Тургенев Иван Сергеевич - Письма (1850-1854), Страница 6 - Книги

Тургенев Иван Сергеевич - Письма (1850-1854) 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 ="1"> influence?
19	34	"	выражение	восклицание
20	12	"	Слова: "Ведь	мы часто будем
			видеться, не правда ли?" - говорит не граф, а Дарья Ивановна
20	17	"	aussi jeune qu'alors	так же молод, как тогда
20	25	"	Я помню.	Я помню...
	26	"	моложе	молоды
	27	"	уничтожить слово "молодым"
	30	"	Лизине	Лидиной.
21	18	"	выкинуть слова очень	"помните, сами мило пели".
21	32	"	дуэтино	романс
21	34	"	sans aucune pretention	без всякой претензии
"	38	"	дуэтино	романсом
22	18	"	дуэтино	романс
"	30	"	дуэтино, как вы говорите	романсом
23	12	"	Я гулял-с	Я и то гулял-с
24	10	"	дуэтино	романсом
"	И	"	дуэтино	романсом
24	12	"	дуэтино	романсом
"	13	"	дуэт	романс
"	22	сверху:	притом же к обеду	притом же ты к обеду
25	20	"	остаюсь	останусь
"	36	"	дождалась	прождалась
26	13	"	это	эта
"	20	"	amorosa quasi cantanclo	amoroso
"	32	"	О la dolce	La dolce
"	33	"	virgine	vergine
"	34	"	inamorato	innamorata
"	34	"	после inamorato поставить слова:
			Non puo uscir giammai
"	38	"	после ardore поставить слова: Il cor rapito m'liai
"	39	"	выкинуть слово: граф
27	2	"	выкинуть всё, начиная с "они поют" до "граф поет"
27	10	"	выкинуть слова: "Но как вы пели, боже мой, как вы пели!"
28	1	"	faites	faite
"	5	"	tuo	tua
28	31	"	постараюсь	решилась
"	36	"	что	что вы
29	3	"	сделано	сделаю
30	3 снизу:	"	очень	слишком
31	27 сверху:		вот	вон
"	38	"	подумаешь	думаешь
33	16	"	уж	здесь
34	23	"	выкинуть слова: "сядем, граф"
"	24	"	выкинуть слова: "она садится"
"	25	"	выкинуть слово: "садясь"
35	14	"	как	так
"	20	"	Вы	И
"	23	"	или	как
36	10	"	делает знаки	делает мужу знаки
37	19	"	Я уважаю всегда прекрасный пол	Я уважаю ум всегда
"	7 снизу:		Я должен	Я, г. Ступендьев, должен
"	5	"	быть вам полезным	быть вам, милостивый государь, полезным
38	11 сверху:		Я, ведь я	А ведь я

171. К. С. АКСАКОВУ

81 января (12 февраля) 1851. Москва

Я собирался к Вам писать, любезный Аксаков, когда получил Вашу записку Ч Рукопись у меня - но Садовскому раньше пятницы утром нельзя. Кстати, я и свое тогда прочту¹. До тех пор я Вас, впрочем, увижу. Ваша приписка мне очень лестна, но я думаю, что так, как Вы желаете делать, лучше Вас не сделает никто.- Будьте здоровы - кланяюсь Сергею Тимофеевичу. До свиданья.

Ваш

Ив. Тургенев.

Середа.

172. С. Т. АКСАКОВУ

2 (14) февраля 1851. Москва

К крайнему моему сожалению, любезный мой Сергей Тимофеевич, я никак не могу быть у Вас сегодня вечером. Вы не можете себе представить, как мне досадно и неприятно, что я не могу присутствовать при чтении Садовского¹.- Надеюсь еще успеть заехать к Вам завтра² - но если нет - примите от меня сегодня же уверение в искренней моей привязанности к Вам и ко всем Вашим.- Будьте здоровы - жму Вам и Константину Сергеевичу крепко руку и остаюсь

Ваш

Ив. Тургенев

Сделайте одолжение, скажите от меня Садовскому, что Щепкин просит его убедительно никому не давать и не показывать моей статьи - это запрещено прежде общей подписи ценсора³ - да и вообще он бы этого не желал.

На обороте:

Сергею Тимофеевичу

Аксакову

от Тургенева.

173. Е. М. ФЕОКТИСТОВУ

16 (28) февраля 1851. Петербург

С. Петербург.

Пятница, 16-го февраля 51.

Если я до сих пор не писал к Вам, любезный Евгений Михайлович, то это вовсе не потому, чтобы я не помнил об Вас; напротив, могу Вас уверить, я никогда живее не чувствовал, до какой степени я привязался к Вам и к графине¹; но я был очень занят - и только вчера отделался от "Современника". Вы в нем увидите мою работу - желаю, чтобы она Вам понравилась - цензура ее сильно ощипала² - я Кетчеру посылаю оригинал - и Вы, если хотите, можете спросить его у него.- Я нашел всех петербургских друзей здоровыми и веселыми - надеюсь, что и московские также себя хорошо ведут. Кстати, здесь распространился слух, что Кетчер произведен во фрейлины³; но я, однако, сомневаюсь - хотя бы весьма желал видеть шифр на декольтированном его плече.- Видел я здесь "Провинциалку"⁴. Самойлова очень мила, но Самойлов гораздо ниже Шуйского. У Самойлова игра чисто внешняя и и сущности весьма однообразная. Мартынов хорош - но не знает роли⁵. Ну а графиня - видела "Провинциалку" в Москве? Какого она о ней мнения? Пусть она мне напишет письмо - я ей непременно и весьма пространно отвечу. А пока - поцелуйте у ней от меня руки, если она перестала грызть свои ногти.- Напишите мне также и Вы - слышите - непременно⁶.- Начали ли Вы работать - что делает Грановский, Кобра-Капелла⁷ и прочие.- Я еще не успел прочесть "2-х сестер"⁸ - но примусь за них, как только улучу удобное время. Вообразите - Аксаков был в Петербурге - и ко мне заходил - не застал меня дома - и не оставил своего адресса, так что я никак не мог отплатить ему его визит - он так и уехал. Доставьте ему через Грановского мой поклон и мое сожаленье, что не видел его здесь.- Что еще Вам сказать - мое здоровье очень недурно - вчера мы страшно много пили - Зиновьев, Корш, Якушкин, Маслов, Тютчев и я - у Дюссо. Пили новое превосходное шампанское, Лелегар и Дельбек - гораздо лучше Редерера.- Avis aux lecteurs! - Ну, однако, прощайте, будьте здоровы и не забывайте искренно любящего Вас

Ив. Тургенева.

Мой адресс: На Невском проспекте, у Аничкова моста, в доме Лопатина.

(на обороте)

Кстати - о Драшусове. Дал он Вам какой-нибудь ответ? Разбирая мои старые бумаги, я нашел в них собственноручную его записку - в которой он говорит о должных мне 191 талерах. В случае нужды я могу Вам ее доставить, застраховав. Писана она в Москве, 17-го марта 1842-го г⁹. Жду Вашего ответа.

174. ЛУИ ВИАРДО

20 февраля (4 марта) 1851. Петербург

St. Petersbourg,

ce 20 fevrier/3 {*} mars 1851.

{* Так в подлиннике.}

Il y a bien longtemps que je ne vous ai ecrit, mon bien cher ami, et si je n'etais pas le plus paresseux des hommes, je ne me le pardonnerais jamais a moi-meme, mais j'espere bien que mon silence ne vous a pas fait douter de non affection? Du reste, je n'ai jamais ecrit a votre femme sans vous faire dire mille bonnes choses. J'ai lu avec attention et reconnaissance les quelques lignes que vous m'avez ecrites dernierement¹; je sens toute la valeur de vos conseils et vous sais bien gre de l'interet que vous me temoignez. Je concois bien tout ce qu'il y a de hasarde dans ma determination de confier le soin de mes affaires a un autre, mais vu mon incapacite absolue dans ces sortes de choses et ne pouvant pas, par des raisons trop longues a dire, m'en rapporter pleinement a mon frere (non que j'aie les moindres soupcons sur sa parfaite probite) - je crois que ca a ete une bonne fortune pour moi de tomber sur un homme dont le nom seul, pour tous ceux qui le connaissent, est le synonyme de la plus chevaleresque loyaute. De plus, il m'est attache de coeur et je puis vous assurer qu'il y a bien peu de personnes pour lesquelles il serait dispose de faire ce qu'il va faire pour moi². Votre autre conseil est tout aussi excellent et je me propose bien d'en profiter avec le temps; mais pour le moment, je n'ai pas un rouble de disponible, et tout l'argent que nous pourrons mettre de cote pendant cette annee (fort mauvaise d'ailleurs) sera employe a effectuer notre partage, chose qui coute cher en Russie³. Si le Petit Paris reste sans acheteur jusqu'a l'annee prochaine, je connais bien quelqu'un qui s'en accommodera volontiers⁴. L'air de la Brie m'est bon et sain de toutes les facons - reste a savoir quand il me sera permis de le respirer.

Je vous envoie ci-joints 12 cents francs, c'est-a-dire unj annee des frais d'education de la petite Pauline que je recommande a votre bienveillante protection. Tout ce que votre femme et vous avez deja fait pour cette pauvre petite est empreint au plus profond de mon coeur et il n'y a rien de plus doux que la reconnaissance quand on la ressent pour ceux qu'on aime et qu'on estime et vous n'avez pas fait un ingrat - je vous en reponds et ne serai heureux quo quand je pourrai vous le prouver.

J'attends avec impatience vos "Arabes"⁵, j'en parlerai dans les deux revues ou je travaille - je verrai - peut-etre que j'en ferai faire une traduction abregee⁶. Le sujet est tres interessant et tres peu connu chez nous. Je travaille de mon cote avec assez d'assiduite - ma piece a bien reussi a Petersbourg comme a Moscou⁷; j'ai plusieurs autres choses en tete, que je vais tacher de mener a bonne fin, si Dios quiere.

J'ai recu l'invitation d'aller a 450 werstes d'ici, dans le district le plus sauvage du g<ouvernemen>t de Nowgorod - on me promet 30 ours! Pourvu qu'il y en ait trois⁸! Cela me fait penser au bon vieux temps, a nos excursions. J'irai certainement et vous donnerai des nouvelles de cette trentaine. Cid et Sultan vont bien? Diane a ete dangereusement malade, a ce que l'on m'a ecrit de Moscou, mais, grace a Dieu, elle est maintenant hors de danger. J'ai l'intention de faire des chasses-monstres cette annee-ci... J'eusse prefere en faire d'ordinaires en Brie - mais!..

Patience - j'espere bien revoir Gourtavenel tot ou tard.

Adieu; portez-vous bien et gardez-moi un bon souvenir. Je vous serre fraternellement la main. Embrassez Louise de ma part.

Votre

J. Tourgueneff.

P. S. Informez-moi, s'il vous plait, de la reception de cette lettre.

175. Б. М. ФЕОКТИСТОВУ

4, 12, 13 (16, 24, 25) марта 1851. Петербург

С. Петербург.

Воскресение, 4-го/16-го марта 1851.

Козлоногому сатиру, одетому студентом и прикидывающемуся добродетельным человеком,- Евгению Феоктистову мой усердный поклон. Не без умиленья читал я Ваше добела раскаленное описание Ирки на концерте Марио. "Господи, господи,- думал я,- есть же такие волканические темпераменты! Господи! - продолжал я,- не дай этой Этне изныть в тоске одиночества; но пошли ей, чего она жаждет с такой неслыханной энергией!". Надеюсь, что моя бескорыстная мольба будет услышана.

A - конечно - Вы нравы - ум на маскараде - последнее дело. Лучшим тому доказательством служит то обстоятельство, что вот я не вернулся к моей маске - даром что она умна как бес и даром что я, по Вашим словам, желаю только баловать свою душу. А что касается до таинственной незнакомки Боткина, то уверяю Вас честью, что она стара и безобразна - в чем Вы можете сами убедиться, сходив в дом Жола в третий этаж.

Понедельник, 12-го/24-го марта.

Продолжаю мое письмо сегодня; всё это время был занят и не в духе.- В No "Современника", отправленного третьего дня в Москву - есть еще одна моя статейка, о которой также прошу сказать Ваше мнение. В главном характере много поневоле недосказанного - хочется мне знать, можно ли понять, в чем дело?¹ - Что касается до Ваших замечаний насчет "Бежина луга" - то во многом согласен - в ином нет. Напр., я вовсе не желал придать этому рассказу фантастический характер - это не немецкие мальчики сошлись - а русские². Самое верное замечание сделал мне Дудышкин - сказав, что мальчики у меня говорят как взрослые люди³.

Очень Вам благодарен за сообщенные известия о Станкевиче⁴, Писемском и т. д. Последнего его романа я еще не успел прочесть⁵. Также не прочел еще "2-х сестер"⁶ - но скажу Вам по секрету, что они здесь не нравятся.

Прилагаю записку к Драшусову⁷ - из которой сделать можете надлежащее употребление.

Приложенное письмо передайте графине⁸. Я надеюсь быть в Москве в мае месяце.- У нас здесь опять зима.

Мое письмо - я это чувствую - очень вяло и глупо - что делать! Но Вы - пожалуйста - напишите мне - а я лениться не буду.- Дружески жму Вам руку - и желаю Вам - Ирку. Больше, кажется, ничего нельзя желать Вам.

Ваш

И. Тургенев.

NB. Я хотя пишу Драшусову, что не знаю, что 191 талер делают на русские деньги, но в календаре стоит, что талер равняется 91 коп. с 1/4; что выходит - 174 р. 28 3/4 коп. серебром.

P. S. Узнайте, пожалуйста, от Кетчера, отчего он не ответил мне на мое письмо - и что он намерен делать с "Записками"?⁹- Да скажите Кобре-Капелле¹⁰, что я его щекочу под горлом. Змеи вообще это любят.

No. Случайным образом это письмо не было отправлено вчера - в понедельник - и потому я решаюсь приложить Вам еще записку к Кетчеру¹¹- потому что я, не зная хорошенько его адресса, сомневаюсь, в точности ли он получил мои прежние письма. Я посылаю ему маленький список опечаток и пропусков¹².

Вторник, 13-го/25-го марта.

NB. Так ли я пишу адресc!

176. Е. М. ФЕОКТИСТОВУ

2 (14) апреля 1851. Петербург

С. Петербург.

2-го/14-го апреля 1851.

Если я не отвечал Вам на Ваше первое письмо¹, любезный и милый Феоктистов), то, пожалуйста, не приписывайте это даже лени - я бы ее превозмог - но я был всё это время болен (старою моей болезнью) и ужасно хандрил. Я Вам и теперь много не напишу - скажу Вам только, что с Боткиным мы, вероятно, разъедемся - (я буду в Москве около 15-го) - и с необыкновенным удовольствием увижу графиню² и Вас.- Все, что Вы мне говорите, умно, мило, справедливо и лестно - даю Вам честное слово, что "Записки охотника" прекращены навсегда - я намерен долго ничего не печатать и посвятить себя по возможности большому произведению, которое буду писать con amore и не торопясь - без всяких цензурных arriere-pensees - а там что бог даст!³ - Я очень рад, что статейка моя о Познякове понравилась в Москве (здесь она прошла незамеченной). Ценсура ее сильно изуродовала - а в иных местах опечатки страшные... В одном месте пропущена целая строка и т. д.⁴- Роман Писемского⁵ хорош - но уж слишком объективен, воля Ваша!- Что касается до Боткина, то на его счет мое мнение давно составлено - это в сущности - просто дрянь - и не занимательная дрянь⁶. Это, однако, как Вы говорите, между нами.- Я дней десять тому назад провел вечер с сестрами графини⁷ - но не зашел к ним - всё по причине хандры.- Мне Петербург надоел - и мое тело мне надоело страшно - неуклюже, старо - некрасиво - да еще и болит.- Г<-->, скажу Вам, г<-->.

Комедию - "Шарф" - я не продолжал, да и вряд ли кончу. Сообщите это как-нибудь Щепкину и Шуйскому⁸, которым, однако, сильно кланяюсь.

Непозволительно писать - кому бы то ни было - в таком расположении духа, в каком я теперь нахожусь - но я не хотел откладывать еще далее мой ответ. И потому - будьте здоровы и веселы - желаю Вам от души всяких благ - и люблю Вас и графиню настолько, насколько может любить человек, который самого себя едва не ненавидит.

Ваш И. Т.

Я до того желаю себе зла, что, право, с удовольствием женился бы сам на отвратительной Бодиске⁹.

Я надеюсь, что до 15-го числа графиня не уедет никуда ¹⁰.- Кланяйтесь всем, начиная с Грановского.

177. К. Н. ЛЕОНТЬЕВУ

12 (24) июня 1851. Спасское

С. Спасское,

12-го июня 1851.

Милостивый государь

Константин Николаевич,

Я получил Ваше письмо и посылку вчера - и, видите, не замедлил ответом. Вы не почли нужным, как Вы говорите, "рассыпаться в изъявлениях благодарности" - я, с своей стороны, избавлю и Вас от уверений в искреннем моем участии к Вашему таланту; лучшим доказательством этого участия послужит подробность и добросовестность моих заметок.

Начнем с Ваших гекзаметров¹. Прилагаю их к этому письму вместе с таблицей всех чисто метрических ошибок, найденных мною в Ваших стихах. Вы - извините за откровенность - Вы до сих пор не имели точного понятия о гекзаметре. Но это не должно Вас опечалить; Вы владеете языком, выраженья Ваши живы и счастливы - овладеть размером Вам будет очень легко. Позвольте сообщить Вам несколько замечаний о гекзаметре, которые, я надеюсь, не будут Вам бесполезны - и не взыщите за наставнический тон.

Гекзаметр состоит из шести стоп, пяти трехсложных, в которых первый слог долгий, а вторые два коротких и одной окончательной, усеченной стопы, состоящей из одного долгого и одного короткого слога. Вот его форма:

Эта форма представляет полный гекзаметр. Греки, изобретшие этот размер, заменяли часто в одной, иногда в двух, иногда во всех стопах, исключая пятой, которая всегда оставалась полной, и последней, шестой, усеченной, которая тоже никогда не изменялась,- заменяли, говорю, короткие два слога - одним длинным {*} - что придавало большое разнообразие и гибкость этому размеру. Повторяю, пятая стопа и последняя никогда не изменялись - они-то придают гекзаметру его характер - и потому оканчивать стих мужской рифмой, слогом с ударением, как Вы это сделали, напр., в полустишье: Яков-садовник хранил,- совершенно противно всем правилам и превращает гекзаметр в пентаметр.

{* Напр., у них беспрестанно встречаются такие гекзаметры:

<center><img src="t02_04.jpg"><center>}

Далее.- Новейшим народам, перенявшим гекзаметры у греков, предстояло большое затруднение. Не имея, как греки, количественно долгих и коротких слогов, независимо от ударений, имея только ударения, они, по-настоящему, могли ввести у себя только полный гекзаметр, заменив первый долгий слог каждой стопы слогом с ударением:

Но чувствуя однообразие этой формы, немцы первые решились по мере возможности заменять два короткие слога одним долгим, или, говоря точнее - слогом с ударением, т. е. вместо -UU ставить -. Они это сделали, не соображаясь с какими-нибудь произвольными, придуманными законами,