Амфитеатров Александр Валентинович - Переписка М. Горького с А. Амфитеатровым

   Горький и русская журналистика начала XX века. Неизданная переписка

   Литературное наследство. Том девяносто пятый

   М., "Наука" 1988

   Ответственные редакторы И. С. Зильберштейн, Н. И. Дикушина

   Том подготовлен совместно с Архивом А. М. Горького

   OCR Ловецкая Т.Ю.

  

  

   Переписка с А. В. Амфитеатровым. (Вступительная статья Н. И. Дикушиной, публикация и комментарии Ф. М. Иоффе (п. 1-82), А. Е. Погосовой (п. 83-161), Е. Г. Коляды (п. 162-249), С. И. Доморацкой (п. 250-350)

  

   Письма Горького к А. В. и И. В. Амфитеатровым. Надписи Горького на книгах, подаренных Амфитеатрову. (Публикация и комментарии Д. Нормана и В. Эджертона (США))

  

   Условные сокращения.

   Вступительная статья Н. И. Дикушиной, публикация и комментарии С. И. Доморацкой, Ф. М. Иоффе, Е. Г. Коляды, А. Е. Погосовой

  

   Переписка Горького с А. В. Амфитеатровым велась с 1902 по 1919 г. - в первые десятилетия XX в. - десятилетия, составившие целую эпоху в русской истории. Революция 1905-1907 гг., последовавшая за ней трудная и сложная полоса общественной и идеологической жизни, первая мировая война, Февральская и Великая Октябрьская социалистическая революции - все эти события, отголосок которых постоянно ощутим в переписке, определили ее идейную насыщенность и общественный смысл.

   Переписка интересна и значительна прежде всего тем, что корреспондент Горького, А. В. Амфитеатров, принадлежал к совершенно иной социальной и идеологической формации, нежели Горький. По своим убеждениям он являлся типичным буржуазным радикалом, с его революционной фразеологией, неприятием марксистских идей и убежденной беспартийностью. Но он был одаренной и своеобразной личностью, интересным и умным собеседником. Особенность переписки в том и состоит, что при сохранении довольно длительное время добрых, дружеских связей корреспонденты спорили и дискутировали, обсуждая важнейшие общественные и литературные проблемы своего времени. К тому же позиции Амфитеатрова не были устойчивыми, они менялись от "левизны" в первые годы знакомства с Горьким к постепенному и неуклонному "поправению". Отсюда сложность, часто противоречивость, даже драматизм отношений, завершившихся неизбежным разрывом.

   Александр Валентинович Амфитеатров родился в Калуге в 1862 г. Он окончил юридический факультет Московского университета, однако, обладая хорошим голосом, начал учиться оперному искусству, сначала в России, затем в Италии и два года пел на провинциальной сцене. В 1889 г. Амфитеатров навсегда оставил оперу.

   Более сильным оказалось увлечение журналистикой, которая стала основной его профессией. В 1882-1886 гг. он сотрудничал в "Будильнике", где познакомился с А. П. Чеховым и В. М. Дорошевичем, и в "Русских ведомостях". В 1886-1887 гг. Амфитеатров был корреспондентом этой газеты в Милане, затем вернулся в Россию, некоторое время был фельетонистом в "Новом обозрении" в Тифлисе, а с 1892 г. стал московским корреспондентом "Нового времени" (он подписывал свои статьи псевдонимом Old gentleman {Старый джентльмен (англ.).}) и затем "воскресным" фельетонистом газеты. В качестве корреспондента "Нового времени" Амфитеатров в 1894 и 1896 гг. посещал Болгарию, встречался е болгарским князем (будущим болгарским царем) Фердинандом и с тех пор проявлял постоянный интерес к балканским и славянским проблемам, которые в конце XIX - начале XX в. приобрели особую остроту. О поездках на Балканы Амфитеатров рассказал в книге "В моих скитаниях".

   В 1899 г. Амфитеатров разошелся с редактором "Нового времени" А. С. Сувориным, он ссылался на то, что Суворин "выпросил" у министра внутренних дел циркуляр от 17 марта, которым запрещалась полемика газет с "Новым временем" по вопросу о волнениях учащихся. Суворин в своем письме Амфитеатрову от 29 марта 1899 г. объяснял его уход желанием "стать во главе новой газеты, которая хочет воспользоваться моментом и отнять у "Нового времени" занятое им положение". "Но не проще ли было бы, - писал Суворин Амфитеатрову, - если бы вы прямо сказали, что условия, вам предложенные, лучше тех, которые вы имеете у меня, что самостоятельность соблазнительна и проч. <...> Выругать хозяина, которому задолжал, обидеть хозяина смертельно, которому обязан, чтобы перейти к другому, - это русская черта, одна из самых худших"¹.

   Так или иначе, в конце 1899 г., через месяц после ухода Амфитеатрова из "Нового времени", действительно вышла новая газета - "Россия", основанная Амфитеатровым и В. М. Дорошевичем, на средства фабриканта М. О. Альберта. "В первый год существования этой газеты я был ее фактическим редактором"², - признавался позже Амфитеатров. Это подтверждал и В. А. Гиляровский, ставший московским корреспондентом газеты. "Редактором-издателем числился Г. П. Сазонов,- вспоминал Гиляровский, - в газетном мире лицо совершенно неизвестное. Но знали <...> что фактический редактор и заведующий всем делом А. В. Амфитеатров" ³.

   Амфитеатров много печатался в "России", вплоть до 13 января 1902 г., когда в газете был напечатан его фельетон "Господа Обмановы", в героях которого легко угадывались члены императорской семьи - Николай II, его мать, вдовствующая императрица Мария Федоровна, и Александр III. Газета была "приостановлена", а потом закрыта, Амфитеатров же в 24 часа был отправлен в ссылку в Минусинск.

   Фельетон принес Амфитеатрову огромную популярность. О нем заговорила буквально вся Россия. Фамилия Обмановых надолго стала своего рода "псевдонимом" Романовых. В. И. Ленин в статье "Признаки банкротства" писал о "рескриптах Николая Обманова"⁴.

   В ссылке Амфитеатров пробыл недолго, в конце года он был переведен в Вологду, откуда приезжал в Петербург, где стал сотрудником новой, организованной А. А. Сувориным (сыном А. С. Суворина) газеты "Русь"⁵. Однако вскоре он снова подвергся судебному взысканию за один из своих фельетонов и эмигрировал. Во время событий 1905-1906 гг. Амфитеатров, по его свидетельству, возвращался в Россию, но затем уехал за границу, уже надолго. "...Швыряла меня судьба из Минусинска в Вологду, из Вологды в Петербург, из Петербурга опять в Вологду, из Вологды в Рим и Париж"⁶, - вспоминал Амфитеатров в 1911 г. В Париже в 1906 г. Амфитеатров издавал журнал "Красное знамя". Затем он переехал в Италию. Живя за границей, Амфитеатров много печатался в русских газетах разных направлений - "Одесских новостях", "Киевской мысли", "Русском слове", "Речи", "Биржевых ведомостях" и др.

   Во время "боснийского кризиса" в 1909 г. Амфитеатров находился на Балканах в качестве корреспондента либеральной "Нашей газеты". В конце 1910 г. он стал одним из организаторов нового журнала "Современник", к участию в котором привлек Горького; затем, выйдя из редакции, издавал сборники "Энергия". В 1914 г. Амфитеатров стал корреспондентом газеты "Русское слово" в Италии, а в конце 1916 г. вернулся в Россию и возглавил шовинистическую газету "Русская воля".

   Амфитеатров был не только журналистом, но и чрезвычайно плодовитым писателем, автором многих романов, повестей, пьес (о некоторых из них говорится в переписке): "Жар-цвет", "Виктория Павловна", "Паутина", "Сумерки божков", "Восьмидесятники", "Девятидесятники", "Мария Лусьева", "Княгиня Настя" и др. С 1895 г. он начал работать над многотомным "историческим сочинением" из эпохи раннего христианства "Зверь из бездны". Почти ежегодно в России выходили сборники его фельетонов и критических статей: "Курганы", "Заметы сердца", "Современники", "Житейская накипь", "Тризны", "Ау!" и др. Одновременно с отдельными книгами в 1911-1916 гг. издательство "Просвещение" выпускало собрание его сочинений в тридцати семи томах.

   Критик В. Л. Львов-Рогачевский в статье об Амфитеатрове писал, что, по данным отчета библиотечной выставки за 1911 г., Амфитеатров занял второе место в провинциальных библиотеках (первое принадлежало Вербицкой), что спрос на его книги опередил спрос на книги Гоголя, Достоевского, Толстого, Горького, Л. Андреева, Куприна. "Книги его вы увидите повсюду,- писал Львов-Рогачевский,- в витрине магазина, в киоске вокзала, в вагоне. На книжном рынке Амфитеатров "хорошо идет". Издатели это обстоятельство учли. Они наперебой не успевают печатать его книги <...> После 1905 г. издательства "Общественная польза", "Прометей", Сытин, Друтман, Ефимов, Райская, даже модернизированный "Шиповник" выпустили свыше 30 томов и не менее 600 листов. И книги идут. Только и читаешь на обложках: "Третье издание переработанное", "Второе издание дополненное""⁷.

   "Ваши сочинения отлично идут и очень доходны",- сообщал Амфитеатрову Г. А. Лопатин в июне 1913 г., приехав в Россию⁸.

   Журналист, фельетонист, прозаик, переводчик, театральный и литературный критик, Амфитеатров несомненно был личностью одаренной и очень заметной. Разнообразие его интересов, необычайно быстрая реакция на новые литературные явления, активность журналиста и газетчика, хлесткость его фельетонов и сатирических произведений, некий ореол свободомыслия, возникший после публикации "Господ Обмановых" и ссылки в Сибирь,- все это привлекало к нему внимание современников. Но ему не прощалось и "нововременское" прошлое.

   Деятельность Амфитеатрова получала разные, прямо противоположные оценки. В. Брюсов писал о "постоянной и разносторонней талантливости" Амфитеатрова⁹. С Амфитеатровым переписывались Чехов, А. И. Сумбатов-Южин, Лопатин¹⁰. Письма к Амфитеатрову Г. В. Плеханова, Е. Д. Кусковой, В. В. Водовозова свидетельствуют о деловых и достаточно дружеских отношениях корреспондентов.

   В то же время сохранилось много резких отзывов об Амфитеатрове. Чехов, много лет знавший Амфитеатрова и писавший в 1892 г. Суворину: "Это человек с дарованием", в 1899 г., сообщая Ал. П. Чехову о своем "отвратительном впечатлении" от "Нового времени", отмечал "ястребиные налеты Амфитеатрова", имея в ввиду его фельетоны в газете¹¹.

   Л. Н. Толстой не любил Амфитеатрова, считая, что у него, в отличие от Дорошевича, нет таланта. Суворин записал в своем дневнике 23 января 1902 г. рассказ Сергеенко о том, что летом Л. Н. Толстой, прочитав фельетон Амфитеатрова, "в котором прозрачно была рассказана история государя и Кшесинской, сказал: "Ах, он когда-нибудь такую штуку сделает, что всех удивит, он именно такой"" ¹².

   В записях Д. Маковицкого также сохранились отзывы Толстого об Амфитеатрове, относящиеся к 1905 и 1907 гг. "Господам Амфитеатровым нечего возмущаться цензурой (их запрещенных книг все равно читать не будут)",- говорил он, и в другой раз: "Амфитеатров - дерзкий. Я у него ничего не нашел" ¹³.

   Блок в письме к В. А. Пясту (1911) делал любопытное "предостережение": "Зная по себе увлекательность Амфитеатрова (т. е. ему подобных), дружески советую не злоупотреблять им. Такие вещи не всегда проходят безнаказанно. Можно совершенно незаметным образом испортить (на время, но не всегда краткое) часть души" ¹⁴.

   И литераторы иных взглядов, нежели Толстой или Блок, не принимали Амфитеатрова. Иронически писал о нем В. В. Розанов: "Амфитеатров просто есть словесный, общественный и политический бум". По словам Розанова, его литературную деятельность отличают "шум, разнообразие, "легкость мыслей необыкновенная", легкое перо, но все это "ни к чему" и "ни для чего", и решительно не тянет ни к какому центру"¹⁵. Очень зло написал об Амфитеатрове в своих послереволюционных воспоминаниях Иона Кугель, хорошо знавший его по "Киевской мысли". Он не отрицал "большого публицистического дарования" Амфитеатрова, но писания его считал всего лишь "занимательной болтовней" ¹⁵.

   В письме к Горькому от 5 апреля 1928 г. Д. А. Лутохин назвал Амфитеатрова "блестящим пустоцветом" среди "бульварных романистов"¹⁷.

   Любопытно свидетельство И. Е. Вольнова в письме Горькому от 29 сентября 1915 г.: "...пишу сейчас Амфитеатрову помочь найти заработок: говорят, у него целый штат разных корреспондентов. Пишу, а в успех не верю: больно уж "на высоком пидистале" уселся человек за эту разруху"¹⁸.

   За этими разными и "пестрыми" оценками встает фигура Амфитеатрова, тоже "пестрая" и вместе с тем типическая, вобравшая в себя характерные черты своего времени. Это отразилось в публикуемой сложной и противоречивой переписке Горького и Амфитеатрова, в которой в каких-то новых ракурсах, новых связях и отношениях предстает Горький. В свое время Амфитеатров верно сказал об отношениях Чехова и А. С. Суворина: "...это не обывательское знакомство и даже не простая дружба двух писателей: это уже, в некотором роде, "история русской литературы""¹⁹. Отношения и переписку Горького и Амфитеатрова также можно рассматривать как одну из глав "истории русской литературы" начала XX в., развивавшейся не однолинейно, но порой непростыми, извилистыми путями.

   Переписка началась в 1902 г. До этого времени Горький и Амфитеатров знали друг друга как литераторы. Амфитеатров обратил внимание на первый том очерков и рассказов Горького, вышедший в 1898 г. в издательстве С. П. Дороватовского и А. П. Чарушникова. В рецензии на книгу он отмечал огромный талант Горького. "Его писательская манера напоминает кисть Репина в доброе старое "передвижное" время",- писал Амфитеатров, выделив рассказ "На плотах" - "этот chef-d'oeuvre изящного слова", который "можно смело приложить в триумвират к чеховской "Степи" и "Река играет" Короленко" ²⁰. О "блестящем отзыве" Амфитеатрова Дороватовский сообщал Е. П. Пешковой²¹.

   В 1900-1901 гг. Амфитеатров нередко писал о Горьком в "России", в своем "Литературном альбоме". 26 февраля 1900 г., рецензируя книгу Серошевского, он заявил, что "Максим Горький - писатель, определяющий целую художественную эпоху" ²².

   Но 2 января 1902 г., подводя итоги литературному году, который, по мнению автора, нельзя было причислить к "плодородным по литературному урожаю", он утверждал, что "Горький не дал ничего нового, сильнейшего своих первых мощных начинаний". Из вещей минувшего года он отметил лишь "Записки врача" Вересаева. Похвалив также рассказы Чирикова, Амфитеатров отметил, что из других беллетристов, сгруппировавшихся вокруг издательства "Знание", можно назвать Л. Андреева, но от оценки его творчества критик воздержался, так как, по его мнению, ""физиономия" <...> автора в рассказах г. Андреева смутна и не слишком оригинальна" ²³.

   Горький был возмущен статьей Амфитеатрова: "Дурак Амфитеатров написал в 3 No "России" черт знает что о "Знании"", - сообщал он Пятницкому²⁴. Трудно сейчас судить, что именно рассердило или задело Горького. В 1901 г. вышел V том его рассказов, где печаталась повесть "Трое", вызвавшая большой интерес критики, в том же году появилась "Песня о Буревестнике". Очень высоко ценил Горький дарование Л. Андреева. "Книжка - вкусная. Это - настоящая литература. Вы же - молодец"²⁵, - писал он Андрееву, прочитав книгу его рассказов, о которой так кисло отозвался Амфитеатров.

   И все же Амфитеатров заинтересовал Горького, потому что некоторое время спустя он обратился к самому Амфитеатрову с просьбой прислать ряд его книг. Это письмо, отправленное из Кореиза в Петербург, но уже не заставшее там сосланного в Минусинск Амфитеатрова, положило начало переписке (п. от января, не ранее 16, 1902 г.).

   В письме Пятницкому (январь 1902 г.) Горький неодобрительно отозвался о фельетоне "Господа Обмановы" и, узнав, что автор его сослан, высказал предположение, что в ссылке Амфитеатров "будет серьезнее" ²⁶. Вскоре он написал дружеское письмо самому Амфитеатрову, где выразил надежду, что ссылка продлится недолго, и советовал ему всерьез взяться за работу: "Работайте, пока что главное - чтобы человек был занят. Соберите в кучу ваш талант и опыт и хорошим усилием воли пустите себя в дело <...> Единственное утешение для нашего брата - работать! За все, что вы писали обо мне,- сердечное спасибо..." (п. от 24 февраля 1902 г.).

   Это дружеское письмо Горького было получено Амфитеатровым в Минусинске почти одновременно с письмом Чехова, и позже Амфитеатров оценил эти письма как проявление гражданского мужества писателей: "Только, казалось бы, совсем не близкий мне Чехов и, тогда даже не знавший меня Максим Горький не побоялись послать опальному литератору товарищеский ободряющий привет"²⁷.

   До отъезда Горького и Амфитеатрова из России встретиться им не удалось. "Ужасно я жалею, что не было у меня личных отношений с Горьким, а всегда только хорошая переписка",- писал Амфитеатров Пятницкому 23 апреля 1905 г.²⁸ Знакомство Горького и Амфитеатрова состоялось, очевидно, в апреле 1906 г. в Париже, где к этому времени обосновался Амфитеатров и куда, проездом в Америку, приехал Горький.

   В Париже Горький вручил Амфитеатрову письмо к Анатолю Франсу, которое вместе со своим сопроводительным письмом Амфитеатров передал адресату. Письмо Горького Франсу было вскоре напечатано в первом номере амфитеатровского журнала "Красное знамя".

   Переписка продолжалась во время пребывания Горького в Америке. Отсюда Горький посылал для "Красного знамени" свои новые произведения и письма.

   Гораздо более тесные отношения завязались у Амфитеатрова и Горького, когда оба они оказались в эмиграции в Италии. Горький жил на Капри, Амфитеатров - сначала в Кави ди Лаванья, а позже - в Феццано. Многие жизненные обстоятельства - общественные, литературные, издательские, личные - свели и достаточно крепко связали Горького и Амфитеатрова в годы их жизни в Италии. Судя по переписке в 1908-1909 гг., в то время они были, казалось, особенно близки: "Надо мне вас видеть, очень надо! А поехать к вам - не могу, ибо - работы на десять каторжан,- писал Горький Амфитеатрову в марте 1908 г.- Не найдете ли вы время и охоты передвинуться сюда? Очень обрадуете, и думаю, что мы поговорим не без пользы друг для друга". Та же просьба повторена в апрельском письме. Горький просил Амфитеатрова присылать ему свои новые книги. "Жду вашей книги "Против течения"" (июль 1908 г.); "Нужно бы мне книжку "Житейская накипь"" (декабрь 1908 г.) - такие просьбы в письмах Горького постоянны.

   Можно предположить, что Горького, как и Брюсова, привлекали "разносторонняя талантливость", начитанность, широкие знания Амфитеатрова, увлекавшегося самыми разными предметами, включая модную тогда "демонологию", и бывшего в курсе событий современной общественной, литературной, театральной жизни. Горького и Амфитеатрова сближала любовь к русской истории и русскому фольклору. Горький ценил в Амфитеатрове страстного библиофила, собравшего, несмотря на кочевой образ жизни, огромную библиотеку, которой пользовался и Горький²⁹. И он прибегал к помощи Амфитеатрова, чтобы приобрести нужные ему книги.

   Горький не мог не ценить в своем корреспонденте остроту ума, живость и меткость наблюдений, энергию, умение работать.

   Восторженно характеризовал Амфитеатрова С. Скиталец: "...огромное знание жизни, от верхов до низов, поразительная память, зоркая наблюдательность, красочность художественной кисти, до грубости сочная. Целое море наблюдений и впечатлений..." ³⁰

   Вот эта яркая талантливость Амфитеатрова несомненно нравилась Горькому. У них, как это подтверждает переписка, находилось много общих интересов, и они с удовольствием встречались, дружили домами. Об этом свидетельствуют и письма М. Ф. Андреевой Амфитеатровым.

   Было еще одно обстоятельство, закреплявшее отношения Горького и Амфитеатрова: в конце 1910 г. "крестный сын" Горького З. А. Пешков женился на Л. П. Бураго, которая работала секретарем Амфитеатрова, и оба писателя оказались связанными с судьбой З. А. Пешкова и его семьи.

   Таковы были личные отношения корреспондентов в начале переписки.

  

   Переписка Горького и Амфитеатрова "многослойна" и многотемна, она включает в себя широкий круг проблем литературной и общественной жизни начала XX в. Через газеты, различные издания, личную переписку они были связаны с Россией и русскими эмигрантами в Европе. Капри и Кави ди Лаванья (позже Феццано) привлекали приезжавших за границу русских, здесь располагались и так называемые русские колонии. Поэтому Горький и Амфитеатров были в курсе всех событий, происходивших в России. В своих письмах они обменивались суждениями о российской действительности, о международных событиях, о надвигающейся мировой войне. Но, естественно, центральное место в их переписке занимала современная литературная и общественная жизнь.

   Уход и смерть Толстого, издание посмертных томов его сочинений, празднование трехсотлетия дома Романовых, дело Бейлиса, инцидент с "коленопреклонением" Шаляпина, театральные новости, новые произведения Бунина, А. Толстого, В. Ропшина, В. Винниченко, новые имена в литературе, быт и нравы современной литературной богемы - все это было в поле зрения корреспондентов, и переписка их много дает для понимания той эпохи.

   Современники нередко представляли Амфитеатрова и Горького как идейных соратников. С особым удовольствием это делали противники Горького. В злой рецензии на первую книгу "Современника" В. Буренин писал о Горьком и Амфитеатрове как о литераторах одного направления³¹. В. Поссе иронически называл их "товарищами-единомышленниками, своего рода Герценом и Огаревым русской эмиграции" ³². Так же нередко воспринимали их и люди, далекие от идейных споров и разногласий того времени. Молодой тогда медик Ирэна Крук, сопровождавшая на Капри журналиста Гольдберга, восторженно объединила в своих воспоминаниях имена Горького и Амфитеатрова и писала об "особенно большом влиянии на интеллигенцию Амфитеатрова"³³. И друзей Горького беспокоил его союз с Амфитеатровым, особенно в пору организации "Современника". Это факт известный. Публикуемая переписка отразила несомненно дружеские личные отношения двух писателей. Это относится преимущественно к письмам 1902-1908 гг. Но совершенно очевидны и разногласия корреспондентов, всё нарастающие противоречия их как людей разных творческих, идейных и нравственных позиций. Публикуемая переписка - своего рода диспут по важнейшим проблемам современной жизни. В этом заключена сложность переписки, определившая ее особый подтекст.

   Горький решительно критиковал литературное творчество Амфитеатрова, решительно не соглашался со многими амфитеатровскими оценками литературных явлений современности.

   Что не нравилось Горькому в Амфитеатрове-писателе?

   В письме к Пятницкому Горький точно характеризовал основную черту таланта. Амфитеатрова: "...грубый, для улицы, для мещанина"³⁴. В письме к самому Амфитеатрову, том самом, которое принесло Амфитеатрову такую радость, так как было получено им в ссылке, вместе с дружескими, ободряющими строками имелись и критические суждения о прочитанных Горьким книгах Амфитеатрова: "Порою - со злобой на вас - видел, как вы руками мастера, способного лепить крупные фигуры, создаете безделушки для забавы сытых и праздных мещан" (п. от 24 февраля 1902 г.).

   В октябре 1908 г., прочитав сборник статей Амфитеатрова "Против течения", Горький очень хвалил его: "...здоровая, простая книга. Бьет крепко и прямо - по лбу. Читать ее весело, приятно. Мне кажется, эту книгу ждет большой успех - множество людей будет радо побеседовать с талантливым и умным человеком..." Но в том же письме - резкий и решительный отзыв на первую часть романа "Сумерки божков", которую Горький назвал "хаотической книгой", а автора ее - "несомненнейшим лентяем" (п. от 7 или 8 октября 1908 г.). Характеристика второй части романа - "Крестьянской войны" - еще более сурова. Отметив первые сильные страницы романа - о постановке оперы "Крестьянская война", посвященной восстанию крестьян во главе с Фра Дольчино, Горький в несвойственной ему в письмах Амфитеатрову грубоватой манере укорял автора: "...мысленно лаял вас и проклинал газеты, сожравшие большущий кусок вашей здоровенной души <...> на кой черт понадобилась вам история этой окаянной алкоголички, Дорошевичевой жены?" (п. от 8 или 9 декабря 1908 г.).

   Горький доброжелательно отозвался о пьесе "Княгиня Настя", о романе "Жар-цвет". Но многое в творчестве Амфитеатрова Горький не принимал. И дело здесь не только в несоизмеримости дарований двух писателей, главное - в их идейно-эстетической "разнонаправленности" ³⁵.

   Амфитеатров был одним из представителей возникшей в начале XX в. "массовой" литературы. Генетической связью с газетой - и такой, как "Новое время", - во многом обусловлено его дальнейшее творчество. "...Жаль - съела его газета",- сетовал Горький в письме к Е. П. Пешковой ³⁶.

   Считая себя реалистом и заявляя об этом постоянно в статьях и предисловиях к своим романам, Амфитеатров в своем творчестве был ярчайшим представителем натурализма, возрождением которого отмечено развитие русской литературы в начале XX в., именно в связи с возникновением "массовой" культуры, рассчитанной на низкие вкусы, на толпу, на обывателя³⁷. По верному замечанию Б. Сучкова, натурализм "имитирует реализм", отличаясь от него "не только отсутствием социального анализа и способности к типизации, но и тем, что уравнивает в изображении разнозначные по своему объективному содержанию явления действительности"³⁸. Это определение, очень точно характеризуя натурализм, оказывается и точной характеристикой творчества Амфитеатрова, к которой стоило бы добавить еще одну черту, отмеченную современниками, и в первую очередь Горьким. Когда Горький упрекал Амфитеатрова: "Зачем понадобилась вам история этой окаянной алкоголички, Дорошевичевой жены?" - он имел в виду не только фельетонность ситуации, но и тот налет пошлости, которыми отмечено развитие этой сюжетной линии, потому что желание развлечь, позабавить "сытых и праздных мещан" неизбежно придавало многим романам Амфитеатрова черты бульварной литературы. И, конечно же, его творчество было далеко от реалистической литературы XX в. Не потому ли он сам так непримиримо резко отзывался в те годы о Бунине, был равнодушен к Короленко и не принимал многие произведения Горького?

   Критическое начало составляло, как известно, характерную черту дарования Амфитеатрова, но его критика была, как правило, поверхностной, фельетонной. Его сатирические выступления отличала не сила или глубина обобщения, но, напротив, почти незавуалированная портретность, когда за персонажами его произведений легко угадывались знакомые, широко известные лица. Фельетон "Господа Обмановы" поразил современников прежде всего дерзостью, с которой Амфитеатров посягнул на изображение императорской семьи, и прозрачностью псевдонимов, заменивших подлинные имена действующих лиц. О дерзости Амфитеатрова говорил Толстой, в своей проницательной характеристике Амфитеатрова отметивший еще одну его характерную черту - желание постоянно "удивлять" публику. На ту же черту Амфитеатрова обратил внимание Горький. Он заметил, что часто Амфитеатров "свирепо радикальничает" ибо, по словам Горького, в нем "весьма развит этот "наклон души" - действовать напоказ"³⁹. Вот так - "напоказ", размашисто, не без "лихачества" - писались многие его публицистические статьи. В них - критика ради критики, и следа нет душевной боли, гнева или сердечного волнения автора.

   Эти свойства газетчика, фельетониста, публициста проявлялись и в деятельности Амфитеатрова-романиста и даже историка: В. Брюсов отметил фельетонность стиля Амфитеатрова в его историческом сочинении "Царство зверя"⁴⁰.

   Среди многих отзывов о творчестве Амфитеатрова останавливает внимание одна маленькая, без подписи, рецензия на "Отравленную совесть": "Амфитеатров не создает образов, настроений, картин природы, а лишь рассказывает о них, но рассказывает с большим мастерством и очень занимательно. Все его герои и героини говорят совершенно одинаково. Вернее, за всех них говорит сам Амфитеатров, всегда с одним и тем же красноречием, остроумием, блеском. Это находится в непримиримой вражде с художественной правдой, но это же придает произведениям Амфитеатрова ту легкость, бойкость и занимательность, которые составляют наиболее ценные качества его романов и повестей"⁴¹.

   Рецензия эта, при всей своей непритязательности и краткости, "высветила" не только "бойкость и занимательность" амфитеатровского таланта, но и еще одну важную особенность его творчества - крайний субъективизм, находящийся "в непримиримой вражде с художественной правдой".

   Наиболее пространный свой отзыв об Амфитеатрове-беллетристе Горький написал в 1910 г., прочитав роман "Девятидесятники". С одной стороны, Горький высоко оценил наблюдательность автора и даже сравнил его с Бальзаком по силе изобразительности. Почему именно с Бальзаком? Объяснить это лестное сравнение помогают слова горьковского письма о том, что Амфитеатров похож на Бальзака не только внешне, но и внутренне. Дело в том, что современники находили несомненное внешнее сходство Амфитеатрова с великим французским романистом⁴². Возможно, что своим сопоставлением Амфитеатрова с Бальзаком Горький хотел смягчить резкость оценки романа "Девятидесятники". Но переход от комплиментарной части письма к более критической, где образ Бальзака сменяется образом "московского лихача", оказался неожиданным. В блестящем образе этого лихача, написанном Горьким с безусловным расположением к автору, появились интонации, вносившие серьезную критическую ноту: "...лошадью он не правит. Заехал в тупик, оглянулся и - назад. Заглянул в переулок налево - улыбнулся умной улыбкой под усами, направо заглянул - беззлобно головой кивает". Спохватившись, не обидится ли на него Амфитеатров за такие слова, Горький заканчивал свой отзыв: "...вы - не обижайтесь, ей-ей, пишу, как думаю; не критикуя, не объясняя, а пытаясь разобраться в том сложном впечатлении, которое дала книга" (п. от 9 января 1910 г.).

   Образ "московского лихача" в чем-то родствен чеховской характеристике Амфитеатрова. Несколько позже, при разрыве с "Современником", Горький вернется к образу "лихача", говоря об Амфитеатрове и Чернове, но этот образ будет дан в гораздо более резких и отрицательных тонах. Здесь важна деталь: "лошадью он не правит". Сказанные как бы между прочим, эти слова имеют тем не менее очень серьезный смысл, раскрывающий, что более всего неприемлемо для Горького в амфитеатровском творчестве.

   Горький решительно возражал и против манеры Амфитеатрова вводить в свои произведения фигуры реальных людей. Он недоумевал, почему в пьесе "Княгиня Настя" появлялся Шаляпин. "Есть что-то лишнее в этом, что-то напоминающее фельетон",- писал он Амфитеатрову в начале мая 1908 г. Он, как уже говорилось, огорчался, зачем понадобилась Амфитеатрову в романе "Крестьянская война" история жены Дорошевича. Разумеется, Горький превосходно понимал, что все это - от газеты, что Амфитеатров переносил в романы свои приемы фельетониста. Очевидно, проблема "портретности" неоднократно возникала и в разговорах Горького с Амфитеатровым. В предисловии к первой книге романа "Восьмидесятники", защищая право автора вводить в роман фигуры реальных людей, Амфитеатров привел одно из возражений Горького: "Ну, как я поверю фигуре романа, если завтра могу встретить этого человека на улице живым?"⁴³

   Горького беспокоило это явление, ставшее довольно широким в 1910-е годы. "Началась в литературе русской какая-то новая - странная - портретная полоса: только что вышла повесть Ш. Аша, где прегрубо нарисованы Волынский, Чириков, Дымов, Бурдес и Ходотов и еще куча людей. Недавно читал рукопись, посвященную Арцыбашеву, имею препоганый рассказ о Куприне, старичок Тетерников размалевал меня, Дымов, как говорят,- Мережковского, у Рошпина тоже портретики. Что это значит?",- писал Горький в июне 1912 г. Л. Андрееву⁴⁴. И несколько раньше, об этом же - Амфитеатрову (конец мая 1912 г.).

   Творческая "полярность" двух писателей во многом объясняет напряженность диалога Горького и Амфитеатрова, когда речь заходила о современной литературе. Они не могли одинаково оценивать творчество Л. Толстого или Бунина, "Записки литературного Макара" М. Сивачева или романы В. Ропшина - словом, самые различные явления литературной жизни.

   Все же несомненно, что в 1908-1909 гг. Горький надеялся, что Амфитеатров "может стать его литературным союзником. Он настойчиво звал Амфитеатрова в "Знание", по его рекомендации в XXIV сборнике "Знания" был напечатан "роман для театра "Княгиня Настя"". Вместе с тем Горький пытался направить творчество Амфитеатрова по наиболее верному, как казалось Горькому, пути. В письмах этого времени он настойчиво подталкивал Амфитеатрова к сатире, считая сатирическое начало сильной стороной дарования Амфитеатрова. Он даже предложил Амфитеатрову написать сатирические памфлеты для сборников "Знания". Дело заключалось в том, что была одна тема, на которой Горький и Амфитеатров сходились безусловно, - современные литературные нравы. Горький полагал, что сатирический талант Амфитеатрова, направленный на обличение литературных нравов, мог бы стать союзником в борьбе против "литературного распада". Поэтому так горячо приветствовал Горький амфитеатровский сборник "Против течения". И все же, несмотря на долгую переписку по этому вопросу, несмотря на то что уже найдено было имя героя сатирических фельетонов о литературе - Смертяшкин,- замысел этот осуществлен не был. Здесь помешали многие обстоятельства. Но, очевидно, прежде всего то, что чем ближе сходились, казалось, Горький и Амфитеатров, тем более обнаруживалась их "полярность", и не только в сфере литературных проблем.

   В 1908 г. Горький считал, что Амфитеатров "все более решительно идет налево"⁴⁵, о чем он писал Пятницкому, настаивая на том, чтобы пьеса "Княгиня Настя" была напечатана в сборнике "Знания". И, когда С. С. Кондурушкин высказался о пьесе Амфитеатрова критически, Горький ему возражал: "Мне, ригористу и тенденциозному человеку, пьеса Амфитеатрова, конечно, нравится. А сам автор - еще более того: это, кажется, единственный россиянин-интеллигент, который после революции неуклонно идет налево".

   Кульминационный момент отношений Горького и Амфитеатрова в этот период связан с выступлением В. Поссе по поводу XXIV сборника "Знания", где были напечатаны первая часть повести Горького "Жизнь ненужного человека" и "роман для театра" Амфитеатрова "Княгиня Настя". Поссе иронизировал по поводу близости Горького и Амфитеатрова и характеризовал пьесу Амфитеатрова как "бульварный фельетон, написанный с "классовой точки зрения""⁴⁶.

   Статья Поссе вызвала негодование Горького. Не дожидаясь откликов Амфитеатрова, он послал ему вырезку из газеты со своими пометами и короткое, полное возмущения выходкой Поссе письмо. В статье Поссе Горький отчеркнул красным карандашом язвительную характеристику, которую тот дал поведению Амфитеатрова, его эволюции от "Нового времени" к "Красному знамени", от антисемитизма к защите евреев. Подчеркнул Горький и те строки, в которых содержались нападки Поссе на Амфитеатрова за его "бичевание" представителей московского купечества⁴⁷.

   Этот дружеский акт Горького с естественной благодарностью был воспринят Амфитеатровым, который тут же написал Горькому большое ответное письмо. Но письмо осталось незаконченным и не было отправлено. На следующий день Амфитеатров написал Горькому другое письмо, которое публикуется в томе. Оно, пожалуй, более сдержанно. Первое писалось, несомненно, не только с чувством глубокой признательности Горькому, но и с желанием словно в чем-то оправдаться перед ним, оспорить обвинения Поссе. Возможно, по размышлении, Амфитеатров посчитал не обязательным опровергать Поссе, раз с ним так решительно не согласился и Горький. Но в отправленном письме Амфитеатров опустил и некоторые моменты, касающиеся его отношения к Горькому. Трудно сейчас объяснить, почему это было сделано. Несомненно одно, что незаконченное письмо Амфитеатрова Горькому эмоциональнее, непосредственнее и содержит некоторые дополнительные штрихи, представляющие интерес для характеристики отношения Амфитеатрова к Горькому.

   Вот что, в частности, писал Амфитеатров по поводу нападок на него Поссе: "Ругает, что десять лет назад я писал в "Н[овом] вр[емени]", а теперь пишу с Горьким. Ей-ей, эта дорога правильнее, чем - наоборот: десять лет назад рядом с Горьким, а в 1908 г. очутиться в винегрете Федорова, с гимнами кадетам и "либеральному купечеству"". И далее: "Ваше письмо объяснило мне фигуру г. Поссе столь выразительно, что я совершенно перестал им смущаться. Большое Вам спасибо, что Вы написали мне Ваши строки, не выжидая, что я Вам напишу. Я вижу в этом сердечный акт доверия и нравственного и политического, и никогда не забуду Вашего дружеского движения - ни как оно кстати пришло навстречу моим смущенным мыслям, ни как деликатно Вы им поспешили. Помните раз навсегда, Алексей Максимович, дорогой: я считаю Вас такою необходимою и громадною величиною в деле культуры и свободы русского народа, что если бы наши дружеские отношения, совместная работа, близость имен и пр. могли повредить Вашему влиянию на массы,- я почту своим долгом отстраниться от Вас по первому Вашему слову, с огромною личною печалью, но без малейшего на Вас оскорбления. Мы на войне, для которой Вы нужнее меня. И, если для того, чтобы Вы со знаменем своим поскорее оказались на стене крепости, надо, чтобы я остался во рву, то Вы не стесняйтесь: это я осилю и смогу. Совместную работу с Вами я считаю за величайшую честь и радость моей жизни"⁴⁸.

   Казалось бы, союз Амфитеатрова и Горького упрочился. Но обратимся к другому письму Амфитеатрова, написанному через несколько месяцев после эпизода с Поссе. Повторяя высокие слова о Горьком, Амфитеатров, как мы увидим, вовсе не хотел теперь "оставаться во рву", напротив, он желал даже поучать Горького.

   14 августа 1909 г. Амфитеатров писал ему: "...Вы - единственный первоклассный русский писатель, в чью честь и любовь к себе Россия верит без сомнений, не исключая даже злейших Ваших врагов. Они ругаются, злятся, клевещут, а веровать-то все-таки должны и веруют, подлецы, веруют, яко беси: веруют и трепещут. Я, знаете, твердо уверен, что в "Исповеди" стали Вы на путь к литературному евангелию и дадите нам его всенепременно и самостоятельно. И это самое важное и хорошее, что ждет от Вас русское общество, и никакая другая Ваша деятельность, в которую Вы себя втиснете, не возместит даже тысячной доли этого огромного и справедливого ожидания. Потому что и революционное Ваше значение возникает из титанической, шиллеровой страсти Вашего глубокого таланта - воистине вопящего голоса русской мать-сырой-земли. Вы сила не служебная, а самодовлеющая".

   Это письмо требует комментария. В нем, несомненно, дана весьма высокая оценка творчества Горького. Но что означают некоторые выражения в этой похвале, несколько даже диссонирующие с общим "высоким стилем" письма: "никакая другая Ваша деятельность, в которую Вы себя втиснете", "Вы сила не служебная..."?

   Для того чтобы понять смысл этих намеков, надо несколько отвлечься от писем и вернуться к выступлениям Амфитеатрова о Горьком в печати. Выше говорилось о хвалебных отзывах Амфитеатрова, которые были им высказаны еще до начала переписки и которые Горький считал "гиперболичными" (п. от 24 февраля 1902 г.). В 1904 г. в книге "Литературный альбом" Амфитеатров заявил о "центральности" Горького в современной литературе: "... нельзя сейчас быть публицистом, не возвращаясь мыслью на дню по десяти раз к его героям и идеям, не соприкасаясь то и дело с его настроениями. Уж очень он общественная мысль, идейное олицетворение века". Вслед за этими общими рассуждениями Амфитеатров анализировал пьесу "На дне". Сопоставляя ее с "Властью тьмы", он замечал: "...давным-давно театр русский не давал публике такой чистой и нравственной пьесы, как "На дне"" ⁴⁹.

   "Литературным альбомом" завершился этап восторженных выступлений Амфитеатрова о Горьком. Последующее творчество Горького, отразившее коренные революционные сдвиги в сознании русского народа, встретило иное отношение Амфитеатрова. Правда, уже в отзыве о первом томе рассказов Горького у Амфитеатрова прозвучали мысли, которые он постоянно будет развивать в дальнейшем, придавая им все более определенную и продуманную форму. Тогда он в самых общих словах писал о некоторых темах и образах ранних рассказов, представлявшихся ему "натянутыми, придуманными, небывалыми в действительной жизни"⁵⁰. От статьи к статье раскрывается, что эта "натянутость" для Амфитеатрова заключена в идейной направленности горьковского творчества.

   В 1903 г. он написал статью о поэме "Человек", в которой наряду с обычными комплиментами были сказаны достаточно резкие слова о "велеречии" нового произведения Горького, оказавшегося, по словам критика, "гораздо бледнее монолога Сатина о человеке". Затем появилась статья о пьесе "Мещане", которая, как писал Амфитеатров, оставила его "глубоко равнодушным". Это не помешало критику сделать о пьесе и герое ее Ниле ряд язвительных замечаний ⁵¹.

   Неприятие горьковского творчества наиболее откровенно было высказано Амфитеатровым в статье "Новый Горький" (1907). В этой статье он перечеркнул все произведения Горького, созданные после 1905 г., прежде всего драматургию: пьесы "Враги" ("безнадежно слабая вещь"), "Дачники", "Дети солнца" ("не более как именно попытка "прыгнуть выше собственного пупа", подняться хоть на полтона выше предельных звуков "На дне""). Он впервые разъяснил, что ему не нравится в "новом Горьком" последовательность, с которой социал-демократ Горький проводит в своем творчестве социал-демократические идеи. И Амфитеатров в свойственной ему развязной манере "разоблачал" Горького: ""Враги" - первый опыт словесного сахароварения, которым Максиму Горькому почему-то угодно воображать социал-демократическое движение". "Во "Врагах" он (народ. - Н. Д.) выходит на сцену совсем невероятно сочиненным пай-мальчиком из социал-демократической брошюры, в воскресной курточке, причесанный, напомаженный, тверезый <...> твердо изучивший и правильно излагающий эрфуртскую программу..." Столь же зло и непримиримо ополчился Амфитеатров на "Мать": ""Мать" - книга голой социальной азбуки <...>, наглядное беллетристическое руководство, как рабочий социал-демократ должен вести себя во всех случаях жизни"⁵².

   Статья Амфитеатрова "Новый Горький", включенная им позже в сборник "Современники", была написана в июле 1907 г., а в апреле того же года в "Русской мысли" появилась известная статья Д. Философова "Конец Горького".

   Надо сказать, что "левый" - радикал Амфитеатров и "правый" - реакционный литератор Философов совпали в своем неприятии новых тенденций творчества Горького. Философова также возмущал "наивный, непродуманный", как он выражался, социализм Горького: "...как гражданин земли русской - он (Горький.- Н. Д.) убежденный социал-демократ",- и по мере роста Горького-гражданина, т. е. по мере усиления социал-демократических тенденций его творчества, считал Философов, все более умалялся Горький-художник.

   Написанная позже статья Амфитеатрова повторила - и более развернуто - многие мысли Философова. Но в конечном своем выводе авторы расходились: Философов считал, что "Горький-художник вряд ли возродится"⁵³, отсюда название статьи - "Конец Горького". Статья Амфитеатрова называлась "Новый Горький" и наряду с гораздо более жесткой, последовательной, нежели у Философова, критикой социал-демократических идей Горького содержала восторженные слова в адрес художника. "О Горьких можно рассуждать, спорить, диспутировать, но Горьких нельзя ни "хвалить", ни "ругать": это так же смешно и невозможно, как "расхвалить" или "разругать" Чатыр-Даг или Черное море"⁵⁴,- замечал Амфитеатров и с негодованием отзывался о статье Философова.

   Что и говорить, сам Амфитеатров в споре с Горьким хотел завоевать его, а не оттолкнуть. Но в то же время он опасался быть признанным единомышленником Горького. Отсюда неизменная двойственность амфитеатровских статей, когда его критика носила характер одновременно комплиментарный и уничтожающий. Эта двойственность ввела в заблуждение некоторых современных исследователей, принявших, так сказать, за чистую монету амфитеатровские слова: "Горький - боец и проповедник, и основной элемент его творчества - практическая прикладная целесообразность, глубокая сознательность, зачем и для кого он пишет. Каждое слово Горького - боевой патрон..."⁵⁵ и т. д. Но ведь эти выхваченные из контекста слова имели явный иронический и негативный смысл. Амфитеатрову была очень не по душе именно "глубокая сознательность" Горького.

   В статье "Новый Горький" отсутствовала целостная концепция творчества Горького - слишком откровенно обозначались в ней "положительные" и "отрицательные" полюсы авторской мысли. В самом деле, рядом с приведенными выше словами были и такие: ""Мать" - это не художество, это - программа, это не творчество, это - схема". И конечный вывод стать