Тургенев Иван Сергеевич - Письма 1862-1864, Страница 9 - Книги

ла; если Вы думаете, что лучше обратиться к князю Николаю Ивановичу - то мы здесь останемся. Брат может посвятить на это неделю⁵.

В ожидании ответа, благодарю Вас заранее, дружески жму руку и остаюсь

душевно Вас любящий

Ив. Тургенев.

1430. Е. Т. СЛИВИЦКОЙ

29 января (10 февраля) 1863. Париж

Париж.

29-го января/10-го февраля 1863 г.

Rue de Rivoli, 210.

Милостивая государыня

Елизавета Тимофеевна!

Я вчера получил Ваше письмо от 9-го янв<аря> из Харьковской губернии и немедленно отвечаю. Откровенно сознаюсь Вам, что оно меня и удивило и огорчило: я был твердо убежден, что долг мой Вам был давно уплочен. Вашего письма, написанного год тому назад - я никогда не получал - а мой дядя мне никогда не говорил о Вашем деле, которое я считал оконченным. Мне остается испросить у Вас извинения и принять меры к немедленному удовлетворению Вашего справедливого требования. Я сегодня же написал дяде, чтобы он выплатил Вам должную Вам сумму¹: - если же он найдет это затруднительным - то чтобы дал мне знать, и я Вам тотчас вышлю вексель, который Вы получите до срока, т. е. до 14-го/26 марта. Времени у нас еще 6 недель с лишком. Я позволяю себе принять эту меру, потому что Вы сами разрешаете мне оставить у себя капитал на время. Но вексель будет сделан на год - и будет уплочен сполна в течение этого года.

Искренно сожалею, что не узнал об этом деле раньше, и надеюсь, что Вы не сомневаетесь в моем душевном желании Вас успокоить и быть Вам полезным. Прошу Вас принять уверение в моей совершенной преданности.

Иван Тургенев.

1431. H. A. ОРЛОВУ

29 января (10 февраля) 1863. Париж

Вторник, 10-го февр. 1863.

Rue de Rivoli, 210.

Любезнейший князь, мне остаётся только от души искренно благодарить Вас: я ожидал это от Вашей дружбы.- Мы с братом явимся в Брюссель в пятницу, и тогда же устроим дело¹.

Еще раз благодарю Вас, крепко жму Вашу руку и <...>

1432. А. И. ГЕРЦЕНУ

31 января (12 февраля) 1863. Париж

Париж.

12-го февр. 1863.

Rue de Rivoli, 210.

Любезный А<лександр> И<ванович>, Это письмо будет вручено тебе одним моим очень хорошим приятелем и прекрасным человеком, Рудольфом Линдау. Он долго путешествовал в Японии и занят теперь сочинением, в котором опишет свои странствования¹. Между прочим, он тебе в прошлом году прислал ректификацию рассказа об убийстве одного японца русским офицером: не знаю, получил ли ты ее и поместил ли в "Колоколе"²; во всяком случае, его словам можно верить: он вполне честный человек.

Но речь собственно идет не об нем, но обо мне. Начинаю с того, что требую от тебя глубочайшей и ничем не нарушимой тайны. Можешь ли ты себе представить: меня, меня, твоего антагониста, Третье отделение требует в Россию, с обычной угрозой конфискации и т. д. в случае неповиновения³. Каково? Ведь это наконец высочайший юмор. Я отвечал письмом государю⁴, в котором прошу его велеть мне выслать допросные пункты; если они удовлетворятся моими ответами - тем лучше; - если нет - я не поеду - и пусть они страмятся и лишают меня чинов и т. д. Будберг, который в этом деле вел себя как нельзя лучше, уверяет, что это кончится ничем (он выразил сильное негодованье - сам писал Долгорукову⁵ и т. д.); но как бы то ни было, я уже принял свои меры, выписал сюда брата⁶ и т. д. Я тебе всё это рассказываю, между прочим, для того, чтобы кстати спросить, получил ли ты в прошлом году осенью из Гейдельберга от Лугинина - большой лист бумаги, исписанный мною, в котором я изъяснял тебе, почему я не согласен на адресс⁷; если получил - и не сжег, отдай его Линдау. Я подозреваю, что в Гейдельберге за мной следили шпионы - потому что все мои тогдашние поступки стали известны - хотя в них не было ничего особенного. Ничипоренко всех и всё выдает⁸ - а Бенни на воле⁹! Пожалуйста, чтобы это всё осталось тайной - а то Долгоруков ударит в набат, и это может мне очень повредить. Дай о себе знать что-нибудь.- Твое послание к русским солдатам в последнем "Колоколе" меня прослезило¹⁰. Крепко жму тебе руку и остаюсь

любящий тебя Ив. Тургенев,

1433. ВАЛЕНТИНЕ ДЕЛЕССЕР

Январь 1863 (?). Париж

Jeudi matin.

Rue de Rivoli, 210.

Madame,

Vous êtes on ne peut plus bonne et gracieuse et je vous remercie beaucoup. Voulez-vous avoir la complaisance de nous fixer un jour, à ma fille et à moi, où nous puissions venir chez vous? Elle s'est prise de passion pour vous - et je le trouve parfaitement naturel. Mille amitiés et compliments.

J. Tourguéneff.

1434. H. В. ХАНЫКОВУ

3(15) февраля 1863. Брюссель

Любезный Н<иколай> В<ладимирович>,- я вчера имел долгий разговор с Вашим историком, тем же князем Н. А. Орловым¹, вследствие которого я не могу изменить свое мнение насчет набора в Польше и вот почему:

1) что лица выбираются не полицией, а рекрутским присутствием - это ничего не значит - потому что явная, нескрываемая цель Виелепольского и, следовательно), правительства - забрить всех так называемых революционеров, и цель эта достигается вполне и непременно по указаниям полиции. 2) Лица действительно берутся от 19 до 23 лет,- т. е. в самый опасный для правительства возраст. 3) Способ набора, о котором Вы пишете и который действительно существовал 30 лет в Польше - был формально и на вечные времена отменен законом 1859-го г. и теперь восстановлен иллегально. Иллегальность эта страшно увеличивается еще тем, что нынешний набор, по числу своему, должен был падать на все сословия, а его концентрировали на одном - т. е. не сказали - мы легальных 3000 возьмем с горожан - а 3000 будем считать недоимочными с крестьян - или совсем простим их; - но объявили, что все 6000 пойдут с горожан². В этом и в отсутствии очереди состоит вопиющая, безобразная несправедливость, которая не становится оттого менее безобразной, что в Италии совершается нечто подобное. Впрочем, все эти факты буквально сообщу Ланфрею - и пусть он судит о них как знает³.

Преданный Вам

Ив. Тургенев.

Воскресение утром.

1435. Б. М. МАРКЕВИЧУ

6(18) февраля 1863. Париж

Paris.

Се 18 février 1863.

Rue de Rivoli, 210.

Je n'ai pu vous répondre sur-le-champ, mon cher ami - car je ne suis de retour à Paris que depuis hier - j'ai fait un petit voyage à Bruxelles¹. Laissez-moi vous dire avant toute chose combien votre lettre, si chaleureuse et si amicale, m'a touché².

Ce n'est pas en général quand le malheur nous frappe, qu'on vient nous tendre la main; et vous l'avez fait d'une faèon si généreuse et si franche, que je ne puis que vous dire: merci - du fond du cœur.

Je viens d'employer le mot: malheur; c'est - tuile - que j'aurais dû dire - car ce qui m'arrive est aussi stupidement imprévu qu'une tuile qui vous tomberait sur la tête³. Me voir accusé de conspiration avec Herzen de la publication de mon dernier roman, et au beau milieu des invectives que le parti rouge m'adresse⁴ - est une chose si énorme qu'elle prend une sorte de vraisemblance par son énormité même. "Il doit y avoir quelque chose ià-des-sous",- diront les badauds,- "on ne se serait pas décidé à une pareille mesure". Je ne crois pas avoir besoin de vous dire qu'il n'y a absolument, mais absolument rien là-dessous: et j'entends d'ici le rire inextinguible de Herzen, que je n'ai pas vu depuis le mois de mai et avec lequel nous avons au commencement de cet hiver échangé cinq ou six lettres, qui ont amené une rupture définitive⁵, nos opinions ayant divergé de tout temps. Je suis un libéral de vieille date; mais je suis un monarchiste de vieille date aussi - tandis que lui - vous savez ce qu'il est.

Vous me demanderez l'effet que tout ceci me fait: j'en suis attristé, mais, j'ose l'affirmer sans vain orgueil, plus pour le gouvernement que pour moi. S'il s'agissait de comparaître devant un vrai tribunal, je partirais sur le champ: mais je crois peu à la justice de notre sénat - et puis qui peut me répondre qu'on ne punira pas les opinions même modérées? Subir un emprisonnement préventif, puis aller végéter deux ou trois années au fond de quelque province? Je suis trop vieux pour cela. J'ai écrit d'après le conseil de notre ambassadeur, Mr de Budberg, une lettre à l'Empereur⁶: je le supplie de me faire envoyer les "допросные пункты" - c'est là je crois le terme consacré - et je promets sur l'honneur de répondre avec la plus entière franchise à chaque interrogation: j'attends maintenant. Je dois ajouter que Mr de Budberg s'est admirablement conduit dans cette occasion: il a écrit lui-même à Dolgoroukov⁷ etc.

Dites à Tolstoï que j'ai reèu sa lettre et que je lui répondrai dès demain: il pourra faire de ma lettre l'usage qu'il jugera convenable⁸. Vous avez oublié de mettre votre adresse - je mets celle de Tolstoï (à propos, je n'ai jamais reèu cette autre lettre de vous, dont vous me parlez). Présentez mes salutations respectueuses à Mme Mar-kewitch et recevez avec les souhaits que je fais pour la guérison de votre enfant, l'expression de ma vive reconnais-sanse et de mon inaltérable amitié⁹.

J. Tourguéneff.

1436. H. С. ТУРГЕНЕВУ

9(21) февраля 1863. Париж

Париж.

21-го февр. 1863.

Rue de Rivoli, 210.

Сейчас получил твое письмо¹, мой добрый друг, и прежде всего спешу тебя успокоить насчет возникшего в тебе сомнения. Записка, данная тобою, будет представлена князем² ко взысканию единственно и исключительно в случае, чего боже сохрани, твоей смерти; - моя же смерть не изменит ровно ничего: князь О<рлов> не только не представит твоей записки ко взысканию - но по инструкции, данной ему от меня, будет от тебя получать постепенно капитал в 150 000 р.- который ты можешь уплачивать хотя в течение 10 лет. Повторяю: только в случае твоей смерти представляется записка: и тогда тебе же также нечего беспокоиться насчет Анны Яковлевны: либо она будет твоя наследница - и тогда ей не трудно будет изо всего нашего имения выплатить четвертую часть; - либо наследники будут другие - и тогда дело касается не до нее. Ты из этого видишь, что ты во всяком случае можешь быть совершенно покоен - и смерть моя не причиняет никакой перемены и никакого затруднения³.

Я уже читал в "Кельнской газете" присланную тобою корреспонденцию о том, что я, мол, поджигатель⁴: сегодня я посылаю протестацию против этого слуха, которому, впрочем, особой важности придавать не следует: мало ли что врут газетчики! Этого избегнуть нельзя.

Я вовсе не решился не ехать в Петербург - но прежде всего мне нужно дождаться ответа на мое письмо к императору⁵. Пока я еще ничего официального не получил; а из Дрездена и из Петербурга я получил известия о том, что меня хотят судить перед Сенатом за сообщения с Герценом⁶. Как только я узнаю что-нибудь положительное, извещу тебя тотчас. Ты, вероятно, в Дрездене увидишь Маркевича и графа А. К. Толстого: я им обоим писал⁷.

Главная моя забота теперь о том, чтобы ты был покоен; это моя обязанность после твоего дружеского и истинно братского поступка.

Передай мой усердный поклон Анне Яковлевне; тебя я от души обнимаю и остаюсь навсегда

преданный тебе брат

Ив. Тургенев.

1437. Н. С. ТУРГЕНЕВУ

13(25) февраля 1863. Париж

Париж.

Rue de Rivoli, 210.

25/13-го февр. 1863.

Середа.

Милый брат, спешу сообщить тебе, что дело мое приняло благоприятный оборот. Я получил вчера через нашего посла известие, что государь соглашается на мою просьбу - и что допросные пункты будут мне высланы сюда, в Париж¹. Посол дал мне прочесть письмо князя Долгорукова², в котором сообщается это решение - и прибавил, что, по всей вероятности, дело окончится пустяками - и вопросы будут высланы мне только для формы. Очевидно, что на это в Петербурге бы не согласились, если б дело имело какую-нибудь важность. По получении пунктов, я тебя обо всем уведомлю. Сообщаю тебе всё это конфиденциально, но ты можешь известить Маркевича, от которого я получил другое радушное и теплое письмо и которому отвечать я непременно буду³.

Можно было бы уже теперь уничтожить данные бумаги - но лучше подождать окончательного разрешения этой истории. От нее останется мне только воспоминание твоего братского поступка⁴ и искреннего расположения моих друзей⁵.

Надеюсь, что ты благополучно возвратился в Дрезден и нашел Анну Яковлевну в совершенном здоровье. Поклонись ей от меня - а тебя я обнимаю и остаюсь

любящий тебя

Ив. Тургенев.

Р. S. Ты, я надеюсь, получил мой ответ на твое письмо из Вюрцбурга⁶?

1438. В. П. БОТКИНУ

Январь-первая половина (не позднее 12) февраля ст. ст. 1863 (?). Париж

Я забыл тебе сказать, любезный В<асилий> П<етрович>, что ты должен обедать у меня сегодня - ибо у меня обедает (это под величайшим секретом) один претендент, который, однако, кажется, не очень нравится; - ты взгляни на него эстетическим оком. Я непременно рассчитываю на тебя.

Твой

Ив. Тургенев.

Вторник утр<ом>.

1439. КЛАРЕ ТУРГЕНЕВОЙ

16(28) февраля 1863. Париж

Samedi.

Chère Madame,

Vous nous feriez un très grand plaisir, si vous vouliez bien venir passer chez nous la soirée de lundi, 2 mars. Nous aurons quelques amis et nous serions heureux de pouvoir compter sur vous, Mr Tourguéneff. Mlle Fanny et Mr Albert.

Agréez l'expression de mes sentiments sympathiques et dévoués.

J. Tourguéneff.

На конверте:

Madame Tourguéneff.

97, rue de Lille.

En ville.

1440. П. В. АННЕНКОВУ

16, 17 февраля (28 февраля, 1 марта) 1863. Париж

Париж.

28/16-го февр. 1863.

Rue de Rivoli, 210.

Милый Павел Васильевич, считаю долгом прежде всего сообщить Вам, что дело мое приняло несколько более благоприятный оборот: я получил на днях через нашего посла ответ на письмо, посланное мною на имя государя: моя просьба принята - и допросные пункты будут мне высланы сюда¹. По мнению барона Будберга - это лучший знак маловажности всего дела - и он полагает его конченным. Буду ждать "вопросов" - напишу подробные ответы,- а там, что бог даст.

Большое Вам спасибо за высылку книг Костомарова и Забелина²: на Вас только и надежда - и она не изменяет никогда. Боткин с своей стороны доставил мне первый номер "Времени": я, разумеется, тотчас с жадностью прочел драму Островского. Я понимаю, что она должна иметь большой успех на сцене: но мне, кроме Афони и Архипа - мотивы показались знакомыми. О языке говорить нечего - и сцены есть прекрасные (сцена между Афоней и Архипом на берегу реки - прелесть) - но неужели Островский не может отделаться от Бабаевых, бойких девиц и т. д.³?

1-го марта./17-го февраля.

На этом пункте я получил Ваше письмо⁴, любезнейший друг. Не могу довольно благодарить Вас за участие. Слухи, распространенные о волнении и тревоге, будто бы мною испытанных⁵,- совершенно ложны: не хвастаясь скажу - и свидетелями тому Боткин, Милютин и все мои знакомые - что я никогда не был покойнее и яснее духом, как именно в это последнее время. Кстати, и здоровье мое поправилось и дело свадьбы моей дочери, кажется, идет на лад⁶. Даже я пописывать начал помаленьку. О Пушкине⁷ я скажу одно: если через две недели я Вам его не вышлю, начхайте мне на голову.

Кстати о "чихании на голову" - очень хочется мне пробежать "Современник". Как-то они меня там уснащивают⁸! Видно, я им сильно насолил. И что неприятно: и вперед солить буду. Они меня хоронят или уже похоронили (в "Современном слове" я прочел о себе, что я труп⁹) - но я постараюсь им показать, что я еще жив. Пожалуйста, не верьте тем, которые представляют меня огорченным отзывами наших "сердитеньких"¹⁰; - они только доказывают мне, что я дело делаю и иду по настоящей дороге.

С отличным удовольствием прочел я Ваши две статьи об Успенском и Помяловском¹¹: умно, тонко и верно.

Дружески кланяюсь всем Вашим и крепко жму Вам руку.

Ив. Тургенев.

1441. ГЮСТАВУ ФЛОБЕРУ

17 февраля (1 марта) 1863 (?). Париж

Cher Monsieur,

Permettez-moi de vous offrir les deux volumes ci-joints¹; je vous en enverrai deux autres² à votre habitation près de Rouen³ - dans quelque temps - car il ne faut pas abuser de votre complaisance. Vous seriez bien aimable de venir passer au moins une partie de la soirée de demain lundi chez moi (rue de Rivoli, 210). Nous aurons quelques amis⁴ - entr'autres Madame Viardot qui est désireuse de faire votre connaissance. Ce serait une faèon de diminuer quelque peu le regret que j'éprouve de vous avoir rencontré si tard. En attendant, je vous prie d'accepter l'expression de ma sincère sympathie.

J. Tourguéneff.

Dimanche.

Rue de Rivoli, 210.

1442. Н. С. ТУРГЕНЕВУ

21 февраля (5 марта) 1863. Париж

Париж.

Rue de Rivoli, 210.

5-го марта/21-го февраля 1863 г.

Любезный брат, я очень рад, что мое письмо тебя успокоило¹, и благодарю тебя за сообщенные известия². До сих пор я вопросных пунктов не получал; как только они прибудут, я тебе дам знать³.

После долгих колебаний, кажется, на этот раз дело пойдет на лад со свадьбой моей дочери: боюсь сглазить и потому не называю тебе еще имени будущего жениха - но есть надежда, что свадьба совершится в конце апреля или начале мая⁴. По этому поводу мне приходится напомнить тебе старинную поговорку: "Кормил до усов, корми до бороды". А именно - дело вот в чем. Я обещаю за моей дочерью 100 000 франк, приданого. Из этой суммы - 80 000 находится в руках Виардо; но остальных 20 000 пока не имеется. Я писал к дяде о немедленной высылке мне в Париж 4000 р. сер.⁵, т. е. около 14 000 франков - но из них тысячи четыре {Было: тысяч пять} пойдет на приданое и прочие издержки - мне самому будут нужны деньги на прожиток - так что капитальную сумму пополнить я не могу надеяться. Ты бы мне сделал величайшее одолжение, если бы мог мне к 15-му апрелю дать взаймы 3000 руб. сер.- что составит около 11 000 фр. Прошу у тебя эти деньги на 6 месяцев и, чтобы не стеснить тебя, с благодарностью заплачу тебе обыкновенные проценты. К октябрю месяцу денег у меня будет вдоволь⁶ - и я тебе возвращу их без малейшего замедления. Пожалуйста, если можешь, помоги мне, брат, в эту для меня весьма важную минуту. С нетерпением буду ждать твоего ответа⁷.

Поклонись от меня Маркевичу и гр. А. К. Толстому. Тебя и жену твою дружески обнимаю.

Искренно тебя любящий

Ив. Тургенев.

P. S. Извини меня за промедление: когда мы отнесли твою рубашку к Mme Louise, вещи твоей жены были уже отправлены. Впрочем, и рубашка-то незавидная: надеюсь, что у тебя не все такие.

1443. И. П. БОРИСОВУ

22 февраля (6 марта) 1863. Париж

Париж.

22-го февр./6-го марта. 1863.

Rue de Rivoli, 210.

Любезнейший Иван Петрович, Ваши большие, милые и умные письма всегда доставляют мне истинное удовольствие: в них выражается Ваша прекрасная душа - да кроме того, от них веет таким родным - орловски-степным воздухом, что мне здесь, на чужбине, остается только благодарить да дышать поглубже¹. В теперешнюю эпоху оно еще отраднее: столько грустных, тяжелых впечатлений...

Вы не поверите, как бы мне хотелось именно теперь находиться на родине: что там делается, как {Далее зачеркнуто: принял} встретил народ давно ожиданную годовщину 19-го февраля, что сталось с дворовыми, что говорят и толкуют дворяне²? Мысли мои постоянно у вас. Здесь мы в самый день 19-го февр<аля> собрались у Николая Милютина (Николай Иванович Тургенев был в числе гостей) - пили за здоровье царя, народа, всех сотрудников великого дела, старика Тургенева начинателя - Милютина совершителя³; - произносили небольшие, не красноречивые, но теплые и дельные спичи; - мне как автору "Записок охотника"{Слова как автору "Записок охотника" вписаны.} было сказано несколько добрых слов, которые я буду всегда помнить как лучшую награду⁴. А в "Современнике", говорят, так меня пробирают, что просто пыль столбом⁵. Ну да бог с ними! Пускай куражится молодежь! Дай ей бог скоро найти таких деятелей и затеять такие дела, что и бранить-то меня не останется охоты.

С нетерпением жду появления "Казаки" Л. Толстого в "Русском вестнике"⁶. "Revue des 2 Mondes" поместила на днях отрывки из его "Детства и отрочества"⁷.- От Боткина я знаю, что Фет вернулся в Степановку: мне он не пишет... Неужели он по-прежнему не получает моих писем?

У нас здесь совсем зимы не было - а теперь весна на дворе... Да и в России, когда придет это письмо к Вам - первые грачи уже появятся около талых мест.- Бог даст, месяца через полтора увидимся! А пока будьте здоровы и веселы. Кланяюсь Вашей жене, целую Вашего Петю и крепко жму Вам руку.

Искренно Вам преданный

Ив. Тургенев.

1444. ГЮСТАВУ ФЛОБЕРУ

7(19) марта 1863. Париж

Paris.

Rue de Rivoli, 210.

Ce 19 mars 1863.

Cher Monsieur Flaubert,

Votre lettre m'a fait rougir tout autant qu'elle m'a fait de plaisir - et c'est beaucoup dire. De pareils éloges rendent fier - et je voudrais les avoir mérités. Quoi qu'il en soit - je suis très heureux de vous avoir plu - et je vous remercie de me l'avoir dit¹.

Je vous envoie un livre de moi qui vient de paraître²; j'en publie un autre que je vous enverrai, dès qu'il sera fini³. Vous voyez que je ne vous ménage plus.

Ne comptez-vous pas venir à Paris avant l'été? Je serais si heureux de continuer mes rapports avec vous qui avaient commencé sous de si bons auspices - et qui - j'en suis sûr pour ma part - ne demanderaient pas mieux que d'aboutir à la plus franche amitié...

Je vous serre la main avec toute celle que je ressens déjà - et vous prie de croire à mes sentiments les plus affectueux.

J. Tourguéneff.

1445. H. Б. ЮСУПОВУ

19(31) марта 1863. Париж

Любезный князь,

Хотя Вы мне сказали, что картин не покупаете, однако на всякий случай посылаю Вам каталог картин моего приятеля Виардо, которые будут продаваться завтра¹. Может быть, Вам что-нибудь понравится. Надеюсь, что Ваше нездоровие прошло и Вы выходите.

Дружески жму Вам руку и остаюсь

преданный Вам Ив. Тургенев.

Четверг {Так в тексте публикации. Далее помета: [зачеркнуто] (пятница)}.

1446. Н. В. ЩЕРБАНЮ

22 марта (3 апреля) 1863. Париж

Пятница утром, 9 {Так в тексте публикации.} апреля {В тексте публикации далее: (1864) (Париж)}.

Любезнейший Щ<ербань>, обещая Вам обедать у Вас сегодня, я совсем позабыл, что уже больше недели тому назад я дал слово на сегодняшний день Обществу литераторов ¹, которое собирается раз в месяц. Извините меня, пожалуйста, и, если хотите, назначьте другой день, а я предварю Боткина.

Преданный Вам

Ив. Тургенев.

1447. Н. С. ТУРГЕНЕВУ

25 марта (6 апреля) 1863. Париж

Париж.

Rue de Rivoli, 210.

6-го апреля н. с. 1863.

Любезный брат, начинаю с того, что деньги (420 ф.) - мною получены - за что благодарю. Потом должен тебе объявить (но это под секретом, ибо с меня слово взяли) - что допросные пункты пришли наконец - и ответы мои уже отправлены обратно в Петербург¹. Могу тебе сказать, что эти пункты - совершенные пустяки - и что теперь я на это дело смотрю как на сданное в архив: здешние официальные лица (как-то сам посланник) того же мнения². Мне очень жалко, что тебе нездоровится; во всяком случае не советую тебе ехать в Россию раньше начала мая по здешнему стилю, а то, чего доброго, простудишься и на реках сидеть будешь³. Сверх того, я непременно желаю тебя видеть перед твоим отъездом: я хочу тебе вручить твою бумагу и взять свою - для взаимного уничтожения, так как эти предосторожности, к счастью, более не нужны⁴. Я переезжаю отсюда в Баден между 20-м и 25-м числами нынешнего месяца - и приеду к тебе в Дрезден на сутки. Я уверен, что ты бы помог мне насчет приданого моей дочери, если б это от тебя зависело: но свадьба расстроилась - и потому я немедленно в деньгах не нуждаюсь⁵. Повторяю, что мне необходимо повидаться с тобой перед твоим отъездом - для инструкции дяде⁶ - и по другим причинам. А потому жди меня. Будь здоров, не падай духом - и не смотри так мрачно на будущность.

Обнимаю тебя и кланяюсь Анне Яковлевне.

Любящий тебя брат

Ив. Тургенев.

1448. Ф. М. ДОСТОЕВСКОМУ

27 марта (8 апреля) 1863. Париж

Париж.

8-го апр./27-го марта

1863-го г.

Rue de Rivoli, 210.

Любезнейший Федор Михайлович, позвольте рекомендовать Вам самым настоятельным образом подателя этого письма, Дмитрия Платоновича Ломачевского. Вот вкратце его история. Он воспитывался в университете, занимался потом литературой и был некоторое время корректором у Старчевского ¹; захотел поехать во Францию для усовершенствования в языке и, не получая от своего отца - довольно зажиточного, но старинного складу человека - ни копейки, впал в крайнюю бедность. Мы здесь кое-как доставили ему средства возвратиться в Петербург, а теперь я обращаюсь к Вам: будьте так добры, помогите г-ну Ломачевскому выбраться на поверхность воды. Он вполне заслуживает Вашего участия и исполнит честно и добросовестно всякий возложенный на него труд. Не можете ли Вы определить корректором при Вашем журнале? Словом, я уверен, что Вы не откажетесь помочь бедному человеку, честному, трудолюбивому - а я Вам буду от души благодарен².

Крепко жму Вашу руку и остаюсь

преданный Вам

Ив. Тургенев.

P. S. Г-н Ломачевский уже напечатал две статьи в "Русском вестнике" ³, написал повесть - и вообще имеет всё нужное для исполнения фельетонных или других литературных работ.

1449. В. Н. КАШПЕРОВУ

6(18) апреля 1863. Париж

Париж.

Rue de Rivoli, 210.

6/18-го апреля 1863.

Любезнейший Кашперов, я давным-давно собирался писать Вам в ответ на Ваши любезные письма¹, но всё откладывал: а теперь хочу непременно пожать Вам руку после Вашего неожиданного и незаслуженного поражения². Я очень рад видеть, что Вы переносите эту беду с твердостью - и мне было также приятно прочесть в италиянских журналах открытое сознание фактов, причинивших падение Вашей опере. Что делать!

Родина - как жена или мать: иногда жутко от нее приходится - но ведь не расстанешься же с нею. Повторяю: в таких случаях надо встряхнуться, стиснуть зубы - и опять за работу. Главное - можете ли Вы сами применить к себе стих Пушкина:

"Доволен ли ты сам, взыскательный художник?" И если можете, то: "пускай толпа тебя бранит..."³.

Мне бы очень было приятно свидеться с Вами - но как и где? Я через 10 дней уезжаю отсюда на житье в Баден, где пробуду всё лето. А Ваши какие намерения? Пишите мне в Ваден, poste restante.

Крепко жму Вам руку, во второй раз - говорю вам: coraggio! - и прошу передать мой дружеский поклон Вашей жене.

Преданный Вам

Ив. Тургенев.

P. S. Так как Вы интересуетесь моим здоровьем, то могу Вам сказать, что оно лучше стало с тех пор, как я виделся с Грибовским. Где находится этот милейший человек? Поклонитесь ему.

1450. E. E. ЛАМБЕРТ

6(18) апреля 1863. Париж

Париж.

Rue de Rivoli, 210.

6/18 апреля 1863.

Милая графиня, давно бы мне следовало отвечать на Ваше милое письмо¹, которое обрадовало меня двояким образом - и на Ваш счет и насчет наших отношений: но у меня было всё это время пропасть мелких неприятных дел, и расположение духа не было такое, в котором я желал бы. писать к Вам: да и теперь я не в своей тарелке. Но я хочу непременно поблагодарить Вас и крепко пожать Вам руку - а из Бадена, куда я на днях отправляюсь на жительство, напишу Вам письмо - в четырнадцать страниц, на которое, я надеюсь, Вы ответите. Моя дочь, которая Вам кланяется, едет со мною: я ее замуж не выдал - может быть, это к лучшему.

Не стану говорить Вам о моем деле, которое Вам, вероятно, известно: я на днях послал ответы на сделанные мне запросы. Судят меня (!) в Сенате - и если Вам можно это сделать - узнайте через кого-нибудь из Ваших приближенных, какой оборот принимает эта довольно странная вещь².

Я ничего не делал всю эту зиму - но теперь намерен работать. Обо всем этом я переговорю с Вами подробнее - а теперь пока прощайте. Целую Ваши руки. Кланяюсь Вашему мужу и остаюсь

Ваш

Ив. Тургенев.

P. S. Не приедете ли Вы в Германию в течение этого лета? Ждите письма из Бадена.

1451. ГЮСТАВУ ФЛОБЕРУ

6(18) апреля 1863. Париж

Paris.

Rue de Rivoli, 210.

Ce 6/18 avril 1863.

Mon cher confrère,

Je n'ai pas besoin, je l'espère, de vous dire combien votre seconde lettre m'a fait de plaisir^l - et plus que du plaisir ... Si je ne vous ai pas répondu sur-le-champ - c'est que j'ai eu à me dépêtrer d'une foule de désagréables petites affaires qui m'ont rendu maussade et paresseux à la fois. Ces misères durent encore - mais j'ai conscience d'attendre plus longtemps. J'ai compté et je compte encore sur votre indulgence - et je veux surtout vous dire merci et vous serrer la main.

Je suis très heureux de votre approbation et vous devez en être persuadé: je sais bien qu'un artiste et un homme bienveillant comme vous lit entre les lignes d'un livre une foule de choses, dont il sait généreusement gré à l'auteur: mais c'est égal. Des éloges venant de vous valent de l'or - et je les empoche avec orgueil et reconnaissance².

Ne nous verrons-nous pas dans le courant de l'été? Une heure de bonne et franche causerie vaut cent lettres. Je quitte Paris dans huit jours pour aller m'établir à Bade. N'y viendrez-vous pas? Il y a là des arbres comme je n'en ai vu nulle part - et tout en haut des montagnes. C'est vigoureux, jeune - et c'est poétique et gracieux en même temps. Cela fait beaucoup de bien aux yeux et à l'âme. Quand on est assis au pied de l'un de ces géants, il vous semble que vous lui prenez un peu de sa sève - et c'est bien bon et bien utile. Vrai, venez à Bade, ne fût-ce que pour quelques jours. Vous en rapporterez de fameuses couleurs pour votre palette.

Vous recevrez avant mon départ un livre de moi qu'on achève de publier³. Je vous bourre - mais il y a de votre faute.

Mille amitiés, portez-vous bien, travaillez, et venez à Bade.

Tout à vous

J. Tourguéneff.

1452. A. A. ФЕТУ и И. П. БОРИСОВУ

7(19) апреля 1863. Париж

Париж.

Rue de Rivoli, 210.

7/19-го апреля 1863.

Любезные друзья, Афанасий Афанасьевич Фет и Иван Петрович Борисов! Позвольте написать вам обоим купно - хотя вы мне писали отдельно¹ - но времени у меня вдруг стало мало (я на отъезде отсюда) - а имею я сказать вам обоим одно и то же - начиная с того, что я искренно вас обоих люблю и помню. Для быстроты дела буду писать по пунктам:

1.) Я еду отсюда не в Россию, а в Баден, где теперь еще никого нет - и где я буду работать с остервенением в течение двух месяцев (я во всю зиму пальца об палец не ударил) - а в июле, если бог даст, прибуду в Спасское на тетеревей. Мое присутствие там необходимо - не столько, впрочем, для тетеревов, сколько для других соображений². Считаю излишним говорить вам, с какою радостью я вас обоих обниму.

2.) Могу вам сказать, что мое дело, кажется, благополучно окончилось. Мне прислали сюда запросы весьма маловажные, я немедленно отвечал - и теперь, я думаю, всё сдано в архив³.

3.) "Казаков" я читал и пришел от них в восторг (и Боткин также). Одно лицо Оленина портит общее великолепное впечатление. Для контраста цивилизации с первобытной нетронутой природой не было никакой нужды снова выводить это возящееся с самим собою, скучное и болезненное существо. Как это Толстой не сбросит с себя этот кошемар⁴! - А кстати, каков романчик Чернышевского в "Современнике"? Вот прелесть-то?!

4.) У вас, кажется, всё идет потихонечку - как следует быть. И слава богу! - Не в состоянии вам передать, до какой степени меня мучат польские дела... Здесь все готовятся к войне⁵.

5.) Здоровье мое не совсем удовлетворительно: старая болезнь меня кусает. Может быть, летом дело исправится.

Засим жму вам обоим руку или руки - крепко-накрепко, обнимаю вас и остаюсь

любящий вас

Ив. Тургенев.

P. S. Мой адресс теперь: Баден, poste restante.- Я направил это письмо на Ваше имя, дорогой Иван Петрович - но Вы доставьте его владельцу Степановки⁷.

1453. И. С. АКСАКОВУ

8(20) апреля 1863. Париж

Mon cher ami,

Permettez-moi de vous recommander le porteur de la présente, Mr Long, révér(en)d Anglais, qui après avoir passé 25 années dans l'Inde, a l'intention de visiter la Russie, pour laquelle il se sent un vif et véritable intérêt. Il est membre de la Société de la paix et n'a aucune de ces préventions défavorables, que beaucoup de ses compatriotes ont malheureusement contre nous. Je suis persuadé que vous l'accueillirez avec bienveillance et que vous lui procurerez tous les avantages et les informations nécessaires à un voyageur. Je vous en saurai un gré véritable, d'autant plus que Mr Long vient parmi nous avec un désir sincère de nous bien connaître. En vous remerciant d'avance de ce que vous ferez pour lui, je vous prie d'accepter l'expression de mes sentiments affectueux¹.

J. Tourguéneff.

Paris.

Ce 20 avril 1863.

1454. Ег. П. КОВАЛЕВСКОМУ

8(20) апреля 1863. Париж

Mon cher et bon Mr Kovalevski, la personne qui vous remettra cette lettre est Mr Long, pasteur Anglais et membre de la Société de la paix, qui après un long séjour en Asie vient visiter la Russie, pour laquelle il professe une très grande sympathie. Il désire y passer près de trois mois et est on ne peut mieux disposé en notre faveur. J'ai cru que vous pouviez lui être utile - et connaissant votre bienveillance habituelle, je me permets de recommander Mr Long à votre protection, dont les sentiments distingués le rendent parfaitement digne. Je vous serai bien reconnaissant de tout ce que vous ferez en sa faveur - et vous prie en même temps d'accepter l'assurance de mes sentiments les plus affectueux¹.

J. Tourguéneff.

Paris.

Ce 20 avril 1863.

1455. M. H. ЛОНГИНОВУ

8(20) апреля 1863. Париж

Mon cher ami,

Je vous recommande par la présente Mr le pasteur Long, Anglais, membre de la Société de la paix et grand ami de la Russie, ce qui est malheureusement assez rare parmi ses compatriotes. Ces sentiments sont un titre auprès de vous, qui aimez si profondément notre patrie; - permettez-moi de compter aussi sur ce que notre ancienne amitié inspirera à votre bienveillance, dont Mr Long est du reste parfaitement digne. J'espère que vous voudriez bien vous mettre à sa disposition - et en vous en remerciant d'avance, je vous prie d'accepter l'assurance de mes sentiments les plus cordialement affectueux^l.

J. Tourguéneff.

Paris.

Ce 20 avril 1863.

На конверте:

Monsieur Michel Longuinoff.

Secrétaire de la Société des