Амфитеатров Александр Валентинович - Переписка М. Горького с А. Амфитеатровым

up>6 "Человек из ресторана" И. С. Шмелева был напечатан в XXXVI сб. "Знания".

   ⁷ "Очерки из истории русского патриотизма (1812). I. Наполеон - Пугачев" (Современник. 1911. Кн. 10); II. "Лев Толстой и Александрово воинство" (Современник. 1911. Кн. 11). В первом очерке "Наполеон - Пугачев" Амфитеатров, обращаясь к мемуарным свидетельствам и историческим документам, утверждает, что московским генерал-губернатором Ф. В. Ростопчиным и его вдохновительницей вел. кн. Екатериной Павловной руководила в борьбе с Наполеоном не патриотическая идея, а боязнь "пугачевщины извне", т. е. освобождения крестьян от крепостного права, которое "совершалось уже самым занятием русской территории французскими войсками" (Современник. 1911. Кн. 10. С. 171).

   ⁸ См.: Г-А, п. от января, не ранее 30, 1912 г., прим. 6.

  

  

  

  Дорогой Александр Валентинович!

   Я мог бы дать на 912-й повесть в 6, 7 листов¹, но при условии: по 500 р. за лист, и пусть Певин теперь же даст мне 1000 р. Поверьте - очень неловко писать о таких вещах в таком тоне да к тому же - вам, но - дела мои столь плохи, что и сказать трудно ².

   Засим: 22-го октября в Москве "в торжественном по случаю столетия существования заседании О-ва любителей росс[ийс]кой словесности" - ух ты! - будут вероятно, прочитаны мои воспоминания о Каронине ³ - это около печатного листа; если хотите - я пришлю вам рукопись, м. б. годится для "Современника". Вы скажете мне об этом - т. е. годится или нет - вполне откровенно. Не подойдет ли к ноябрьской книге? ⁴

   Журнальное обозрение - необходимо, я - конечно - не годен на это амплуа и предложением вашим удивлен, весьма⁵. Но - скоро сюда приедет А. Тихонов, и я обязательно попробую с ним - не выйдет ли чего? А если с ним не выйдет - другого найду.

   Хорошо бы первую книжку 12 г. снабдить обзорами 11-го - обзорами всех сторон русской жизни.

   Так, например, обзор торгово-промышленной деятельности мог бы написать Цыперович, это знающий дело парень, возьмите его статьи "Синдикаты", "Сахар", "Чугунный голод" ⁶.

   Обзор "течений общественной мысли" сделал бы Базаров, Павлович - иностранную политику России⁷, а "жизнь деревни" - И. Гордеев, это какое-то новое и очень живое перо в "Рус[ском] богатстве" ⁸.

   Литературный обзор - вы, если не найдется нового кого-либо. Базарова вообще следовало бы привлечь к журналу, это человек серьезный, за что и зачислен в еретики правоверными с.-д.⁹

   Для Бурцева пишу, пришлю вам ¹⁰.

   Как бы это повидаться с вами? Не длинное лежит меж нами расстояние, а вот поди же!

   Досадно.

   Желаю всего доброго

   Хотите испытать большое наслаждение?

   Прочитайте книжку Содди "Радий", издание "Mathesis" ¹¹.

  

   Датируется по ответному п. Амфитеатрова от 15 октября 1911 г.

  

   ¹ 5 октября 1911 г. Горький, сообщая Е. П. Пешковой о завершении работы над четвертой частью "Жизни Матвея Кожемякина", писал: "Сейчас же начну "Записки доктора Ряхина" - вещь небольшая" (Арх. Г. Т. IX. С. 124). Пятницкий предложил Горькому отдать "новую вещь в 6 листов" "Современному миру" (Дн. Пятницкого, запись от 28 сент./11 окт.). Но Горький предпочел "Современник". Повесть написана не была. Сохранились лишь ее черновые фрагменты. См.: 10, 661-691.

   ² Е. П. Пешковой Горький писал 14 октября 1911 г.: "С 912 г. надобно работать в журналах. "Знание" не кормит" (Арх. Г. Т. IX. С. 124).

   ³ Общество любителей российской словесности при Московском университете - одно из старейших литературных обществ (1811-1930). С просьбой откликнуться на юбилей Общества к Горькому обратился 11/24 сентября председатель Общества А. Е. Грузинский (ответное п. Горького от 20 сент./3 окт. см.: Вопр. лит. 1986. No 6. С. 158-159. Выдержки из писем Грузинского Горькому см,.: 11, 541-542).

   Воспоминания Горького были прочитаны Грузинским 22 октября/4 ноября на вечернем заседании Общества. "Я лично был увлечен вещью,- писал Грузинский Горькому 24 октября/6 ноября 1911 г., - и взялся ее читать сам, из внутренней потребности. Кажется, не напортил, по крайней мере, чувствовал, что публике передался основной тон" (АГ). На том же заседании читались произведения Бунина, Андреева, Чирикова, Боборыкина и др.

   ⁴ Под названием "Писатель" воспоминания были напечатаны в журн. "Современник" (кн. 10), позднее получили название "Н. Е. Каронин-Петропавловский",

   ⁵ Горький отвечает на п. Амфитеатрова от 23 сентября 1911 г.

   ⁶ Упоминаются ст. Цыперовича "Синдикаты и тресты в России" (Современный мир. 1909. No 3), "Чугунный голод. Застой в "тяжелой" металлургической промышленности в России" (Там же. 1911. No 8). Ст. "Сахар" обнаружить не удалось.

   ⁷ Ст. Павловича "Внешняя политика в 1911 году" была напечатана в кн. 1 "Современника" за 1912 г.

   ⁸ Первая ст. И. Гордеева в "Русском богатстве" - "Из анекдотов современности" (1911, No 12).

   ⁹ В словах Горького о В. А. Базарове отразились отдельные расхождения писателя с большевиками в отношении к идейной борьбе внутри социал-демократического движения.

   ¹⁰ Имеется в виду ст. Горького "В ширь пошло..."

   ¹¹ Фредерик Содди "Радий и его разгадка" (пер. с англ. под ред. Д. Д. Хмырова, лаборанта имп. Новорос. ун-та. Одесса, изд-во "Mathesis", 1910).

  

   Дорогой А. В.!

   Посылаю статейку для Бурцева¹, вышло - плохо, понимаю, но - иначе не выходит.

   Кланяюсь, жму руку

   Шутить будут над нами: вот страна! Трупы в ней - живые, души - мертвые!²

  

   Датируется по п. Лопатина Бурцеву от 16 октября 1911 г. См. сообщение Е. Г. Коляды "О Горьком и Лопатине..."

   ¹ Ст. ""В ширь пошло..."" (Будущее. 1911. No 1. 22 окт.).

   ² Эту фразу из п. Горького Амфитеатров воспроизвел (с некоторыми изменениями) в сатирическом разделе "Сверчок" журн. "Современник": "Восклицание М. Горького:

   - Удивительная страна! Трупы в ней живые, а души мертвые!" (Современник. 1911. Кн. 10. С. 393).

   Позже Горький выразил Амфитеатрову свое недовольство фактом этой публикации (Г-А, п. от 20 или 21 ноября 1911 г.)

  

   Дорогой Алексей Максимович.

   Посылайте мне немедленно Каронина: конечно, в ноябрьскую книжку, лучше и желать нельзя.

   Повесть на 1912-й год пишите непременно. Вопрос об авансе я улажу в Париже. Если Певин будет кряхтеть и жаться, министерский вопрос из сего сделаю либо собственный роман¹ на полгода отложу, но 1) уверен, что кряхтеть и жаться он не будет, 2) что Ваша повесть окупит себя уже при подписке. Словом, я считаю это дело решенным, положитесь на меня и пишите. Мне же, для разговора с Певиным, дайте поскорее заглавие и приблизительное понятие о среде и сюжете. В проспект я помещу заглавие², конечно, только в том случае и тогда, когда приду с Певиным к соглашению об авансе.

   Относительно А. Тихонова ничего не могу сказать. "Шебарша" его в "Совр[еменном] мире" вещь очень ничтожная, но весьма вероятно, что беллетристика не его дело. А язык у него есть. Если к этому будут и мысли, то отчего же и не дебютировать ему в роли журнального обозревателя³. Заказа сделать не могу, а с пробою милости просим.

   Цыперович к нам стучался, я ответил ему самым любезным письмом принципиального согласия, а дальнейшее передал "по департаменту" В. М. Чернову. Почему они до сих пор не спелись, не понимаю⁴.

   Против Базарова решительно ничего против не имею и буду очень рад его статьям, хотя, вероятно, приму за сие душ воркотни.

   Мне самому до зарезу хочется и надо повидать Вас. Хочется, потому что я Вас очень люблю, а надо, потому что накопилась масса литературных дел, возможностей и проектов, о которых писать было бы длинно бесконечно, да, пожалуй, иногда и не следует, ибо одно дело слова, которые летают, другое письма, которые остаются... Очень уж многим я сейчас недоволен и не с кем, кроме Вас, о недовольствах сих по душам поговорить и пути из них наметить.

   Вчера обозлило меня "Утро России" сплетнями какого-то Фомы Райляна о А. И. Куприне⁵. Что А. И. может быть и бывает совершенною скотиною, в том не сомневаюсь, но хорош этот г. Райлян - совершенно лакей, который, будучи допущен к пьяным господам "разделить компанию", спешит затем с доносом в моральный участок. И хороши газеты, которые подобными пакостями с лицемерными вздохами пробавляются. А видели Вы интервью с героями "Живого трупа"?" До чего только дойдем мы в жестокой печатной своей подлости... Хоть бы оглоблей что ли били нахалов этих...

   Владимир Немирович-Данченко получил пост покойного Барышева⁷. Может сказать себе: ныне отпущаеши, ибо сие равняется 15 000 дохода в год... Как в оп[ере] "Кармен" поется: "и еще вот малая прибавка к твоим скудным средствам..."

   До свидания. Желаю Вам всего хорошего.

  

   ¹ На 1912 г. был объявлен роман Амфитеатрова "Дрогнувшая ночь", являющийся второю частью "Заката старого века", напечатанного в "Современнике" (Современник. 1911. Кн. 11).

   ² В проспекте на 1912 г. (Современник. 1911. Кн. 11 и 12) повесть Горького не была объявлена. Имя Горького не было названо и в ряду писателей, чьи произведения предполагалось печатать в "Современнике".

   ³ Рассказ А. Н. Тихонова "Шебарша" был напечатан в журн. "Современный мир" (1911, No 8). В качестве обозревателя Тихонов в "Современнике" не выступал.

   ⁴ В то время Цыперович активно сотрудничал в большевистской легальной газ. "Звезда". Его обзор "Экономическая жизнь в России в 1911 г." появился в журн. "Современник" (1912, кн. 1) после того, как Чернов ушел из журнала.

   ⁵ Амфитеатров имеет в виду корреспонденцию под заглавием "Афинская ночь" (Утро России. 1911. No 222. 28 сент./11 окт.), в которой были напечатаны с комментариями газеты большие куски из "описания" Ф. Райляном "подобия афинской ночи, устроенной для него приятелями А. И. Куприна", с участием самого Куприна. Корреспонденцию завершали слова: "Так гибнут русские гении под аккомпанемент таперов..." Через два дня, 30 сентября/13 октября 1911 г., в газ. "Утро России" (No 224) появилось сообщение о том, что Куприн вызвал Райляна на дуэль, от которой Райлян отказался.

   ⁶ В основу сюжета драмы "Живой труп" легло судебное дело супругов Е. П. и Н. С. Гимер, с которым Толстой ознакомился в 1897 г. Речь идет о корреспонденции, напечатанной в газ. "Утро России" (1911, No 221, 27 сент. /10 окт.): "Живые герои "Живого трупа". У Е. П. Гимер", в которой приводились слова "бывшей госпожи Гимер": "Все это прошло, к чему все снова возобновлять? Не надо <...> Видели же пьесу? В общем многое верно. Даже то, что нас выдал не муж, как об этом говорили..."

   ⁷ Имеется в виду сообщение: "Место умершего члена комитета Общества драматических писателей и оперных композиторов И. И. Мясницкого (Барышева) завял В. И. Немирович-Данченко" (Утро России. 1911. No 215. 20 сент./3 окт.).

  

  

  Дорогой Александр Валентинович!

   Сейчас не могу ехать в Рим¹, застигнут предложением вашим на самом интересном месте, интересном и опасном.

   Посылаю рукопись², письмо на имя Лидии Петровны³, письмо Ясинского Зиновию, присланное - почему-то - на мой адрес и на мое имя⁴ вместе с другим письмом, кое тоже сообщаю вам в копии⁵. Вот у меня и создался "инцидент".

   Для "Совр." думаю написать "Дневник никудышника", герой - "человек, который выдумал себя", и выдумка эта пожрала его. Много места посвящу описанию тех физических условий, среди коих слагается психика никудышников ⁶.

   Намерение: приласкать человека; конечно,- дрянь ты, милый, но - согласен - жизнь твоя трудная! Однако - ты дрянь, голубчик!

   Думаю, что напишу весело, так что, хотя будут слезы, но и смешному - простор.

   После Парижа, значит, увидимся? Ой, как это хорошо будет!

   Ну - с богом!

   А насчет денег - не очень давите издателя-то!

   Вы уж вон как: министерский кризис!

   Китайцы-то, а? Ох скоро нас бить будут!⁷

   Всего хорошего вам!

   Подарите мне Эйфелеву башню. Купите и подарите. Ее продадут дешево, она безобразней того, что сказано о ней Мопассаном⁸. А мне - годится. Поставлю ее тут и буду залезать от посетителей - на-ко возьми меня!

   Ф. Райлян - редактор-издатель журнала "Свободным художествам" ⁹, сам - художник и автор, кажется, всех академических скандалов, наиболее громких. Его имя связано также и с недавним самоубийством пейзажиста К. - забыл фамилию¹⁰. Что он написал о Куприне? Мне бы надо знать это.

   Да, "Трупом" торгуют бойко. Вот-те и вегетарианцы.

   Но - боже мой! - как мало - все-таки - уважается даже огромное имя, великая работа Толстого! И как тяжко читать глаголы Юшкевичей, Нилусов, Федоровых - снисходительные их глаголы! " Воистину нехорошо!

  

   Датируется по содержанию (см. прим. 1) и сопоставлению с п. Амфитеатрова от 15 октября 1911 г. В п. от 23 ноября 1911 г. Амфитеатров сообщал Горькому, что получил это письмо "перед самою парижскою поездкою, следовательно, 5 недель тому назад".

  

   ¹ Горький отвечает на не дошедшую до нас телеграмму Амфитеатрова, о которой мы узнаем из п. Лопатина Е. Ю. Григорович от 17 октября 1911 г.: "Ал[ександр] Вал[ентинович] думает отправиться завтра с сыном в Рим дня на 2 или 3; а затем, захватив на обратном пути Ил. Вл., поехать с ними на недельку в Париж. Если это состоится (что узнается еще сегодня из ответной депеши Горького), то между 18 и 28 октября я буду жить здесь в состоянии относительного одиночества..." (ЦГАОР, ф. 9104, оп. 1, ед. хр. 2, л. 4).

   ² Очерк "Писатель" ("Н. Е. Каронин-Петропавловский").

   ³ Л. П. Пешкова.

   ⁴ П. Ясинского З. А. Пешкову, не разыскано.

   ⁵ В п. Горькому от 23 ноября 1911 г. Амфитеатров сообщал, что "никакой копии в письме не оказалось".

   По-видимому, имелось в виду п. Ясинского Горькому от 27 сентября /10 октября 1911 г., написанное по поводу отказа Горького сотрудничать в журн. "Новая жизнь" в связи с предстоящей в нем публикацией повести Ясинского "Болезнь Арланова". Ясинский просил разрешения напечатать письмо Горького в редакцию журнала, воспринятое им как "запрещение" печатать повесть (АГ). Отвечая Ясинскому 3/16 октября 1911 г., Горький писал: "Лично я - не имею ничего против опубликования письма, посланного мною редакции журнала "Новая жизнь".

   А против выражения Вашего: "Вы запретили печатать мою повесть" - протестую. Запрещать я не имею права и не имел желания, я просто заявил редакции, что не считаю для себя удобным печататься в одном издании с Вами" (XXIX, 197).

   Копию п. Ясинского Горький приложил также к своему п. П. А. Берлину, одному из редакторов журн. "Новая жизнь", в котором писал: "... и Вы, и г. Архипов, приглашая меня сотрудничать в "Новой жизни", должны были предвидеть возможность приглашения г. Ясинского в сотрудники Вашего журнала" (Там же. С. 197).

   ⁶ "Дневник никудышника" - одно из названий задуманной Горьким в это время повести.

   О "никудышниках" Горький писал в ст. "Разрушение личности", имея в виду интеллигенцию 80-х годов: ""Радикалы" превращались в "непротивленцев", "культурники" в "никудышников",- и один из честнейших русских писателей, святой человек Николай Елпидифорович Петропавловский-Каронин говорил, конфузливо потирая руки:

   - Чем им поможешь? Ничем не поможешь! Потому что как-то не жалко их, совсем не жалко?" (XXIV, 56).

   В этой же статье Горький писал о том, что "рост "лишних", "никудышных", "никчемных", "ненужных" людей"- распространенное явление в России (Там же. С. 77).

   ⁷ 10 октября 1911 г. в Китае захватом повстанцами г. Учана началось возглавленное Сунь Ятсеном революционное движение, получившее название Синьхайской революции, которое носило антифеодальный характер. Русские газеты систематически печатали сообщения о ходе событий в Китае. В большевистской легальной газ. "Звезда" была введена специальная рубрика "Революция в Китае", которая открывалась ст. В. Д. Бонч-Бруевича "Проснувшийся дракон" (Звезда. 1911. No 26. 23 окт./5 нояб.). Журн. "Современник" откликнулся на происходящее в Китае ст. Павловича "Великая китайская революция" (кн. 11), в которой анализировался социальный характер революции и освещалась деятельность ее вождя Сунь Ятсена. Основываясь на первых сообщениях о китайских событиях, Горький предполагал, по-видимому, еще большее, чем это было в начале года, обострение отношений между царским правительством и Китаем. На Шестой (пражской) всероссийской конференции РСДРП (состоялась 18-30 янв. 1912 г.) была принята специальная резолюция "О Китайской революции", в которой говорилось: "Конференция, ввиду кампании правительственных и либеральных ("Речь") газет, пропагандирующих - в интересах российских капиталистов - отторжение от Китая, пользуясь революционным движением в нем, пограничных с Россией областей, - констатирует мировое значение революционной борьбы китайского народа, несущей освобождение Азии и подрывающей господство европейской буржуазии, приветствует революционеров-республиканцев Китая, свидетельствует о глубоком воодушевлении и полной симпатии, с которой пролетариат России следит за успехами революционного народа в Китае, и клеймит поведение русского либерализма, поддерживающего политику захватов царизма" (КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК, ч. 1, с. 344). Свою солидарность с революционным движением в Китае Горький выразил в п. к Сунь Ятсену от 25 октября 1912 г. (XXIX, 275-276).

   ⁸ Подразумеваются очерки "Бродячая жизнь", в которых Мопассан писал о том, что "бежал из Парижа и даже покинул Францию", так как не мог переносить Эйфелеву башню - "эту высоченную и тощую пирамиду железных лестниц, этот остов безобразного великана" (Полн. собр. посмертных произведений Гюи Де Мопассана и соч. небеллетристические. Дополнительный тринадцатый том к изд. Ф. И. Булгакова и Н. Н. Дунаева. СПб.: изд. Ф. И. Булгакова, 1907. Т. 13. С 600, 601).

   ⁹ "Свободным художествам. Ежемесячный иллюстрированный художественно-литературный и научный журнал". Издавался Ф. Р. Райляном в 1910-1913 гг.

   ¹⁰ Имеется в виду К. Я. Крыжицкий, который покончил жизнь самоубийством 4/17 апреля 1911 г. Подразумевается ст. Ф. Райляна "Весенняя выставка в Академии художеств" (Против течения. 1911. No 20. 12/25 марта).

   ¹¹ Горький имеет в виду публикацию А. Ара в газ. "Одесские новости" (1911, No 8530, 28 сент./11 окт.). в которой приводятся высказывания о пьесе "Живой труп" С. С. Юшкевича: "Если бы меня спросили, представляет ли собой "Живой труп" шедевр,- я бы затруднился ответить. Произведение это ничем не замечательно..."; А. М. Федорова: "И пленяет не глубина замысла, не новизна и оригинальность характеров, а то обаяние, которое разлито где-то между строк. Несомненно, конечно, что Толстой имел основание быть недовольным этим произведением"; художника и писателя П. А. Нилуса: "И если вы меня спросите, есть ли это свойство пленять в "Живом трупе", я скажу: вероятно меньше, чем в других вещах".

  

  

  Дорогой Алексей Максимович.

   Певин может в счет повести прислать Вам из Петербурга авансом сейчас 500 р. и в декабре 500 р.

   О "Петропавловском" мы успеем - он говорит, поставит в октябрьскую книжку, что также, полагаю, Вам выгоднее, ибо ускорит получение гонорара.

   Я выезжаю из Парижа сегодня или завтра. Пишите в Fezzano. Неделю я должен проработать над октябрьскою книжкою¹. А затем хорошо было бы повидаться, ибо грядущий год обещает много интересного. До свидания. Желаю Вам всего хорошего.

  

   Письмо на бланке Hotel Richmond, Paris.

   Датируется по содержанию и сопоставлению с п. Амфитеатрова Е. П. Пешковой из Парижа от 24 октября 1911 г., в котором он предлагал ей встретиться 25 октября 1911 г.: "...очень не хотелось бы уехать так, чтобы вас не повидать" (АГ).

  

   ¹ Кн. 10 "Современника" была отпечатана к 9 ноября 1911 г. (Г - А, п. от 14 нояб. 1911 г.)

  

  

  

  Дорогой Александр Валентинович!

   Если мне теперь же пришлют 500 аванса и гонорар за "Каронина", то в декабре 5-и сот уже не надобно, я обойдусь. Скажите это Певину.

   В Рим, на свидание с вами, могу выехать тотчас же, как получу деньги, а раньше - не могу, не с чем.

   Удручен и взбешен: московская газета "Живое слово" напечатала статью гнуснейшего тона "В защиту изгнанника" - предлагается о[бщест]ву подать петицию на имя царя, дабы он меня "простил" и позволил мне возвратиться в Россию¹. Провинциальная пресса перепечатывает эту пошлость.

   Закатил письмо в редакцию газеты и - отдельно - лицам, хвалившим мне оное издание, сотрудничающим в нем и приглашавшим меня к сотрудничеству!² Если письмо не напечатают - напишу статью о литературных нравах современности по поводу этого инцидента, а также и столкновения с "Новой жизнью" из-за Ясинского.

   Ну - времена!

   А бурцевский "Авенир"³ почему-то напомнил мне горбатовского цирульника Авенира Святухина - тот был тоже жидкокровный какой-то, головку держал набок и все, бывало, говорил вполголоса: "Если на этот предмет смотреть прямо, так без ошибки можно сказать".

   Сходство разумею чисто номинальное и ничего сатирического не думаю при этом.

   Очень огорчен историей Куприна - Райляна, боюсь, что еще не кончена она и что А[лександр] И[ванович]⁴ либо физиономию оному Райляну испортит, либо еще хуже придумает что-нибудь.

   Между прочим: русские художники рассказывают, что из-за Райляна ушел Куинджи⁵ и что Райлян же довел до самоубийства Крыжицкого.

   Фигура! А издает журнал "Свободным художествам".

   Ну, будьте здоровы!

   Так известите Певина, чтоб прислал гонорар и 500, а больше - не нужно.

  

   Датируется по п. Амфитеатрова от 1 ноября 1911 г.

  

   ¹ Горький имеет в виду ст. П. Ордынского "В защиту изгнанника" (Живое слово. 1911. No 31. 3/16 окт.). О том же шла речь и в "Заметках на полях" П. В. Мурашева, напечатанных там же.

   ² Письмо-протест Горького "Г[осподину] редактору газеты "Живое слово"" было напечатано в газ. "Живое слово" (1911, No 34, 24 окт./6 нояб.) (XXIX. 191). Письмо было получено редактором газеты П. В. Мурашевым 13/26 октября 1911 г. (АГ). Горький имеет в виду также свое п. Львову-Рогачевскому около 10/23 октября 1911 г., в котором он писал: "Я послал Вам по питерскому адресу письмо, в котором высказано мое отношение к "Живому слову". Так как я согласился сотрудничать в газете этой не вследствие приглашений г. Мурашева, а по силе Вашего и Бонча-Бруевича желания, я, мне кажется, имел право надеяться и ждать, что как Вы, так и В. Д. Бонч-Бруевич после статей в 32 No-е, не преминете выразить протест против них публично" (XXIX, 195). Это письмо Львов-Рогачевский переслал Бонч-Бруевичу 13/26 октября 1911 г. "Очень извиняюсь,- писал он,- что подвел Вас, я написал уже Алек[сею] Макс[имовичу], что вина падает всецело на меня. Посылаю Вам письмо Горького...". Здесь же Львов-Рогачевский писал о том, что на совещании в Москве "заявил редактору протест против статьи, поставившей Горького на одну доску с обывателями..." (ГБЛ, ф. 369, к. 297, ед. хр. 45, л. 1). Бонч-Бруевич отказался от сотрудничества в газете, наложив запрет на печатание присланной в газету статьи (п. П. В. Мурашева Бонч-Бруевичу от 21 окт./ 3 нояб. 1911 г..- ГБЛ. ф. 369, к. 305, ед. хр. 50, л. 1).

   Несколько позже, в начале ноября 1911 г., Горький писал П. В. Мурашеву: "Право - я всей душою желаю Вам успеха в Ваших попытках создать хорошую демократическую газету и очень огорчен тем, что не могу работать с Вами. Если бы Вы знали, какой дождь писем ко мне вызвали статьи "Жив[ого] слова" и как меня язвят черносотенцы,- ага, милости запросил! <...> А "инцидент" сочтем оконченным и не станем больше возвращаться к нему, памятуя, что дело заключено не в личных обидах, а в общественном значении фактов" (XXIX, 202, 204).

   ³ Имеется в виду первый номер газ. "Будущее" ("L'Avenir").

   ⁴ А. И. Куприн.

   ⁵ Незадолго до смерти художника А. И. Куинджи (11/24 июля 1910 г.) Райлян выступил со статьей, содержавшей оскорбительные выпады против него, за что и был осужден третейским судом.

  

  

   Дорогой Алексей Максимович.

   Возвратился я из Парижа со множеством неприятностей, о которых даже и писать неприятно и которые весьма мало сглаживаются немногими и частичными приятностями, за сие время полученными.

   Певин встретил очень любезно меня и более чем нелюбезно редакционный мой отчет, на который он ответил мне отчетом конторским. Из последнего же следствует, что во втором своем полугодии, т. е. при коллективной редакции, "Современник" стал быстро терять спрос и в ноябре мы оказываемся отброшенными назад к апрелю, то есть, как выразился Певин, мы имеем только ту подписку и тот тираж, который сделали Вы и я своим участием. Дальнейшее шло естественным приростом до мая и июня, в июле зловеще застряло на точке замерзания, что могло быть объяснено конфискацией предшествующей книжки¹, а в августе спрос пошел на убыль (на минутку взбодрен был интерес чириковской конфискацией) ², и в сентябре и в октябре "Совр." очутился лицом к лицу с тою публикою, с которою начинал, и вдобавок недовольною и ропщущею. Главные жалобы - против завала журнала эс-эрскими теоретическими статьями³ и плохою мелкою беллетристикою, которою снабжал "Совр." В. С. Миролюбов. Певин объехал за лето всю почти Россию, следил за книжками "Совр." по магазинам и библиотекам. Разрезывают Вас, меня, Чирикова, политический фельетон Чернова, переводной роман - и кончено: остальное не тронуто; настолько скептически относится публика к объявленным статьям. Многие из них настолько враждебно принимаются публикою, что, например, печатать Колосова Певин отказался наотрез и лучше предложил уплатить ему следуемый гонорар без напечатания новой статьи о Михайловском.

   Я уже давно предчувствовал все это по слухам и намекам, и это было одною из главных причин, по которой мне так хотелось увидаться с Вами ранее моего отъезда в Париж, и очень сожалею, что не пришлось. Сейчас сбываю с рук Х-ю книжку, значит опять некогда, а между тем необходимо. Но, признаюсь, мои предчувствия не заходили так далеко и я не ожидал, чтобы дело обстояло так нехорошо. Когда я упрекнул Певина, зачем он держал меня в заблуждении, он хладнокровно ответил мне:

   - Да что же было волновать вас до времени и отбивать от работы? Все равно ведь я этого дела не брошу, а вот - свиделись и давайте говорить, как быть.

   Дефицит наш к концу года будет равняться 35 тысячам рублей. Певина это, к моему удивлению, не смущает: на новый год он составил бюджет в 90 000 р., да сверх того 17 000 р. ассигнует в ноябре, декабре и январе на широчайшую рекламу. Доход, по его расчету, "Совр." может дать только в 1913-м году, к концу его. 1912-й он кладет в убыток 20 тысяч.

   Я, конечно, высказал ему все неудовольствия, накопившиеся по поводу типографских недочетов, корректуры, неаккуратностей петербургской редакции и конторы, дурной экспедиции и пр. Часть он признал и дал слово исправить, а часть изъяснил - надо отдать ему справедливость - весьма обстоятельно и не к своему ущербу.

   А затем и сам выразил претензии ко мне, что журнал строится скучно и неинтересно для широкой публики, что я даю меньше материала, чем привыкли меня читать, что я уступил в другие руки публицистический фельетон и вообще не редактирую журнала с тою самостоятельностью, на которую он рассчитывал, помятуя мое уменье и опыт. В особенности отрицательно относился он к критическим статьям Чернова и редакторству Миролюбова. В последнем случае, к сожалению, мне возразить было нечего: миролюбовское хозяйство в беллетристическом отделе было, действительно, из рук вон плохо. Что касается Чернова, то его критическая неумелость - конечно - лишь результат новости для него этого дела, если он поработает на этом поприще, то, при его больших способностях и цепком уме, быстро и хорошо выпишется. Во всяком разе Певин настаивал, чтобы я снова взял редакцию всецело в свои руки, ибо иначе он в журнал не верит. Назначить В. С. Миролюбову жалованье он категорически отказался, что поставило меня в очень щекотливое и затруднительное положение, так как - Вам известно - до сих пор В. С. получал мое редакторское жалованье и сия прореха в бюджете, за истекшие шесть месяцев, была мне весьма чувствительна.

   Как бы то ни было, возвращался я из Парижа весьма растрепанный в чувствах своих, обдумывая, как бы смягчить и уладить все эти неурядицы, неприятные вдвое, потому что ставят в острые отношения к людям, которых люблю и уважаю, а сверх того и страшно несвоевременные. В конце концов я решил покуда молчать и делать дело как было, лишь фактически борясь против исключительности материала, которым мы заваливаемся,- объясниться с Черновым, который как человек умный и все-таки журналист, конечно, меня понял бы, а Миролюбова тянуть, пока силы-мочи хватит, in status quo {существующее положение (лат.).} как члена редакции бесполезного и даже тяжеловатого, но терпимого за хорошесть человека и старые симпатии. Поэтому, когда приехал вчера ко мне неожиданный Миролюбов, я не сказал ему ничего покуда. Мне очень хотелось ранее повидаться и посоветоваться с Вами. Но так как он расспрашивал меня о парижских делах и разговорах, то о недовольстве Певина и публики журналом вообще, беллетристическим отделом в особенности, конечно, я не мог умолчать. На сегодня у нас должен был быть разговор о рукописях, хотя я и просил его отложить, так как безумно занят окончанием книжки. К разговору он привел и Чернова и, по сдаче рукописей, заявил, что из журнала уходит. Признаюсь с искренностью, что эта неожиданная декларация, хотя и была несколько обухом по лбу, но причинила мне великое облегчение, так как сразу рассекла тяжелый и мудреный узел, который я видел пред собою и который я - решительно не знал, как развязать. Как твердо и быстро был сделан отказ, точно так же и принят. Последнего, по-видимому, Чернов не ожидал, потому что начал, было, уговаривать Миролюбова - не разрушать редакционного коллектива. Я на это сказал, что об этом слове, т. е. редакционном коллективе, нам надо говорить особо, так как ухудшившиеся во всех отношениях условия журнала заставляют меня сосредоточить редакцию в своих руках и, покуда не наладятся денежные дела "Совр.", вести его лично, предоставив заведующим отделами голос только совещательный. Если на меня ложится вся моральная ответственность за успех журнала, то я должен взять на себя и фактическую. Мог бы я прибавить ко всему этому, что коллектив, о котором говорит Чернов, с первого же месяца обратился в фикцию, что одного своего соредактора я не видал месяцами, а другого многими неделями, что помощи в редакционной работе я никакой не имел, а работы, вследствие новых переписок и двойного чтения рукописей, у меня выросло вдвое, ибо, кроме собственных рукописей, пришлось еще снова перечитывать тот материал, который поступал от Миролюбова, принимавшего и отвергавшего рукописи крайне капризно, и т. д. Но, зная, что сказать - это значило бы отягчить разрыв ссорою, я воздержался от мотивировки. Чернов заявил тогда, что он вступал в "Совр." и дорожит им, лишь поскольку он видит в журнале орган, которому он, Чернов, может придать определенное течение и определенный характер, за выдержку которого он, Чернов, ручается. Не могу сказать, чтобы сей вотум недоверия было приятно выслушать, но - опять-таки к лучшему: разъяснило положение, объяснило и комментировало парижские слухи, которыми мне там прожужжали уши разные человеки⁴ и которые настолько распространены, что даже до Певина дошли в одной конторе объявлений и порядком-таки его обидели. Чернову я ответил, что в направлении и выдержке журнала он сомневаться оснований не имеет и что сотрудничество его как политического писателя для "Совр." гораздо важнее его редакторства и всегда желательно, а в редакции я могу предложить ему постоянную роль заведующего отделом с совещательным голосом: следовало точнее сказать - с правом решения, но не безапелляционного,- но весь разговор был так короток и быстр, что я не успел сообразить этой формы. В сущности же, это - то, что фактически установилось с первых же дней журнала, так как редакционных собраний было у нас 2 ¥, да и те только даром время взяли, пустопорожние, а затем Миролюбов уехал в Давос, Чернов засел на вилле, и мы почти никогда не видались, а лишь пересылались рукописями, которые, в окончательной редакции, отсылались мною в набор. В другое время Чернов, вероятно, признал бы, что порядок, о котором я говорю, резонный и естественный. Но тут он заявил, что не согласен на такое положение, что сотрудничество он может найти в другом журнале (не сомневаюсь, хотя вряд ли он где-либо получит столько свободы, как в "Совр."), что, следовательно, он желает или редакторских прав во всей полноте или уйти. Мне оставалось только заявить, что как ни печален для меня будет его уход, но безусловного редакторства, после полугодового опыта, я ни ему, ни другому кому дать не могу: это должно быть сосредоточено в одних руках, с фикцией коллектива тут ничего не поделаешь. Заведование же отделом и сотрудничество ad libitum {свободное (лат.).} - к его услугам, хотя бы в самых широких размерах, равно как и с В. С. мы могли бы сойтись на таких условиях, чтобы он был мне полезным помощником по чтению рукописей, как в самом начале нашей с Вами переписки о нем мы и предполагали. На это он возразил, что я ошибаюсь, что, напротив, он выговаривал себе редакторские права даже особым письмом, на которое я изъявил согласие⁵. Я отвечал, что нисколько не ошибаюсь и не только не отрицаю своего согласия, но я даже свидетельствую, что - более того - сам предложил ему редакторскую работу, сам же тем расширив значительно рамки первоначально предполагавшегося предложения, о котором мы списывались с Вами. Но опыт шести месяцев показал, что расширение оказалось неудачным, что в соредакторы мы не годимся, и, значит, я буду весьма рад и благодарен, если В. С. окажет мне и журналу пользу в том размере, как предполагал я раньше, но иначе - не могу. На том, значит, мы и расстались. Октябрьская книжка выйдет - как было, под настоящею или уже, может быть, прошлого редакцией. Я предложил и вполне согласен сохранить порядок существующий до конца года. Угодно - тем лучше; не захотят - дело от того не замедлится ни на минуту.

   Очень досадна мне вся эта история - особенно из-за Чернова, которого я успел полюбить как хороший талант и в будущем многообещающего журналиста. Очень может быть, что во многом и я не прав или полуправ (формально, наверное, очень во многом), но Вы знаете - журнальное дело для меня жизнь, и в нем я движусь не только умом, но и инстинктом. Я взялся и должен поставить "Совр." на ноги и сделать его общим русским журналом - и сделаю, сколько бы личных жертв ни пришлось для того принести.

   Приятными встречами в Париже оказались Павлович и, в особенности Циперович: очень сведущ и умен. Заказал им обоим обзоры годовые. А как же Вы решили относительно пробы А. Н. Тихонова в журнальных обозревателях? ⁶

   Был у меня вчера Ашешов, больной ⁷. Я его мало знаю, но, кажется, талантлив. Почему-то он не возбуждает во мне большого доверия, и я с ним был менее откровенен, чем обыкновенно.

   Если бы Ваша повесть⁸ могла начаться с января, то я бы отсрочил с великим наслаждением начало своего романа⁹ на март, а покуда налег бы на фельетон. Напишите, ради всех каприйских мурен!

   Купил повесть у Куприна. Называется "Желтый монастырь" ⁴⁰.

   Жду рукописи и трепещу. Шолом-Алейхем даст интересный роман "Блуждающие звезды"¹¹. Поль Адан прислал большой роман¹², торгуемся. В провинциальный отдел заманил Пришвина¹³. У Венгерова укупил добролюбовские бумаги¹⁴. Вообще, натворил делов многих.

   С 26 ноября/9 дек. при "Современнике" будет издаваться еженедельная газета большущего формата¹⁵. Первые 8 NoNo будут печататься в количестве 100 000 экз. и рассылаться бесплатно. А там - на год - 2 рубля.

   Ввиду всех сих огромных событий и предприятий свидание с Вами потребно, как воздух. Если поедете в Рим, сообщите телеграммой: приеду.

   Вот день и ушел... Глава романа не кончена, книжка журнала замедлилась... Ах, ты, беда-бедушка!

   До свиданья. Желаю Вам всего хорошего. М. Ф. привет.

   Для Вас одного

   То есть, конечно, и все письмо - для Вас одного, но этот кусочек в особенности.

   Перечитывая письмо, заметил, что не написал, какие слухи поразили неприятно очень меня в Париже. Знакомые выражали почти удивление, что я еще связан с "Совр.". Усиленно распространялось и внедрялось в умы уверение, что "Совр." отобран от меня в руки эс-эров, которые-де внесли за то по одним известиям десять, по другим 25 тысяч, а по третьим просто "громадные деньги". Это доходило до меня и раньше, а - что вожделение к отобранию было, хорошо обнаружил визит в Fezzano весьма неловкого партийного ревизора в лице Н. И. Ракитникова¹⁶, которого я к совещанию о журнале, конечно, не допустил... Но до Парижа я все это считал наивными благоглупостями, в Париже же встретился с сплетней этой и самым неприятным образом, и с самым неприятным ее отражением. Со мною вели двойную игру... Я до этого не охотник.

   Из-за этого дела не успел написать Вам о газете Бурцева". На месте убедился еще раз, это благодарнейшее дело, в благодарнейшее время, на благодарнейшей почве, но у Бурцева ничего не выйдет. Жаль, что даром потратит достаточный капитал. Не годится он для газеты: сам не годится. Первый No был плох, второй еще хуже. Одними провокаторами не проживешь, а идейной программы у него нет. Болтает что-то смутное, по соседству с левым кадетством. Моей бойкотистской и террористической позиции он не хочет - ну, его дело. Если набежит что написать, чего в России напечатать нельзя,- для такого случайного сотрудничества все-таки чистенький, хотя и неумный приют. Но в ближайшее участие к журналу и в организацию его, как были разговоры и я очень сам стремился, скучая по газетной работе, не войду, да и не ко двору я там: на гастроли пожалуйте, а в будни будем работать сами.

  

   ¹ О конфискации кн. 6 "Современника" см.: А-Г, п. от 16 июля 1911 г., прим. 4.

   ² Кн. 8 "Современника" конфискована не была. На редактора был наложен штраф в 500 рублей за публикацию "Заметок провинциала" Чирикова.

   ³ Речь идет о статьях Чернова, Колосова, Н. И. Ракитникова и др.

   ⁴ См. приписку Амфитеатрова "Для Вас одного".

   ⁵ Миролюбов писал Чернову 18 мая 1911 г.: "Скажите А. В., что я люблю с самого начала определенность в деле и потому выставляю свои условия. Лично к нему они не относятся. Кто бы ни был на его месте, мои условия были бы все те же. Дело - делом, и в деле с самого начала должна быть определенность, вытекающая из обязанностей, тогда и отношения сохранятся. Иначе с самого начала начнутся недоразумения, недовольство и прочая канитель. Правами, вытекающими из обязанностей, можно пользоваться сдержанно, но права должны быть определены и установлены" (письмо было перлюстрировано; его копия сохранилась в жандармском деле об А. М. Пешкове - АГ).

   Позже, 2 декабря 1911 г., Миролюбов писал Рубакину: "Ушел я потому, что не выполнены были условия, на которых я вошел в дело в смысле полномочий редактирования отдела" (ГБЛ, ф. 358, к. 254, ед. хр. 31).