Амфитеатров Александр Валентинович - Переписка М. Горького с А. Амфитеатровым

й мой А. В. - письмо Винниченка - цветочки¹, то ли еще будет! Жду всяческих и всевозможных заушений, оплеваний и т. п. экзерсисов. С одной стороны - так и надо! с другой же - при высочайшей интеллектуальности нашей - вы подумайте, какое огромадное наслаждение писателю в ухо дать!

   Но - повторю - по делам! Не будучи груздем - не лезь в кузов, будучи же писателем - в торговлю не суй нос! Так-то.

   Ожидаю вас.

   И Пятницкого.

   Денег.

   Галлееву комету.

   Европейской войны.

  

  Полон надежд, как видите.

   И когда мне плохо - я превосходно чувствую себя. В сущности, моя природная профессия - плохая жизнь. Факт.

   специалист по тяжелой жизни и известный любитель скучных недоразумений.

  

   Датируется по времени публикации "Открытого письма" Винниченко Горькому.

  

   ¹ "Открытое письмо" Винниченко Горькому (опубл. на украин. яз.: Рада. 1909. No 119. 28 мая/10 июня). В нем содержались клеветнические выпады против Горького, обвинявшегося в недобросовестном отношении к присылаемым ему рукописям.

   Как видно из переписки Горького с Винниченко (АГ), вначале Горький доброжелательно относился к малоизвестному украинскому писателю и намеревался издать его произведения в "Знании". 12 апреля 1909 г. (из Парижа) Винниченко послал на отзыв Горькому пьесу "Базар", которую Горький подверг резкой критике (в письме иронически: "в торговлю не суй нос!"). "Талантливый вы человек, Влад[имир] Кирилл[лович],- писал Горький Винниченко 17 апреля 1909 г.,- но черезмерно любите парадоксы - мне это кажется весьма печальным, особенно когда вы выдвигаете на сцену такой опасный парадокс, как в вашем "Базаре": "Всякая красивая женщина для мужчины - кто бы он ни был - самка" - таков ваш тезис? Чтобы защитить его, вам пришлось сделать почти всех людей, окружающих Марусю, скотами. А люди эти революционеры. Положим, за последнее время и с-дек Вересаев и с-ер Савинков всячески сдирают с русского революционера романтические идеальные покровы, но я не могу считать их спор с русской историей победоносным для них - не могу! И буду рассматривать эту размолвку с действительностью как борьбу индивидуализма, возрождающегося для последней, предсмертной судороги, с тою творческой, новой силой, коя скоро и навсегда придушит его. Революционеры ваши - не социалисты, заметно вам это? Лучший из них, т. е. наиболее удавшийся вам, Маркович, рассуждает на четвертой странице более чем странно. Ради того разве идут люди в массу, чтобы выжать из нее "социальную слезу?" К чему она, эта слеза, и какой в ней смысл? И весь Маркович, как типичный для вас представитель идеи "лавочки" и "базара", подчеркнут вами излишне, с некоторой враждебностью, мне непонятной. Вообще я не понимаю вашей пьесы, должно быть. А потому воздержусь лучше от дальнейших суждений о ней. Мне не хочется ставить вас в ряд с Вересаевым и другими ликвидаторами революции. Я позволю себе посмотреть на ваш труд как на недоразумение ваше, как на ошибку. Всего доброго! Вертайтесь-ко в Россию, и да будет вам благо!

   Человек вы даровитый и, вероятно, найдете в себе сил выбраться из той пучины, которая, мне кажется, одолевает вас.

   Жму руку.

   Не сердитесь.

   В ответном письме Винниченко, хотя и пытался оправдаться перед Горьким, но от своих позиций не отступал. "Действительно,- заявлял он,- я несколько иначе понимаю пути к социализму <...> взгляд мой не будет взглядом идолопоклонника перед идолом своим. "Его величество" - пролетарий всероссийский,- как когда-то преклонялись с-дк, не найдя другой формы, как раболепие..." (АГ).

   П. Винниченко только подтвердило его ренегатство, а тон не мог не оттолкнуть Горького. В следующем письме, от 5 мая 1909 г., Винниченко грозил предать гласности отказ Горького издавать его книги в "Знании". Осуществлением этой угрозы явилось клеветническое "Открытое письмо". Горький решил оградить себя от выпадов, подобных "Открытому письму" Винниченко, и написал по этому поводу Пятницкому: "Константин Петрович - посылаю рукописи, бывшие у меня; рассмотрев их, будьте добры ответить авторам как найдете нужным. Распорядитесь в конторе, чтобы впредь мне никаких рукописей не посылали. Прошу поместить в газетах прилагаемое объявление, поместить надо на первых страницах. Сделать это необходимо, ибо вслед за Винниченко начнут, вероятно, и другие авторы печатать оскорбительные письма" (Арх. Г. Т. IV. С. 271, 387).

   Определившаяся здесь линия принципиального размежевания Горького с Винниченко находит отражение и в дальнейших письмах его Амфитеатрову. Отношения Горького с Винниченко исследованы в кн.: Крутикова Н. Е. В начале века: Горький и символисты. Киев, 1978. С. 260-264.

  

  

   Дорогой Алексей Максимович, на днях, кажется, совершу все дела свои и выползу из Кави на остров, Капри именуемый, с супружницею, чадом Данилой и пианистом Захаровым. Не будет ли у Марии Федоровны, хоть совестно навязывать ей хлопотную просьбу, милости сыскать для сей компании помещеньице поближе к Вашей вилле, дабы я не очень пешешествием удручался? Пробудем дней 5-6. 2 комнатки бы с 4 постелями? В Пагане¹ что-то не хочется. Наши возмечтали прогуляться после долгого кавийского сидения, а Захарова я, правду сказать, тащу на Капри, чтобы Вы послушали хорошей музыки. Ибо сей юноша "Бориса Годунова", "Игоря" и пр. играет с голосами, как ни в чем не бывало. А совсем мальчик. Аккомпанирует прямо гениально.

   Что-то всё бури на море, а то хотели мы плыть пароходом. Ил[лария] Вл[адимировна] думает, что мы выедем в воскресенье. Сегодня среда.

   Привезу читать Вам "Святое семейство". Возвратись от Вас, закабалюсь надолго в работу на "Прометей"². Приятно мне это столько же, как в Сибирь на поселение. Не потому, чтобы "Прометеем" был недоволен, а потому, что опять, как "Сумерки божков": полгода житья любимых образов в подневольной квартире. "Сына Человеческого"³ Андреева ругают, а мне нравится. Если и шарж, то очень реальный. Напиши это Чехов, все бы поверили. Но Андреев так извертел себя глубокомыслием за пятак, что и в "С[ыне] Ч[еловеческом]" ищут не прямой действительности, но почему сие важно в-пятых? И, не находя, не верят и ругаются.

   До свидания, дорогой, будьте здоровы. Обычный привет.

   Желаю Вам всего хорошего.

  

   Датируется по почт. шт.

  

   ¹ Гостиница на Капри, принадлежащая семье Пагано.

   ² В изд-ве "Прометей" печатались многие книги Амфитеатрова.

   ³ Рассказ Андреева "Сын Человеческий" напечатай в альманахе "Шиповник" (СПб., 1909, кн. 9). Отзывы критики о рассказе были в основном отрицательными. См.: Русская литература конца XIX - начала XX в. 1908-1917. С. 429.

  

  

  Дорогой Алексей Максимович!

   Ил[лария] Вл[адимировна] уже писала Вам и Марье Фед[оровне]¹, как, по приезде в Кави, мы должны были объявить войну итальяно-русской полиции². Не знаю, что будет дальше, но покуда, после выстрела из "длинного Тома", т. е. моей телеграммы к Джиолитти³, "табор вражеский заснул". Вчера возвратился Герман Александрович, и дальнейшие судьбы этого приключения передаю в руце его. Вы его увидите, вероятно, раньше, чем меня, так как, отдохнув недели две, он собирается на Капри⁴.

   Я написал Бурцеву о журнале дословно то, что Вы сказали мне и Ил. Вл. "Общее дело" будет двухнедельное, внепартийное, социалистически-блоковое - словом, ему хочется осуществить то, что намеревался сделать я в "Красном знамени", и, так как у него есть деньги, то, вероятно, он и выдержит дольше, чем сумел я. Некоторые группы (напр., Прокопович) ⁵ еще торгуются с Бурцевым из-за террора. Мое отношение к этому вопросу Вам известно.

   Было бы очень хорошо и много помогло бы делу, если бы Вы дали в первый No хоть маленькую статью. Вот Вы собирались писать открытое письмо к английскому народу по поводу приезда царя. Это вышло поздно, но вскоре царь едет в Константинополь. Как здорово было бы, если бы Вы адресовали то, чего не успели высказать англичанам, к молодой и еще почти не окровавленной турецкой конституции!⁶ Подумайте об этом... И если надумаетесь, то известите и меня, и Бурцева. Перевод и распространение - это уже турецких товарищей дело, а они молодцы.

   Постоянно я думаю о повести Вашей ⁷, которую Вы мне рассказали. Дорогой мой! Какой это большой и прекрасный план! Говорю это с некоторым угрызением за себя, потому что рассказанное Вами подрезывает значительно "Начало века", которое я должен писать как продолжение "Восьмидесятников" ⁸ и первая часть которого должна будет называться "Городок". Но это - в высокой степени наплевать, лишь бы Вы исполнили поскорее и со всею, свойственною Вам, силою и глубиною Вашу превосходнейшую затею. Так, как Вы ее рассказывали, она может превратиться в цельную эпопею русской почвенности, и, после десятков лет эпизодического письма, опять получим мы опорный этакий роман, который воскресит быт, выяснит душу и русские носы поворотит, как компасную стрелку, по естественному их направлению. Вы теперь едва ли не единственный человек, который на то в состоянии, потому что, не говоря уже о таланте Вашем огромном, Вы - единственный первоклассный русский писатель, в чью честь и любовь к себе Россия верит без сомнений, не исключая даже злейших Ваших врагов. Они ругаются, злятся, клевещут, а веровать-то все-таки должны, и веруют, подлецы, веруют яко беси: веруют и трепещут. Я, знаете, твердо уверен, что в "Исповеди" стали Вы на путь к литературному евангелию и дадите нам его всенепременно и самостоятельно. И это самое важное и хорошее, чего ждет от Вас русское общество, и никакая другая Ваша деятельность, в которую Вы себя втисните, не возместит даже тысячной доли этого огромного и справедливого ожидания. Потому что и революционное Ваше значение возникает из титанической, шиллеровой страсти Вашего глубокого таланта - воистину вопящего голоса русской мать-сырой-земли. Вы сила не служебная, а самодовлеющая.

   Не сердитесь на меня, что я не решился жить на Капри. Уж очень много русских: тяжело будет - нельзя жить в уездном городе, не будучи втянутым так или иначе в его хаос, а мне это совсем и не по характеру, и не по времени. Между Вами и русским Капри стоит такой энергический человек, как Марья Федоровна, и то, все-таки, быт Вашего дома - не столько жизнь, сколько кипение котловое. А ведь мне-то пришлось бы проводить зиму одному, с ребятами и прислугой. По Минусинску знаю, что это хуже одиночества, ибо не видишь, кого хочешь и видишь, кого не хочешь.

   Что школа?⁹ Как только получу деньги из Киева, пришлю еще 200 фр[анков]. Я, на обратном пути от Вас, что-то просвистался в Риме - на автомобиль, черт возьми! Знай наших!

   До свидания. Желаю Вам всего хорошего. Целую ручку Марии Федоровны. Всем привет!

  

   Особенно - да здравствует микроба,

   Которая за мной смотрела в оба,

   Да не упьюсь, в стакане ледяном,

  

  Вином!

  

   Из стихов явствует, что сейчас иду купаться, и муза в кустах не бездействует.

   Читаю всяческие новые истории русской литературы и возмущаюсь другом моим Е. В. Аничковым ¹⁰. А видели Вы "Песнь Песней" в издании Пантеона?¹¹ Вот шарлатаны-то! Написал о В. Розанове, по этому поводу, заметку столь ругательского звука, что "Бабаев" покажется лепетом младенца¹². Вообще остервенился и намереваюсь лаяться на многих.

   Еще раз обоих Вас приветствую, дорогие!

  

   1909.VIII.14

   С. d. L.

  

   ¹ Упоминаемым письмом И. В. Амфитеатровой АГ не располагает.

   ² Возможно, что инцидент с полицией мог быть вызван ожидавшимся приездом в Италию царя Николая II. В связи с этим итальянское правительство стремилось "обезвредить" русскую революционную эмиграцию.

   Посещение Николаем II Италии должно было состояться в марте 1909 г. "Сюда - в марте - едет царь,- писал Горький Е. П. Пешковой,- поэтому русское посольство требует, чтоб меня выслали из Италии. Дабы придать этому требованию некоторую "законность" - в России объявили о розыске и аресте моем. Ничего отсюда не выйдет <...> Здесь публика сильно возбуждена этим визитом. С одной стороны - союз по славянским делам на Балканах, и Россия нужна как союзница, с другой - царь противен даже консерваторам" (Арх. Г. Т. IX. С. 61-62). В Италию царь приехал в октябре 1909 г.

   ³ Джиованни Джиолитти (1842-1928) - с 1903 по 1914 г. (с небольшими перерывами) - премьер-министр Италии.

   ⁴ Лопатин приехал на Капри только 9 декабря 1909 г.

   ⁵ Сергей Николаевич Прокопович (1871-1955) - экономист, публицист и политический деятель, один из лидеров русского "экономизма", с 1890-х годов находился в эмиграции. После Февральской революции 1917 г.- министр торговли и промышленности, министр продовольствия Временного правительства. В 1922 г. был выслан из СССР за антисоветскую деятельность.

   ⁶ Имеется в виду встреча английского короля Эдуарда VII с Николаем II в Ревеле 10 июня 1909 г. Намерение Горького обратиться с письмом к английскому народу осуществлено не было, так же как и предложение Амфитеатрова написать статью о современном положении в Турции в связи с восстановлением турецкой конституции 1876 г.

   ⁷ По-видимому, когда в июле 1909 г. Амфитеатров приезжал на Капри, Горький делился с ним замыслом повести "Городок Окуров", задуманной как первая часть трилогии об уездной России, второй частью должен был стать "Матвей Кожемякин" и третьей - "Большая любовь". Работа над повестью "Городок Окуров" продолжалась в течение сентября-ноября 1909 г. В публикуемом письме содержится одно из самых ранних свидетельств о замысле "Окуровского цикла".

   ⁸ Речь идет о работе Амфитеатрова над романом "Девятидесятники. (Начало века)".

   ⁹ Имеется в виду каприйская школа.

   ¹⁰ Евгений Васильевич Аничков (1866-1937) - литературовед, с 1908 г. профессор Петербургского психоневрологического института.

   Амфитеатров имеет в виду кн.: История русской литературы / Под ред. Е. В. Аничкова, А. К. Бороздина, Д. Н. Овсянико-Куликовского. М.: изд. т-ва И. Д. Сытина, 1908. Экземпляр книги хранится в ЛБГ (Описание).

   ¹¹ "Песнь Песней" - сборник лирических песен древних народов Ближнего Востока, включенных в раздел Ветхого завета Библии. Традицией авторство "Песни Песней" приписывалось царю Соломону. Розанову принадлежит предисловие к кн.: "Песнь Песней" Соломона / Пер. А. Эфроса. СПб.: изд-во "Пантеон", 1909.

   ¹² Амфитеатров осуществил свое намерение, написав ст. "Песнь Песней" с резкой критикой работы В. В. Розанова (сб. "Заметы сердца", СПб., <1909>).

  

  

   Дорогой друг -

   сообщите Ев[гению] Колосову¹: человек, о коем я говорил как о возможном издателе книги Кол[осова],- оказался уехавшим в Камчатку, вернется же оттуда в феврале, не раньше.

   Новость: "Шиповник" и "Общ<ественная> польза" объединились и с ноября будут издавать новый журнал, иллюстрированный, беспартийный ². Кулаков приглашает меня сотрудничать³ - тысяча за лист, знай наших! Какая приятная компания: гнусный старичок Тетерников, старый, почтенный, милый С. Я. Елпатьевский, нигилист Андреев, чижик Морозов - "Дадим ли нефть и мы?", храбрый наездник Бенуа, Куприн, Зайцев⁴ - хорошо!

   Нет, я прав: слово "поколение" - действительно знаменует собой длительный процесс от глагола "околевать", и правильно - надо говорить не "современное поколение", а "современное поколевание".

   В X альманахе "Шиповника" Блок женился на России: "О, родина! Жена моя"⁵. Сомневаюсь в законности сего брака, преувеличивает способности свои Альфонс Блок! Грустно мне до того, что в глазах зелено.

   Уж скорее бы Галлеева комета приходила - всё, может, лучше будет.

   Спасибо вам и супруге за добрые письма ваши.

   Вдруг - я устал. В душе - какая-то слякоть, и люди кажутся мне сделанными из казанского мыла.

   Собираюсь написать Кулакову серьезное письмо, а старику Елпатьевскому - другое ⁶.

   Кланяюсь вам всем.

   Приписка - М. Ф. Андреевой:

   Это пройдет, конечно, а вот что действительно у нас с А. М. "мальчики кровавые в глазах" - это печально. Уехать бы куда-нибудь скорее! Да - денег нет.

   Как живете? Илларии Владимировне на днях пришлю кораллы и напишу. А для Вас тут всё дачи предлагают. Крепко жму Вам обоим руки.

  

   Датируется по п. П. Е. Кулакова Горькому от 31 июля /13 августа 1909 г. (АГ).

  

   ¹ Возможно, речь идет об издании кн. Колосова "Очерки мировоззрения Н. К. Михайловского. Опыт литературного анализа" (СПб., изд-во "Общественная польза", 1912).

   ² "Шиповник" - издательство, организованное в Петербурге С. Ю. Копельманом и З. И. Гржебиным, существовало в 1906-1918 гг. Выпускало преимущественно произведения писателей-символистов и сочинения философов-идеалистов. Альманахи "Шиповника" были созданы в противовес сборникам изд-ва "Знание". В 1907- 1909 гг. выходили под редакцией Л. Андреева.

   "Общественная польза" - книгоиздательское товарищество, существовавшее с 1860 по 1916 г. Выпускало преимущественно классическую и современную реалистическую литературу.

   ³ Петр Ефимович Кулаков (1867-?) - директор-распорядитель изд-ва "Общественная польза" - писал Горькому 31 июля/13 августа 1909 г.: "Глубокоуважаемый Алексей Максимович, с 1 ноября или 1 декабря с.г. "Общественная польза" совместно с "Шиповником" предпринимает издание нового журнала литературы, искусства и культуры. Журнал должен представлять из себя значительно облагороженный тип "Нивы", но с тем, чтобы не было никаких приложений, а весь материал давался бы в еженедельных NoNo.

   В журнале первое место будет занимать беллетристика, затем будут отделы: искусства, литературной критики, науки, худож[ественной] промышленности, театра, сатиры, злобы дня и общественный. Политики повседневной не будет, журнал будет в общественном отношении преследовать гуманитарные культурные задачи. Политич[еский] обзор будет выражаться в изложении главнейших событий за неделю.

   Ближайшее участие в журнале примут Андреев, Елпатьевский, Куприн, Зайцев. Редакторы отделов искусства, науки, театра и др. пока не определены окончательно, но предполагается пригласить Ал. Бенуа для худож[ественного] отдела (выдающиеся представители современного художества тоже примут участие), Н. А. Морозова - для научного отдела и др.

   Во главе издательской части становлюсь я и Копельман.

   Вас, вероятно, несколько удивит ближайшее соучастие "Общественной пользы" и "Шиповника", Леонида Николаевича и Сергея Яковлевича. Делается это возможным ввиду широких задач, поставленных журналом, покрывающих и объединяющих разные литературные направления, а также ввиду того, что сейчас, более чем когда-либо, есть побуждения к такому литературному объединению. Само собой разумеется, что при такой комбинации "Шиповнику" придется отказаться от слишком резких изгибов модернистской мысли <...>

   Вы понимаете, Алексей Максимович, к чему я веду речь. И Сергею Яковлевичу, и Леониду Николаевичу, и всем нам хотелось бы, чтобы и Вы приняли участие, по возможности близкое, в нашем журнале.

   Наша задача - дать недорого и доступно для широких кругов читателей содержательный литературный и художественный материал, который не только доставил бы удовольствие и развлечение, но служил бы и широким культурным задачам, развивая вкус, повышая сознательность и будя стремление к лучшим человеческим идеалам. Я не думаю, чтобы Ваш образ мыслей мог помешать Вам давать нам Ваши произведения.

   Я слышал, что у Вас есть готовая повесть. Если Вы не отдадите ее "Знанию", то не дадите ли для почина нам. Если она уже устроена, то не дадите ли следующую Вашу вещь?

   На всякий случай должен коснуться и материальной стороны дела: платить мы Вам будем за беллетристику по 1000 руб. за лист в 40 000 букв <...> Сергей Яковлевич будет принимать близкое участие в журнале, а его сын, которого Вы, вероятно, помните, будет ответственным редактором" (АГ).

   ⁴ Сергей Яковлевич Елпатьевский (1854-1933) - писатель и земский врач, народник, был одним из руководителей журн. "Русское богатство". Рассказы Елпатьевского были выпущены в трех томах изд-вом "Знание". С Горьким познакомился в Нижнем Новгороде в 90-е годы.

   Николай Александрович Морозов (1854-1946) - революционер-народоволец, ученый и поэт, 21 год пробыл в Шлиссельбургской крепости. Горький приводит строку из стихотворения Морозова "При свете лампы".

   Александр Николаевич Бенуа (1870-1960) - художник, историк искусства и художественный критик, идеолог объединения "Мир искусства". См. кн.: Александр Бенуа размышляет... М., 1968.

   Борис Константинович Зайцев (1881-1972) - писатель.

   ⁵ Строка из стихотворения Блока "На поле Куликовом", цитируется Горьким неточно; у Блока: "О Русь моя! Жена моя!"

   ⁶ Кулакову Горький ответил 7 сентября 1909 г. (АГ).

   С. Я. Елпатьевскому он написал два письма, в которых резко выступил против этого проекта: "Великолепнейший и любимый старый романтик, Сергей Яковлевич! Прислал мне зять Ваш П[етр] Е[фимович] любезное приглашение сотрудничать в затеваемом "Общ[ественной] пользой" купно с "Шиповником" журнальце, прочитал я лестное его письмо, и - стало мне грустно и очень нехорошо <...> В самом деле: переживает страна наша духовный кризис, какого еще не переживала никогда, наступили дни серьезные: внутри - опасно, снаружи - еще страшнее! Самое бы время собраться остаткам старой русской интеллигенции и во всю силу начать организацию новорожденных людей - они есть, их много, я это хорошо знаю, но - они рассеяны повсюду и лишены объективной идеи.

   Вообще - нужна упорная работа, нужны верующие люди, фанатики, пророки, а Вы - иллюстрированный журнальчик затеваете <...>

   В молодой нашей стране - столько намечается радостных возможностей, столько зреет новых сил, а Вы, "организаторы культурных предприятий", все еще возитесь с тем поколением, которое поражено социальным индиферентизмом, импотентно, испугано на все дни живота и поколением может быть названо лишь от глагола "околевать". Бросьте их в пасть судьбы, оставьте их, ибо ничего они не споют, ничего не скажут от души - околела зелененькая душонка..." (Арх. Г. Т. VII. С. 75-77).

  

   Дорогой Алексей Максимович.

   Получил Ваше письмо и вижу из него, что Вам довольно мерзопакостно. Плюньте Вы на все и берегите свое здоровье. А самое лучшее - сядьте на пароход с милою Марьей Федоровной и приезжайте в Геную, а из Генуи в 1 ч. 20 минут в Кави, где, ей богу, можно прожить несколько дней, чувствуя себя человеком по образу и подобию божию, а не туркою-силомером, на коем каждый свою словесную энергию пробует.

   Удивили Вы меня слиянием "Шиповника" и "Общ[ественной] пользы". Я написал Кулакову, что если так, то меня из клиентуры своей "Общ. польза" может вычеркнуть. Я "Шиповник" считаю издательством и этически поганым, и материально недобросовестным, чему имел личный и неприятный опыт. С ними иметь дело не хочу.

   Предлагаемая Вам тысяча рублей за лист звучит не только гордо, но и убедительно. С своей стороны, полагаю, что за один лист у "Общ. пользы" заплатить деньги найдутся, так как она вот уже пятый месяц не высылает мне условленных 200 рублей в месяц. 200X5=1000. Но больше одного листа не пишите: сумлеваюсь, штоп...

   У нас здесь сейчас тихо, мирно и благородно. К великому моему удивлению, итальянцы в восторге, что я оборвал полицию, и русский престиж стоит ныне здесь высоко.

   Участие Елпатьевского в описанной Вами компании настолько ошеломительно, что хожу и пою письмо комиссара к Голове из "Майской ночи".

   Жую "Анатэму", прочитанную нам недавно Павлом Самойловым...¹ Наглая вещь. Холодная и без малейшего уважения к публике, которую высокоталантливый плагиатор убежденно почитает безграмотной и беспамятною дурою. Очень может быть, что он и прав, но - сам-то автор, как всегда, невежествен, и зрелище получается довольно противное: перед неграмотною Настасьей Панкратьевной Брусковой сидит полуграмотный Харлампий Мудров ² и самодовольно стращает дуру жупелом и металлом, и оба два ничего не понимают, что говорят, но сладостно замирают от страха непостижимостей. Его пессимизму - фунтов двадцать пять, да и то - с обвесом. Но сорт, хотя и публикуется за первый, - не так чтобы: со шварой! Дело торговое-с... Сойдет!

   В самом деле, дорогие, удерите, плащом прикрывши пол-лица, покуда Иллария Владимировна не исчезла еще с горизонта кавийского в Питер! Это не возьмет ни времени, ни денег, а, право, будет не худо.

   До свидания. Всего Вам хорошего.

   Мир всем.

  

   Датируется по предшествующему письму.

  

   ¹ Отдельное издание пьесы "Анатэма" вышло в свет в октябре 1909 г. (одновременно в изд-ве "Шиповник" и изд-ве Ладыжникова). Но литературным кругам Петербурга и Москвы пьеса была известна с начала 1909 г. в связи с тем, что Андреев передал ее в МХТ (премьера состоялась 2 октября 1909 г.). 18 февраля 1909 г. Андреев читал свою пьесу в Москве, на заседании "Среды"; в апреле 1909 г.- критикам и актерам у литератора Ф. Н. Фальковского. Летом 1909 г. Андреев вел переговоры о постановке пьесы также и в петербургском Новом драматическом театре (премьера состоялась 27 ноября 1909 г. Подробнее об этом см.: Андреев Л. Пьесы. М., 1959. С. 574-580). Актер Павел Васильевич Самойлов (1866-1931) принимал в 1908-1909 гг. деятельное участие в организации и работе этого театра. Проводя лето 1909 г. в Италии, Самойлов встречался с Амфитеатровым и читал ему "Анатэму". Амфитеатров поторопился написать об "Анатэме" в очередной "Записной книжке" для "Одесских новостей". См.: А-Г, п. от 24 сентября 1909 г., прим. 2.

   ² Персонажи из пьесы А. Н. Островского "В чужом пиру похмелье" (1855).

  

  

   Дорогой Алексей Максимович.

   Посылаю Вам (извините!) письмо, полученное мною от некоторого В. Островского, и копию с ответа, мною ему отправленного¹.

   Фу, какая, однако, лужа на этом милом Капри! Кстати, о другом гусе, в оной плавающем. Это - что же? Так, значит, из Вашего кабинета и попер с докладом? Мил.

   Я сейчас в потопе работы.

   Вы мне ничего не ответили насчет Бурцева. Я ему на днях писал, чтобы он не спешил и что необходимо до начала дела редакционно спеться, а для того лично перевидаться и обстоятельно потолковать. Но сегодня, из письма его к Герм[анну] Ал[ександровичу], вижу, что он ни меня не понял, ни дела, которое предпринимает, не понимает. Я его спрашиваю: какие у Вас материалы - а он толкует о статьях. Черта ли в том, что мы будем разводить антицаристскую фразеологию? Что Горький, Бурцев, Амфитеатров не питают к царю нежных чувств, это и без издания революционной газеты известно. А о фундаменте и системе пропаганды, которую будет вести "Общее дело"², никакого толка от Б[урцева] не добьешься. Только две твердые точки: есть деньги и - долой царя. Маловато!

   Вы, конечно, уже знаете о том, что объявлен провокатором Воскресенский (Попович). Но сейчас произошло нечто еще более ужасное: уличена и созналась в Берлине Жученко³, пользовавшаяся таким доверием в партии, что организационное бюро требовало назначения ее секретарем! Страшнее всего возможность, что жертвою этой Жученко безвинно погибла, по неправому подозрению в провокации, недавно застрелившаяся Белая⁴. Хотя суровые скептики говорят, будто - обе хороши!

   Разозлился я недавно на шарлатанскую "Песнь песней" Эфроса и Розанова и, кажется, начав с сего, напишу серию изобличений поддельной науки, эпидемически свирепствующей ныне в виде книг с картинками, а паче с приват-доцентскими пр. знаменитыми именами. "Историю русской литературы", изданную Сытиным⁵, читаю, так просто руками развожу. Источников-то даже и не трогано! Можете Вы поверить, что ни в статьях о народном творчестве, ни в статьях о первых начинаниях повести и романа, ни в статьях о демонологии эта компания знатоков ни словом не обмолвилась про повесть о Соломонии Бесноватой!⁶ Чего нагородил С. Городецкий, прямо стыдно. Сердито буду писать.

   Корректурищи давят!

   До свидания, дорогой. Всего Вам хорошего. Сердечный привет Марии Федоровне, чадам, домочадцам, палате, воинству, а в школе - строителям честного храма сего.

   Будьте здоровы! Ваш А. А.

  

   ¹ Речь идет о п. В. В. Островского Амфитеатрову от 27 августа 1909 г. (АГ). Амфитеатров направил Горькому копию своего п. Островскому от 30 августа 1909 г. (АГ).

   Журналист В. В. Островский, живший в это время на Капри, опубликовал в газ. "Тифлисский листок" две статьи о жизни Горького на Капри. Статьи имели явно клеветнический и провокационный характер. Автор стремился скомпрометировать Горького в глазах русского общества, давая материал для усилившейся в это время "полицейской травли" писателя.

   В письме, адресованном Островскому, Амфитеатров писал: "Из Вашего же собственного изложения корреспонденции этих ясно следует, что в негодовании своем Горький был совершенно прав, так как быт его Вы изобразили совершенно фантастически, не озаботившись проверкою того, что Вы пишете,- словом, зачем-то превратили корреспонденции в памфлет, да еще незаслуженный и лишенный фактического основания. Содержание этой корреспонденции и роль, которую она может сыграть в жизни Капри, несомненно провокационные <...>" (АГ).

   В упомянутом письме Островский отрицал принадлежность ему двух других "корреспонденции", напечатанных в "Русском слове" за подписью W.

   ² Издание не было осуществлено.

   ³ Зинаида Федоровна Жученко (Гернгросс) - член организации эсеров, провокатор. В 1905 г. Жученко вошла в состав московского областного комитета эсеров и участвовала в эсеровских конференциях. В 1909 г. была разоблачена Бурцевым. В связи с разоблачением Жученко Горький писал Е. П. Пешковой: "Вероятно, на тебя произвело отвратительное впечатление дело Жученко?" (Арх. Г. Т. IX. С. 72).

   ⁴ Сведений о Воскресенском и Белой найти не удалось.

   ⁵ В "Истории русской литературы" С. Городецким была написана седьмая глава, посвященная образам русских народных сказок. См.: А-Г. п. от 14 августа 1909 г.. прим. 10.

   ⁶ Позже Амфитеатров написал ст. "Соломония Бесноватая. Человеческий документ XVII века" (сб. "И черти и цветы", СПб., изд-во "Энергия", 1913).

  

  

   Дорогой мой Амфитеатр Александрович - о Бурцеве - верно: съехаться и поговорить подробнейше.

   Об Островском: благодарю вас за ответ ему, это прежде всего. Он чувствует себя, как видно, ужасным скорпионом - укусил Горького. Но не во всякое место укусить лестно, думается мне. Мутит он тут и будет мутить - что ж? Всякий делает, что может,- чёрт праведника тревожит, червь - покойника гложет, вообще люди - ложь множат - ух! какая мизантропия! Это - от Жуковского¹, коего читаю с напряжением всех сил.

   Затевается здесь какой-то скандал и колония. Собственно - колония затевается для скандала, хотя скандал уже начат. Двадцать пять колонистов даже письмо в газеты послали, и я в том числе, хотя письмо это, как и вся затея, не по вкусу мне ².

   Видимо, придется уехать отсюда, очень жаль, право!

   Но ежели заведутся Островские и W. и Z.- так уж надобно ретироваться. О-вский, конечно, врет, писание W. я на его, О-вского, актив не возлагал. И не мог, ибо знаю, кто эта буква.

   Занят - по уши. Теперь у нас учеников 14, скоро прибудут еще 3 ³.

   Кланяюсь вам, Ил[лари] Вл[адимировне], Гер[манну] Александровичу и всем, иже с вами.

   А какую вы мне еретицкую книгу хотели прислать? Забыли! Эх, вы!

   На днях у вас, вероятно, будет А. А. Богданов. Пока - промолчите о сем факте.

   О провокаторах - ничего не знаю.

   Жду "Былого" ⁴.

   Жму руку

  

   Датируется, по п. Амфитеатрова от 30 августа.

  

   ¹ Речь идет о поэте Василии Андреевиче Жуковском (1783-1852). В это время Горький готовил курс лекций по истории русской литературы для слушателей каприйской школы. Одна из первых лекций была посвящена возникновению и развитию романтизма в русской литературе и его виднейшему представителю Жуковскому. См. в кн.: Горький М. История русской литературы. М.: ГИХЛ, 1939.

   ² В п. к Е. П. Пешковой (29 авг./11 сент. 1909 г.) Горький сообщал: "Жить здесь мне трудно стало: клевещут на меня со всех сторон и всячески мешают работать. Завелась здесь какая-то полицейско-хулиганская история - несколько лиц, во избежание вполне возможного скандала, решили послать письмо в газеты, предупреждая итальянцев о возможном скандале" (Арх. Г. Т. IX. С. 72). Есть основания предполагать, что обращение с письмом в газеты не состоялось. Во всяком случае, сведениями о подписании Горьким упомянутого письма АГ не располагает.

   ³ Речь идет о слушателях каприйской школы.

   ⁴ Речь идет о No 9 и 10 "Былого".

  

   Дорогой Алексей Максимович.

   Был у меня А. А. Богданов. Жаль, что я не могу быть полезен школе курсом русской истории. Очень уж, знаете ли, ответственная штука, чтобы взяться так сразу, без подготовки, тем более пред аудиторией, дисциплинированной в другом мировоззрении. Последнее условие, наверное, готовит лектору непрерывную дискуссию, а следовательно, необходимо иметь арсенал свой не только богатым, но и в порядке. Шлепнуться не хотелось бы, а уж ведь был пример, как говорит А. А., что "лектора протестовали", на манер неудачного тенора. Готовиться же совершенно некогда. Пишу роман и должен сдать первый том его к 1/14 октября. Называться будет "Люди девяностых годов"¹. Сверх того, жена скоро уезжает, и дом, следовательно, останется на моем попечении. Так что в этой серии школы я могу быть ей полезен только материально, о чем и разстараюсь в возможно большем количестве, а лекторское участие надо перенести на будущее.

   Ал. Ал. был очень мил. Впечатление - как всегда: жалостливое и немножко бредовое. Я, знаете, привык верить Шопенгауэру: "кто ясно мыслит, ясно выражается". Пред гениальностью, которую нельзя постичь без высшей математики, я безмолвно отступаю со смирением профана. Не особенно счастливо живется ему, должно быть,- это вот сильно сказывается.

   Какую книгу я позабыл Вам прислать? - "Девичью память вином залила"...

   Провел у меня два дня Рутенберг ². Очень хорош и прочен. От мании преследования освободился, подозрительность и неврастению избыл, производит впечатление сильное и рабочее. Всем нашим замечательно понравился.

   Теперь поджидаю из Парижа Ченыкаева ³. Знавали, поди, в Саратове?

   До свидания. Сердечный привет дорогой Марии Федоровне. Всего хорошего Вам обоим.

   Каково пишется?

   Посылаю Вам мое возражение Ежову о Чехове. Очень уж меня обозлил Ежов ⁴.

   Еще раз - будьте благополучны! Крепко обнимаю Вас.

  

   Датируется по упоминанию ст. Амфитеатрова о Н. М. Ежове. См. прим. 4.

  

   ¹ В окончательной редакции роман получил заглавие "Девятидесятники".

   ² Петр Моисеевич Рутенберг (1876-1942) - видный член партии эсеров, инженер. После убийства в 1906 г. Гапона Рутенберг (бывший организатором убийства) эмигрировал из России. В мае 1907 г. (под конспиративной кличкой Василий Федоров) впервые приезжал на Капри.

   ³ Владимир Дмитриевич Ченыкаев (1855-1918) - врач, эсер.

   ⁴ Николай Михайлович Ежов (1862-1942) - литератор. С 1896 г. постоянный московский фельетонист "Нового времени". Был хорошо знаком с Чеховым, пользовался его покровительством, переписывался с ним. Амфитеатров имеет в виду воспоминания Ежова "Антон Павлович Чехов. (Опыт характеристики)", напечатанные в "Историческом вестнике" (1909, No 8), в которых сказалось недоброжелательное отношение их автора к Чехову. Амфитеатров выслал Горькому свою статью, напечатанную в "Одесских новостях" (1909, No 7897, 23 авг./5 сент.).

  

   Дорогой Алексей Максимович.

   Давно от Вас ни слуха, ни духа. Я работаю в 120 лошадиных сил. Сегодня уехала Иллария Владимировна в Россию, и я на 81 день один остаюсь стражем пенатов своих. Ужасно это неудобно. Хотелось бы и к Вам на Капри, и в Софию, где, по-видимому, затевается также нечто вроде научных курсов, но с более широкою программою, т. е. на общеобразовательном начале. А главное, в Софии зреют дела, и дела важные¹.

   Сидим с Германом Александровичем вдвоем в огромном доме и чувствуем себя горошинами в пузыре.

   Слышали Вы о курьезе, который вызвала моя статья об "Анатэме"? "Свет" по ней вообразил, что я присутствовал на чтении пьесы в Москве, и забил тревогу о бессилии полицейского надзора². Провинциальные газеты подхватили - и пошла писать губерния.

   Вчера опять пришлось ругать Ежова³. Этот господин слишком уверен, что я в переезде из Сибири в Париж и пр. растерял свой архив⁴. Иллария Владимировна пришлет мне бумаги из Питера. И жалко мне этого Ежова, а придется сильно его обидеть.

   От Кулакова получил послание, из коего чувствую, что Ваше и мое письма относительно "Шиповника" его весьма смутили⁵. Тем лучше.

   Думаю, что сейчас, если глаза вынесут, я буду заниматься часов по 14 в день, ибо больше и делать нечего. Романа написано семь глав ⁶. К 1/14 октябрю с первым томом опоздаю, но к 15/28 поспею, вероятно. Боюсь только, что выходит не столь роман, сколь трактат о пользе травосеяния.

   Как здоровье Марии Федоровны? Как она поживает? Отрастила бы себе еще руку и написала бы, что ли!

   Тетрадку частушек посылаю.

   Потерял я одного из лучших друзей своих: в Петербурге умер мировой судья П. П. Мельников⁷. Хороший был человек. Один из тех безмолвных сочувствователей, которым движение многим обязано.

   А другого друга, кажется, утратил заживо. Айзман за что-то столь вызверился