Гаршин Всеволод Михайлович - Письма

мог. Матушка вам даст прочесть, конечно, мои стихи по поводу Сербии. Даю вам слово, что в эту зиму вы увидите мое имя в печати. Я должен итти по этой дороге во что бы то ни стало. Помните, я сказал вам, что не кончу курса в Институте: потому, дескать, что предметов много и что их знать невозможно. Вы тогда меня неверно поняли, подумав, что их невозможно знать для экзаменов. Это-то пустяки, экзамены меня нисколько не устрашают, и будь охота, кончить курс в И<нституте> было бы вовсе не трудно. Трудно только работать с сознанием, что, несмотря на все удачные экзамены, ты все-таки знать, не будешь ничего. Да и карьера горного инженера пугает меня. Я знаю многих из них; все разделяются на три категории: одни - дельцы, загребающие деньги, чины, места; другие - спившиеся люди, третьи - кандидаты во вторую категорию, люди хорошие, честные, страдающие из-за того, что стоят не у дела, а у пустого жеста. Да разве это не пустое место - набивать мошну какому-нибудь неучу. Или провести полжизни на Монетном дворе (как А. Г. Д.; один из моих хороших знакомых), день за днем отвешивая золото, серебро, кислоты и проч., и проч. Я не хочу такой жизни. Я чувствую в себе силы для известной деятельности, и ей отдам свою жизнь.

   Впрочем, если совсем уже не опротивеет, дотяну и наш курс. Окончание его имеет важность: даст положение.

   Дорогая моя, не скоро я увижу вас! Целых три месяца. Будем, по крайней мере, писать друг к другу. Если бы всегда писали так, как написали это письмо!

   Бедный Володя остался на 3 курсе. Все наделала болезнь К<вит>ки!

   Снимусь сейчас же, как только будут деньги, и снимусь у Каррика, и тотчас же вышлю карточки вам и А. К. Пора кончить письмо. Бумага кончается и время - тоже. Сейчас иду на урок. До свидания.

   (Уж теперь не пишу "прощайте"). До свидания, дорогая моя.

  

  

   Дорогая мама!

   Пишу вам вечером; письмо будет коротенькое: писать нечего; да и думаю этот вечер позаняться. До переэкзаменовки осталась всего неделя; за ее исход я не боюсь, но хочу держать экзамен с спокойным сердцем.

   Зачем вы так беспокоитесь о моем стихотворении? Ну его! Если бы печатать все, что я пишу не хуже этого, то право, можно было бы всем давно надоесть.

   Прохаска не поступил в И. П<утей> С<ообщения>, несмотря на то, что получил больше четырех в среднем. Мне кажется, ему много повредило его католическое исповедание. Он поступил в университет. Очень скучает, говорит, что в Х<арькове> лучше, чем здесь. Да оно и понятно: кроме меня - ни собаки знакомой.

   Завтра решается Васина судьба, пустят ли его в Сербию или нет. Я бы очень хотел, чтоб пустили. Если не пустят - он совсем раскиснет. Надежды свои он основывает на том, что у него грыжа, хотя и легкая, но избавляющая от воинской повинности. Завтра освидетельствуют, и если освободят, то в середине той недели он уедет. Деньги частью есть, частью соберем.

   Послезавтра приедет дражайший Ал. Яковлевич с семьей. Как быстро прошло полгода. Мы разобрали ему библиотеку; вообще квартира для них уже совсем готова, так как он ,сейчас же по приезде засядет что-то писать.

   Скорее бы эта переэкзаменовка прошла и вообще сумятица; я тоже бы начал работать. А работа есть, вполне обдуманная: садись и пиши. Время уходит, надо торопиться. После 2 октября засяду и недели в две непременно копчу.

   Теперь, как я уже сказал, ужасная сумятица. Действительно - все уезжают и приезжают.

  

Приехали:	Уехали:
Вас. М.	Вас. Мих.
Екат. Ив. Латкины	Мих. Мих.
Мих. Мих. Латкин.	Вера Мих.
Марья Вас. (жена его).	Анна Дм. Брагина (на сцену в провинцию).
Прасковья Андр. с семьей.
Квитка.	Курмаков (в Сербию)
Коновалов.	Екат. Ор. Пузино.
Герды.
Иван Назар.	Афанасьев (Васин брат).
Шах-Назарова.

  

   Со всеми надо прощаться и здороваться. О Шах-Назаровой я писал уже к Р. В. - интересная барыня. Перевлюбляются в нее многие из наших товарищей!

   Программу в Арт. Уч. вышлю с следующим же письмом.

   Марья Дмитриевна поступила в акушерки. Учится, кажется, много; дежурит аккуратно.

   До свиданья, дорогая мама. Писать больше нечего. Крепко цалую вас.

   Всем поклон.

  

  

   Дорогая мама!

   Сегодня получил от вас письмо с 40 руб.; спешу вам ответить. Тороплюсь писать: послезавтра экзамен, и я занимаюсь. Боюсь срезаться хотя и знаю курс порядочно. Робость проклятая! В субботу напишу тотчас же после экзамена: поэтому в этом письме не пишу больше ничего.

   Герды приехали.

  

  

   Дорогая мама!

   Экзамен опять отложили и неизвестно до каких пор. Это чорт знает что такое; тянут-тянут - просто всю душу вытянут. Пишу это письмо только для того, чтобы вы не тревожились моим молчанием, писать-то, по правде сказать, решительно нечего. Поклонитесь всем. Цалую вас крепко.

  

   От Фаусека получил вчера письмо. Отвечу немедленно после экзамена, а то теперь не соберешься с мыслями.

   Срезаться для меня уж слишком невероятно. Будьте покойные

   Скверно только то, что целый месяц вычеркнут из жизни совершенно даром, несмотря на то, что можно было бы много поработать. В ожидании же этого дамоклова меча решительно нет возможности сесть и что-нибудь делать, кроме долбления глупейших записок.

   Сообщаю вам на всякий случай Володин адрес: Английский пр., д. No 13, кв. 5.

   До свиданья, дорогая мама. Поклон Жене и прочим.

  

   Р. В. поклон.

  

  

   Я на втором курсе Горн. Института, дорогая мама. Наконец-то! Завтра внесу деньги.

   Сейчас получил повестку на шубу. Благодарю, что не забыли вложить туда и блузу. Получу посылку завтра; завтра же и сделаю надлежащую приписку о шубе.

   Вася Аф. сегодня тоже перешел на 2 курс: едва-едва выдержал. Я отвечал, можно сказать, с треском.

   Наконец-то все съехались. Приехал и Коновалов. М. Дм. волнуется, бедная, ужасно, мне ее очень жаль.

   Вася Аф. втюрился в Шахназарову. Миша возится с своей Барской - вообще любовные дела в полном разгаре. Забыл: Квитка тоже влюблен по ухи в Софью Ив. <Шахназ.>.

   Герды приехали. А. Я. изменился - в бороде сединка уже пробивается. Дети выросли и просто прелестны: говорят по-немецки; Н. М. жила летом в Висбадене.

   Вы спрашиваете о "той работе". "Та работа" у меня не окончилась, и я намерен ее похерить: еще рано писать такие вещи. Работаю теперь довольно: этот месяц все обдумывал - теперь буду писать. Буду также много читать - вещь крайне необходимая, а то я за последние полгода сильно поотстал от книг. Благо книг у нас множество.

   Покойной ночи. Хочу спать: сегодня был на экзамене с 9 ч. утра до 5 1/2 вечера, и устал страшно; Кончу письмо завтра по получении шубы. Драмы вам вышлю непременно. Думаю "Le Sphinx" и "Andrea". Вещи раздирательные.

  

   Сейчас получил шубу. Господи, какая бекеша у Всеволода Михайловича! А смушки-то - сизые, с морозом.

   Благодарю, мама, за шубу: удивительная шуба, легкая, жаркая и красивая. Пачули из нее уже ушло, остался один овчинный аромат, но он, я думаю, скоро пройдет.

   В этакой шубище к вам ехать не будет холодно. Благодарю, что не забыли вложить и блузу. Она очень годится.

   В Институте все поздравляют и все рады, что я остался.

   Кажется, товарищи меня любят. Нет, мама, нужно кончать Г<орный> И.! Первые лекции этого года опять подтолкнули меня. Одно другому не мешает: буду работать вовсю.

   Писать право больше нечего, тем более что письма мои уж чересчур часты (за последнее время). Думаю вернуться к старой системе - писать в определенные дни. Сегодня вторник; буду писать по вторникам.

   Поклон всем.

   Цалую вас крепко.

   Как время идет! До 20 декабря осталось всего только 2 1/2 месяца!

   Вкладываю в это письмо письмо к В. Фаусеку: адреса его не знаю, а в гимназию писать не хочу.

  

  

   Дорогая мама!

   До сих пор не получил от вас ответа на то мое письмо, в котором я писал о своем переходе на 2 курс. Не пропало ли оно?

   Как влияют на человека и его привязанности обстоятельства. Когда у нас с Володей, кроме брата его и Елиз. Ив., никого не было знакомых, они ужасно нравились нам; мы были с ними (особенно с Лиз. Ив.) в самых хороших отношениях. Не скажу, чтоб они и теперь (отношения) изменились видимо к худшему, но сама Елизав. Ив. кажется совсем не такою. О прежней дружбе уже нет речи. Как будто бы всё видел ее простыми глазами и вдруг посмотрел под микроскопом.

   Герды поселились далеко от нас, у Никол. воксала. Опять для бедного Алекс. Яковлевича нелюбимая поденная работа, чтобы содержать семью, которая, право, не вознаграждает его за всё. Я говорю, конечно, не о детях, а о жене. Старая она становится, душою так же, как и телом, несмотря на то, что иногда и либеральные мысли высказывает. Грустно смотреть: человек, который больше всего мог бы быть человеком чистой науки, тратится на все это. И зачем и за что!

   Работы у меня множество, но везде поспеваю. Духом бодр и спокоен (конечно, исключая некоторых больных мест, вроде славянства и пр.). У меня двенадцать часов уроков, часов двадцать в Институте. Еще Марью Дмитриевну взялся учить математике. Собственная работа тоже двигается понемногу. Если успею кончить до Рождества - понесу в "О. З.", минуя все маленькое.⁴²

   В Институте у нас всё благополучно. Даже англичанин аккуратно стал посещать лекции, чем я с великою радостью пользуюсь.

   Вася то хандрит, то киснет. Вот несчастная натура! Всякое новое женское лицо заставляет его вздыхать и мучиться. Хочу иметь объяснение по этому поводу с Шахназаровой. Пусть она его как-нибудь отвадит; это ничего не стоит.

   Ор. Пол. приказал спросить меня, чего мне прислать: я, разумеется, попросил шелковой материи на летнее платье. Если бы поспела к весне; было бы очень приятно.

   До свиданья, дорогая мама, писать, право, больше нечего. Поклонитесь всем.

   Вас любящий

  

   P. S. Гинзбургам я узнал только адрес Макухина (Николаевская 16, 17) и где он получает пенсию (о жиды!!) - в Гл. Казначействе. В Медицинском департаменте меня приняли за жида, выругали, и я выругался, ничего не узнал, ушел со скандалом и больше ни за что не пойду. Ну их к чорту!

   О шубе я должен сказать, что она превосходная шуба ко всех отношениях, кроме одного - лезет довольно сильно и пачкает платье. Не знает ли Пав. Гр. какого-нибудь средства, чтобы остановить дальнейшее облысение шубы?

   Ходить в ней очень приятно: красиво и легко, и тепло.

  

  

   Дорогая мама!

   Выслал бы вам "Andrea" сейчас же по получении вашего письма, но приходится выслать не раньше как завтра из-за Пузино, которые мне не отдали денег в срок. Я должен был получить от них деньги 15, а получу только 20: "нет да".

   Завтра непременно куплю и вышлю.

   Пав. Мих. <Новиков> приехал. Разговоры льются. Впрочем он произвел на меня очень благоприятное впечатление.

   Что сказать вам о себе? Все обстоит более или менее благополучно. Скверно только, что Р. В. не пишет вот уже 1 1/2 месяца. Почему - не знаю.

   Получили ли вы мое письмо со вложенным к Фаусеку?

   В нашей компании все тихо и смирно. Вся она очень часто толчется у нас, что весьма легко объясняется поместительностью нашего помещения. После театра всегда вся публика валит к нам пить чай; так как это повторяется каждую неделю, то наша Анна ропщет.

   Пишу о пустяках, решительно не зная, о чем писать: стиху сегодня нет такого.

   Между прочим прочел я "Ответственность при душевных болезнях" Маудсли. И очень рад, что прочел, так как получил значительное облегчение от постоянных мыслей о болезни. Книга хорошо написана и интересна. Особенно интересны рассуждения о браках лиц, страдающих душевными болезнями; Маудсли говорит, что главный фактор распространения помешательства - наследственность; но рядом с этим говорит и довольно утешительные вещи.

   "Andrea" вышлю непременно завтра, даю вам слово. О. Ор. говорит, что это очень эффектная вещь. Там есть и роль для Айдарского (здесь играл Дюнуа) - начальник полиции, к которому приезжают разные барыни за советами.

   Если бы в самом деле удалось поставить ваш перевод! Платит ли Дюков поспектакльную плату?

   Неужели Женя будет серьезно страдать от "спроходимца". Разве нет у него достаточного нравственного "дома" (home по-английски "у себя") в Фаусеке, вас, Селиванове? Зачем страдать от придирок массы оболтусов.

   Рекомендую ему и Фаусеку достать и прочесть из "Междунар. библиотеки" (издание "Знания") "Сохранение энергии" (не нравственной, конечно) Б. Стюарта и "физиология органов чувств". Это очень доступные книги - и маленькие и в то же время чисто научные.

   Я очень бы желал, чтобы они прочли. Это гораздо лучше, чем читать трехтомные "Поэтические воззрения"⁴⁸ и фельетонного "Гартвига".

   Шуба перестает лезть. Вероятно вылезли только слабые волоски.

   До свиданья, дорогая мама! Право писать больше нечего. Цалую вас.

   Поклон всем.

  

  

   Дорогая мама!

   На прошлой неделе я послал вам "Andrea", которую вы, вероятно, уже получили. Хотя это не драма, а комедия, но вещь очень эффектная; мне кажется, что К. П. очень хорошо мог бы взять роль начальника полиции.

   Я переменяю свои уроки: Пузиных бросаю, потому что более по-свински поступать, как Ш. С, нельзя; не распространяюсь теперь. Булычевых бросаю тоже; вместо этих двух у меня один урок у некоторых Глебовых с барышней заниматься за 40 р. в месяц. Барышня 14 лет; она была у Спешневой в гимназии, теперь место гимназии заступаю я. Живут они как раз на пути в Институт (8 линия, на углу Набережной), так что вообще урок очень удобный.

   Очень неприятно мне было читать ваши рассуждения о том, что вы нехорошо делаете, не высылая мне денег. Теперь я решительно богаче вас, и было бы просто бессовестно брать от вас хоть копейку. Если Володя почти ничего не берет из дома, то какое же я имею право брать? Володя опять получил аристократические уроки у гр. Шереметевых, по 4 или 5 руб. за час, что-то вроде этого. И всё естественные науки.

   Павел Михеевич <Новиков> поселился в доме Тарасова, кв. No 60. Очень много работает и вообще стал очень хороший, такой именно, какое впечатление произвел на меня в первые дни знакомства. Петербургом доволен; о Х<арькове> забыл, даже забыл свою "прочную" привязанность. Объясняет это непостоянством своей натуры. Володя с ним знаком, и мы у него бываем.

   Елизавета Ив. не поступила на курсы, так как слишком поздно приехала; поэтому она уезжает к Рождеству в Усть-Сыс<ольск>.

   Будущею осенью опять приедет. По субботам мы с Володей бываем у Латкиных; мы чертим, а Лиз. Ив. или Линочка читают новые журналы и работают. Успенского вторые и третие "Люди и нравы" гораздо слабее, нет и сравнения.⁴⁴

   Магдалина Латкина стала совсем большая; просто взрослая девушка. Как быстро идет время!

   От Р. В. полтора месяца нет ни строчки. Два письма остались без ответа. Что все это значит, решительно не понимаю.

   Если "Andrea" совсем не понравится вам (не думаю так; пьеса и интересная, и хорошая и Сарду), напишите; вышлю тотчас же другую. Ольга Ор. знает новейший репертуар.

   До свиданья, дорогая мама. Пожалуйста не думайте о присылке мне денег; постараюсь я приехать к вам на Рож<дество> на свои.

   Благодарю вас за шубу; вы как будто не считаете ее за денную вещь. Сорок рублей - деньги. О шубе могу сказать, что она лезет менее и менее, так что наверно и совсем перестанет.

   До свиданья. Увидимся меньше чем через два месяца. Цалую вас.

  

   Всем поклон.

  

  

   Дорогая мама!

   Получил я ваше письмо с извещением о получении "Andrea". Напрасно вы думаете, что я не знаю ее содержания. Я думаю, когда вы дойдете до конца, вы сами скажете, что вещь очень сценичная. Что касается до того, что Дюков ставит все пьесы хороших авторов, то разве Сарду не известность? Разве это не один из первых французских драматургов? Непереведенной французской пьесы, кроме разве "Les Danyscheffs", я не знаю.⁴³ Но ведь эта ерундище провалится блестящим образом на каждом русском театре.

   Об Р. В. ничего вам писать не буду. Чувствую только что-то недоброе. Писем от нее попрежиему нет, несмотря на мои два письма. Нужно иметь слишком много самообладания или неприязни, чтобы не ответить на эти письма...

   У нас волнение, в котором я принимаю самое горячее участие. Вы знаете, конечно, об адресе Пештских студентов. Москвичи ответили им и ответили как должно - выругали... Наши же студенты всех заведений написали объяснение, где порицание совершенно исчезает за длинным объяснением наших политических убеждений. Точно будто мы извиняемся: господа, мол, пештские студенты, не браните нас, мы тоже молодежь либеральная и "никакими национальными и [политическим] религиозными убеждениями" не связанная.

   Я был возмущен, несколько других тоже. Я написал резкий протест против такого заявления (оно покрыто подписями больше 1000). Сегодня будет чтение этого протеста. В следующем письме пришлю вам его; его стоит прислать вам, потому что я говорил правду, мной руководило сильное чувство, и протест вышел очень силен.⁴⁶

   Как здоровье Жени?

   Дорогая мама, до свиданья. Писать некогда; сегодня я проспал, а к 9 ч. надо итти на урок к Глебовым. У них я устроился окончательно, получаю 40 р. в месяц. Барышня отличная и матушка тоже.

   До свиданья. Цалую вас крепко.

  

  

   Дорогая мама!

   Ваше письмо очень обрадовало меня. Значит мои треволнения можно оставить.

   Сегодня приехал Федор Констан<тинович> Долинин. Жив, здоров, поручик сербского "краля" и с медалью за храбрость. Рассказывает много интересного и печального; когда приеду, порасскажу.

   Уроки мои идут очень хорошо, девочка моя славная, понятливая, правда, каждый день надо сидеть 3 часа, но это вовсе не утомительно. Денег я за это получаю 40 р. в месяц, и что всего лучше, буду получать до самых каникул.

   Теперь я только понял, как дурно живется на 25 р. в месяц. Правда, что и комиссия по студ. делам признала, что в СПБ. студент для безбедного существования должен иметь не менее 40 р. в месяц.

   Что написать вам еще? Совсем забыл было: справлялся в Славян. Ком<итете> о Владим. Васильевиче; обещали узнать через несколько дней. Долинин говорит, что какой-то арт. оф. Бутков (только брюнет, как ему кажется) небольшого роста был сильно контужен в голову. Как только ответят в Слав. Комитете, сейчас же напишу Жоржу.

   Относительно приезда Влад. Степ. <Акимова> скажу вам то же, что и вы говорите: "теперь, или никогда". Поэтому нам нужно вести дело наиболее разумным и решительным образом. Скоро это разрешится.

   На проезд к вам деньги у меня будут, так как 20 декабря я получу 40 руб., с которыми с удобством могу доехать. Бедный Прохаска не знает, поедет ли он домой или нет. Скучает ужасно.

   До свиданья, дорогая мама. Писать право больше нечего. Цалую вас.

  

   Через дня два напишу Фаусеку.

  

  

   Дорогая мама!

   Много виноват я пред вами: опоздал письмом на целые два дня. Сегодня получил известие о фиаско "Andrea", дело поправимое. В субботу, 27 ч., и я получу деньги и тотчас же, не доверяя никаким О. О., отправлюсь к Мелье и вышлю вам штуки три самоновейших пьес. До 27 у меня совсем нет денег.

   Работы теперь у меня куча, только поспевай. И работа хорошая и разнообразная; писать не буду, расскажу скоро лично. Есть у меня до вас просьба, очень важная: вышлите мне, пожалуйста, поскорее Кауфмана, "Моск. флору". Мне он до зарезу нужен, именно мой экземпляр, т. к. на нем сделаны некоторые нужные заметки.

   Вчера получил письмо от Р. В., такое хорошее.

   Напишите мне, сообщили ли вы Гинзбургам мою справку об адресе Макухина? Благодарю Мат. Бор. за память, передайте ей мой поклон. Мы с П. Мих. <Новиковым> часто ее вспоминаем. Он всем нашим очень и очень понравился, да и в самом деле хороший и умный человек. Мы в самых дружеских отношениях.

   Писал я, кажется, вам, что Долинин приехал. Славный стал; боевая жизнь хорошо подействовала. Успокоился, стал серьезнее.

   Прошлое лето для меня стоило боевой жизни. Что это такое было! Господи, я вспомнить не могу. Никогда, моя дорогая мама, не перенес я таких мучений, как в это лето, никогда еще я не испытал таких серьезных страданий, таких мук взрослого человека (не подымайте при этом об Р., я не намекаю на это). Я так постарел внутренне! Если хотите, не постарел, а вырос, это все равно.

   Поздравляю Фаусека с письмом Д.

   Дорогая мама, до свиданья, до скорого. Писать было бы что, да уж как-то не хочется писать, когда увидимся так скоро.

   Совсем забыл было, ведь свадьба-то расстроилась! Вот кур со смеху уморили! Шарлотта поглупела вдесятеро, О. О. вдвое. Она все куда-то шныряет. (Между прочим щиплет корпию и шьет бинты в Кр. кресте.) Девочки здоровы. Юля у Спешневой в гимназии, да что-то ей там, кажется, не по себе.

   В нашем кружке все благополучно. Может быть после праздников мы с Володей и М. Дмитр. поселимся у одной хозяйки.

   Бедная Дебурми! Какой за ней уход, просто уход нужен. Совсем несчастная, сказал бы, девочка, если бы ей не было 26 лет.

   Шахназарова учится у Ниссен-Салом<ан>. Платят ей по 5 руб. за полчаса. Если она пропускает урок по болезни, то Ниссен всетаки требует 5 руб. Вот бестия-то!

   До свиданья, дорогая моя. Цалую вас. Поклон Жене и всем.

  

   П. Мих. и Володя кланяются.

  

   Дорогая мама!

   Вот уже несколько дней (со вторника) как я встал и здоров. Принялся опять за работу. К марту мы книги не можем кончить, так как явилось новое усложнение: придется проверять все по гербариям, а это возьмет времени месяцев 7. Поэтому книжка выйдет к будущей весне (78 г.)

   Получили ли вы четыре посланные мною французские книжки. "Le Mariage", хотя и старая пьеса, но я выслал ее потому, что у Мелье мне указали на нее, как на непереведенную. Впрочем, они, кажется, всё врут. Если из этих четырех все окажутся переведенными, то вышлю еще.

   Благодарю за Кауфмана и за сведения о барышнях. Кауфман мне очень был нужен, так как заметки на его полях весьма важны для моей работы.

   Вы не поверите, как весело работать, зная, что что-нибудь выйдет из твоей работы. Работы множество: таблицы переводятся из Франка, диагнозы (описания растений) из Ашерсона, всё поверяется по Ледебуру, которого А. Я. приобрел недавно. Кроме этих книг еще в некоторые нужно, постоянно заглядывать.⁴⁷

   Известие о "возвращении из Авиньонского пленения" меня обрадовало, как вы сами поймете. Неужели вам и теперь не удастся устроиться хоть немного сносно. Очень я рад также, что пансионеры исчезнут; жаль, что феномен уедет так поздно. Я пробуду у вас до 15 января, так как моя милейшая ученица до этого числа не приедет в СПБ.,

   После праздников я не остаюсь жить с Васей; т. е., собственно говоря, не я с ним, а он со мной. Он ищет уединения. Бедняга опять влюблен, и опять безнадежно, в эту ужасную Шахназарову. А она, действительно, очень красива. Но и только. Дикарка и Евина дочь вполне.

   Вася страдает по Софье Ив., Марья Дм. по Коновалову, Семен по М. Д., С. Ив. склонна к Долинину, а этот неустрашимый поручик (он сербский поручик) тоже к М. Д. Еще мог бы назвать несколько имен. И среди всего этого Володя

  

  

   "философствует и вкупе со мною составляет "флору".

   В театр мы стали ходить довольно редко - скучно, стало. Нервы до того притупились, что даже и "Руслан" и тот доставляет мало удовольствия. На "Кузнеца Вакулу", новое творение Чайковского, я, кажется, и вовсе не пойду, хотя М. Д. хвалит.

   Эта последняя на праздниках будет держать свои экзамены и после праздников будет уже допущена и к родильницам.

   До свиданья, дорогая мама. Теперь уже совсем недолго до свидания - меньше трех недель. Скорее бы они прошли.

   Цалую вас. Кланяйтесь всем.

  

  

   Дорогая мама!

   Письмо это последнее перед отъездом; в субботу в 12 ч. я выеду. Буду, следовательно, у вас утром в среду, и может быть и во вторник вечером. Скоро увидимся; писать нечего.

   Кроме "Fernande" и "Mariage" я послал еще две книги: "L'oncle Sam." и "Le Panache". Должно быть они пропали, если вы не получили их. Надо было застраховать.

   Все надоело до последней степени; хочется поскорее видеть вас и прочих.

   Для Виллера. Программы военных училищ помещены в "Сборнике программ" в том же виде, как они и имеются в сказанных зав<едениях>. Это сказал мне юнкер Павловского училища. Отправиться же за программами во все заведения у меня просто не хватает духа: Константиновское - в Изм<айловском> п<олку>, Павловское - по В. О., Никол<аевское> инж<енерное> - у Цепного моста, а Мих<айловское> арт<иллерийское> - на Выборгской. Если еще принять в расчет 20® мороза и более, свирепствующие теперь, то, думаю, сам В. не будет на меня в претензии.

   До свиданья, дорогая моя.

   Цалую вас и Женю.

   Р. В., если увидите ее до моего приезда - поклон. Всем кланяюсь.

  

  

  

   Дорогая мама!

   Вот уж неделя, как я в П. и все еще не осмотрелся как-то. Поселился я окончательно с Володей, сначала думал, что денег не будет, но судьба послала чертежную работу на 10 р. С этими деньгами доживем до жалованья, не занимая ни у кого.

   К сожалению моему, Ольга в апреле уезжает в деревню, и до осени я остаюсь без уроков. У Володи уроков изрядно: кроме Шереметьевых еще и у Кочубеев. И все по естеств<енной> истории.

   У Пузиных был: все по-старому. Catische приехала, весела чего-то, жених не бывает у них. Лиза, кажется, бедная очень больна. Хиреет, худая, бледная. Заели девушку, черти!

   Гердов без меня постигло испытание: Ниночка чуть не умерла от брюшного тифа. Изменилась так, что узнать решительно нельзя; я только на Пете Акимове видел такую перемену. Теперь понемногу поправляется.

   Пришла мне в голову мысль, что вы, как это часто теперь бывает, не поверите моему известию о чертежной работе. Это серьезно правда: дал ее мне Рагозин (агентство "Дружина"). Пять маленьких землемерских планов по два р. за штуку. Жалко, что я мало спросил: взято очень дешево.

   Какое впечатление произвел на вас приговор? 15 лет каторги!! Девочку 16 лет (Шефтель) на 7 лет 8 месяцев!! Вызнаете мое мнение об этой истории; оно далеко не лестно, но такие приговоры просто душу переворачивают.⁴⁸ Интереснее всего, что Надеждина было приказано, говорят, оправдать, только за то, что он путеец!

   Вся наша компания здравствует. М. Д. <Дебур> выдержала экзамен на 5. Веселая такая стала, много работает. С. Ив. призатуманилась: у нее с средними нотами что-то не выгорает.

   В И<нституте> все мирно и тихо; я бываю там теперь каждый день: надо чертить и камни учить.

   Работать я вообще начал уже усиленно; эти два дня только ничего не делаю, потому что вожусь с чертежом за деньги; сегодня кончил его; завтра надо представить.

   Расположение духа у меня самое благополучное, бодрое: скучно только бывает иногда. Нескоро я еще увижу вас и Р.! Здешние все, кроме Володи, конечно, для меня не слишком много составляют; и в Х<арьков> тянет и тянет.

   Пишу поздно вечером; должно быть очень несвязно. Измучился, как собака. Три часа (от 9) с Глебовой, три в Институте за черченьем, потом от пяти до девяти занимался нач<ертательной> геом<етрией>, потом чай, от десяти до часу кончал чертеж. Теперь пишу письмо. Думаю ежедневно так же работать. Если бы вырвать времечко написать свое, то очень бы было хорошо, потому что кончил бы очень быстро. Да нельзя; институтские занятия одолевают.

   До свиданья, моя дорогая мама! В следующем письме пришлю свою карточку: я снялся. Володя тоже.

   Теперь он мирно храпит у меня под боком, а я пишу вам письмо и занимаюсь размышлениями: отчего мы с ним состоим в такой нежной дружбе?

   До свиданья, дорогая моя, цалую вас и Женю. Кланяюсь всей публике.

   Крепко, крепко цалую вас.

   Здоровье мое благополучно, хотя и приходится ходить много.

  

  

   Дорогая мама!

   Вчера минуло две недели, как я приехал в П., и от вас еще не получил ни строчки. Неужели вы не получили моих двух писем? Пишите, бога ради, а то я не знаю, что и думать. Неделю назад получил письмо от Р., судя по нему, все благополучно, отчего же вы не пишете?

   Заниматься я стараюсь много, но пока как-то не налаживаются правильные занятия. Впрочем последние дни работал хорошо.

   Прочли ли вы "Новь"? Вот Ив<ан> Серг<еевич> на старости лет тряхнул стариною. Что за прелесть! Я не понимаю только, как можно было, живя постоянно не в России, так гениально угадать всё это.⁴⁹

   Живем мы с Володей дружно, по обыкновению. От недостатков в финансах я пока не страдаю. Печально, что Глебовы что-то больно рано собрались уезжать, кажется, к Пасхе.

   Посылаю вам свою карточку. Иные говорят, что это лучшая карточка из всех моих; другие, напротив, что она вовсе не похожа. Судите сами.

   На масляной побывал у всех почти знакомых, т. е. у Малышевых, Латкиных, Гердов, Пузино. Всё у них совершает благополучно свое течение. Только у Гердов Ниночка чуть не умерла. Лежит вот уже седьмую неделю.

   Наши в Сербии обнаруживаются все более и более. То слышишь (от верных источников), что выдрал Депрерадович добровольца (400 розог) за то, что тот кого-то ударил пьяные; доброволец, кончивший курс в университете! То слышишь (тоже со слов очевидцев), как некий юноша (мне хорошо знакомый) в пику сербу, выпившему 1/2 ока вина, выкачал одним духом 2 ока (6 фунтов). И всё в этом роде! Господи, кто туда не ехал!

   Марья Дмитриевна страшно негодует на Тургенева за "Новь". Осмеял "де" Нежданова! Осмеял! Когда читаешь, плакать хочется. А разве это не знак глубокого сочувствия автора к "Нови", что он из среды ее ни одного подлеца не выбрал? А разве их мало?

   Пора кончать письмо. Иду к Глебовым на урок.

   С моею виолончелью случилось несчастье: выпала в ней "душа". Отдал мастеру.

   До свиданья, дорогая моя, милая мама. Поклон Жене и Фаусеку, а также Ф. Г. (Попову) и К⁰.

   До свиданья, цалую вас.

  

  

   Дорогая мама!

   Простите, что пропустил вторник; вчера решительно не урвал минутки сесть за письмо.

   На ваше последнее письмо у меня решительно нет сил отвечать. Скажу вам только, что до сих пор щемит оно мне сердце, а между тем, чем я вас утешу, дорогая моя? Когда у самого (несмотря на обстоятельства, обусловливающие спокойствие и довольство жизнью, как казалось бы) сердце не на месте и что-то гложет и давит внутри, где взять утешения для других? Сам без опоры - чем поддержу другого?

   Скучно и скверно, дорогая моя мама. Посылаю вам Володину карточку. Какая у него на ней славная физиономия! Покажите Рае моего приятеля.

   От нее получаю письма тоскливые, тяжелые и грустные. А чем поможешь? Своею надорванностью только больше расстроишь, заставишь думать о том, о чем бы лучше и не думать.

   Скверное это письмо. Влияние ли минуты, или действительно таков я теперь - сам не знаю. Писал бы много о "минуте", да нельзя. Нельзя ручаться ни за что. Террор.

  

   Увижу ль, о друзья, народ неугнетенный,

   И рабство, падшее по манию царя?

   И над отечеством свободы просвещенной

   Взойдет ли наконец прекрасная заря?

  

   Это - пропущено цензурой, писать можно.³⁰

   Странное дело! 1819-1877 г. 58 лет! А слова сохранили свой смысл.

   Вертись, белка, в колесе! Когда ось перетрется и колесо вывалится, быть может и удастся тебе выскочить.

   Чорт знает, что пишу! Дорогая мама, на душе так скверно, что не хочется писать ничего. Не сердитесь за короткое письмо. Не выжмешь из себя больше ничего.

   Напишу, быть может, дня через два, через три, когда буду не в таком сквернейшем расположении духа.

   До свиданья. Целую вас крепко, крепко.

   Пойду сегодня на "Лира", смотреть знаменитого Росси. Быть может разгуляюсь.

  

   Если скоро увидите Р., попросите ее передать З. Ив. мое извинение за неприсылку