником Шольцем, офицером, желающим держать экзамен во флот. Шольц - жених Рудаковой, Рудаковы - хорошие знакомые Пузино.

   На 1 неделе в среду у Калерии было обычное буйство. Был 3-й час ночи; Бржеский и Шольц, присылают просить топать ногами и кричать хоть немного потише, так как они страшно устали. Доблестное панство заорало и затопало, конечно, еще больше. Тогда Бржеский берет колбочку с трубкой, посыпает туда сернистого железа и поливает соляной кислоты и конец трубки вставляет в замочную скважину двери, ведущей в зал. Сернистый водород выделяется и наполняет комнату. А его запах есть нечто невыносимое, среднее между запахом тухлых яиц и отхожих мест. Все завопили, Ал. Сем. Пузино, старая дура, в обморок. Очень прекрасно! - как говорит Ив. Фед. Горбунов. Барышни вон; поляки ломятся к Бржескому и Шольцу, но они уже спят. Полиция, протокол. Бржеского тянут к судье и на этой неделе оправдывают. Калерия и ее свита, к счастью для Пузино и для себя, не могут жаловаться в съезд. К счастью, потому что тогда Б. притянули бы барышень свидетельницами. Скандал был бы генеральный. Вступился бы Беренс, поехал бы к Трепову, и Калерия вылетела бы в 24 ч. из Петербурга.

   Катя говорила, что "мамашу это убьет". Действительно был бы афронт чрезвычайный.

   Я в этом случае играл самую таинственную роль. Ни для кого неизвестно, откуда знал все, чем поверг всех пшеклендых в немалое смущение, особенно когда до суда за две недели я сказал им, что, во-первых, знаю, что они подлецы, подав на Б. жалобу, хотят поймать его без Шольца (Ш. человек страшной силы) и поколотить, а во-вторых, что наверно уже знаю, что Б. будет оправдан. Мои слова сбылись, и панство не знает, что и думать обо мне.

   До свиданья, дорогая мама! Крепко цалую вас и Женю. Всем поклон.

   Уроки с К. Пол. (Пузино) прекратились потому, что ей не посоветовали держать экзамена из математики; не успеет до каникул: желающих чрезвычайно много.

  

  

   Дорогая Р. В.!

   Уже две недели как я получил ваше последнее письмо, а отвечаю на него только теперь. Причина тому та, что я хотел все послать вам карточку, да так и не успел сняться все это время. То времени нет, то денег.

   Матушка писала мне о ваших блистательных успехах. Искренно поздравляю вас. Теперь я твердо убежден, что мои предположения относительно ваших концертов в европейских столицах, о громадном успехе и пр. и пр., которые я однажды, сидя у вас в. гостиной, имел честь высказать; эти предположения, говорю я, непременно сбудутся. Быть может, и я в качестве ничтожного и. смиренного писаки-фельетониста буду восторгаться вашим "туше" и чувством, буду сравнивать вас с Листом и Рубинштейном. Тогда не осмелюсь я писать вам писем, подобных этому, а только" разве за, скромный рубль куплю себе местечко в концерте и буду слушать... Далее моя дерзость не прострется.

   На поприще скромного писаки я уже выступил. Я послал одну из моих писулек в "Молву" и получил известие от редактора, что писульку напечатают в одном из следующих номеров газеты. Вот уже три воскресенья прошло, а статья, подписанная буквами Р. А., все еще не появляется.³² Впрочем, не беда и подождать немного; я счастлив тем уже, что мои первые литературные опыты были одобрены таким хорошим ценителем, как А. С. Суворин, и не отвергнуты порядочным журналом.

   Я надеюсь, что вы не будете в претензии на меня за то, что я украл у вас начальные, буквы вашего имени для подписи. Быть может, они принесут мне счастье.

   Рассказывала ли вам матушка о К<вит>ке, одном из моих товарищей, который чуть не умер от антонова огня? Должно быть, да. Теперь он совсем поправляется; но все-таки около него нужен постоянный уход; нужно промывать раны, накладывать компрессы, делать перевязки. Так как опасность уже прошла, та почти все товарищи К. перестали ходить к нему на дежурство, особенно студенты-медики (им очень далеко, верст пять-шесть), поэтому мне, Володе Л., да отчасти К. приходится постоянно быть при бедном Семене.

   А действительно бедный. Здесь есть музей Гасенера; в нем между прочим есть коллекция отвратительных сифилитических язв, сделанных прекрасным образом из воска. Несмотря на то, что у этого Гасенера собрано все, что только можно было найти ужасного по части ран и язв, раны К. были гораздо ужаснее. Огромные, черные как уголь и с невообразимым, невозможным зловонием. Сначала было очень трудно возиться со всем этим, но через день или два я совершенно привык. Так что теперь я горько сожалею, что не попал в Медицинскую академию.

   До свидания, дорогая моя. Пишите мне, если будете столь добры, что напишете, прямо па квартиру, а не в И-т. Адрес мой: Васильевский О-в, 6 линия, д. No 1, кв. 25. А то теперь в Институте я почти не бываю, некогда: с одной стороны - Семен, а с другой - долбня записок. До свидания.

  

  

   Дорогая мама!

   Пишу вам от Квитки, у которого дежурил эту ночь. Теперь эти дежурства состоят только в спанье на диване в его комнате. Раны совсем заживают.

   Коршуновой, к сожалению, могу сказать мало утешительного: у нас в И-те нет не только что двух, а даже и одного Коршунова. Помнится, в колонии у Герда был юноша Коршунов (теперь, я думаю, ему далеко за 20 лет) весьма симпатичной наружности. Где он - не знаю; но можно справиться; напишите мне имя и отчество вашего Коршунова, да и его сестры.

   Письмо Жоржево получил, удивляюсь вместе с вами. Надо ему написать письмо по этому случаю.

   "Молва" все еще не помещает моего несчастного труда. Жду каждое воскресенье и все еще нет. Хотелось бы поскорее, чтобы получить деньги, а то совсем скверно.

   Скажите мне, получил ли дядя Дм. Ст. какое-нибудь место в Николаеве, или так уехал? Я радуюсь за вас по случаю его отъезда. Он и при мне-то производил тяжелое впечатление: что же было потом?

   Горев дебютировал на Александринке два раза: первый раз был принят публикой хорошо, второй просто восторженно. И все-таки бедный должен был уехать: подлая дирекция дает ему всего 900 р. жалованья и 15 р. разовых. Опять мы остались при Нильском и подобной сволочи. Попросите Женю узнать, если он будет в уборной у К. П., чем кончились переговоры Горева с дирекцией?

   Вчера было Благовещение, а у нас весны все еще нет. Нева стоит, на улицах слякоть, холодно, больше 2® - 4® не бывает. К тому же у меня в комнате так сыро, что со стен просто вода течет. На последний месяц мне надо будет искать новую комнату.

   Володя, бедный, третий раз принимается чертить свой проект и все портит. Реальное училище и чертить-то порядком не выучило.

   С тех пор как Семену стало легче, само собой, и я начал снова заниматься. До 14 апреля недолго осталось; пора поспешать. Экзаменов, конечно, я не устрашаюсь. Самые трудные первые два: математика и химия, а потом всё пойдут пустяки.

   До скорого свиданья, дорогая мама.

   Крепко цалую вас и Женю. Поздравьте его с успехами.

   Всем поклон.

  

  

  

   Дорогая мама!

   Сегодня получил от вас повестку на 10 р., но самые деньги и письмо получу только завтра; повестка еще не засвидетельствована.

   Я приобрел на очень короткое время блистательные уроки у кн. Кочубея. Учу тоже математике, четыре раза в неделю за четыре рубля за час. Сегодня иду на второй урок. Времени он у меня отнимает всего час и 20 минут, так как дом Кочубея, на Английской набережной, всего 10 м. ходьбы. К сожалению, этот урок продолжится всего до 12 апр., так что я получу всего руб. 24 - 28.

   Приготовление к экзамену идет хорошо; математики непройденной осталось очень немного. Мы занимаемся с В. Афанасьевым. Кстати, его брат, Алексей, уезжает в Ташкент.

   Квитка совсем здоров, уже выходит. Он был недавно очень, обрадован письмом Менделеева. Дело в том, что несколько месяцев тому назад Квитка послал к М. маленький трактат о спиритизме, с объяснением спирит, явлений помощью высшего анализа. Менд<елеев> пишет теперь, что он нашел в Квиткином труде здравые мысли, просит позволения напечатать в своем сборнике и выражает желание, чтобы Семен пришел к нему познакомиться. Семен, конечно, ликует.

   От Ольги Ор. и Кости письма приходят постоянно. Она пишет, что скучает, ни с кем не знакомится, он же, напротив, извещает, что чуть только приехали, как сейчас же носились {Так в подлиннике. Ред.} разные барыни и господа.

   Ек. Поликарповна выдержала экзамен из математики!

   Писать больше нечего, дорогая мама. Разве вот какую неприятную новость сообщу вам; последний экзамен будет не 20, а 22 мая.

   До скорого свиданья. Крепко цалую вас и Женю. Всем кланяйтесь.

   О пальто скажу, что оно мне понравилось всем, кроме цены: ужасно дорого.

  

  

  

   Дорогая мама!

   Получил я 10 р., посланные от имени Жени: эти деньги меня сначала очень встревожили. Я испугался Жениной руки, думая, что с вами что-нибудь случилось и поэтому вы не пишете ко мне сами. И теперь я в сомнении и расстроен; пишите пожалуйста, как можно скорее.

   В среду 14 апр. у нас экзамен из математики (Дифф. и интеграл. счисления и аналитическая геометрия). По правде сказать, я очень его боюсь. И казалось бы ничего, все прошел, теперь повторяю (все, кроме нескольких листов записок, которые Тиме (профессор) еще не выпустил). А все-таки волнуюсь ужасно. Скверная моя натура. Сейчас же после экзамена напишу об его исходе.

   Если я, паче чаяния, не перейду на II курс (месяц назад я рассмеялся бы от такого предположения), поеду в Герцоговину драться. Говорю вам это совершенно серьезно. Пристроюсь к какой-нибудь газетке, хоть к той же &quo