Амфитеатров Александр Валентинович - Переписка М. Горького с А. Амфитеатровым

как и балладу об амнистии (Будрысы). Между тем книга не вызвала никаких репрессий⁸. Сие поучительно, насколько мы, россияне, умеем сами себя обуздывать и подличаем на всякий случай даже там, где и власть подлостей не требует... Вообще... Ну, "да уж довольно ты моего вяканья слушал" - еще раз до свиданья, будьте здоровы и веселы.

  

   ¹ В "Киевской мысли" печатались статьи киевского журналиста Всеволода Андреевича Чаговца "В гостях у Горького" (1913, No 128, 130, 132-134, 136, 144; 10, 12, 14-16, 18, 26 мая).

   ² Очевидно, Амфитеатров сузил первоначальный замысел издания "сатирической библиотеки" или хрестоматии (см. А-Г, п. от 18 марта 1912 г. прим. 4). Речь идет о сатирических сб. "Забытый смех, поморная муза", подготовленных Амфитеатровым (Моск. книгоизд-во). Вышло два сборника. В первый - "Беранжеровцы" (1914) - вошли стихи В. С. Курочкина, Г. Н. Жулева (Скорбный поэт), Н. С. Курочкина, В. И. Богданова (Влас Точечкин), Н. И. Кроля и приложение "Козьма Прутков в "Искре"". Во втором - "Гейневцы" (1917) - были напечатаны стихи П. И. Вейнберга (Гейне из Тамбова), Амоса Шишкина, В. Г. Тихановича, Н. Л. Гнута-Ломана, В. П. Буренина (Владимир Монументов и Хуздозад Цередринов), Л. И. Пальмина. Третий сборник - "Некрасовцы" - не вышел. План его помещен в первом сборнике: Д. Д. Минаев, Дядя Пахом, А. Лакида; позднейшие и второстепенные сотрудники (Стародубский, Комаров, Клеймо и т. д.); случайные сотрудники; приложение: друзья, гости и союзники "Искры" (Губер, Бенедиктов, Бернет, Греков, Полонский, Гербель, Алмазов, Мей).

   ³ Лопатин уехал в Россию 24 июня 1913 г. См. ст. "Один из талантливейших русских людей" и сообщение "К биографии Лопатина".

   ⁴ Речь идет о чествовании Бальмонта в связи с его возвращением в Россию 5/18 мая 1913 г. после семилетней эмиграции. Чествование состоялось 7/20 мая в Обществе свободной эстетики. Среди прочих Бальмонта приветствовал Вл. Маяковский, выступавший от лица его "врагов": "Когда вы начнете знакомиться с русской жизнью, то вы столкнетесь с нашей голой ненавистью <...> Вы пели о России - отживающих дворянских усадьбах и голых бесплодных полях <...> Наша лира звучит о днях современных..." (Русское слов. 1913. No 105. 8/21 мая).

   ⁵ Речь идет о рассказе Л. Андреева "Он" (Современный мир. 1913. No 1, 4).

   ⁶ Строки из литературной пародии Б. Н. Алмазова: "Похороны "Русской речи", скончавшейся после непродолжительной, по тяжелой болезни" (Алмазов Б. Н. Сочинения в трех томах. М., 1892. Т. 2. С. 324). Амфитеатров поместил стихи Алмазова во втором сборнике "Забытый смех", назвав их одной из лучших литературных пародий (с. 146-153).

   ⁷ Фотография "Г. А. Лопатин и Максим Горький (последний снимок)" была напечатана на обложке иллюстрированного приложения к газ. "Киевская мысль" (1913, No 128, 10 мая).

   ⁸ В ст. "Соломония бесноватая. Человеческий документ XVII века" Амфитеатров рассматривал "повесть о бесноватой жене Соломонии" как "одно из замечательнейших по своей подробности и правдоподобию, с точки зрения психофизиологического наблюдения, изображение демономании на почве сексуального расстройства" ("И черти, и цветы", с. 1).

   В разделе "Из альбома" помещены сатирические стихи: "Утешительные речи", "Перевод с греческого", баллада "Будрыс и его сыновья", "Притча об игроке и веревке", в которых содержались намеки на деятельность Маклакова, Кассо, Дурново.

   Петр Николаевич Дурново (1845-1915) - один из реакционнейших представителей царской бюрократии; занимал ряд ответственных постов - директора Департамента полиции, министра внутренних дел и др. Принимал жестокие меры для подавления революции 1905-1907 гг.

  

  

  Дорогой Алексей Максимович.

   Прочитал сейчас телеграмму в "К[иевской] м[ысли]"¹

  

   Возвращение М. Горького. (От наших корреспондентов).

   Москва, 25 июня. Максим Горький подал прошение консулу о выдаче пропуска через русскую границу. Он скоро возвращается на родину.

   Петербург. 25 июня. Сообщают, что Максим Горький вернется в августе и будет редактировать журнал "Просвещение" ².

  

   Правда или нет?

   Искренно образован Вашим возвращением в Россию. И за Вас, и за русское общество. За Вас - почему, распространяться излишне. Какое счастье жить на родине и омыть себя живою водою ее - что уж говорить! То-то сейчас увидите, то-то понаблюдаете новую Россию, то-то ее напишете... Хорошо!

   А русское общество и в особенности литературный мир и близко соприкосновенная с ним интеллигенция нуждаются в человеке, который бы сейчас взял на себя роль их совести и произвел бы в них, хотя бы уже одним своим присутствием и наглядным примером, ту моральную дезинфекцию, в которой, по-видимому, необходимость настала неотложная.

   Прекрасный писатель и человек, В. Г. Короленко недостаточно популярен для целей такого центрального дезинфектора. Словом, хотите Вы или не хотите, а придется Вам принять власть, выпавшую из мертвой руки Толстого, и думаю, что возьмете Вы сие "скифетро" с большим даже правом, чем держал его покойник. Не художества ваши сравниваю, хотя и тут я "На дне" ни на что не променяю,- а - как общественный демократический символ, Вы, для века нашего, больше, глубже и чище Льва Николаевича, который, как его не верти, все же был последний кающийся дворянин... Нужен обществу человек, который бы в настоящем смешении понятий, когда его спрашивают, хорошо это или дурно, мог бы спокойно, но твердо и властно сказать, что это вот хорошо, а это дурно, что так поступающие - со мною, а этак - против меня... Кроме Вас, другого такого человека я не вижу в России, в литературном мире, ибо Вы единственный, соединяющий громадную популярность с репутацией незапятнанной житейской, не говоря уже о политической, чистоты. Оба эти качества должны быть вместе, а в России у нас как-то жизнь сложилась так, что они всегда разъединены.

   Если правда, что Вы так скоро едете, не проезжайте мимо, не повидавшись. Может быть, ведь, больше никогда не встретимся. Вы, попав однажды в Россию, вряд ли выберетесь в Европу - по крайней мере, добровольно, если не придется удирать. А я, чем больше живу, тем больше убеждаюсь, что мне в России не бывать.

   От Г[ермана] А[лександровича] имею известия о благополучном его странствии.

   Тут у нас - о чем Вы, может быть, знаете из итальянских газет - разыгрался шпионский скандал, начатый Бурцевым в Париже. Посылаю Вам, на всякий случай, мое письмо из "Avanti"³. Бурцев был здесь. Итальянцы вели и ведут себя прямо трогательно. В прошлую субботу феццанцы устроили грандиозную антишпионскую демонстрацию, ходили со знаменем и музыкой, говорили речи. Клянутся и божатся, что не затихнут, пока не доведут дела до запроса в парламенте... Это хорошо было бы.

   Я сдал предпоследнюю главу четвертого "Зверя" ⁴.

   Сейчас весь завален работой по организации новых сборников "Энергия". Лето у меня вышло страшно тяжелое: расплатился за апрельский загул. Так-то вот и живет наш брат мастеровой.

   До свидания. Желаю Вам всего хорошего.

  

   ¹ В письмо вклеены вырезки из газ. "Киевская мысль".

   ² См. ст. И. А. Ревякиной "Горький - редактор журн. "Просвещение"".

   ³ Амфитеатров приложил к письму вырезку из итальянской газ. "Avanti", где было напечатано "Письмо А. В. Амфитеатрова по поводу установленной за ним агентами русской полиции слежки".

   Русский текст этого письма был напечатан в газ. "Биржевые ведомости" (1913, No 13677, 31 июля, веч. вып.). "Мы, русские эмигранты, - писал Амфитеатров, - к этому, увы, привыкли. За мной следили в Риме, в Специи, в Париже и в Кави-Лаванья, о чем я в свое время уже писал, напечатав на столбцах "Avanti" текст телеграммы, с которой я обратился к министру президенту Джолитти, с просьбой защитить меня от русских шпионов".

   Амфитеатров заканчивал письмо утверждением о том, как мало его интересует, что читают из его трудов и писем шпионы, но тем не менее его "возмущает то, что власть русской полиции доходит до Италии, до этой действительно конституционной и либеральной страны <...> (страны Мадзини и Гарибальди)", которую он благодарит "за убежище и заботу".

   ⁴ Речь идет о четвертом томе "Зверя из бездны".

   Вы думаете я на Капри, а я вот уже семь раз Рубикон перешел взад-вперед, и это вовсе не трудно, и напрасно Юлий Цезарь шум поднимал, и камень поставил на базаре Римини тоже напрасно - кстати: камень плохой!

   На днях отсюда сбегу в другое место, потом опять сбегу в третье, а - глядишь, и к вам попаду!¹

   Всё может быть! Всё! Балканские события доказали это².

   Еду ли я в Россию? Все спрашивают об этом - т. е. все знакомые и друзья. Кажется - еду, когда - не решил³.

   Это предприятие, между нами говоря, жуткое, не в тех смыслах, что Грузенберг обещает процесс по 73-й⁴ - нет, конечно! А чувствую я, что лежит на мне большущая ответственность за каждое слово и - вы понимаете, дорогой друг, как естественен некий священный трепет? Вот и вы тоже возлагаете ношу на рамена мои - сдержу ли я? Вы, я знаю, почувствуете, что здесь не вопрос личный, а нечто неизмеримо большее.

   И я готовлюсь к переезду на Русь с великим тщанием, с большой душевной мукой, все время выпаривая из себя разные пустяки.

   Крепко жму руку, будьте здоровы. Скоро увидимся.

  

   Датируется по времени пребывания Горького в Римини и сопоставлению с письмами Горького к Е. П. Пешковой. См. ниже.

  

   ¹ В связи с ухудшением состояния здоровья Горький 11 июля 1913 г. уехал на север Италии. Был в городах: Болонья, Падуя, Римини, Венеция, Верона, Винченца, а также в Риме, Неаполе.

   В Римини Горький приехал из Болоньи 14 июля 1913 г. См. его телеграмму Е. П. Пешковой от 14 июля 1913 г. (Арх. Г. Т. IX. С. 150).

   24 июля 1913 г. Горький писал Пешковой из Римини: "Очень радует меня, что здоровье быстро восстанавливается, да и все вообще - недурно <...> Я отсюда, м. б., скоро уеду, но еще не решено - куда" (Там же. С. 150-151).

   25 июля Горький телеграфировал Пешковой из Римини: "Больше писем не посылайте" (Там же. С. 51).

   3 августа Горький приехал из Римини в Падую. На Капри Горький вернулся 16 августа 1913 г.

   ² 29 июня 1913 г. началась вторая Балканская война, вызванная обострением противоречий в лагере стран, объединившихся в 1912 г. в Балканский союз и воевавших в первую Балканскую войну против Турции. На этот раз Сербия, Греция, Румыния, Черногория выступили против Болгарии, к ним присоединилась Турция.

   ³ См.: Г-Гр, п. 20.

   ⁴ Предположение Грузенберга вскоре оправдалось. 20 июля/2 августа 1913 г. Петербургская судебная палата постановила оставить в силе "со всеми его законными последствиями" розыск через публикацию А. М. Пешкова (Горького), обвиняемого по ст. 73 (богохульство.- Ред.) Уголовного уложения по поводу его повести "Мать" в XVIII сб. "Знания" (ЛЖТ. Вып. 2. С. 369).

  

  

  

  Дорогой Алексей Максимович.

   Письмо Ваше получил. Крепко Вас жду и очень волнуюсь Вашим планом путешествия в Россию. Я не думаю, чтобы правительство сейчас набросилось на Вас с какими-либо резкими мерами. Во-первых, это ему ни с какой стороны не выгодно в моральном отношении. Во-вторых, оглашением, что Ваши дела погашены¹, они закрыли себе возможность новых придирок к Вам. Последние явились бы уже простым и грубым актом насилия против неприятного им и опасного популярностью человека, в чем ни одно правительство никогда расписываться не любило, не любит, не будет любить. А что в России ждут от Вас очень многого и ответственность на Вас ложится большущая - это, конечно, несомненно. Но, по-моему, бояться Вам тут нечего, а бремена, хотя бы они были неудобоносимы, принять Вам на себя следует. Уже потому - писал я Вам в прошлом письме,- что больше принять их некому... Я только одного боюсь: как приедете Вы в Петербург или другой большой город да набросится на Вас разная публика с разными предприятиями, а Вы предприятия любите, и затормошат Вас на разное, может быть отчасти и полезное, но, в конце концов, по процессу своему суетное и второстепенное или даже третьестепенное дело... А, в сущности говоря, самое полезное для России сейчас с Вашей стороны, по-моему, было бы вот, как я Вам писал: положение, до известной степени, судии, блюдущего народ свой и не позволяющего совершаться в нем нехорошим вещам и уклоняться ему на путь Ваалов... Ну, да поговорим, когда приедете. Ах, нужен, ах, нужен русскому человеку сейчас пробирный камень, по которому узнавалось бы, где в нем золото настоящее, где золото с другой стороны... Нужен некто, имеющий власть сказать русскому человеку, когда он дурак, когда он ангел. Читал "В ущелье" в "Рус[ском] слове"², и очень мне понравилось. От Василия Немировича получил по этому поводу тоже восторженное письмо... Приезжайте в Феццано поскорее. Желаю Вам всего хорошего.

  

   Печатается по машинописи без подписи и правки, с пометой Амфитеатрова: "М. Горькому".

  

   ¹ На основании указа об амнистии от 21 февраля 1913 г. Петербургская судебная палата по предписанию прокурора палаты от 4/17 и 6/19 апреля 1913 г. прекратила дело по обвинению А. М. Пешкова (Горького) по ст. 129 и ст. 132 Уголовного уложения в издании брошюр Маркса и Энгельса "Манифест Коммунистической партии", П. Кропоткина "В русских и французских тюрьмах" и кн. Серафимовича "Рассказы", т. III (ЛЖТ. Вып. 2. С. 352).

   ² Рассказ Горького "В ущелье" был напечатан в газ. "Русское слово" (1913, No 156, 157 и 158, 7/20, 9/22 и 10/23 июля). Вошел без заглавия в виде девятой главы в кн. "Записки проходящего. Очерки" (изд-во Ладыжникова).

  

  

  Дорогой Алексей Максимович.

   Писал я Вам большое письмо в Римини, ответа не получил; послал Вам открытку из пешего нашего странствия с Зиною уже на Капри¹ - тоже; обещали приехать - не приехали... А между тем все время земля полнится слухами о Вас, по большей части тревожными, и хотя почти всегда был уверен, что ложными, но все-таки волновались мы здесь в неведении достаточно. От Л. Старка узнали об операции, перенесенной Максимом... Как теперь? ²

   Прочитал в газетах о "Зыковых"³. Читаю в "Р[усском] сл[ове]" отрывки Вашей автобиографии⁴, великолепные, сильные, и ругаюсь, и глубоко сожалею, что этакую вещь Вы отдаете на растерзание газетным печатанием, в котором она теряется. Отчего не в журнале?

   Я завален всякою работою, по большей частью скучною, техническою, выше ушей; изрядно устаю, тем более что, после переезда, дом еще не пришел в должный порядок.

   Наконец, совсем сладил "Энергию"⁵, а сладив, хочу о ней с Вами поговорить, так как раньше, покуда дело было зыбко и неопределенно, сего остерегался - и Вам, и мне прискучили воздушные-то замки, которые вечно из России предлагаются и, при первом к ним прикосновении, распадаются.

   Этот распадаться не намерен - по крайней мере, по зависящим от него обстоятельствам. Денег не преувеличенно много, но - столько, сколько будет надо по ходу дела. В литературно-художественно-политической, словом, во всей редакционной части я, по контракту, полный и единственный хозяин. Контракт заключен на 3 года, с правом пролонгации на такой же срок. В случае совершенного неуспеха издания (если не покроем 50% расхода) издатель по истечении года (6 сборников) имеет право заявить отказ, но, после отказа, обязан выпустить еще два сборника, и тогда уже, если он настаивает на отказе, последний вступает в силу. Так что в самом скверном исходе мы имеем пред собою 10 книжек по 15-18 листов (maximum - 20). Думаю, что на таком пространстве можно и людям, и самому себе выяснить, полезно ли издание и надо ли его продолжать.

   В первой книжке почти весь материал беллетристический, публицистическая только моя заключительная статья "Времена и нравы". Во вторую введу уже отдел критический и т. д., мало-помалу будем превращать издание в толстый журнал, который и сейчас могли бы начать, но издатель наш, человек старый и очень добросовестный, говорит, что не хочет брать на свою душу подписчиков: вдруг соберем подписку, сделаем из нее затраты, а журнал хлопнут - что тогда?

   Мое участие в "Энергии", кроме обязанностей редакторских и организаторских, выражается обязательством давать в каждый сборник не менее 3 листов текста, а в два - 7 ¥, т. е., в два приема, роман. План беллетристического отдела у меня такой, чтобы в каждой книжке, кроме моих вещей, было хорошее литературное имя и хороший молодой автор, дебютант либо "недавно на сцене".

   Первую книжку, которая выйдет 1-5 октября, русского, удалось сладить именно таким образом и, я думаю, удачно: повесть В. Серошевского, повесть Вашего ученика Б. Тимофеева ("Сухие сучки" - очень хорошая, он говорит, что Вы их знаете), моя повесть, мой фельетон, три стихотворения Ивана Свистова, о котором я Вам рассказывал в Аляссио, четыре письма Антона Чехова ⁶. Дальнейшее формирую. Выбор большой ⁷.

   Сотрудники подваливают. Из народа уже именитого имеем Кони, Серошевского, Александра Яблоновского, обоих Немировичей-Данченко, Новорусского, Дионео, Теффи, Айзмана, Сумбатова - жду еще кое-каких на днях ответов. Влад. Ив. Немирович-Данченко и Сумбатов ⁸ - конечно - для статей по театральному делу. Музыку будет писать - попробуем - Г. Н. Тимофеев⁹: у него хорошее чутье к русским композиторам. Из молодежи уже в ходу - Иван Вольный, Замятин¹⁰, Никандров (ах, какой талант у этого необлизанного медвежонка!) и Сургучев. Прислали рукописи Ширяев, Соболь-Нежданов¹¹... ну, это слабовато! Так вот стоит, значит, теперь дело.

   И вот теперь, когда оно слажено, хочу я Вас в него звать, без страха, что, если примете предложение, найдете в деле неустройство и безлепицу, за которые однажды суждено мне было огорчение принять от Вас - сгоряча - незаслуженный упрек... Именно поэтому я, в качестве пуганой вороны, и молчал до сих пор.

   Если Вы принципиально не прочь принять участие в "Энергии", чем я был бы бесконечно счастлив, то давайте столковываться. Желательно было бы получить от Вас вещь, конечно, не слишком большого размера, так как сборники имеют бюджет, который переходить на первых порах неудобно и не хотелось бы, а Вы автор дорогой. Если "Зыковы" у Вас еще не проданы, то, может быть, эта вещь подошла бы нам? Тогда мы ее пустили бы в 3-м сборнике, который выйдет 1/14 февраля 1914 г. А если у Вас есть свободный небольшой рассказ в лист-1¥, то был бы я ему рад и для 2-го сборника, который выйдет 1/14 декабря этого года, иметь же его мне, в редакции, надо не позже 15/28 октября - стало быть, от сего дня, когда Вы письмо получите, ровно через месяц.

   Если подходит Вам наше дело, сердечно буду рад - во всяком же случае, напишите скорее, ждать ли, нет ли, и чего. А равным образом - гонорарные условия, так как в финансовом распорядительстве я бесконтролен только до суммы в 150 р. с листа, о гонорарах же высших должен сноситься с издательством... Да в этом-то столкуемся. Вот покуда и всё. До свидания. Желаю Вам всего хорошего.

  

   ¹ Упоминаемой открыткой АГ не располагает.

   ² Е. К. Малиновской Горький писал 25 сентября 1913 г.: "Нездоров, зол на себя, а тут еще Максим нажил нарыв в среднем ухе, резали его, и Максим теперь в Неаполе, где пролежит дён 10. Операция была весьма болезненная, стоить все это будет дорого, а денег - нет! И я катаю фельетоны в "Рус[ское] слово", занятие далеко не радостное" (Арх. Г. Т. XIV. С. 357).

   ³ Возможно, Амфитеатров имеет в виду заметку "Новая пьеса Горького" (Руль. 1913. No 422. 9/22 сент.), в которой сообщалось о чтении пьесы "Зыковы" в одном из московских театров. Пьеса "Зыковы. Сцены" впервые вышла отдельной книгой в изд-ве Ладыжникова в 1914 г. В России до Октябрьской революции было напечатано только ее первое действие (Современник. 1915. No 1).

   ⁴ Повесть Горького "Детство" печаталась Сытиным в газ. "Русское слово" с 25 августа/7 сентября 1913 г. по январь 1914 г. Первая глава появилась в журн. "Просвещение" (1913, No 9). Отдельная книга - в изд-ве Ладыжникова в 1914 г.

   ³ Литературно-художественные сборники "Энергия" (Изящная словесность. Критика. Публицистика. Научные популяризации. Мемуары. Сатира. Фельетон) выходили в Петербурге, в изд-ве "Энергия" (сб. 1 - 1913 г., сб. 2 и 3 -1914 г.). Издание не имело определенной общественно-политической платформы.

   ⁶ Содержание сб. 1: В. Серошевский "Дары северного ветра (фантастическая повесть)"; Иван Свистов "Лесная темь" (стихотворения "Гроза", "Бугор", "Старушки"); Александр Амфитеатров "Юность одной певицы. Человеческий документ"; "Четыре письма А. П. Чехова с заметкой и примечаниями Амфитеатрова"; Б. Тимофеев "Сухие сучки" (повесть); А. Амфитеатров "Времена и нравы".

   ⁷ В сб. 2 вошли: "Светлый бог. Сказка в 4-х действиях" Д. Айзмана; стихотворения Тэффи "Смерть" и С. Астрова "Тишь", "У окна", "Скрипка", "Этой ночью", "Из Каприйского альбома"; продолжение романа Амфитеатрова "Сестра Елена. (Из записок одной певицы)"; письмо Н. А. Римского-Корсакова (с заметкой и примечаниями Амфитеатрова); в разделе "Молодое растет" напечатаны рассказы о детях Н. Никандрова "Искусство", Вл. Кадашева "Огонь", Кир. Волгина "Антипка"; в разделе "Неволя" - рассказы об узниках Ив. Вольнова "Осенью", Конст. Лигского "Via Dolorosa"; ст. М. Новорусского "Пределы науки", А. Петрищева "Победоносное поражение".

   В сб. 3 печатались: стихи А. Черного "Летние сны"; Тэффи "Подсолнечник", Ю. Зубовского "Сказка жизни"; в разделе "Голоса любви" - К. и О. Ковальские "Когда цветет земля" (из цикла финские рассказы), Ник. Ашешов "Голова Олоферна", В. Кадашев "Золотая осень", 3. Пешков "Мимолетное"; в разделе "Неволя" - Андр. Соболь (А. Нежданов) "Мендель - Иван"; в разделе "Memento" - А. Грузинский-Лазарев "Пропавшие романы и пьесы Чехова", Ал-др Амфитеатров "Разгон. (Из записок Марии Павловны Урошич)"; в разделе "Ars" - Гр. Тимофеев "Лист и русская музыка"; в разделе "Времена и нравы" - А. Карелин "Сила-капитал". В сатирическом отделе - А. Черный "Продолжение одного старого разговора", В. Князев "Болото", Кир. Волгин "Будни", И. С. Григорьев "Почтительные строки".

   ⁸ Среди лиц, упоминаемых Амфитеатровым: Анатолий Федорович Кони (1844-1927) - юрист, общественный деятель; Александр Александрович Яблонский (1870- 1934) - писатель и фельетонист; Михаил Васильевич Новорусский (1861-1952) - народоволец, узник Шлиссельбургской крепости (до 1905 г.), автор воспоминаний "В Шлиссельберге", опубл. в XII сб. "Знания"; Дионео (псевдоним Исаака Владимировича Шкловского) (1865-1935) -журналист, очеркист, этнограф.

   Тэффи (Надежда Александровна Лохвицкая-Бучинская) (1872-1952) - русская писательница, сотрудничала в журн. "Сатирикон", газ. "Русское слово", "Биржевые ведомости" и др.; в большевистской печати - "Новой жизни", "Звезде". В 1920 г. эмигрировала. В сб. 2 "Энергии" см. ее стихотворение "Смерть", в сб. 3 - "Подсолнечник" (1914).

   ⁹ Григорий Николаевич Тимофеев (1868-1919) - музыковед и музыкальный критик. Автор многочисленных статей о русских композиторах: "П. И. Чайковский в роли музыкального критика" (Русская музыкальная газета. 1899. No 29-34); "А. П. Бородин. Жизнь, творчество, неизданные письма" (Современник. 1912. Кн. ®~9); "М. А. Балакирев" (Русская мысль. 1912. No 6-7) и др.

   ¹⁰ Евгений Иванович Замятин (1884-1937) - писатель. Принимал участие в революционном движении 1905-1907 гг., подвергался репрессиям. В 1906-1911 гг. жил на нелегальном положении. Начал печататься в 1908 г. Раннее творчество Замятина было окрашено демократическими настроениями. В 1913 г. была напечатана его повесть "Уездное" (Заветы, No 5), в 1914 - повесть "На куличках" (Там же, No 3). В сборниках "Энергия" не участвовал. В 1932 г. уехал за границу.

   ¹¹ Андрей Соболь (Юлий Михайлович Нежданов) (1888-1926). В 1906 г. был сослан в Сибирь. В 1909 г. бежал из ссылки в Швейцарию. Вернулся в Россию в 1915 г.

  

  

  Дорогой Александр Валентинович!

   Слухов о состоянии моего здоровья - не слыхал и в какой мере они преувеличены - не знаю, но - между нами говоря - нездоров я здорово. Между нами - потому что не хотелось бы сожалительных газетных ламентаций.

   У меня - рецидив туберкулеза и, как говорят сведущие люди, вся верхняя доля правого легкого весьма в беспорядке. И - вообще в легких нехорошо. Пастеровский институт нашел палочки Коховы в хорошем количестве и прекрасного качества. Обильные поты, африканские температуры и прочие штуки довели мя до пренеприятной скудости сил. Было - с месяц тому назад - намерение лечь и лежать, дондеже не встану на рев трубы архангеловой.

   Но - сие прошло, благодаря энергичному нападению докторов, кои принялись меня зверски подлечивать, сейчас мне значительно лучше, t® почти нормальна, кашель - простенький, и вообще - я намерен поправиться. Ем. Очень ем! Ем до того, что всякая пища - противна, все кормящие - ненавистны, ем и с восторгом думаю: как хорошо быть русским мужиком, которому нечего есть. Или - индусом.

   Пребываю в Неаполе - Hotel Royal Santo Lucia¹ - лежу и ем. Сижу и тоже ем. Весь день поглощаю пищу, в общем - пуда три, прохожие удивляются.

   "Детство" - писано давно, продано по нужде и, конечно, преждевременно, что я весьма понимаю,- "Зыковы" - тоже старенькая вещь. Я уже отдал их Сытину.

   Работать мне - не очень позволяют, а говорят: лежи! Ешь! Не думай! Лежать и есть выучился, а "не думать" - никогда не научусь. Хоть плохо, а буду думать, буду!

   Лечение - т. е. лежание - потребует месяца три времени. Очень я устал за последние два года, переработал, но - захворал я не от одной усталости, а от скопления благоприятных для палочек обстоятельств.

   Делу вашему - не завидую, хотя и "Энергия". Александр Валент.- поверьте: ничего не выйдет. "Не те времена" - не то нужно. Что именно - не знаю, но - чувствую: не то нужно!

   Я, конечно, не могу дать вам никаких обещаний, а готовой рукописи - нет. Писать - не в силах. Сегодня утром свалился в обморок - без всяких видимых причин, так себе: стоял и упал. Да-с! А вы что про нас думаете?

   Душевное состояние точнейше определяется словом - ярость. Хочется драться, кусаться и бить зеркала. Хочется схватить весь Неаполитанский залив и выплеснуть его на каменную башку Пятницкого. Потом - Везувием его промежду крылец ².

   Лежу и пою - про себя - мрачным басом песню покойника дяди моего Якова, гитариста и шарлатана:

  

   Нищий вывесил портянку сушить,

   А другой нищий - портянку украл!

   Ой - скушно мне!

   Эх - грустно мне!³

  

   Так-то-с! Будьте здоровы, ибо - хворь удовольствие сомнительное и очень дорогое. Особенно - в Неаполе.

   Повесть Тимофеева - длинна. Серошевского - еще длинней⁴.

   Никандров - это - да! Талант.

   Зовите к себе Георгия Гребенщикова - Барнаул, редакция газеты "Сибирская новь"; С. Матвеева⁵, Тараканова⁶, Волгина⁷, Ивана Касаткина - молодежь зовите! Ей же богу - интересные ребята! ⁸

   Из Римини я вам, сударь, отвечал, что ясно и из вашего письма. С Капри - не отвечал, ибо в день получения письма вашего и следующие дни - был мертв. "Не совсем", как говорил Николай Левин⁹, но - почти.

   Теперь я намерен жить еще лет 16.

   Кланяюсь всем вашим и нашим, крепко жму вашу руку.

   Пожалуйста - будьте здоровы! Хотя вас Коховы палки никак не могут одолеть и для одоления вашего не иначе как жерди потребны, но все-таки: будьте очень здоровы!

   Зиновию поклон и привет. Как он живет?

  

   Датируется по п. Амфитеатрова от 26 сентября и 2 октября 1913 г.

  

   ¹ 25 сентября Горький приехал в Неаполь для лечения рентгеном (ЛЖТ. Вып. 2. С. 375).

   ² В 1913 г. резко обострились отношения Горького и Пятницкого по вопросам ведения изд-ва "Знание". Это привело к выходу Горького из издательства, руководящим сотрудником и пайщиком которого он являлся. Много лет спустя (8 апр. 1936 г.) Горький писал Пятницкому: "Я глубоко ценил Вашу дружбу. И - продолжаю ценить. Вы, наверное, тоже знаете, как усердно расшатывали ее "третьи лица". Но мы не станем слагать на них нашу вину друг пред другом - виноваты же мы в том, что не нашли возможным поговорить о "наших разногласиях" открыто, искренно, до конца" (Арх. Г. Т. XI. С. 363). См. также заметку Б. А. Бялика "Справедливости ради" (Лит. газ. 1964. No 35. 21 марта).

   ³ Яков Васильевич Каширин (1839-1902). См. повесть Горького "Детство", где приведена песня дяди Якова.

   ⁴ Речь идет о произведениях, напечатанных в сб. 1 "Энергия" (1913).

   ⁵ Николай Петрович Матвеев (1865-1941) - сибирский писатель. Горький писал Гребенщикову 19 сентября/2 октября 1912 г.: "Не знаете ли Вы Н. Матвеева, автора рассказа "Мельник"" (МИ. I. С. 296). См. также п. Ляцкому от 24 сентября/ 7 октября 1912 г.

   ⁶ Произведения И. Тараканова печатались в "Современнике" ("Один в природе" - 1911, кн. 7, и "Айне-Булак" - 1912, кн. 8). Горький писал о нем Миролюбову 12 сентября 1911 г.: "Как жаль, что он манерничает. Очень интересен" (XXIX, 181).

   ⁷ Кирилл Волгин - один из начинающих писателей, его рассказ "Антипка" напечатан Амфитеатровым в сб. 2 "Энергия" (1914).

   ⁸ Произведения Н. Матвеева, И. Тараканова, Г. Гребенщикова, И. Касаткина в сборниках "Энергия" не печатались.

   ⁹ Николай Левин - брат Константина Левина, персонаж из романа Л. Н. Толстого "Анна Каренина".

  

  

  

  Дорогой Алексей Максимович!

   Ужасно жалостно все, что Вы пишете о своем здоровье... Если бы не сковывали сейчас горою навалившиеся дела, поскакал бы к Вам повидаться... В таком трудном и нервном состоянии, конечно, не до работы... А пессимизм Вы на себя все-таки напрасно не напускайте...

   Что же "не то" да "не то"?.. "Не то"! мы все давно говорим и восклицаем. А в конце концов "того", что истинно надо, все равно не можем дать, ни Вы, ни я, да что-то и не вижу тех, кто с уверенностью это о себе сказать может... по крайней мере, из ровесников и вообще людей взрослых... Значит, за неимением гербовой, пишем на простой, а затем адресуем "дедушке в деревню", бросаем в почтовый ящик без марки и - посмотрим, что выйдет...

   Жаль мне все-таки, что уж очень сковывается связь Ваша с Сытиным... Как ни как, а закабалил-таки плут-купец... Видно, ничего не поделаешь... "все там будем, брат Аркадий!"¹... На этом основании особенно понимаю и Вашу ярость, и желание драться Везувием, и вылить Неаполитанский залив в новое помещение...

   Относительно длиннот Тимофеева {А талантлив и умен парень. Только ему уж очень хочется писать под Вас.} я распорядился довольно свирепо. По секрету сказать, согрешил непочтением, приложив слегка руку и к протяженностям польско-русского старца².

   Никандров - действительно, талант, но - черт его знает, до чего нечистоплотный неряха. Пришлось возвратить ему две вещи, из которых одна, сатирическая, прямо-таки великолепная штука, но невозможна для печати не по нецензурности политической, а просто потому, что уж очень воняет... Какой-то гениальный золотарь. Другая вещь - ерунда.

   Гребенщикова знаю - чуть ли не я и начал его первый печатать в "Современнике"³. Человек несомненно способный. Остальной публики, которую Вы называете, за исключением Ивана Касаткина, не знаю. Ах, нет, Тараканова тоже помню, были у меня его рукописи, и что-то я принял и напечатал, уральское, помнится. Но, правду сказать, энтузиазма большого не испытал. А что такое Матвеев?

   Что же все - звать да звать? - захотят - сами придут. А то добились мы с этими зовами того, что теперь рукописи начинающих присылаются в таком небрежном виде, что - совершенно ясно: авторы даже не трудятся их перечитывать перед отправлением... "Имя" делается в два-три рассказа и затем, по традиции, утверждается навсегда. Я сейчас нескольких скороспелых знаменитостей, кажется, весьма обидел... Между прочими и Никандров, по-видимому, дуется... Прислал вещь - черновик черновиком, сплошь хаотическую, налганную, с блестками большого таланта, как золота в грязи, но с препротивной тенденцией ругать Европу и написанную чисто дворницким языком... Что тут с таким гусем будешь делать? Сесть да перерабатывать - больше ничего не остается... А это нельзя, потому что, пишет, будто "вещь написана кровью его сердца"... И совсем это не нужно - писал бы чернилами, да внимательно, грамотно и хорошо...

   Не знаю, почему Вы думаете, что "времена не те"?

   Времена, напротив, по-моему, как раз те, когда литератор знаменитый и сильный, как Вы, или много читаемый, как я, очень и очень должны разговаривать с обществом. Потому что общество сейчас ходит в большом недоумении и очень одичало, требуются ему слова, которые оно забыло... Что ж? Я прямо говорю, что, будучи человеком старого века и интеллигентской породы, с народом как силою века нового не сумею говорить и не решусь. Ну, а интеллигенция, по-моему, сейчас в худшем положении, чем была она даже в 70-х годах, ибо совершенно развратилась, сбилась с толку и мотается, точно тряпка, повешенная на веревку, под ветром... А ведь - как там ни верти - она все-таки нужна, и нужно, чтобы она была умная, а не глупая, со вкусом и твердым взглядом, а не пошлая и фальшивая, доброжелательная и смелая, а не злобная от разнообразия испугов. Истинно говорю Вам: надо идти в нее с культурною пропагандою, возвращаясь чуть не к азам... Поэтому мне и кажется, что Вы напрасно смотрите так пессимистически на предприятия, направленные в эту сторону... Впрочем, конечно, взгляд этот у Вас не с бацу, а выношен и имеет свои более или менее доказательные причины...

   Ну, а я все-таки духа не теряю и попробую потрубить в свою трубу... что выйдет, то выйдет. За большими триумфами я никогда не гнался и теперь не гонюсь, а будучи побит на бою, мужества тоже никогда не теряю, но начинаю формировать снова свои отряды...

   Спрашиваете про Зину. Он у нас в "Энергии" секретарствует. Уже три месяца, и я им чрезвычайно доволен, равно как и издатель в восторге. Отличный работник, внимательный и усердный, с любовью трудящийся и толковый⁴.

   Из Римини письмо я от Вас, действительно, имел, из которого и узнал, что Вы в Римини. Но это письмо отвечало на пересланное Вам, которое я адресовал на Капри. А на это письмо из Римини я Вам послал в Римини же другое, очень большое письмо, опять по поводу предполагавшегося Вашего возвращения в Россию, которое прошедшим летом я считал таким нужным и для России, и для Вас... Но - какая же Россия, когда человек нездоров, вон, до обмороков!..

   О болезни Вашей, конечно, кроме Зины и Илларии Владимировны, никому не сказал... Да ведь я газетчиков совсем не вижу, а сам доставкой сведений никогда не занимался и впредь не мыслю.

   Будьте, пожалуйста, как можно бодрее и не считайте Вы палочек этих проклятых... Ах, иногда, право, мне кажется, что и Коха и многую другую публику не следовало матерям рожать на свет, потому что с приходом их в мир люди стали больше волноваться...

   До свидания... Я зимою Вас непременно повидаю. Как-нибудь да умудрюсь. А к себе сейчас с Вашим кашлем боюсь Вас звать потому, что у нас бывают зимой ветры, которые для грудных болезней здешние врачи считают неприемлемыми...

   А, вот, кстати, о болезнях. Ведь Сережа-то Горелов в своем Палермо отсиделся-таки до полного выздоровления и теперь, говорят, ходит молодец молодцом, совершенно забыв о каких бы то ни было болях... Так как факт этот стал нам известен от его ближайших друзей, то считаю его несомненным. Махнуть бы и Вам в эту превосходную, действительно, местность. Я когда там был, в Conca d'Oro и Mondello, то только и плакался, что в то время мне, имевшему много газетной работы, это было слишком далеко для житья... Еще раз до свидания. Будьте здоровы. Желаю Вам всего хорошего.

   Прочитал сейчас в "Речи" заметку о предстоящем восстановлении Вас и Короленко в звании членов Императорской академии наук... О, Господи! Кто это еще усердствует!

   Как адрес Касаткина?

  

   ¹ Цитата из пьесы А. Н. Островского "Лес".

   ² Речь идет о сокращении повести Серошевского "Дары северного ветра".

   ³ Гребенщиков в 1911-1912 гг. в "Современнике" не печатался. В 1913 г. в кн. 1-2 была помещена его повесть "Ханство Батырбека". См.: Г-Ляц, п. 21, прим. 6.

   ⁴ Речь идет о З. А. Пешкове.

  

   Александр Валентинович, дорогой - боюсь, что вы обиделись на меня за слова мои "не то" и "не те времена",- из тона письма вашего, как будто, сквозит обида - вот уж не по адресу-то было бы! Я вас и люблю, и уважаю, и очень высоко ставлю вашу неутомимую, всегда умную работу, всегда талантливую и как-то особенно, по-русски честную. Не лесть, не комплемент, а - от сердца говорю то, что думаю давно и что хорошо проверено: на редкость открытое лицо у вас - лицо души - и другой такой фигуры психической - не знаю.

   "Не то" относится к Серо[шевскому] - я вообще не поклонник его таланта, в частности мне не нравится принятая вами рукопись¹, я ее читал.

   Тэффи? Это - для после обеда, для сумерек. В Тим[офееве] - Достоевский сидит.

   Вы говорите о пропаганде культуры - совершенно верно, бесспорно, это - необходимо в наши дни всеобщего одичания. И не "те времена" - чтоб Серо[шевский] мог дать то, что надобно. Вот Никандров - может. И вообще - молодежь может, напр. - Вольный, Матвеева посмотрите в "Сов[ременном] мире", книга 8-я или 7-я, про медведя ².

   Адрес Касаткина, Ивана Михайлова:

   Лыковское лесничество, Макарьев[ского] уез[да] Нижегор[одской] губ[ернии].

   Возьмите стихов у Дмит. Семеновского³, изгнанного семинариста ярославского,- ха-ароший товарец, поверьте слову! Адрес: Москва, Трубниковский пер., дом Удельного ведомства, Е. К. Малиновской⁴ для Дмит. Семеновского. И - не пригодится ли прилагаемое? О мальчике - недурно!⁵

   Коховы палочки отнюдь не волнуют меня, и деремся мы с ними преуспешно. Некий доктор Манухин⁶, очень хитрый человек, поступает с ними, с палочками, весьма просто: воткнет в селезенку мне Рентгенов луч, селезенка разволнуется и разложит лейкоцитов, а сии, распадаясь, выделяют некий фермент, который палочкам как ладан черту. И палочки издыхают. На меня же возложена обязанность есть. Я ем 16 раз в сутки. Всякая пища - просто сволочь для меня. Извините за слова, но - сволочь и стерва! Вы любите сырые яйца? Ага!

   Нет, несмотря на все, я еще не умру. Диваны буду есть, а - вылечусь! Хочу жить еще 16 лет на страх врагам.

   Не сердитесь на меня! Кланяюсь очень и жму руку. Сегодня переезжаю в Sorrento ⁷, здесь духота и пыль. Всего доброго.

   Протестую против постановки "Бесов" и "Идиота". Протестую!⁸

  

   Датируется по п. Амфитеатрова от 2 и 6 октября 1913 г.

  

   ¹ Повесть "Дары северного ветра".

   ² В "Современном мире" (1913, No 7 и 8) напечатай рассказ Н. Матвеева "Не ровен час".

   ³ Дмитрий Николаевич Семеновский (1894-1960) - поэт, начал печ