Амфитеатров Александр Валентинович - Переписка М. Горького с А. Амфитеатровым

аз демократической России, это человечище, воплотивший в себе все хорошее и талантливое нашего народа, а также многое дурное его <...> Федор Иванов Шаляпин всегда будет тем, что он есть: ослепительно ярким и радостным криком на весь мир: вот она - Русь, вот каков ее народ - дорогу ему, свободу ему!" (XXIX, 187).

   Письмо было передано отъезжающему в Петербург Н. Е. Буренину с тем, чтобы оно распространялось "в публике Питера, Москвы и т. д." (Арх. Г. Т. IX. С. 121). При жизни Горького письмо напечатано не было. Впервые опубликовано под заглавием "Письмо А. М. Горького Н. Е. Буренину" в Горьк. чт. 1954 (с. 62-63).

   ⁴ Имеется в виду открытое п. Амфитеатрова Шаляпину от 26 января 1911 г. 31 июля Шаляпин писал Горькому из Виши: "Из Петерб[урга] переслали мне письмо Амфитеатрова (оно было адресовано в Петербург, и я получил его сравнительно поздно). <...> Сел, было, писать ответ Амфитеатрову, но из Москвы и Питера мне сообщили, что Амфитеатров разослал разным лицам и редакциям копии с его ко мне письма, и это письмо ходит по рукам. Мне показалось это и странным, и очень злым с его стороны. Стало мне также ясным, что письмо он мне написал совсем не оттого, что он меня, как он пишет в письме, "крепко любил", а кто его знает, по каким, но, несомненно, по другим причинам. Поэтому я решил Амфитеатр[ову] ничего не писать" (Шаляпин. Т. I. С. 336).

   ⁵ Лидер партии кадетов Милюков заявил в своей речи на завтраке у лорд-мэра Лондона 19 июня/2 июля 1909 г.. что, "пока в России существует законодательная палата, контролирующая бюджет, русская оппозиция останется оппозицией Его Величества, а не Его Величеству" (Речь. No 167. 21 июня/4 июля 1909 г.).

  

  

  Дорогой Алексей Максимович!

   Из того, что у вас находится Ф. И. Шаляпин и Вы предлагаете мне повидаться с ним, заключаю, что Ф. И. разорвал контракт с Императорским театром¹ или вообще совершил какой-нибудь публичный акт, доказывающий, что он "в ту сторону идти не хочет", с такою же яркостью, как ярки были факты, доказывавшие, что он в ту сторону идти хочет и идет. Если это так, то решительно ничего не имею против визита Федора Ивановича, охотно его приму и пожму ему руку, ибо его артистическую силу я ценю высоко.

   Но, к сожалению, в письме Вашем нет никаких указаний на какое-либо выступление Ф. И. Шаляпина в сказанном направлении. Если мое предположение верно, будьте ласковы меня о том уведомить. Если же я ошибаюсь и Ваше свидание состоялось только на почве старой дружбы, восторжествовавшей над временными принципиальными разногласиями, то я должен уклониться от предлагаемой Вами встречи с Федором Ивановичем.

   Вы предлагаете с кем-то "драться" за Шаляпина. В свое время я выполнил эту обязанность к великому таланту и человеку, которого любил, и много дрался за Ф. И. Шаляпина. Полагаю, что в настоящее время драться за него - это значило бы драться с ним самим. Полагаю также, что и палка наша, которой мы могли бы драться, немножко слишком коротка сравнительно с дубиною конторы императорских театров, Гинцбурга и т. п. "Забот" Шаляпин весьма стоил, но и имел он их со всех сторон предостаточно. Почти сорокалетнему мужику пора самому знать, с кем он, кто он, что он и куда идет.

   В письме Вашем самые выразительные для характеристики Шаляпина строки: "Пробудет он здесь до 12-то числа, а 19-то у него в Питере спектакль "Борис"". Извините, но сие предсезонное паломничество (после парижских свистков и в предчувствии русских) не возвысило Шаляпина в моих глазах.

   Метафора о льве... полно Вам! Кто его связывал? кто отдавал на съедение свиньям? Не было и нет порядочного человека, сколько-нибудь к нему близкого, который не протестовал бы против его злоупотреблений своим талантом и обаянием, против разменивания большой личности на денежную авантюру и барство, в которых он увяз. Что ему плохо и трудно, верю, ибо и в писании сказано: "горе грешнику, на две стези ходящу". Но это поправимо лишь одним способом: надо перестать двуручничать. К сожалению, этого последнего занятия он не только не прекращает, но еще расширяет его область. Сперва двуручничал между революционными дружбами и придворным холопством, теперь распространяет двуручную систему и на искусство. Разве можно верить, что искренно любит свое искусство человек, который продал свой талант и влияние на засаривание искусства "Дон-Кихотами", "Старыми орлами", "Иванами Грозными"² и т. п.? Это все равно что сказать: люблю свою жену и потому отдаю ее в публичный дом.

   Павел Милюков - за Павла Милюкова и отвечает. (Не говоря уж о разницах в характере деятельности.) Трепка печатная ему и давалась, и дается, и будет даваться такая, что Шаляпину и во сне не снилась. Шаляпин же пятнадцать лет ехал на титуле "друга Горького" и на репутации артиста-революционера, как на весьма добрых пристяжных к кореннику своего таланта. Десятки мелких грехов против этой репутации были ему прощены за талант. Но публичный срам, которому он подверг эту свою репутацию, ранил общество и нас всех гораздо глубже, чем самого Шаляпина. Вы говорите об его символическом значении. Вот именно. Символ-то и был осквернен так, что сосуд в честь обратился сосудом в поношение. Мнения свои об "оппозиции его величества" я столько раз высказывал и устно, и письменно, и печатно, что повторять их полагаю излишне. Но естественно, что, отрицая "оппозицию его величества", я тем менее имею права на сближение с "дворнею его величества".

   Словом, дорогой Алексей Максимович, давайте - похороним в отношениях наших этот шаляпинский вопрос однажды навсегда. Шаляпиным я уже переболел очень мучительно и трудно - у меня к нему нет решительно никакого дурного личного чувства, как к человеку, от всей души желаю ему успехов, богатства, счастливой жизни, но я не нахожу в себе ни уважения к нему, ни веры в него. Видеться при таких условиях (исключая возможность, о которой я говорил в первых строках своего письма) было бы и бесполезно, и тяжело. Отболело - и довольно. У меня к нему нет больше ни дурного, ни хорошего отношения. Это - просто вычеркнутый из моей жизни номер.

   До свидания. Желаю Вам всего хорошего.

   ¹ Ф. И. Шаляпин писал Горькому 31 июля: "Я уже думаю о том, чтобы больше не возвращаться не только на императорскую сцену, но даже и в Россию вообще, но это выходит тоже не очень складно. Оно, конечно, я пою то тут, то там в Европе, но, в сущности, какой же я итальянский или французский артист. Ведь если я уйду совершенно из России, то и искусству моему будет конец <...> В России думал я иногда о своем театре. Но это же для меня невозможно <...> Петь в частных театрах?.. Это и того хуже... Такие выверты, такие стили модерн, что не только петь в этих театрах, а и слушать, что там говорят и играют, - тошнехонько" (Шаляпин. Т. I. С. 337).

   ² "Дон-Кихот" - опера Ж. Масснэ, "Старый орел" и "Иван Грозный" - оперы Р. Гюнсбурга. Лопатин не согласился с этими высказываниями Амфитеатрова. Его возражения см.: Л-А, п. 17. Один из рецензентов писал по поводу выступления Шаляпина в опере "Иван Грозный": "...Какой колоссальный, чисто русский талант Шаляпина! Ему нужно либретто Пушкина, Лермонтова, Алексея Толстого, ему нужна музыка Мусоргского, Глинки, Вагнера, ему нужен театр La Scala, московский Большой театр! И этот талант-колосс бьется на крошечной сцене Монте-Карло, как орел в раззолоченной клетке попугая, и негде развернуться гению: жалкая музыка, жалкий антураж" (Каменец-Сафонова А. "Иван Грозный" в Монте-Карло// Театр и искусство. 1911. No 11. С. 238).

  

  

   Весьма жаль, дорогой Александр Валентинович, что, отвечая на мое письмо по поводу Шаляпина, вы - очевидно - имели в виду его и ему писали, а не мне, - должно быть, поэтому письмо ваше имеет такой тон, как будто написано для публики¹. Я же писал вам не как публицисту, а как человеку, чье чувствование в данном случае мне необходимо знать и чьи чувствования для меня вообще и всегда интересны. Мнение ваше я знал по первому письму к Шаляпину, оно тоже огорчило меня, показавшись слишком поспешным². Вы сами знаете, как трудно оправдать человека, как легко обвинить его; ведь и вы в свое время были судимы и обвиняемы не однажды и несправедливо ³, и точно так же, как вы в данном случае не спросили виновного, почему и как он провинился, в той ли мере виноват, как на него доносят, - вас тоже не спрашивали об этом. И вы знаете также, до чего любит русская публика поплевать на человека крупнее ее ростом.

   Пишу это не из надежды переубедить вас, а просто потому, что тяжело и жалко, что мы столь круто расходимся во взглядах на это дело. Мне всероссийский мордобой надоел. Скажу, однако, что Федор никаких телеграмм Союзу русского народа, конечно, - не посылал, смешных и пошлых интервью не давал и т. д.⁴ Он и не мог этого делать, ибо сначала не знал за собою вины и не чувствовал ее, а потом - узнал, понял, что действительно виноват, и оправдываться уже не мог. А на сцене в знаменитом спектакле он вел себя так, что лица, бывшие в театре тогда, - как Гинцбург, Крамалея⁵ - не заметили его поступка и узнали о коленопреклонении уже на другой день, из газет. Человек растерялся и сделал глупость, этим воспользовались и истолковали глупость как холопство.

   Он парень честный, по-русски и, как все мы, постоянно садящийся в какую-нибудь лужу.

   Ну, оставим это.

   Хорошо бы ввести в "Совр." обозрение журналов. Обратите внимание на статью Аничкова - август, "Совр[еменный] мир" - "Отрывок из дневника Добролюбова"⁶, а также на книгу Келтуяла "Курс истории русской литературы для самообразования", вышла 2-я часть первого тома, очень заслуживает отзыва, и весьма нужная книга для демократа-читателя ⁷. Жаль - дорога.

   Всего доброго вам.

  

   Датируется по сопоставлению с п. Амфитеатрова от 18 и 23 сентября.

   На первой странице - помета Амфитеатрова "2-ое письмо Горького".

  

   ¹ П. Амфитеатрова было воспринято как "открытое" также Г. А. Лопатиным и В. Л. Бурцевым. Они предлагали опубликовать его в газ. "Будущее", на что Амфитеатров своего согласия не дал. См.: Л-А, п. 15, 16.

   ² Свое открытое письмо о Шаляпине от 26 января Амфитеатров послал Горькому лишь 11 февраля 1911 г. В ответном п. от 4 или 5 марта 1911 г. Горький резко осудил кампанию, поднятую против Шаляпина. 12 сентября 1911 г. Горький писал Е. П. Пешковой об Амфитеатрове: "Очень талантливый человек, и я его за многое уважаю, но - письма к Шаляпину не могу простить. Разве ты влезла бы на плечи упавшего для того лишь, чтоб тебя - тебя - виднее было людям,- вот какая хорошая - высоко стоит? Да. А он - влез. Не может забыть "Нового времени", своего прошлого и старается всё - чтоб другие забыли об этом" (Арх. Г. Т. IX. С. 120).

   ³ Речь идет об "обвинениях", связанных с сотрудничеством Амфитеатрова в газ. "Новое время" в 1893-1899 гг. в качестве московского корреспондента. От своей "нововременской" позиции Амфитеатров публично отказался в основанной им, совместно с Дорошевичем, газ. "Россия" (1899-1902).

   ⁴ 23 и 24 сентября на Капри обсуждался вопрос о необходимости еще одного "открытого письма" - письма самого Шаляпина. Об этом свидетельствуют записи в Дн. Пятницкого. Предварительная "схема" письма, составленная Пятницким, была передана Горькому и им одобрена. См. в наст. томе: Шаляпин в гостях у Горького на Капри в сентябре 1911 г.

   В связи с этим Горький, видимо, уже 24 сентября (в день отъезда Шаляпина с Капри) направил Н. Е. Буренину письмо, в котором просил его повидаться с Шаляпиным и помочь ему в случае необходимости выступить "перед публикою с письмом, в коем он:

   во-первых - признает себя повинным в том, что, растерявшись, сделал глупость,

   во-вторых - признает возмущение порядочных людей естественным и законным,

   в-третьих - расскажет, как и откуда явились пошлые интервью и дрянные телеграммы, кои ставятся в вину ему <...> Надо же распутать всю эту дикую путаницу, надо отделить правду ото лжи, клеветы и всяческого злопыхательства..." (Арх. Г. Т. XIV. С. 220). После успешного выступления Шаляпина в "Борисе Годунове" Буренин и рекомендованный Горьким юрист Д. В. Стасов решили "пока ничего не предпринимать и даже уговорить и Фед. Ив. никаких писем в газеты не писать" (Там же, с. 221). Горький не считал это решение правильным. "Верно ли вы сделали,- писал он Буренину в середине октября 1911 г.,- отговорив Федора от объяснения с публикою? Пожалуй - нет; ведь публика злопамятна и долго носит камень за пазухой, особенно долго в том случае, когда она имеет право кинуть камнем в грешного" (XXIX. 205).

   ⁵ Илья Яковлевич Гинцбург (1859-1939) - скульптор; Михаил Михайлович Крамалей (ум. 1914) - журналист, драматург.

   Приехав на Капри, Гинцбург рассказал Горькому об обстоятельствах "инцидента" 6/19 января 1911 г. Горький писал Е. П. Пешковой 12 сентября 1911 г.: "Теперь для меня ясны рассказы "очевидцев происшествия", на спектакле этом они были, а коленопреклоненного Шаляпина - не видели, ибо он стоял где-то сзади хора, в толпе, действительно присев на колени, но не понимая - что случилось и зачем сие? Гинзбург, скульптор, бывший на спектакле, узнал о "событии" только из газет. Крамалея - тоже" (Арх. Г. Т. IX. С. 119).

   ⁶ Ст. Е. В. Аничкова "Отрывок из "Дневника" Добролюбова" была напечатана в журн. "Современный мир" (1911, No 8).

   ⁷ Василий Афанасьевич Келтуяла (1867-1942) - историк литературы. Речь идет о кн. Келтуялы "Курс истории русской литературы. Пособие для самообразования" (ч. I, кн. 1 - СПб., 1906; ч. I, кн. 2 - СПб., 1911), посвященной фольклору и истории древнерусской литературы до конца XVII в. (ЛБГ) (Описание). Первую часть курса Горький считал "ценной работой" (п. Пятницкому, около 14/27 янв. 1908 г.- Арх. Г. Т. IV. С. 226). В 1908 г. Горький переписывался с Келтуялой по поводу этой книги (Желтова Н. Письма Горького В. А. Келтуяле // Русская литература. 1966. No 4. С. 187-189). Очевидно, Горький ознакомился с предисловием Келтуялы к ч. 1 кн. 2 "Курса истории русской литературы" после того, как рекомендовал эту книгу в "Современник" для отзыва (Бялик Б. О Горьком. М., 1947. С. 195). Несколько позже это предисловие вызвало целый ряд его критических замечаний. См.: Г-Ляц, п. 4, прим. 1.

  

  

  

  Дорогой Алексей Максимович!

   Если бы я имел в виду Шаляпина, то Шаляпину и написал бы. Письмо адресовано к Вам - следовательно, для Вас оно и писано. Переговариваться с кем-либо через чужие плечи не в моих правилах. Размежевывать в себе области публициста и человека я тоже не привык и совершенно не знаю, как это может уживаться, что вот в Иксе публицист - одно, а человек - другое. И если человек и публицист оказываются чем-то разным и способным разно мыслить и говорить и писать, то уж и не знаю, право, как Вы определяете публициста, что ж это за существо.

   Впервые слышу от Вас, что мое письмо к Шаляпину Вас огорчило. И в письмах того времени, и в устных разговорах Вы говорили совсем не то.

   Если надо касаться личных примеров и, следовательно, говорить за себя, то скажу, со всем отвращением к этому занятию, что к обвинению, по моему глубокому убеждению, могут быть только три отношения, которые все три мне и случалось применять в жизни своей. Ибо это Вы напрасно, хотя и любезно, говорите, что меня обвиняли только несправедливо. Бывали и справедливые обвинения, за которые я в свое время и отбывал свою заслуженную и иногда мучительную нравственную кару. Три отношения эти:

   1) Если ты чувствуешь себя виноватым, смой с себя вину, какою бы тяжелою житейскою ценою тебе это не досталось.

   2) Если ты чувствуешь себя невиноватым, но уважаешь среду, которая тебя обвиняет, протестуй гласно, требуй суда и оправдания, публичной реабилитации, опять-таки не справляясь с практическими удобствами и неудобствами, которыми это будет осложнено.

   3) Если чувствуешь себя невиновным и не уважаешь среду, которая тебя обвиняет, то делай свое дело, как делал, и не обращай внимания на обвинение.

   Шаляпина я не вижу ни на одном из этих прямых ходов, но очень много вижу на задних кривых ходах, направленных к тому, чтобы утерянную невинность возвратить и капитал сохранить. Таково опубликованное письмо его к Волькенштейну¹ с лживыми словами, будто я его грубо обругал, рассчитанными на то, что в русских газетах нельзя поместить опровержения, что обругал я не его, а Николая II. Таков и предсезонный визит его сейчас к Вам. Девять месяцев прошло с его коленопреклонения, и за этот срок он не сделал ни одного прямого шага к своей реабилитации, а все только испытывал "психологические средства" к продолжению двуручничества. Я в число таких средств попадать не имею ни малейшего желания.

   Вы защищаете Шаляпина в том, в чем я его никогда и не обвинял (телеграмма Союзу русского народа, интервью какие-то). О первой я, как только узнал, сказал при всех, что это враки и быть этого не может, ибо Шаляпин не дурак. Интервью его - такая сбивчивая штука, что я о них отказываюсь судить и просто исключаю их из этого дела. Во всяком случае, прямого опровержения этих интервью Шаляпиным тоже сделано не было. Что же касается интервью в "Matin"², то редакция, предвидя манеру интервьюируемого отрекаться от своих слов, взяла его от Шаляпина в письменной форме, о чем и предупредила своих читателей. Да, повторяю, все это для меня нисколько не важно.

   Не важно даже и то, кто видел коленопреклонение, кто не видел (NB. Вы не находите, что в подобном случае стать на коленки в уголке еще некрасивее, чем на авансцене?). Важно одно: официально было возвещено urbi et orbi {городу и миру (лат.).}, что Ф. И. Шаляпин, друг Горького и русской революции, "человек из народа", публично стал на колени пред Николаем II, убийцею и палачом своего народа, и пел ему гимн. На это официальное оповещение Шаляпин не ответил и не отвечает единственно так, как оно заслуживало: уходом из царской музыкальной дворни в свободное художество или хоть резким заграничным протестом против унижения, которому его в числе этой дворни подвергли. Когда будет сделано что-либо такое, тогда я тоже, как и Вы, почту его "парнем честным". Покуда же считаю только парнем, весьма соблюдающим свои выгоды и при кошачьей блудливости заячьи трусливым. И не обижайте уж так русскую публику: Шаляпин выше ее физическим ростом и талантом, но не душою ³.

   Это я пишу Вам, конечно, тоже не для того, чтобы убеждать Вас, а для того, что есть вопросы, которые между людьми в таких хороших отношениях, как мы с Вами, должны быть выяснены до конца. Я думал, что достиг этого в прошлом письме, но из Вашего ответа вижу, что ошибся.

   Относительно журнального обозрения - конечно, очень хорошо бы ввести. Но зачем только желательный оборот? Присядьте, да и введите. Либо присадите дельного человека, коли у Вас есть. А мы будем рады.

   К нам входит Серошевский⁴.

   На книгу обращу внимание.

   Добролюбовым у нас завален ноябрь⁵.

   До свиданья. Желаю Вам всего хорошего.

   Извините, что второе письмо переписываю на машинке. Когда я волнуюсь, то рука пишет вместо букв черт знает что.

  

   ¹ Свои возражения Шаляпину на его п. М. Ф. Волькенштейну (А - Г, п. от 26 янв. 1911 г., прим. 2) Амфитеатров направил в редакции газет "Одесские новости" и "Биржевые ведомости" (ЦГАЛИ, ф. 34).

   ² В интервью, напечатанном в "Le Matin", Шаляпин, судя по сообщениям русских газет, сказал, в частности, о том, что эпизод в Мариинском театре 6 января 1911 г. произошел "не по собственному импульсу, а что об этом его просили хористы, готовившиеся возбудить ходатайство об улучшении их участи" (Голос Москвы. 1911. No 36. 15/28 февр.).

   Позднее, 1 февраля 1912 г., Шаляпин писал Горькому: "...ведь я, если и оправдывался, так довольно-таки пошло, написав письмо в "Matin"" (Шаляпин. Т. I. С. 343).

   ³ Горький писал Е. П. Пешковой 5 октября: "И ты - права, сказав, что перепиской я ничего не добьюсь от Амфитеатрова, так и вышло. Он - столь свирепо радикальничает в своих письмах, что мне даже неловко было читать их, очень уж "молодо", "прямолинейно" и - напоказ. В нем, к сожалению, весьма развит этот "наклон души" - действовать напоказ <...> Лично он - А. В.- все-таки, конечно, по-прежнему нравится мне, и мое к нему отношение инцидент не изменил..." (Арх. Г. Т. IX. С. 123).

   ⁴ Вацлав Серошевский (писал под псевдонимом Вацлав Сирко) (1858-1945) - польский писатель, этнограф, печатался также на русском языке.

   ⁵ См.: А-Г, п. от 10 октября 1911 г., прим. 5.

  

  

   Дорогой Александр Валентинович!

   Сообщите, пожалуйста, отчество Ф. Волховского - очень нужно!¹

   Всего лучшего!

   А денег-то мне Певин не выслал за 4-ю.² Нельзя ли? Сижу без оных.

  

   Текст на иллюстрированной открытке: Siena. Oratorio di S. Bernardino. L'Angiolo annunziante.

   Адрес рукою Горького:

   S-r Amfiteatroff

   Spezia, Fezzano

   Villa Buriassi.

   Датируется по почт. шт.

  

   ¹ 20 сентября 1911 г. Горький послал в Арвей (Швейцария) на имя Е. П. Пешковой "материал" для редактируемого Ф. В. Волховским журн. "За народ" (издавался в Париже) (Арх. Г. Т. IX. С. 122). Благодаря Горького за присланный им "ценный документ для характеристики теперешней солдатской жизни", Волховский сообщал, что напечатает его в журнале (Там же, с. 335). Горький спрашивал об отчестве Волховского, по-видимому, для того, чтобы ответить на полученное от него письмо.

   ² За рассказ "Жалобы" IV.

  

  

  Дорогой Алексей Максимович.

   Волховского зовут Феликс Вадимович.

   Певину телеграфировал.

   Он только вчера приехал в Питер из Ессентуков, а без него там, известно, степь безответная.

   Очень просит Вас Бурцев, и к просьбе его усерднейше присоединяюсь я: 1) принять участие в газете, которую он-таки начинает и первый No которой выйдет 15-го октября, 2) дать в этот No несколько строк политико-лирического обращения к публике, которое могло бы пойти как воззвание от редакции; программу издания пишу я - без подписи. Как только сделаю, Вам пришлю. Бурцев просит так: "напишите, как если бы Вы сами собирались издавать газету". Нечего и говорить, что как моя программа, так и Ваше обращение, если согласитесь написать, не потерпят никаких редакционных изменений. В первых числах русского октября я еду в Париж, чтобы принять участие в организации этого дела. Оно обещает успех, потому что около редакции есть кружок опытных журналистов, а Бурцев раздобылся деньгами, достаточными, чтобы просуществовать (прижимисто, конечно) в течение года. Название проектируется "Будущее" ¹ (в ответ "Былому"). Выходить будет покуда раз в неделю как полная газета и раз в виде дополнительного листка. Если явится приток средств, переведем дело в ежедневное. Не придет ли Вам в мысли название лучше "Будущего"? Меня что-то не осеняет. Помогите Бурчику именем и сотрудничеством - он, конечно, и сам Вам пишет, да и говорил с Вами в Париже, я только подкрепляю ходатайство. От себя лично могу прибавить, что я на это предприятие смотрю очень серьезно и жду от него многого и в организации его намерен принять участие энергическое. А, как Вам известно, я к газетному делу имею некоторый нюх и привычку и, если бы видел перевес шансов в сторону неудачи, не принял бы участия в "Будущем", как не принимал в "Общем деле"². Работать покуда буду, конечно, бесплатно. Пожалуйста, дорогой A.M., помогите этому делу!

   Приехал Миролюбов. Поселится в Нерви или Сестри. Здесь нет ему, по болезням его, удобного помещения³.

   Приехал Герм. Алекс. Он также в больших хлопотах по бурцевскому предприятию и также усиленно просит Вас о содействии и поддержке оному.

   До свидания. Желаю Вам всего хорошего.

  

   ¹ Еженедельная газета, издаваемая В. Л. Бурцевым в Париже с 22 октября 1911 г. по 4 января 1914 г., получила название "Будущее" ("L'Avenir"). Материалы газеты печатались параллельно на русском и французском языках. В новой газете Бурцев продолжал начатое в газ. "Свободная Россия" и журн. "Былое" разоблачение секретных дел Департамента полиции, 3 ноября 1914 г. Петербургской судебной палатой был составлен "Обвинительный акт о сыне штабс-капитана Владимире Бурцеве", по которому Бурцев был привлечен к суду за издание газ. "Будущее". В акте говорилось: "Привлеченный к следствию в качестве обвиняемого, Бурцев, не признавая себя виновным, объяснил, что, "все, помещавшееся им в "Будущем", явилось критикою существующего в России строя"" (ГИМ, отд. письм. источн., ф. 31, ед. хр. 91, л. 81). В качестве обвинения было выдвинуто также то обстоятельство, что "...издаваемая Бурцевым в Париже газета "Будущее" продавалась в Париже открыто в киосках и у газетчиков, а кроме того, получила распространение и вне Парижа, а также в городах других государств, кроме Франции, в Болгарии и Сербии, причем пересылалась и в Россию" (Там же, л. 80 об.). Первый номер газ. "Будущее" привлек внимание В. И. Ленина. В ст. "О социал-демократической фракции II Думы" он сослался на материалы, разоблачающие провокационную деятельность охранки, которые приводились в этом номере газеты (В. И. Ленин. Т. 20. С. 382-383).

   ² О газ. "Общее дело" см. в сообщении Е. Г. Коляды "О Горьком и Лопатине..."

   ³ Е. П. Пешковой Горький в конце сентября писал: "А Миролюбов все прихварывает, теперь переехал в Сестри Леванте" (Арх. Г. Т. IX. С. 123). На Капри Миролюбов приехал 11 октября.

  

  

  

  Дорогой мой Александр Валентинович!

   "Будущее" - как заголовок газеты - и меня тоже не вдохновляет, нельзя ли окрестить иначе как-нибудь? "Накануне", "Рассвет", "Заря" - не знаю как!

   Что-нибудь напишу и пошлю вам, это - на днях¹. А пока: не пригодится ли сие письмо для первого No - а?

   Происхождение его такое: каторжане александр[овского] Централа прислали мне сработанную ими копию наручников в миниатюре - вещицу поистине очень изящную! Они там вообще занимаются художествами и - очень успешно.

   Вы уж сами решите, стоит ли оглашать это письмо, пожалуйста, сами. И, разумеется,- в случае оглашения - не надо упоминать, какая тюрьма². Они получили письмо и ответили мне весьма трогательно³.

   Кончил "Кожемякина" и - не удался мне он⁴.

   Очень бы надо повидаться с вами: не думаете ли вы поехать в Рим - до Парижа - и когда бы? Я собираюсь туда на пару дней поглядеть российскую живопись⁵.

   Отвечайте.

   Жму руку, всего лучшего вам!

   Датируется по п. Лопатина Бурцеву от 11 октября 1911 г.; "А. В. получил сейчас от Горького письмо, которое и посылает Вам вместе с приложением". См. сообщение Е. Г. Коляды "О Горьком и Лопатине..."

  

   ¹ См.: Г-А, п. от 13 октября 1911 г., прим. 10.

   ² Горький выслал Амфитеатрову свое письмо "Каторжанам Александровской центральной тюрьмы", в котором писал: "Мне передан ваш подарок - наручники, вещица в малом виде - изящная, а в натуральном - подлая..." (XXIX, 190)

   Письмо было напечатано в газ. "Будущее" (1911, No 1, 22 окт.) под заглавием "Письмо каторжанам

   -ской Центральной тюрьмы".

   ³ Горький направил "Письмо каторжанам..." иркутскому ссыльному М. Шефтелю, от которого и получил ранее "ручные кандалики", сделанные заключенными александровского каторжного Централа. Шефтель бежал из Иркутска в Париж и в п. Горькому от 25 сентября 1911 г. ст. ст. (в автографе ошибочно проставлен месяц - X вместо IX) рассказал о том, с какими трудностями ему удалось переслать каторжанам п. Горького.

   "На Вашу дорогую весточку,- писал он,- в далекую Сибирь к товарищам Алекс[андровского] каторжного Централа и ко мне - я с радостью отвечаю не из стен проклятых казематов, не из тайги холодной, а из Парижа <...> Ваше заказное письмо, адресованное на мое имя в Иркутск, было, как видно, по дороге перлюстрировано <...> И все-таки послание достигло цели, и сквозь толщу стен проклятых казематов оно пробралось! И обратную весточку я получил, это больше чем радостными были те минуты, когда Ваше послание они читали". Шефтель сообщал далее, что "в Централе имеется теперь так называемая Художественная мастерская", в которой производятся "резьба по дереву, кости, работа акварелью на ими сработанных кожаных вещах и дереве. Открытки из бересты и на них акварелью из жизни каторги etc." "Цель этого предприятия,- писал он,- конечно, приобретение денег для тов[арищей]". Шефтель просил Горького помочь организации выставки этих вещей в Париже (АГ).

   ⁴ 5 октября Горький сообщил Е. П. Пешковой: "Кончил 4-ю часть "Кожемякина" - вышло, конечно, не то, чего хотелось. Следовало бы подождать печатать, но - нельзя: нужно же, чтоб выходили сборники "Знания..."" (Арх. Г. Т. IX. С. 123).

   ⁵ Речь идет о русском отделе Международной художественной выставки в Риме. 18 октября 1911 г. М. Ф. Андреева писала Т. В. Красковской и Н. А. Румянцеву о Горьком: "Может быть, на днях он съездит в Рим посмотреть русский отдел, хоть его и ругают, но нам и такой интересен" (М. Ф. Андреева. С. 211).

   Александр Бенуа в ст. "Художественная жизнь" писал: "Менее торжественен был "триумф" русского искусства на выставке в Риме, однако нужно тут отметить, что русский павильон, построенный по проекту В. А. Щуко, был одним из самых красивых, а многие в нем выставленные предметы принадлежали к лучшему изо всей выставки. Особенно художественными достоинствами отличался зал Серова и залы, посвященные произведениям художников "Мира искусства", "Союза [русских художников]", "Нового общества". Как и следовало ожидать, успех русского отдела в Риме получил совершенно противоположный отзвук в русской художественной критике, почти целиком находящейся во власти у самых косных и безвкусных элементов" (Ежегодник газеты "Речь" на 1912 год. СПб.: изд. редакции газ. "Речь". [1912]. С. 459-460).

  

  

  Дорогой Алексей Максимович.

   Надо составлять проспект "Современника" на будущий год, чтобы включить его в ноябрьскую книжку¹. Кроме того, Певин думает разослать его в большом количестве, как объявление.

   Сообщите, пожалуйста, что Вы думаете дать нам в будущем году, хотя бы в первой лишь половине?

   Всякое даяние благо и всяк дар совершен, но чрезвычайно хотелось бы получить от Вас большую вещь, способную занять книжки три, этак, значит, листов на 6, на 7. Поди, ведь, лежит что-нибудь этакое в полуотделанном-то виде? А материально - это и нам, и Вам будет выгодно.

   Если большой вещи дать будет нельзя и Вы будете давать по-прежнему только мелкие рассказы, то нельзя ли будет их объявить общей серией, вроде "Жалоб", и, возможно, в большем количестве, этак хоть через месяц, если не каждый месяц?

   Вообще - почему Вы не хотите иметь от "Совр." правильных 5-6000 рублей в год - хоть убейте, не понимаю. Ведь для этого надо получить в каждый No только печатный с четвертью лист Вашего материала. А что хотите говорите, но правильное постоянное получение даже в среднем размере гораздо выгоднее кушевого даже в размерах больших. Тем более что с гонораром "Совр." Вы сами свеликодушничали, слишком дешево взяли. Я прямо скажу, что журналу выгоднее платить Вам 500 р., как решено было раньше, но чаще получать на страницы свои Ваш материал.

   Коцюбинский прислал "Сон"².

   Грыземся с В[иктором] С[ергеевичем] из-за повести Шмелева³. Я нахожу, что именно потому, что талантливо, надо, чтобы автор еще поработал над вещью к совершенству ее, а он торопит печатать. Бедный В. С. заболел в Сестри. Ох, уж этот мне Давос.! Вечная история: пока там - великолепно; выехал оттуда - вдвое хуже.

   Серошевский дает в ноябрь очерк о Толстом ⁴.

   Номер весь будет состоять (кроме романов, конечно) из статей, посвященных памяти Добролюбова и Толстого. В особенности наляжем на первого⁵.

   До свидания. Желаю Вам всего хорошего.

   Завтра пошлю Вам, что написал для бурцевской газеты.

  

   ¹ В кн. 11 "Современника" было помещено объявление о подписке на 1912 г. на "ежемесячный большой журнал литературы, политики, науки, истории, искусства и общественной жизни, издаваемый при ближайшем участии Александра Амфитеатрова". В объявлении сообщалось: "В 1912 г. (втором году издания) "Современник" будет выходить по той же программе, в том же направлении внепартийного передового органа, при значительно расширенном составе сотрудников".

   ² Амфитеатров пригласил М. М. Коцюбинского сотрудничать в "Современнике" еще в период организации журнала. Он писал ему 15 декабря 1910 г.: "А. М.Пешков рекомендовал мне обратиться к Вам с предложением поработать для начинаемого мною "Современника"..." (цит. по кн.: Крутикова Н. Е. В начале века: Горький и символисты. Киев, 1978. С. 250). Рассказ "Сон", полученный от Коцюбинского, был объявлен на 1912 г. в кн. 11 "Современника" за 1911 г. Напечатан в кн. 5 "Современника" за 1912 г.

   ³ Как это видно из записной книжки В. С. Миролюбова, речь идет о рассказе И. С. Шмелева "Стена". Рассказ был прочитан им 15 сентября и оценен положительно. Горький же увидел в рассказе много недостатков (п. В. С. Миролюбову от 12 сент. 1911 г.- XXIX, 181-182). В "Современнике" рассказ не появлялся. Вошел в кн.: Шмелев Ив. Рассказы. М.: Книгоизд-во писателей, 1913. Т. IV.

   ⁴ Очерк Серошевского о Л. Н. Толстом в "Современнике" напечатан не был. Толстому были посвящены "Очерки из истории русского патриотизма. II. Лев Толстой и Александрове воинство" Амфитеатрова и "Толстой о политической борьбе" Е. Е. Колосова.

   ⁵ В ноябре 1911 г. исполнилось 50 лет со дня смерти Н. А. Добролюбова; отмечалась годовщина смерти Толстого. Кн. 11 "Современника" открывалась портретом Добролюбова. В ней напечатаны ст. "Дела и дни Н. А. Добролюбова" Е. Аничкова и В. Княжнина и "Социально-политические взгляды Н. А. Добролюбова" Ю. Стеклова. Кроме упомянутых статей, в кн. 11 "Современника" напечатаны рассказы "Новобранец Ильюшка" Д. Айзмана, "В полях" Г. Гребенщикова, повесть Клементины Блэк "Агитатор" (продолжение), роман Амфитеатрова "Закат старого века" (продолжение), роман Анни Виванти "Поглотители" (окончание), очерк А. Хирьякова "Три встречи", ст. Суханова "Неурожай и его спутники", Мих. Павловича "Великая китайская революция", Евг. Чирикова "Заметки провинциала".

  

  

  Дорогой Алексей Максимович.

   Переслал Бурцеву письмо Ваше¹, а Вам посылаю то вступление, которое я для него сделал². В экземпляре, Вам посылаемом, нет нескольких абзацев, касавшихся Финляндии, еврейского и славянского вопросов. Я их вставил потом. Рабочего вопроса я совсем не касался, рассчитывая на Вас. Напишите, право! Внесите в начало дела свое сильное лирическое слово. Авось, сладим.

   В "Кожемякине" очень много хорошего. Не знаю, чего Вы ворчите. Быть может, к выигрышу вещи можно было бы убавить и сжать резонерскую часть, вообще повести события более быстрым темпом, но это - единственное, что приходит в голову как возражение непосредственно после прочтения. А это возражение парализуется соображением, что, ведь, конца-то не знаем³, так что, может быть, именно такой ход и необходим и для автора, и для читателя, чтобы хорошо и сильно подошел роман к станции назначения.

   Прочитал "Живой труп" и целый день ходил злее чёрта. Этих Чертковых, Александр Львовн, Немировича и Станиславского просто пороть надо⁴. Ведь это же срам, что такое. Можно ли было начинать посмертного Толстого с такой мелодраматической ерунды, да еще окружать ее столь безобразною рекламною шумихою?⁵ Ведь совершенно же ясно, что пьеса совсем не написана, что это - неудавшийся набросок, который Толстой никогда не пустил бы в публику... Язык-то! язык! "Я восхищаюсь пред тобою", "кроме здесь"... И в какое это время происходит? Сейчас - современность (пародия на суд[ебное] следствие), сейчас - сороковые годы (цыгане и Маша)... Очень нехорошо.

   Шмелевский "Человек из ресторана" длинен, но, в большинстве страниц, хорош, и очень иногда хорош⁶.

   Очень и мне хотелось бы Вас повидать и о многих планах, прожектах и обстоятельствах поговорить. Если не задержит меня получение денег до невозможности ехать в Париж иначе, как стремглавно, то с удовольствием приехал бы в Рим. Напишите, когда Вы точно там можете быть и где остановитесь. Рекомендую Hotel Pincio.

   В октябрьской книжке начинаю "Очерки по истории русского патриотизма (1812 год)" и первый очерк, называемый "Наполеон - Пугачев", посвящаю разъяснению, как в 1812 году дворянство, с Ростопчиным и в. кн. Екатериною Павловною во главе, воевали против русского народа за крепостное право⁷. Проработал я над 1812 годом почти весь 1911 год и думаю, что приготовил несколько таранов господам лже-Романовым неприятных⁸, а для сознания русского читателя небесполезных. Ах, если бы я был уверен, что проживу еще 25 лет! Чего-чего только еще наработать возможно. А то уже часто отрекаешься от будущего плана по размышлению: у меня нет шансов дожить до возможности за него приняться.

   До свидания. Желаю Вам всего хорошего.

  

   ¹ П. "Каторжанам Александровской центральной тюрьмы".

   ² Имеется в виду редакционная ст. "Наша программа", которая открывала первый номер газ. "Будущее" (22 окт. 1911 г.). В ней была определена основная задача газеты - "посильно бороться со всеми пережитками самодержавия в действующем строе"; в качестве политического лозунга момента выдвигался "пересмотр положения о Государственной думе и отмена избирательного закона 3-го июня". Газ. "Будущее" характеризовалась в этой статье как "орган вполне беспартийный", ставящий своей целью "не объединение оппозиционных и революционных партий", не установление "между ними глубоко и широко идущего блока", а сближение их "на почве единой общей практической задачи..." Ленин резко критически оценил эту программу в ст. "О лозунгах и о постановке думской и внедумской с.-д. работы" (В. И. Ленин. Т. 21. С. 15).

   ³ Амфитеатров имеет в виду ч. III повести "Матвей Кожемякин" (XXXVI сб. "Знания" вышел в свет 16/29 сент. 1911 г.).

   ⁴ Пьеса "Живой труп" была опубликована впервые в газ. "Русское слово" 23 сентября/6 октября 1911 г. и в тот же день вышла отдельным изданием: Толстой Л. Н. Живой труп: Драма в 6-ти действиях и 12-ти картинах/ Под ред. В. Г. Черткова. М.: изд. А. Л. Толстой, 1912.

   "Живой труп" был предоставлен А. Л. Толстой в распоряжение Московского Художественного театра (Театр и искусство. 1911 No 3. 16/29 янв.). Постановку пьесы в МХТе осуществили К. С. Станиславский и В. И. Немирович-Данченко (премьера - 23 сент./б окт. 1911 г.). Станиславский играл в спектакле князя Абрезкова.

   ⁵ Пьеса и спектакль Московского Художественного театра были встречены с большим интересом. На следующий день после опубликования пьесы газ. "Речь" сообщала: "Вчера вышла из печати (изд. А. Л. Толстой) и поступила в продажу драма Л. Н. Толстого "Живой труп". Книга появилась сразу в трех изданиях: в 60, 25 и 10 коп. - и с утра покупалась нарасхват у уличных продавцов. С сегодняшнего дня пьеса становится общим достоянием, перепечатка ее и постановка на сцене разрешается безвозмездно" (1911, No 262, 24 сент./7 окт.). В газетах сообщалось также о выходе на экраны фильма "Живой труп" (Утро России. 1911. No 218. 23 сент./б окт.).

   "Что-то большое и величественное,- писал Н. Л. Геккер (Н. Г.) в "Одесских новостях",- пришло в литературу. Пришло и заняло в ней подобающее место, вытеснив не то что излишнее и ненужное, а скорее всего, временное, чем питаются и удовлетворяются по нужде и за недостатком лучшего" (1911, No 123, 28 сент./ И окт.). "Мораль Толстого, - писал И. Игнатов, - которая, м. б., станет действительным приобретением человечества через много, много поколений, здесь воспринята не разумом, она как бы вошла в физический организм Протасова, сделалась его составной частью и превратила Федю в "гражданина будущих поколений..."" (Русские ведомости. 1911. No 218. 24 сент./7 окт.).