Чуйко Владимир Викторович - Шекспир, его жизнь и произведения

черу или къ ночи {У Кетчера эта фраза, на которой основана вся аргументац³я, передана такъ: "Свободны вы теперь, отецъ святой, или придти передъ вечерней?.." У г. Соколовскаго (въ издан³и Гербеля) она является въ другомъ видѣ:

  

   Свободны-ль вы, отецъ мой, или лучше

   Придти мнѣ будетъ къ вамъ въ вечерн³й часъ?

  

   Такимъ образомъ, оба переводчика исправляли Шекспира, каждый по своему. Не говоря уже о всей неумѣстности подобныхъ исправлен³й, господа переводчики должны были бы знать, что именно эту фразу, больше чѣмъ всякую другую, необходимо было оставить во всей ея неприкосновенности, такъ какъ она является исходнымъ пунктомъ цѣлаго спора, имѣющаго несомнѣнную важность при изучен³и Шекспира.}.

   Но возвратимся къ разсказу о жизни поэта. Въ концѣ 1582 года, когда Вильяму Шекспиру было около девятнадцати лѣтъ, онъ женился на миссъ Аннѣ Гэсвей. Въ эту эпоху, прежде чѣмъ бракъ могъ быть совершенъ, необходимо было подать въ консистор³ю заявлен³е, подписанное двумя свидѣтелями, которые своею подписью ручались, что между женихомъ и невѣстой нѣтъ родства и что не существуетъ никакихъ препятств³й для заключен³я предварительнаго брачнаго контракта. Это заявлен³е помѣчено 28 ноября 1582 годъ; между тѣмъ, уже въ маѣ слѣдующаго года, т. е. черезъ пять мѣсяцевъ отъ этого брака родилась дочь Сусанна. Въ книгахъ стратфордскаго прихода бракъ Шекспира не записанъ; по всей вѣроятности, онъ происходилъ гораздо раньше выдачи дозволен³я консистор³и, въ одномъ изъ сосѣднихъ приходовъ, и не въ самомъ городѣ, и не въ церкви Ноlу Tr³nity. Эти факты подали поводъ въ самымъ разнообразнымъ заключен³ямъ, по большей части очень неблагопр³ятнымъ для поэта и его жены. Заключали, между прочимъ, о бывшемъ до брака проступкѣ, и что именно вслѣдств³е этого бракъ былъ совершенъ съ особенной поспѣшностью, оказавшись необходимымъ. Но становясь на строго историческую точку зрѣн³я, мы не имѣемъ права дѣлать подобнаго рода заключен³й. Подписан³е предварительнаго брачнаго контракта (нѣчто въ родѣ нашей помолвки, обручен³я, или французскихъ fianèailles,, signature de contrat), который обыкновенно праздновался въ то время въ Англ³и за два или за три мѣсяца до свадьбы, было не только признаваемо закономъ, но кромѣ того, дѣлало недѣйствительнымъ всяк³й послѣдующ³й союзъ одной изъ сторонъ съ другимъ лицомъ. Всѣ факты, относящ³еся къ браку Шекспира, указываютъ на то, что въ данномъ случаѣ существовалъ предварительный контрантъ,- торжество, которое какъ бы замѣняло самую свадьбу, и что вслѣдств³е этого свадьба совершилась безъ всякой таинственности, при самыхъ обыкновенныхъ услов³яхъ.

   Двумя свидѣтелями при этомъ были Фулькъ Сандельсъ и Джонъ Ричардсонъ; они были жителями деревни Шотери (откуда происходила и невѣста); на единственной, приложенной въ документу, печати видны иниц³алы R. Н., такъ что можно заключить, что свидѣтели были только со стороны невѣсты. Изъ этого обстоятельства нельзя выводить никакого особеннаго заключен³я, такъ какъ это случалось довольно часто; но, принимая во вниман³е нѣкоторые друг³я обстоятельства, можно пр³йти къ выводу, что бракъ былъ устроенъ единственно семьей Гэсвей и что родителями поэта онъ былъ встрѣченъ не особенно благосклонно. Но возможно и другое объяснен³е. Могло случиться, что свадьба Шекспира, какъ это часто случалось въ то время, была совершена частнымъ образомъ, за нѣсколько мѣсяцевъ раньше, нелегально, въ католической церкви, и что родители боялись огласки подобнаго обстоятельства.

   Обыкновенно празднован³е помолвки или предварительнаго брачнаго контракта совершалось торжественно, въ присутств³и всѣхъ родственниковъ; но бывало и такъ, что оно совершалось отдѣльно каждой изъ сторонъ, безъ участ³я родственниковъ и друзей. Такъ мы имѣемъ, между прочимъ, случай, что въ 1585 году нѣкто Вильямъ Гольдеръ и Алиса Шау, заключивъ между собой предварительный брачный контрактъ, явились самостоятельно передъ двумя свидѣтелями съ тѣмъ, чтобы заявить, что они окончательно вступаютъ между собой въ бракъ. Молодая, очевидно, считала себя вполнѣ законной супругой и сказала Гольдеру при свидѣтеляхъ: "Объявляю, что я ваша жена, что я покинула всѣхъ моихъ друзей для васъ и надѣюсь, что вы будете поступать со мной хорошо", и послѣ этого она подала ему руку. Тогда, "вышеупомянутый Гольдеръ, mutatia mutandis, отвѣчалъ ей подобными же словами, взялъ ея руку и поцѣловалъ ее въ присутств³и свидѣтелей."

   Мы имѣемъ поводы предполагать, что въ концѣ XVI столѣт³я сожительство въ промежутокъ времени между предварительнымъ контрактомъ и свадьбой считалось дѣломъ не особенно приличныхъ, но для насъ единственное средство пр³йти къ правильному выводу, по отношен³ю къ браку Шекспира, заключается въ томъ, чтобы руководствоваться тѣми взглядами и установившимися правилами, которыя существовали въ Варвикшайрѣ въ дни юности поэта. Если антецеденты брака Шекспира съ миссъ Гэсвей не вызывали неодобрительныхъ отзывовъ ихъ современниковъ и друзей, то на какомъ основан³и современный критикъ будетъ оспаривать правильность ихъ поведен³я? А что дѣло именно такъ происходило,- въ этомъ нѣтъ никакого сомнѣн³я. Была-ли мать поэта хоть сколько-нибудь недовольна бракомъ своего сына? Нѣтъ; всю свою жизнь она провела въ обществѣ, которое было убѣждено, что предварительный брачный контрактъ имѣетъ всю важность настоящаго брака, и что, въ дѣйствительности, онъ гораздо важнѣе самого вѣнчан³я. Когда ея собственный отецъ, Робертъ Арденъ, передавалъ часть земли своей дочери Агнессѣ, въ ³юлѣ 1550 г., онъ писалъ: "nunc uxor Thome Stringer, as nuper uxor Iohannis Hewyns", а между тѣмъ ея свадьба была отпразднована только спустя три мѣсяца послѣ этого. Что самъ Шекспиръ именно такъ смотрѣлъ на предварительный контрактъ и что его взглядъ въ этомъ отношен³и вполнѣ совпадалъ съ общественнымъ мнѣн³емъ его времени,- видно, между прочимъ, изъ одного очень любопытнаго мѣста въ "Мѣра за мѣру" (IV, 1). Герцогъ говоритъ Мар³анѣ:

  

   Nor, gentle daughter, fear you not at ail:

   Не is your husband on а precontract:

   То bring you thus together, 't is no sin;

   Sith that the justice of your title to him

   Doth flourish the deceit. Corne, let us go:

   Our corn's to reap, for у et our tithe's to sow. (71-77).

  

   ("Не бойтесь нисколько и вы, дочь моя. Онъ вашъ мужъ по предшествовавшему договору. Такое соединен³е васъ - нисколько не грѣхъ, потому что ваше несомнѣнное право на него - оправдываетъ обманъ. Идемъ-же: чтобы пожать, необходимо прежде посѣять") {Ѳ. Миллеръ (въ издан³и Гербеля) переводитъ: "по данному обѣту". Выражен³е неопредѣленное и двусмысленное: данный обѣтъ не есть еще формальный контрактъ.}. Даже подробности брака, какъ мы изобразили ихъ по оффиц³альнымъ документамъ вполнѣ подтверждаются словами самого Шекспира, который говоритъ устами Клавд³о ("Мѣра за мѣру" ², 3): "По договору самому вѣрному пр³обрѣлъ я право на ложе Джульеты; ты вѣдь знаешь ее: она вполнѣ жена моя,- недостаетъ только оглашен³я этого внѣшнимъ обрядомъ; не совершили же мы его единственно для выручки приданаго, остающагося въ сундукахъ ея ближнихъ, отъ которыхъ, пока время не расположитъ ихъ къ намъ, полагали нужнымъ хранить нашу любовь въ тайнѣ. Но случилось, что тайна нашей связи обнаружилась въ Джульетѣ слишкомъ крупными чертами". Въ этихъ словахъ мы имѣемъ всю истор³ю брака Шекспира. Если этимъ словамъ придавать автоб³ографическое значен³е (а мы думаемъ, что имѣемъ на это право), то изъ нихъ мы узнаемъ даже и тѣ тайныя причины, которыя руководили поэта и его жену, когда они старались не оглашать этого брака: вопреки нашему предположен³ю, высказанному нѣсколько раньше, оказывается, что родные невѣсты не были расположены въ этому браку (что очень понятно, такъ какъ они были люди зажиточные, между тѣмъ, какъ молодой Шекспиръ былъ сыномъ разорившейся семьи); желая выждать пока они не перемѣнятъ свое мнѣн³е, молодые супруги скрывали бракъ, но тайна обнаружилась сама собой.

   Какъ родители самого Шекспира смотрѣли на этотъ бракъ, мы точно также, отчасти, имѣемъ свидѣтельство самого поэта. Въ "3имней сказкѣ" (IV, 3) Поликсенъ говоритъ Флоризелю: "Сынъ имѣетъ право выбирать себѣ жену; но вѣдь и отецъ, поставляющ³й все свое счаст³е въ достойномъ потомствѣ, вправѣ участвовать хоть совѣтомъ въ такомъ дѣлѣ". Въ этихъ словахъ звучитъ какъ бы отдаленный отголосокъ тѣхъ раздражительныхъ сценъ и семейныхъ раздоровъ, которые, по всей вѣроятности, имѣли мѣсто, когда сынъ объявилъ родителямъ о своемъ желан³и жениться. Поэтъ написалъ эти слова уже при концѣ своей жизни, когда онъ могъ взглянуть уже вполнѣ трезво на свое прошлое и это прошлое онъ осудилъ, какъ бы признаваясь въ своей несправедливости по отношен³ю къ отцу. Но если для насъ ясно, почему родители невѣсты были противъ этого брака, то какъ объяснить себѣ нерасположен³е къ нему родителей поэта? Это объясняется очень просто. Невѣста была старше своего жениха на восемь лѣтъ. Собственно, мы не знаемъ точно года, когда она родилась, но изъ записи о ея смерти мы узнаемъ, что она померла 67 лѣтъ отъ роду (въ 1623 году); слѣдовательно, она вышла замужъ 26 лѣтъ въ то время, какъ поэту было только девятнадцать. Сомнительно, чтобы Джонъ Шекспиръ, какъ вообще и всяк³й другой отецъ, могъ особенно радоваться союзу своего сына, мальчика девятнадцати лѣтъ, который къ тому-же былъ бѣденъ и не имѣлъ никакого опредѣленнаго положен³я, съ дѣвушкой восьмью годами старше его. Кромѣ того, досада отца могла увеличиться еще и отъ того обстоятельства, что исправить. дѣло оказалось невозможнымъ и приходилось только спѣшить съ формальнымъ бравомъ.

   Какого рода былъ этотъ союзъ? Были-ли въ немъ задатки будущаго семейнаго счаст³я? Явился-ли онъ вслѣдств³е любви или нѣтъ? На всѣ эти и тому подобные вопросы у насъ нѣтъ прямыхъ отвѣтовъ; но и по отношен³ю къ этимъ вопросамъ мы можемъ найти нѣчто въ родѣ косвенныхъ отвѣтовъ въ произведен³яхъ Шекспира. Въ своей молодости, когда пылъ страсти еще не потухъ, когда поэтъ только еще отживалъ свою бурную молодость, онъ себя оправдывалъ такими словами (41-й сонетъ): "ты нѣженъ, слѣдовательно долженъ быть прельщенъ; ты красивъ, слѣдовательно, долженъ быть обольщаемъ. А когда женщина ухаживаетъ за нимъ, то какой сынъ женщины настолько нечувствителенъ, чтобы бросить ее, прежде, чѣмъ она побѣдитъ?" Въ pendant въ этимъ словамъ, у насъ есть двустишье изъ "Генриха VI" (часть первая):

  

   She's beautiful, and therefore to be wooed;

   She is а woman, therefore to be won.

  

   ("Она - прекрасна, значитъ, создана для того, чтобы ей поклоняться; она - женщина, значитъ, создана для того, чтобы быть прельщенною"). Что бы ни говорили англ³йск³е и нѣмецк³е моралисты, но въ этихъ словахъ нельзя видѣть любви,- чувства, которое всегда зиждется на какомъ-нибудь нравственномъ началѣ; мы тутъ видимъ только одну страсть, молодой, страстный порывъ, не всегда совпадающ³й съ любовью. Какъ бы комментар³й къ этимъ словамъ, а слѣдовательно и къ своему прошлому, мы видимъ въ слѣдующихъ словахъ послѣдней пьесы Шекспира, написанной, вѣроятно, не задолго до смерти ("Буря", IV, 1): "Возьми-же какъ даръ и какъ свое честное пр³обрѣтен³е дочь мою; но если ты расторгнешь дѣвственный ея поясъ прежде, чѣмъ совершатся во всей полнотѣ всѣ обычные, священные обряды,- не пошлетъ небо благодатнаго дождя, чтобы росъ союзъ этотъ; засуха ненависти, злое презрѣн³е и раздоръ усыплютъ ложе ваше сорными травами, до того противными, что оба возненавидите его; а потому берегись, если хочешь, чтобы лампа Гименея свѣтила вамъ". Здѣсь опять мы встрѣчаемся съ несомнѣннымъ (по-крайней мѣрѣ, на нашъ взглядъ) автоб³ографическимъ элементомъ. Только-что приведенныя слова являются, говоря строго, не болѣе какъ лишней вставкой въ роль Просперо; ни драматическое положен³е, ни логическая необходимость не требовали этихъ словъ; а такъ какъ и вся роль Просперо имѣетъ замѣтно субъективный и личный характеръ, то мы вправѣ заключить, что эти слова выдались какъ личное сознан³е самого поэта,- сознан³е своихъ прежнихъ ошибокъ, а можетъ быть, и слишкомъ позднее раскаян³е. Замѣчательно, что подъ конецъ своей жизни Шекспиръ измѣнилъ взглядъ на отношен³я между мужчиной и женщиной. Въ молодости онъ смотрѣлъ на эти отношен³я какъ на увлечен³е страсти, которое находитъ свое оправдан³е въ самомъ себѣ, и для котораго не существуетъ никакого нравственнаго закона. На склонѣ лѣтъ онъ, напротивъ, прежде всего видитъ въ этихъ отношен³яхъ нравственное начало, которое не только скрѣпляетъ ихъ, но и придаетъ имъ смыслъ и значен³е. Въ "Зимней сказкѣ" онъ признаетъ значен³е семейнаго начала, въ "Бурѣ" онъ идетъ еще дальше и находитъ необходимымъ присутств³е этого начала въ самомъ бракѣ, причемъ даже и предварительный брачный контрактъ ему не кажется уже достаточно крѣпкой гарант³ей семейнаго счаст³я. Въ этомъ процессѣ развивающейся мысли, которую намъ удалось подмѣтить въ произведен³яхъ Шекспира, видны какъ бы слѣды продолжительнаго жизненнаго опыта, долгихъ и мучительныхъ страдан³й, всякаго рода разочарован³й и болѣзненнаго настроен³я. И если съ этой точки зрѣн³я посмотрѣть на сознан³я, вырывавш³яся повременамъ изъ подъ пера Шекспира, то мы невольно принуждены будемъ пр³йти въ заключен³ю, что его бракъ былъ ошибкой, что надежды поэта, если онѣ у него были, не осуществились, что пользоваться семейнымъ счаст³емъ ему не было дано. Отсюда своеобразный пессимизмъ поэта по отношен³ю къ женщинамъ, который мѣстами несомнѣнно даетъ себя сильно чувствовать. Развѣ можно объяснить случайностью,- какъ замѣтилъ вполнѣ справедливо Гервинусъ,- то, напримѣръ, обстоятельство, что въ первыхъ драмахъ своихъ велик³й поэтъ съ особенной полнотой фантаз³и рисовалъ образы злыхъ и властолюбивыхъ женщинъ? Въ "Генрихѣ VI", при вторичной обработкѣ этой пьесы, онъ такъ много прибавилъ ужаснаго въ характеристикѣ женъ Генриха VI и Глостера, и безъ того уже мрачно изображенныхъ раньше, что кажется, будто онъ хотѣлъ облегчить свою душу отъ собственныхъ своихъ тяжелыхъ впечатлѣн³й. Съ другой стороны, не любопытны ли слѣдующ³я слова Валентина ("Два веронца", I, 1): "Въ любви вздохами покупается только пренебрежен³е, жеманные взгляды - сердце раздирающими стонами, одно летучее мгновен³е радости - двадцатью тяжелыми, безконечными, безсонными ночами. Достигъ - и достигъ, можетъ быть, собственнаго несчаст³я; не достигъ - жертва горя и страдан³й. Во всякомъ случаѣ: или пожертвовалъ разсудкомъ глупости, или глупость превозмогла разсудокъ... Любовь - твоя владычица, потому что она властвуетъ надъ тобой; а того, кто находится подъ ярмомъ глупости, надѣюсь, нельзя назвать мудрымъ... Какъ и самая зрѣлая распуколка подъѣдается червемъ прежде, чѣмъ успѣетъ распуститься, такъ и юный умъ обращается иногда любовью въ безумье, засушивается еще въ почвѣ, лишается свѣжей весенней зелени и всѣхъ прекрасныхъ надеждъ въ будущемъ".

   Не лучше поэтъ смотрѣлъ и на собственный бракъ, какъ это можно видѣть изъ многочисленныхъ намековъ на браки, въ которыхъ мужъ моложе жены. Съ какими горячими убѣжден³ями, какъ бы вслѣдств³е личнаго опыта, поэтъ говоритъ устами герцога въ "Двѣнадцатой ночи" (II, 4): "Женщина должна выходить замужъ за старшаго себя: съ такимъ она свыкается, царитъ тутъ вровень въ сердцѣ мужа своего. Потому что наши привязанности, какъ мы тамъ ни превозносимъ себя,- слабѣе, непостояннѣе, требовательнѣе, измѣнчивѣе и преходящѣе, чѣмъ женск³я... А потому, предметъ твоей любви долженъ быть моложе тебя; не удержаться иначе любви твоей на склонѣ. Женщины вѣдь розы; только что распустятся, тотчасъ же и осыпаются". Не были-ли обстоятельства, сопровождавш³я бракъ Шекспира, тою "оплакиваемою виною", о которой онъ говорилъ впослѣдств³и въ своихъ советахъ? По крайней мѣрѣ, въ его груди глубоко запечатлѣлось суровымъ опытомъ добытое убѣжден³е, что стремительность сильной страсти и скрытность тайнаго союза - постоянные источники несчаст³й, которыя человѣкъ самъ себѣ причиняетъ, какъ это изобразилъ поэтъ съ ужасающею силою въ "Ромео и Джульетѣ" и въ "Отелло", и нѣсколько легче въ "Двухъ веронцахъ" и въ "Зимней сказкѣ".

   Анна Гэсвей была родомъ изъ деревни Шотери, близь Стратфорда. Ея отецъ, Ричардъ Гэсвей, былъ земледѣльцемъ (yeoman), и изъ его завѣщан³я, написаннаго въ 1581 году, въ которомъ онъ самъ называетъ себя "husbandman" (хозяиномъ, землевладѣльцемъ), видно, что у Анны было много братьевъ и сестеръ. Деревушка Шотери находится въ одной англ³йской милѣ отъ Стратфорда, къ югу, въ прелестной мѣстности, утопающей въ зелени и цвѣтахъ; среди вязовъ и какъ бы укутанный въ дик³й виноградъ и розы, прячется коттэджъ, въ которомъ дѣвушкой жила Анна Гэсвей. Этотъ коттеджъ, вѣроятно, гораздо древнѣе шекспировскаго дома въ Стратфордѣ. Подобно стратфордскому дому, онъ - деревянный, отштукатуренный, но покрытъ соломой. Онъ - одноэтажный и продолговатый; одной своей стороной, короткой, онъ выходитъ на дорогу; другая - выше первой. Первоначально здан³е это было раздѣлено на два отдѣлен³я, теперь въ немъ находится три. Позади - довольно большая терраса и красивый садъ. Онъ скорѣе имѣетъ видъ дик³й, чѣмъ запустѣлый. Войдя въ первую комнату, вы видите каменный полъ, широк³й каминъ и тутъ-же - старую, деревянную скамью, очень обветшалую, но могущую еще служить,- скамью, на которой еще молодой Шекспиръ не разъ, конечно, сиживалъ рядомъ съ Анной. Отштукатуренныя стѣны обнаруживаютъ въ нѣкоторыхъ мѣстахъ прочную дубовую обшивку. Потолокъ - очень низокъ. Это, очевидно, была ферма зажиточнаго йомена. Гэсвеи поселились въ Шотери лѣтъ за сорокъ до женитьбы Шекспира. У насъ нѣтъ никакихъ свѣдѣн³й о томъ, гдѣ молодые супруги жили въ первые годы брака. Вѣроятнѣе всего въ этомъ коттэджѣ въ Шотери, или вмѣстѣ съ Гамнетомъ и Юдиѳью Садлеръ, въ честь которыхъ названы были два близнеца, родивш³еся у нихъ въ 1585 году. Домъ ихъ, вѣроятно, служилъ убѣжищемъ для миссисъ Шекспиръ, когда будущ³й поэтъ принужденъ былъ оставить жену и дѣтей и отправиться въ Лондонъ искать счаст³я. Во всякомъ случаѣ, вѣроятно, что Анна Шекспиръ съ дѣтьми никогда не покидала Стратфорда или его окрестностей. Здѣсь поэтъ, вѣроятно, жилъ когда возвращался на родину, послѣ трудовой жизни въ Лондонѣ. Какого рода были его занят³я въ коротк³й промежутокъ между его женитьбой и отъѣздомъ въ Лондонъ, мы не знаемъ; всѣ догадки о томъ, что онъ былъ писцомъ у адвоката или школьнымъ учителемъ - не заслуживаютъ вниман³я. Гораздо вѣроятнѣе нѣкоторыя предположен³я о его бойкомъ и нѣсколько разгульномъ характерѣ въ молодости. По этому поводу собрано довольно много любопытныхъ анекдотовъ. Будучи молодымъ человѣкомъ, Шекспиръ, какъ до всему видно, не отличался строгостью нравовъ. "Я не сомнѣваюсь,- говоритъ Ирвингъ,- что, шатаясь въ юности по окрестностямъ Стратфорда, онъ находился въ обществѣ самыхъ разгульныхъ людей, отъявленныхъ негодяевъ, и принадлежалъ къ числу тѣхъ несчастныхъ юношей, глядя на которыхъ, старики покачиваютъ головами и въ будущемъ пророчатъ имъ висѣлицу".- О юношескихъ похожден³яхъ Шекспира упоминаетъ, между прочимъ, Айрландъ въ своихъ "Живописныхъ видахъ Эвона": "Въ семи миляхъ-отъ Стратфорда,- разсказываетъ онъ,- находится торговое мѣстечко Бедфордъ, знаменитое своимъ элемъ. Тамъ, однажды, образовалась цѣлая компан³я бедфордскихъ пьяницъ и приглашала всѣхъ любителей хорошаго эля изъ окрестныхъ мѣстъ явиться на состязан³е, заключавшееся въ томъ, кто кого перепьетъ. На это испытан³е крѣпости головъ были приглашены стратфордск³е ребята, и въ числѣ бойцовъ находился Шекспиръ. Въ самомъ началѣ битвы стратфордск³е рыцари дрогнули и обратились въ бѣгство. Но при нетвердости ногъ имъ удалось пройти не болѣе полумили, и они повалились подъ одною яблонью, гдѣ проспали всю ночь. Это дерево цѣло до сихъ поръ и извѣстно подъ именемъ "Шекспирова дерева". Поутру товарищи разбудили поэта и предложили ему возвратиться въ Бедфордъ и продолжать бой, но онъ отказался наотрѣзъ, сказавъ, что достаточно пилъ съ

  

   Свирѣльщикомъ Пебвортомъ, плясуномъ Марстономъ,

   Многолюднымъ Гильбро и голоднымъ Грифтономъ,

   Сварливымъ Энсголемъ, папистомъ Виксфордомъ,

   Нищимъ Бруномъ и пьяницею Бедфордомъ.

  

   "Селен³я, названныя въ этомъ четверостиш³и,- продолжаетъ Айрлаидъ,- и до сихъ поръ сохранили эпитеты, данные имъ поэтомъ; ибо жители Пебнорта славятся своимъ исскуствомъ игры на свирѣли, а Грифтонъ извѣстенъ своею безплодною почвою". Необходимо прибавить, что всѣ эти анекдоты не имѣютъ никакой исторической основы.

   Болѣе достовѣренъ фактъ, бывш³й причиной удален³я Шекспира изъ Стратфорда. Роу разсказываетъ, что Шекспиръ попалъ въ дурное общество и допустилъ склонить себя къ участ³ю въ браконьерствѣ, которое и было произведено во владѣн³яхъ сэра Томаса Люси, въ Чарлькотѣ близь Стратфорда. Пойманный на мѣстѣ, онъ подвергся строгому преслѣдован³ю со стороны Люси, которому затѣмъ отомстилъ, написавши на него пасквиль, который и прибилъ къ воротамъ Чарлькота; можетъ быть, прибавляетъ Роу, этотъ пасквиль былъ первымъ его опытомъ {Стивенсъ приводитъ его по списку Ольдиса:

   А parliament member, а justice of peace,

   At home а poor scarecrowe, at London an asse;

   If lowsie is Lucy, as some volke miscall it,

   Then Lucj is lowsie, what еѵег befall it:

   He thinkes himselfe greate,

   Yet an asse in his state,

   We allowe by his eares bot with asse to mate.

   If Lucy is lowsie, as some volke miscall it

   Sing lowsie Lucy, what ever befalle it.}. Когда месть браконьера дошла до слуха могущественнаго судьи, тотъ усилилъ свои преслѣдован³я и наконецъ принудилъ поэта оставить Стратфордъ. Англ³йск³е изслѣдователи Шекспира предпринимали самыя тщательныя розыскан³я, чтобы возстановить истину по этому случаю. Мэлонъ, Найтъ и др. старались представить дѣло не заслуживающимъ довѣр³я, но въ новѣйшее время ихъ аргументы были опровергнуты въ особенности Гал³уэлемъ. Извѣст³е Роу, сообщенное имъ, вѣроятно, по разсказу Беттертона, является тѣмъ болѣе достовѣрнымъ, что найдены и друг³я свидѣтельства о томъ-же самомъ, свидѣтельства, относящ³яся ко времени, предшествующему появлен³ю книги Роу, но которыя лишь позднѣе сдѣлались извѣстными. Прежде всего мы имѣемъ свидѣтельство Дэвиса, который разсказываетъ, что Томасъ Люси много разъ тѣлесно наказывалъ Шекспира и нѣсколько разъ держалъ его подъ арестомъ, за что тотъ изобразилъ его олухомъ (cladpate) и помѣстилъ въ его гербѣ трехъ вшей, дѣлая такимъ образомъ намекъ на его имя. Другой свидѣтель ссылается на нѣкоего Джонсона, умершаго въ 1703 году, который разсказывалъ, что слыхалъ истор³ю о браконьерствѣ отъ стратфордскихъ старожиловъ. Во всякомъ случаѣ эта истор³я была давнишнимъ, очень распространеннымъ предан³емъ въ Стратфордѣ.

   Къ этимъ свидѣтельствамъ необходимо присоединить еще и свидѣтельство самого Шекспира. Въ "Виндзорскихъ вумушвахъ" и въ первой части "Генриха VI" онъ жестоко осмѣиваетъ Люси. Въ первой сценѣ "Виндзорскихъ кумушекъ" Эвансъ говоритъ о гербѣ мирового судьи Шалло (Люси), въ которомъ находится дюжина бѣлыхъ щукъ (luces) и изъ дюжины щукъ дѣлаетъ дюжину вшей (louses). Такъ какъ въ гербѣ сэра Люси, дѣйствительно, были три щуки и такъ какъ здѣсь мировой судья, указывая въ смѣшныхъ выражен³яхъ на значен³е своей особы и на свой гербъ, обвиняетъ Фальстафа въ томъ, что онъ "поколотилъ его людей и стрѣляетъ его дичь",- то намекъ въ самомъ дѣлѣ является довольно прозрачнымъ. Другой намекъ имѣетъ совершенно иной характеръ. Въ первой части "Генриха VI", въ концѣ четвертаго дѣйств³я, во французск³й лагерь приходитъ сэръ Вильямъ Люси, чтобы получить свѣдѣн³я о судьбѣ великаго полководца Тальбота, причемъ произноситъ титулы павшаго героя съ такой смѣшной напыщенностью, что Орлеанская Дѣва подсмѣивается надъ этимъ "глупо-великолѣпнымъ" стилемъ. Это, конечно, не имѣетъ ничего общаго съ истор³ей о браконьерствѣ, но показываетъ, что сэръ Люси, стратфордск³й мировой судья, былъ нелюбимъ не однимъ только поэтомъ, но что онъ своей служебной должностью сдѣлалъ себя отчасти смѣшнымъ, отчасти ненавистнымъ во всемъ Стратфордѣ и даже Варвикшайрѣ.

   Чарлькотск³й паркъ и замокъ находятся въ трехъ миляхъ отъ Стратфорда, къ сѣверу, по прелестнѣйшей дорогѣ. При самомъ выходѣ изъ Стратфорда, путникъ проходитъ черезъ старый мостъ, у мельницы, построенный въ 1592 году. Грац³озная, тихая мельница, одѣтая мхомъ и плющемъ, которые придаютъ ей удивительную прелесть, въ шекспировск³я времена была, конечно, новая и не имѣла этого романтическаго характера; но какъ бы она ни была красива въ то время, она все-таки не могла производить такого впечатлѣн³я, какъ теперь. Глазъ Шекспира, во всякомъ случаѣ, съ удовольств³емъ останавливался на этой мельницѣ. Онъ не разъ, конечно, прогуливался по этой дорогѣ, возлѣ которой находилось старое здан³е конгрегац³и (разрушенное въ 1799 году), въ которомъ жилъ его другъ Джонъ Комбъ. Нѣсколько въ сторонѣ находится деревушка Велькомбъ, гдѣ у него была земля, близь большого дона Клоптона.

   Вся эта мѣстность полна очаровательной поэз³и, всяк³й предметъ невольно напоминаетъ Шекспира; каждая хижина, встрѣчаемая на дорогѣ была, кажется, пр³ютомъ, гдѣ онъ знакомился съ деревенскою жизн³ю и обычаями, и подслушивалъ тѣ легендарные и суевѣрные разсказы, которые отличаются такимъ волшебнымъ колоритомъ въ его драмахъ. Дорога поэта все время идетъ въ виду Эвона, который, причудливо извиваясь, протекаетъ по обширной плодородной долинѣ, то сверкая между изъ, окаймляющихъ его берега, то скрываясь за деревьями и затѣмъ снова появляясь во всей своей красѣ. Вся эта прелестная мѣстность называется долиною "Краснаго Коня". Вдали она какъ бы замыкается рядомъ волнистыхъ холмовъ, такъ что весь лежащ³й передъ вами ландшафтъ кажется окруженнымъ серебряной цѣпью Эвона.

   Дорога прямо упирается въ ворота Фольброкскаго парка. Паркъ громаденъ и очень красивъ: широк³я аллеи, вѣковыя деревья, неожиданные виды,- все это полно поэз³и, даже зимой. Вашингтонъ Ирвингъ слѣдующимъ образомъ, описываетъ этотъ паркъ: "Эти аллеи отличаются величавымъ характеромъ, напоминающимъ готическую архитектуру. Въ нихъ выражаются достоинство и независимая гордость древняго рода, и мнѣ случалось слышать замѣчан³я нѣкоторыхъ аристократовъ относительно великолѣпныхъ замковъ, что "съ деньгами можно все сдѣлать изъ камня и извести, но нѣтъ такой вещи въ м³рѣ, которая бы внезапно могла создать цѣлую дубовую аллею". Мног³е комментаторы полагаютъ, что Шекспиръ, бродя среди этихъ роскошныхъ картинъ и наслаждаясь романтическимъ уединен³емъ сосѣдняго Фольброкскаго парка, составлявшаго также нѣкогда владѣн³е Люси, въ такой степени былъ очарованъ ими въ юности, что впослѣдств³и изобразилъ ихъ волшебною кистью въ своей комед³и "As you like it" (Какъ вамъ будетъ угодно). И дѣйствительно, путникъ, любуясь этой уединенной, живописной мѣстностью, вдохновляется самъ и невольно сознаетъ всю красоту к велич³е природы. Дивныя фантаз³и тѣснятся въ его головѣ, возстаютъ причудливые образы, длинною вереницей тянутся разнообразныя думы. По всему вѣроят³ю, подъ вл³ян³емъ подобного настроен³я,- можетъ быть, подъ однимъ изъ этихъ деревьевъ, которыя отбрасываютъ тѣнь на зеленые берега и журчащ³я воды Эвона, фантаз³я поэта создали эту пѣсенку, дышащую всею прелестью деревенской пѣсни:

  

         Кто подъ зеленой листвой

         Любитъ валяться со мной,

         Пѣсню веселую радъ

         Съ птичками пѣть въ одинъ ладъ,

   Иди тотъ сюда, или тотъ сюда, или тотъ сюда;

         Не узритъ никогда

         Здѣсь онъ врага,

   Кромѣ развѣ зимы да ненастной погоды.

  

   Домъ или, вѣрнѣе, замокъ нѣсколько испорченъ современными украшен³ями и добавлен³ями къ строгому стилю архитектуры временъ королевы Елисаветы. Онъ выходитъ на западный берегъ Эвона. Это - длинное, нѣсколько безпорядочное по формамъ, трехъэтажное каменное здан³е, столь-же грац³озное, какъ и старый Сентъ-Джемск³й дворецъ въ Лондонѣ, и нѣсколько напоминающее его по общему характеру,- конечно, въ миньятюрѣ,- съ восьмигранными башенками, остроконечными крышами, балюстрадами, окнами въ тюдоровскомъ стилѣ; и все это здан³е такъ укутано гигантскими вязами, что трудно замѣтить его среди этой густой зелени. Замокъ былъ построенъ въ 1558 году сэромъ Томасомъ Люси, который, посвященный въ рыцари королевой Елисаветой въ 1578 году, былъ шерифомъ Варвикшайра.

   Замокъ и паркъ до сихъ поръ находятся во владѣн³и потомковъ Люси; жаль, однако, что внутренность заика не сохранила своего первоначальнаго, стараго вида. Большинство комнатъ передѣланы на современный ладъ и украшены по новому. Одна лишь прекрасная дубовая лѣстница и огромная пр³емная зала напоминаютъ еще времена Шекспира. Хоры съ органомъ, огромный старинный каминъ, большое готическое окно съ каменнымъ подоконникомъ необыкновенно украшаютъ залу. На стеклахъ окна вырѣзаны гербы Люси съ датой 1558 года. Въ гербѣ, дѣйствительно, находятся три щуки, какъ въ "Виндзорскихъ кумушкахъ",- и это лучшее доказательство, что судья Шало срисованъ съ сэра Томаса Люси. "Я пожалѣлъ,- говоритъ Ирвингъ,- что старая мебель въ залѣ исчезла; мнѣ сильно хотѣлось видѣть то парадное кресло, съ которого деревенск³й сквайръ прежняго времени правилъ своими владѣн³ями, и на которомъ онъ, можетъ быть, возсѣдалъ въ тотъ день, когда къ нему привели пойманнаго Шекспира. Въ моемъ воображен³и уже рисовалась картина, какъ деревенск³й владыка, окруженный дворецкими, гайдуками въ голубыхъ ливреяхъ, ожидалъ появлен³я преступница, котораго наконецъ ввели въ залу, убитаго горемъ и стыдомъ, съ поникшей головой и въ сопровожден³и лѣсничихъ, егерей и цѣлой ватаги любопытнаго люда, трунившаго и осыпавшаго оскорбительными эпитетами бѣднаго поэта. Изъ полуотворенныхъ дверей высовывались улыбающ³яся лица горничныхъ, а съ хоровъ, грац³озно облокотившись на перила, смотрѣли на юнаго плѣнника прекрасныя дочери сквайра съ сострадан³емъ, свойственнымъ женскому сердцу. Кто могъ бы подумать въ то время, что этотъ бѣдняга, дрожащ³й передъ властью всесильнаго помѣщика, сдѣлается вскорѣ утѣхою королей, любимцемъ всѣхъ странъ и вѣковъ, диктаторомъ человѣческаго ума, и обезсмертитъ въ своихъ произведен³яхъ притѣснителя, теперь глумящагося надъ нимъ".

   Свой превосходный очеркъ (хотя далеко не полный и теперь устарѣвш³й) Стратфорда Ирвингъ оканчиваетъ слѣдующими прочувствованными строками: "Возвратясь въ городъ, я невольно задумался объ оригинальномъ дарѣ поэта надѣлать самую природу волшебнымъ колоритомъ, придавать мѣстности и предметамъ прелесть и характеръ, несвойственные имъ, и превращать нашъ трудовой, прозаическ³й м³ръ въ волшебное царство. Да и дѣйствительно, онъ - магъ; своимъ дарован³емъ онъ не только чаруетъ нашъ взоръ, но овладѣваетъ нашимъ воображен³емъ и сердцемъ. Подъ обаятельнымъ впечатлѣн³емъ Шекспира я цѣлый день бродилъ какъ очарованный и смотрѣлъ на ландшафтъ сквозь поэтическую призму, украшавшую каждый предметъ радужнымъ цвѣтомъ".

   "Меня окружали фантастическ³я существа, созданныя поэтическимъ ген³емъ, но имѣвш³я для меня всю прелесть дѣйствительныхъ существъ. Я слышалъ Джэка, философствовавшаго въ лѣсу, видѣлъ Розалинду, любовался толстымъ Фальстафомъ и его современниками, начиная съ судьи Шало и кончая мистеромъ Слендеромъ и нѣжною Анною Педжъ. Когда на обратномъ пути я проходилъ черезъ эвонск³й мостъ, то остановился, чтобы взглянуть на церковь, гдѣ похороненъ поэтъ, и невольно порадовался проклятью, о которомъ говоритъ эпитаф³я и вслѣдств³е котораго не рѣшились потревожить его прахъ. Что выиграло бы его имя, еслибы оно смѣшалось съ именемъ другихъ истлѣвшихъ людей, украшенныхъ громкими эпитаф³ями, гербами и королевскими коронами? Что значитъ биткомъ набитый "уголъ" Вестминстерскаго аббатства въ сравнен³и съ этимъ величавымъ здан³емъ, гордымъ мавзолеемъ, единственно принадлежащимъ ему? Нелицемѣрно чтить и уважать могилу можетъ только человѣкъ, глубоко сочувствующ³й покойнику, а большинство людей надѣлены слабостями и предубѣжден³ями, которыя они нерѣдко примѣшиваютъ къ своимъ лучшимъ душевнымъ порывамъ. Тотъ, кто прославился въ м³рѣ и снялъ полную жатву со всѣхъ благъ и почестей, въ концѣ концовъ пойметъ, что ни любовь, ни удивлен³е, ни рукоплескан³я толпы не будутъ такъ сладки и отрадны его душѣ, какъ теплое сочувств³е того скромнаго уголка, гдѣ онъ родился и гдѣ онъ, въ кругу друзей и родныхъ, обрѣлъ покой и позналъ истинную славу. А когда усталое сердце шепнетъ ему, что наступилъ вечеръ жизни,- онъ, какъ ребенокъ на рукахъ матери, заснетъ сладкимъ сномъ посреди тѣхъ мѣстъ, гдѣ протекло его дѣтство. Могъ-ли предвидѣть юный поэтъ, удаляясь изъ родного города и покидая отцовск³й кровъ, что черезъ нѣсколько лѣтъ онъ вернется домой, покрытый славою, что родина будетъ гордиться его именемъ, будетъ хранить его прахъ, какъ драгоцѣннѣйшее сокровище въ м³рѣ, а церковный шпицъ, на который онъ, можетъ быть, устремлялъ свои глаза, полные слезъ, сдѣлается современемъ маякомъ, чтобы каждому литературному страннику указывать путь къ его могилѣ"!..

  

  

   О томъ, когда отправился Шекспиръ въ Лондонъ, у насъ нѣтъ никакихъ положительныхъ свѣдѣн³й; объ этомъ обстоятельствѣ мы можемъ судить только приблизительно и гадательно. Въ началѣ 1585 г. онъ, несомнѣнно, былъ еще въ Стратфордѣ: въ мартѣ этого года, какъ мы уже знаемъ, у него родились близнецы Гамнеть-Юдиѳь. Съ другой стороны, мы знаемъ, что около 1589 года онъ уже исправлялъ старыя пьесы для одного изъ лондонскихъ театровъ, слѣдовательно, находился въ Лондонѣ. Сопоставляя эти цифры съ нѣкоторыми другими обстоятельствами, о которыхъ мы упомянемъ въ свое время, Дрэкъ приходитъ къ заключен³ю, что Шекспиръ покинулъ Стратфордъ и отправился искать счаст³я въ Лондонъ не позже 1587 года, т. е. когда ему было около 23 лѣтъ.

   Для людей, искавшихъ счаст³я и занят³й въ англ³йской столицѣ, Лондонъ того времени представлялъ множество затруднен³й. Объ этихъ затруднен³яхъ мы можемъ себѣ составить довольно опредѣленное понят³е изъ разсказа нѣкоего Джона Садлера, вѣроятно, друга Шекспира, который, подобно поэту, отправился въ Лондонъ. Этотъ юноша, присоединившись къ одному возницѣ, пр³ѣхалъ въ Лондонъ, продалъ свою лошадь и, не имѣя въ столицѣ никого, къ кому бы онъ могъ обратиться за помощью, ходилъ изъ улицы въ улицу, изъ дома въ домъ, спрашивая: не требуется ли работникъ? Послѣ долгихъ странствован³й такого рода, продолжавшихся, вѣроятно, не малое количество дней, а можетъ быть и недѣль, Садлеръ набрелъ, наконецъ, на какого-то купца, который взялъ его въ "учен³е" на восемь лѣтъ. Изъ свѣдѣн³й, сообщаемыхъ Роу, не трудно заключить, что молодой Шекспиръ, бѣглецъ изъ родного города, очутился въ Лондонѣ въ гораздо болѣе неблагопр³ятныхъ услов³яхъ, чѣмъ Садлеръ, хотя послѣднему, можетъ быть, было труднѣе отыскать занят³е. Во всякомъ случаѣ, будущаго поэта въ Лондонѣ ожидали чрезвычайныя затруднен³я. Что онъ былъ почти совсѣмъ безъ средствъ, это мы знаемъ изъ предан³я, которое въ данномъ случаѣ подтверждается плохимъ положен³емъ дѣлъ его отца; съ другой стороны, мало вѣроят³я, чтобы онъ получилъ какую либо помощь отъ родныхъ своей жены. Джонсонъ, который, безъ сомнѣн³я, вполнѣ точно передаетъ предан³е, ходившее въ его время (въ 1765 году), говоритъ, что "Шекспиръ явился въ Лондонъ вполнѣ нуждающимся искателемъ приключен³й (adventurer) и нѣкоторое время жилъ самыми низкими занят³ями". То же самое встрѣчаемъ въ другомъ, очень раннемъ свидѣтельствѣ одного странствующаго актера, который писалъ въ назидан³е своимъ товарищамъ, что и "онъ (Шекспиръ) явился въ Лондонъ нищимъ и только впослѣдств³и сдѣлался богатымъ". Не разъ было высказываемо мнѣн³е, что частыя посѣщен³я Стратфорда странствующими труппами актеровъ въ достаточной степени объясняютъ связи Шекспира съ театромъ; тѣмъ не менѣе трудно понять, какого рода могли быть эти связи. Едва ли можно предположить, чтобы какой либо актеръ, принадлежавш³й въ той же мѣстности и знакомый съ Шекспиромъ, принялъ въ труппу молодого человѣка, совершенно несвѣдущаго въ актерскомъ дѣлѣ. Сценическое искусство не познается въ одинъ день; ни какая труппа актеровъ не приметъ въ свою среду человѣка, который не былъ бы, по крайней мѣрѣ, практически знакомъ съ этимъ искусствомъ. Но могло случиться, что въ Лондонѣ на первыхъ порахъ Шекспиръ получилъ какое либо побочное занят³е, какъ либо "пристроился" къ театру, и уже впослѣдств³и выдвинулся впередъ. Обстоятельства, о которыхъ мы упомянули выше, заставляютъ насъ пр³йти къ заключен³ю, что это занят³е могло быть только самаго низкаго сорта. Анекдотъ, ходивш³й еще въ половинѣ прошлаго столѣт³я, указываетъ на то, что при театрѣ онъ находился въ качествѣ слуги. Къ этому анекдоту мног³е б³ографы относились вполнѣ недовѣрчиво, такъ какъ казалось унизительнымъ для памяти великаго драматурга, чтобы онъ началъ свое поприще такимъ образомъ. Истор³я эта была разсказана многими писателями, но лучш³й ея вар³антъ находится у доктора Джонсона, который передалъ ее въ 1765 г. слѣдующимъ образомъ: "Во времена Елисаветы кареты не были въ употреблен³и, поэтому, люди со средствами ѣздили обыкновенно верхомъ; мног³е ѣздили такимъ образомъ и въ театръ. Когда Шекспиръ прибылъ въ Лондонъ, спасаясь отъ преслѣдован³й въ родномъ городѣ, то его первымъ дѣломъ было ждать у дверей театра и держать лошадей тѣхъ, у кого не было собственныхъ слугъ; въ этой должности онъ вскорѣ пр³обрѣлъ такую извѣстность за свою ловкость и быстроту, что мног³е, слѣзая съ лошадей, требовали Шекспира и неохотно довѣряли своихъ лошадей другимъ, если Шекспира не оказывалось или онъ былъ занятъ. Это было начало успѣха; видя, что у него дѣла больше, чѣмъ онъ можетъ исполнить, Шекспиръ завелъ мальчишекъ, которые подъ его присмотромъ держали лошадей и, когда посѣтители звали Шекспира, они немедленно являлись со словами: "Я мальчикъ Шекспира, сэръ!" (I am Shakespeare's boy, sir!). Со временемъ Шекспиръ нашелъ себѣ друг³я занят³я, но до тѣхъ поръ, пока существовалъ этотъ обычай, слуги, державш³е лошадей, назывались шекспировскими мальчиками". Докторъ Джонсонъ узналъ этотъ анекдотъ отъ Попа, которому передавалъ его Роу; весьма вѣроятно, что Роу зналъ его отъ Давенанта и Беттертона.

   Мног³е б³ографы, какъ мы уже замѣтили, отрицаютъ подлинность этого анекдота, но во всякомъ случаѣ нужно помнить, что онъ исходитъ отъ сэра Вильяма Давенанта и принадлежитъ, въ своей простѣйшей формѣ, въ первой половинѣ XVII вѣка. То обстоятельство, что анекдотъ основанъ на обычаѣ, который исчезъ только во время реставрац³и Стюартовъ, въ достаточной степени указываетъ на древность его. Нѣкоторые изъ б³ографовъ возражали, что Роу въ своемъ "Очерки жизни Шекспира", напечатанномъ въ 1709 году, не упоминаетъ о немъ; но могло случиться, что въ то время Роу еще не зналъ его. Отсутств³е въ "Очеркахъ" этого анекдота можно объяснить еще и иначе, но во всякомъ случаѣ невозможно отвергать его, если принять во вниман³е, что это предан³е - одно изъ древнѣйшихъ, что его генеалог³я очень почтенна и что оно вполнѣ согласуется съ другими предан³ями, изъ которыхъ видно, что поэтъ, по прибыт³и своемъ въ Лондонъ, занималъ самыя низк³я должности.

   Слѣдуетъ замѣтить, что во всѣхъ древнѣйшихъ предан³яхъ, заслуживающихъ довѣр³я, не упоминается о томъ, что Шекспиръ оставилъ родной городъ съ опредѣленною цѣлью сдѣлаться актеромъ. Такъ, по всей вѣроятности, и было въ дѣйствительности, но весьма вѣроятно, что любовь къ драматическимъ представлен³ямъ развилась въ немъ такъ сильно, что онъ предпринялъ рискованное и трудное путешеств³е съ слабой, туманной надеждой какъ-нибудь попасть въ актеры при случаѣ; могло также случиться, что выборъ этой спец³альности былъ сдѣланъ уже по прибыт³и въ Лондонъ. Въ своей ранней молодости онъ имѣлъ всякую возможность пристраститься къ театру, и выборъ, сдѣланный имъ по прибыт³и въ Лондонъ, выборъ слуги, присматривающаго за лошадьми посѣтителей, могъ быть сдѣланъ съ намѣрен³емъ дойти этимъ путемъ и до актерства. Мы думаемъ, что это самое простое и естественное объяснен³е, такъ какъ едва-ли возможно предположить, что молодой человѣкъ двадцати трехъ лѣтъ бросилъ родину, жену и дѣтей съ слабой надеждой достичь нищенскаго положен³я слуги на берегахъ Темзы.

   И дѣйствительно, несомнѣнно, что очень скоро онъ переступилъ двери театра и водворился за кулисами. Всѣ свидѣтельства, однако, сводятся къ тому, что за кулисами будущ³й поэтъ занялъ болѣе, чѣмъ скромное положен³е. Лучшимъ авторитетомъ, въ данномъ случаѣ, является Вильямъ Кэстль, дьячокъ стратфордской церкви, живш³й въ концѣ XVII столѣт³я и разсказывавш³й посѣтителямъ, что "поэтъ былъ принятъ въ театръ въ качествѣ слуги" - другими словами, въ качествѣ прислуживающаго актерамъ. Съ другой стороны, Мэлонъ (въ 1780 г.) сообщаетъ, что въ театрѣ сохранилось предан³е, что первымъ его занят³емъ была должность суфлерскаго служителя, который долженъ былъ предупреждать актеровъ, когда имъ нужно выходить на сцену.

   Мы не знаемъ назван³я того перваго театра, куда поступилъ Шекспиръ по своемъ прибыт³и въ Лондонъ, но въ эту эпоху (около 1586 г.) въ Лондонѣ били только два театра, оба на сѣверной сторонѣ Темзы. Первый дозволенный театръ на южномъ берегу былъ театръ "Розы", который хотя и былъ построенъ въ 1587 году, но открылся только въ 1592 г.,- что мы знаемъ изъ дневника Генслоу. Циркъ "Paris Garden", хотя служилъ иногда для драматическихъ представлен³й, не былъ однако правильно устроеннымъ театромъ. Если даже и допустить, что труппы актеровъ по временамъ и нанимали для своихъ представлен³й этотъ театръ, то во всякомъ случаѣ нельзя допустить, чтобы анекдотъ Давенанта могъ относиться къ этому театру въ