Главная » Книги

Амфитеатров Александр Валентинович - Переписка М. Горького с А. Амфитеатровым, Страница 31

Амфитеатров Александр Валентинович - Переписка М. Горького с А. Амфитеатровым



   6 А. Н. Тихонов был привлечен к сотрудничеству в "Современнике" в 1912 г.
   7 В п. к Е. П. Пешковой от 14/27 декабря 1911 г. Горький весьма неодобрительно упомянул: "А Николай Ашешов - приглашен Амфитеатровым в "Современник". Скандал!" (Арх. Г. Т. IX. С. 130).
   8 "Дневник никудышника".
   9 Речь идет о романе Амфитеатрова "Дрогнувшая ночь", являющемся продолжением романа "Закат старого века". Напечатан с посвящением: "Памяти хорошего человека Саввы Тимофеевича Морозова..." (Современник. 1912, Кн. 9, 10, 11).
   10 Повесть Куприна "Желтый монастырь" (неосуществленный замысел) была объявлена на 1912 г. как "большая повесть, освещающая нравы монашества подмосковных обителей" (Современник. 1911. Кн. 11). О работе над повестью есть ряд упоминаний в переписке Куприна 1912-1916 гг. См.: Куприн А. И. Забытые и несобранные произведения. Пенза, 1950. С. 310.
   11 Роман Шолом-Алейхема "Блуждающие звезды" печатался в "Современнике" (1912, кн. 1-12).
   12 Роман Поля Адана "Стефания" печатался в "Современнике" (1912, кн. 1-6).
   13 Пришвин в "Современнике" в 1912 г. не печатался.
   14 О каких добролюбовских бумагах идет речь, установить не удалось.
   15 Речь идет об общественно-политической, экономической и литературной газ. "Голос современника", издававшейся в 1911-1912 гг.
   В объявлении о подписке на газету (Современник. 1911. Кн. 12) был дан список участников: Амфитеатров, Айзман, Водовозов, Гусев-Оренбургский, Коялович, Овсянико-Куликовский, Тэффи, Чердынцев, Чириков и др.
   16 Николай Иванович Ракитников (Максимов) (род. 1884-?) - эсер, журналист, печатался в "Сыне отечества", "Наших днях", "Деле народа", "Голосе", "Мысли", "Возрожденной России" и других изданиях.
   17 Речь идет о первых двух номерах газ. "Будущее", где почти все статьи были посвящены разоблачению деятельности Охранного отделения, создавшего сеть провокаторства. В ст. "К ответу за Азефа" (No 1) Бурцев писал об осведомленности правительства в лице его главных представителей в истинном характере деятельности Азефа, которую оно упорно не хотело разоблачать, Бурцев сообщал: "Я обращался с письмами лично к Николаю II-му, к вдове Сергея (убитого великого князя.- Ред.) - Елизавете Федоровне, и к Конст[антину] Константиновичу, к Михаилу Николаевичу и др. членам царской фамилии <...> Я указывал на то, что Б[оевая] о[рганизация], когда Азеф был ее главарем, предприняла три покушения на Николая II-го, неудавшиеся, помимо воли Азефа <...> Они получили мои письма, читали их <...> и молчали. Я обратился лично к Столыпину, Щегловитову и тому подобным лицам. Они тоже промолчали <...> Я обращался, и не раз, к "публицистам", как князь Мещерский, как А. С. Суворин,- и они молчали <...> Они тоже боялись прикоснуться к священной особе Азефа <...> Мне надо было для истории покрепче пригвоздить к скамье подсудимых всех укрывателей Азефа и сделать все так, чтобы они потом не могли оправдываться неведением".
   В первых двух номерах были также напечатаны ст.: "О Болеславе Бродском", "Полицейский чиновник, сбывавший фальшивые деньги", "Охранник Селезнев", ""Приемы" Трусевича" - о вербовке в охранку путем запугивания, ""Приемы" Кулябко-Корецкого" (руководителя киевского Охранного отделения), "О заграничной агентуре", "Охрана и охранная политика" и др.
   В ст. "Бурцев", включившей три выступления Амфитеатрова о деятельности Бурцева ("Зубатовщина", "Курьезное возражение", "Дядя Враль"), Амфитеатров, положительно оценивая публикации Бурцева, защищал его от нападок печати (На всякий звук. СПб.: изд-во "Энергия", <1913>).
  

251. Горький - Амфитеатрову

  

[Капри. Ноябрь, не ранее 4, не позднее 7, 1911 г.]

  
  Дорогой Александр Валентинович!
   Очень я огорчен неожиданным вашим письмом.
   Нисколько не умаляя моего к вам уважения, я, по совести, должен сказать, что единоличное руководительство литературно-политическим журналом не считаю работой посильной для вас, и уверен, что вы с нею не справитесь. Мое убеждение подтверждают первые книжки "Современника", а особенно его неуместные манифесты.
   Лично я в журнале с единоличным руководителем - кто б он ни был - не стану сотрудничать. И я принужден просить вас: снимите мое имя из объявлений о подписке и сообщите издателю, чтоб он - уплатив мне за "Карjнина", если эта статья пойдет в октябре,- аванса не посылал.
   И позвольте мне, А. В., посетовать вам: пренебрежно относитесь вы ко мне, "ближайшее участие" в журнале принимающему сотруднику.
   До свидания и желаю всего хорошего!

А. Пешков

  
   Датируется по п. Амфитеатрова от 1 и 9 ноября 1911 г.
  

252. Амфитеатров - Горькому

  

[Феццано] 1911.XI.9

  
  Дорогой Алексей Максимович.
   Когда из четырех в обществе трое оказываются недовольны одним, то уйти из общества надо этому одному, а не тем трем. Поэтому я отстраняюсь от "Совр." и подаю в отставку. Начатое дело мне очень дорого, много дороже каких либо счетов самолюбия. Если Вы считаете, что оно может процвести только в руках коллектива (в чем и я не сомневаюсь, при условии, что коллектив будет действительным и действенным, а не номинальным), то я готов, когда угодно, сдать "Совр." в руки группы, которую Вы составите, хотя бы и той же, что была, и даже готов быть посредником между нею и издателем, чтобы уладить вопрос в материальном отношении. Сам я в этой группе возможной, конечно, принять участия не могу, ибо с откровенностью скажу: в возможности коллективного управления журналом из четырех разных мест 1 разуверился совершенно и предпочел бы этому хаосу какие угодно непосильные труды, потому что большого и более неблагодарного труда, чем при фиктивном коллективе, человек достать себе уже не может.
   Вот все, что я могу предложить и сделать по существу дела. Получив Ваш ответ, поступлю сообразно ему.
   Теперь два слова на Ваши упреки.
   Что касается "неуместных манифестов", о которых Вы пишете, то из них на себя я мог бы принять полную ответственность только за первый, в январской книжке, который был составлен мною, при участии и некоторых указаниях Герм. Ал. Но этот манифест был необходим как вступление к журналу. Второй манифест, разосланный в проспекте полугодовой подписки, целиком написан Черновым. Третий, помещенный в июльской книжке, 1) остался в ней только потому, что мы пришли к соглашению не печатать его слишком поздно и письмо мое с отменою застало книжку уже готовою, 2) он представляет собою краткое извлечение из большой статьи Чернова. Мне в ней принадлежат, да и то не полностью, только 30 начальных строк. Так что, видите ли, один из факторов, слагающих Ваше неблагоприятное для меня убеждение, обязан происхождением своим отнюдь не мне, но коллективу. Свидетельствую это с тем большею легкостью, что сам я не отношусь к манифестам так отрицательно, как Вы, и видел на опыте, что они принесли журналу некоторую пользу, были широко перепечатываемы и, за исключением правой прессы и небольшой кучки подворотных врагов, злобствующих, что бы мы ни сделали, были приветствуемы.
   О первых книжках журнала - не грех ли Вам говорить? Ведь Вы же знаете, что мне приходилось делать их хуже, чем из ничего, при совершенном отсутствии сотрудников, при необходимости заполнять столько дыр и нехваток, что и подумать теперь жутко. Я в письмах после каждой книжки плакался Вам на невозможные условия, в которых она выходила, и не мне защищать то полугодие. И, при всем том, они, эти первые книжки, собрали тот капитал, который доказал жизнеспособность "Совр." и которым живет второе полугодие, пошедшее в убыток.
   Строк о "пренебрежном отношении" к Вам как ближайшему сотруднику журнала, извините меня, я просто не понял - с какой бы стороны ни подойти к ним в догадках, все недоумевать приходится. Вы и Ваше участие в журналах всегда были на первом плане всех моих редакторских забот. За это время, с апреля по октябрь, мы с Вами обменялись не менее чем двумя десятками писем. Не думаю, чтобы хоть одна, сколько-нибудь яркая и значительная черта в жизни "Совр." осталась в них без освещения с моей стороны, хотя очень часто я недоумевал, надо ли это делать, потому что Ваши письма редко проявляли интерес к ходу журнала и иногда молчали о нем так выразительно, что я уже думал, приятен ли он Вам. Все желания, которые Вы выражали, исполнялись немедленно, как только к тому представлялась возможность. Достаточно Вам было заметить, что хорошо было бы иметь такого-то сотрудника,- я его приглашал. Словом, поскольку Ваши интересы соприкасались с "Совр.", я всегда стоял на их страже и ставил их в первую очередь. И, признаюсь, Ваш упрек в мнимой небрежности отношения к Вам - единственное место в письме Вашем, которое меня обидело. Потому что, может быть, я и бываю иногда небрежен к людям, но не к Вам, не к Вам, Ал. М. У меня мало друзей, и я не напрашиваюсь на дружбы, но когда я кого полюблю, то крепко. Вы для меня и были, и остаетесь одним из немногих, истинно дорогих мне, близко чувствуемых людей. Наши хорошие отношения такая большая радость моей жизни, что когда я замечаю в них хрупкость и трещины, то становлюсь сам не свой от опасений... А Вы говорите о небрежности.
   Ну, вот и всё. Буду ждать Вашего немедленного, по возможности, ответа, а затем поступлю по Вашим указаниям. Повторяю Вам: вопрос о деле, в данном случае, серьезнее самолюбия, и если Вы находите, что для устройства "Совр." другие люди нужнее меня, то я отойду, а Вы с другими останьтесь и ведите дело каким хотите коллективом. Я же как всю жизнь работал в одиночку, так и теперь найду себе какую-нибудь одинокую тропку, которую буду пробивать, как умею.
   До свидания. Желаю Вам всего хорошего. Привет М. Ф.

Ваш Ал. А.

  
   В дате Амфитеатрова -1911.IX.9 - месяц обозначен ошибочно, следует читать - 1911, 9 ноября. Дата уточнена по письмам Амфитеатрова от 1 и 14 ноября 1911 г.
  
   1 Амфитеатров неоднократно писал о трудностях ведения журнала, когда члены редколлегии жили в разных местах. В конце 1911 г. Миролюбов, болевший туберкулезом, жил в Давосе (Швейцария), Чернов - в Сестри (Италия), Водовозов - в Петербурге.
  

253. Горький - Амфитеатрову

[Капри. 11 или 12 ноября 1911 г.]

  
  Александр Валентинович, дорогой мой!
   Я, конечно, решительнейшим образом отказываюсь "составлять группу и брать "Совр." в свои руки", ибо к такому делу совершенно не считаю себя способным.
   Начало вашего второго письма, включительно до фразы "Вот все, что я могу предложить", я сообщу в копии Чернову, и это все, что считаю нужным сделать в данном случае1. Чернов здесь был, но разумеется, я не говорил с ним по поводу первого вашего письма2.
   Дорогой А. В. - позвольте мне выяснить мою точку зрения на эти вещи и дела: в не меньшей мере, чем и вы, я тоже всегда стоял одиноко, несмотря на то, что входил во всяческие "окружения" и что впредь от этого не откажусь, предоставляя всем, кому это нравится, смотреть на меня как на человека, руководимого с.-деками, с.-эрами и прочими - скажем - "могущественными силами русской истории". По моему глубокому убеждению, необходимо работать коллективно и поступаясь личными интересами: мы люди из страны, где преобладающим населением являются анархисты и нигилисты и где только дружная, упорная, коллективная работа способна возбудить дух социальной солидарности, необходимый нам.
   Вы - думаете иначе, как это явствует из вашего первого письма, где вы подробно доказываете необходимость для журнала единовластия.
   Собственно говоря: второе письмо ваше явилось для меня неожиданным, и, на мой взгляд, оно стоит в прямом противоречии с первым, ну, да это уже неважно теперь.
   Я очень подавлен этим развалом, и вредным, и несвоевременным; мне казалось, что журнал налаживается, последние книжки становились интересны, заслужили лестные отзывы.
   До свидания, жму руку, желаю всего доброго.

А. Пешков

  
   Датируется по п. Амфитеатрова Горькому от 9 и 14 ноября 1911 г.
  
   1 Т. е. начало п. Амфитеатрова от 9 ноября 1911 г. См. также: Г-Ч. п. 6.
   2 П. Амфитеатрова от 1 ноября 1911 г.
  

254. Амфитеатров - Горькому

Fezzano. 1911.XI.14

  
  Дорогой Алексей Максимович.
   Очень рад был я Вашему второму письму, хотя конечный результат его и очень огорчителен. По крайней мере, теперь я чувствую, что между нами нет личного разрыва, о котором заставил меня думать характер и тон Вашего первого письма1. А это для меня дороже всего.
   Не знаю, почему Вы находите два мои письма противоположными одно другому, и оно для меня совсем не так неважно, хотя бы даже и "теперь". Оба мои письма и вызваны одною идеей, и проводят один и тот же принцип: фактический коллектив - дело прекрасное и желательное паче всего; фиктивный ни к чёрту не годится - разрушает напрасно капитал, ложится бременем на плечи наиболее способных и трудолюбивых работников, тормозит и ослабляет производство. У нас фактического коллектива не вышло, а получился фиктивный из фиктивных. Причин тому много. Исчислять их было бы все равно, что жаловаться. Этого я не хочу. Поэтому укажу лишь одну, но основную, которую называл и в первых письмах: нашу разнотерриториальность и отсутствие живого общения. Вот - для того, чтобы обменяться с Вами, живущим на Капри, сравнительно близко, письмами espresso {спешной почтой (ит.).}, надо пять дней: мое письмо пошло к Вам в четверг, а на Ваше я отвечаю немедленно, только что получив его, во вторник. Какое же коллективное решение вопросов в таком деле, как ежемесячный журнал, возможно, если для ответов нужно меняться письмами не с одним Капри, но и с Давосом, Сестри и Петербургом? Естественно, что единоличное влияние поползет в такой коллектив непременно, хотя бы и при всем добром желании соблюдать коллективную конституцию, как, смею сказать, старался соблюдать ее Ваш покорнейший слуга. Кто больше заинтересован в деле, кто больше его любит, кто больше других в нем работает, тот и, естественно, его централизует, в конце концов, на себе. В данном случае, такою центральною фигурою оказываюсь, хорош ли, худ ли, я. Положение это совсем меня не пленяет: оно ничего не дает мне, кроме безумной сверхсильной работы и журавлей в небе, ради которых разогнаны и забвенны все "синицы в руки". Когда весною выяснилась возможность коллектива, я искренно ей обрадовался и пошел навстречу. Но коллектив вышел апплике {составленный из кусков (фр.).}. Не касаясь опять-таки причин к тому, повторяю с чего начал: к октябрю журнал оказался и материально, и морально в своей апрельской позиции, а я - под бременем всей ответственности за него и труда, который, вместо того чтобы облегчиться, стал двойным, тройным. Остальное - спор о словах, а не о деле.
   И я не начинал этого спора о словах и не начал бы, но когда со мною начали, то я сделал то, что, по моему глубокому убеждению, и должен был сделать: указал на совершенную фиктивность нашего коллектива. Может быть, это было неполитично. Верю. И это - правда. А я стар, чтобы в жмурки играть.
   Ответом на нее, т. е. высказанную правду положения, является если не разрушение журнала, то вполне определенный, сознательный и обдуманный шаг к тому. Разговор ровно в 15 минут, от 11 ¡ до 12, в котором ровно никто ничего не мог выяснить и мотивировать, обращается, так сказать, в coup d'etat {государственный переворот (фр.).}. Что же мне тут прикажете делать? Вы когда-то написали один из моих любимых афоризмов: "кто работает, тот и хозяин"2. В хозяева я отнюдь не стремлюсь, хотя и заинтересован в "Совр." материально. Но я полагаю, что когда труд облекается в такую ответственность, как моя, то эта ответственность должна сопрягаться и с известными решающими правами. Только об этом и речь, только в том и дело. Остальное - игра слов. Если заведующий отделом режет ухо, а редактор отдела его ласкает - сделай, душа моя, одолжение! хоть императором отдела буду тебя звать! От слова не станется - и вот именно тут-то и несчастие, что от слова не станется. Ибо дело журнала создается работою и именами, а не словами.
   Когда я получил Ваше письмо с отказом, я решил так:
   - Значит, я не сумел наладить дело коллектива, не сумел, хотя оно Ал. Макс, кажется возможным и необходимым. Так как я не верю, что, в данных условиях, коллектив может быть действительным и действенным, то я должен отойти в сторону и предоставить действовать тому, кто верит.
   Вы не хотите взяться за организацию такого дееспособного коллектива и говорите, что к тому не способны. Что же мне теперь делать с журналом?
   Прекратить его? Слишком некрасиво пред издателем, усадившим в него весь свой трудовой капитал.
   Продолжать его "единолично"? Это значит прибавить к ужасу работы, под которою я задыхаюсь, еще лютую вражду всевозможных "могущественных сил русской истории", как Вы выражаетесь. А мне, знаете, в жизни моей пришлось уже съесть столько зависти, ненависти, оскорблений и клевет, что, право, сыт по горло, довольно.
   Передать его тому или иному коллективу без Вашего участия? Для этого пришлось бы составить новый капитал, так как если в деле не окажется ни Вас, ни меня, то переобуваться из сапогов в лапти старый издатель, конечно, не согласится.
   Вы счастливее меня на отзывы о последних книжках "Совр." Я, кроме очень резких замечаний, ничего не получал, а то, что сообщил мне Певин, привело меня в совершенное смущение, потому что, как я Вам уже писал, я это хотя предчувствовал, но в такой мере не ожидал. Затем - что значат наши профессиональные отзывы для хода журнального дела? Важно, растет ли потребность публики в данном журнале или падает. Как я уже писал Вам, она покатилась под гору, что и было причиною просьб ко мне Певина нажать педаль личного производства и управления. Помните разговор М. К. Куприной с Милюковым - может быть, и анекдотический, но выразительный: - П[авел] Н[иколаевич]! У нас всего 200 подписчиков остается. - Да! Но каких подписчиков: самые интеллигентные люди России!..3 Это, может быть, и гордо - с собственным миллионом за спиною, но без него - вышла юмористика. То же и в данном случае "Совр.". Для того чтобы вести во славу коллектива борьбу с анархизмом и нигилизмом русской натуры, о которой Вы говорите, нужна фактическая платформа прежде всего. Я упорно строил ее целый год. Когда я ее выстроил и, видя ее недостатки, хочу ее сберечь и выправить, мне ее разрушают в 15 минут... Как хотите, а это не дело, и никаких коллективных интересов тут не достигается, а вечный русский тормоз личных досад и самолюбивых претензий - в полном ходу.
   Невозможно писать вместо писем целые тетради, а переговорить лично с Вами я не могу - в особенности сейчас, когда на голову мою свалилось еще все не доделанное Черновым, ибо не выпустить очередной книжки и тем убить начинающуюся подписку я почел бы профессиональною низостью. Но я глубоко уверен, что, если бы мы с Вами виделись ранее и если бы Вы знали все, с чем приходилось мне считаться в работе, Вы не написали бы так легко и быстро Вашего отказного письма. Пишу я не для того, чтобы убедить Вас взять его обратно, хотя, разумеется, большей радости я не мог бы и ожидать - я знаю, что эти вещи не так-то просты. Но необходимо мне выяснить пред Вами то, что Вам кажется мнимо противоречивым в двух моих письмах и что, в конце концов, сводится всецело к одному: в первом письме я говорил о неудачном конкретном опыте, который - это суть второго письма - совсем не отрицает возможности нового опыта, удачного на почве того же, всецело признаваемого мною, коллективного принципа.
   Я думаю, что, в том ли, в другом ли виде, завоеванная платформа не должна быть утеряна и "Совр." следует сохранить. Сколько бы промахов и недостатков он ни сделал, но это первый толстый ежемесячник, который мог основаться после десятилетнего перерыва4, - вспомните только, как много было опытов сорганизоваться с капиталами и без капиталов! И все вотще. Он нашел себе и особую аудиторию, и, при самых неблагоприятных условиях, начал укрепляться на ногах. Я глубоко верю в будущность этого журнала - разумеется, если не бить его по ногам вместо того, чтобы поддержать, когда он спотыкается. Зачеркивать возможность уже осуществленную, в то время как возможности вообще стали так редки в России, и, из-за некоторого несогласия в словах, губить полезный факт - что хотите, представляется мне тактикою не весьма целесообразною и благоразумною. Как бы то ни было, машина заведена и идет. Передать ее в случайные петербургские руки - не только огромная потеря силы, но и риск сдачи выгоднейшей позиции тем самым силам, с которыми мы только что сражались. Потому что наш лагерь почти весь за границей либо в тюрьмах и Сибири, и обеспечить "Совр." в Петербурге гарантией революционного коллектива невозможно.
   Ноябрьская книжка "Совр." выйдет не раньше 30/13 ноября. Следовательно, снять с нее Ваше ли, мое ли, оба ли наши имена остается времени еще много, а распоряжение, чтобы обложка и первый лист не печатались до моей телеграммы, я уже дал. Для октября я, конечно, не мог этого сделать, так как отказное письмо Ваше получилось, как Вы знаете, 9 ноября - 27 октября, когда вся книга была отпечатана (да в ней же и Ваша статья), кроме последних двух листов. Поэтому, раз уж суждено разразиться над "Совр." моральному удару, то очень прошу Вас - подумайте еще раз, в какой форме он должен быть нанесен. Загубить дело - одна минута, воскресить же его будет невозможно. Я, с своей стороны, полагаю, что наилучшим и единственным, собственно говоря, спасительным исходом является тот, который я предлагал Вам в предыдущем письме. Но, раз Вы не хотите, надо поискать каких-либо иных комбинаций, в которых журнал бы не погиб и все мы, прикосновенные к нему, расстались, если уж зачем-то надо расставаться, с чувством хоть малого удовлетворения в сознании, что сделали все, что могли.
   Желаю Вам всего хорошего. До свидания.

Ваш A. A.

   P. S. - вечером. Сейчас у меня был Чернов и сообщил мне, что Вы и он начинаете с января новый журнал5. Это, конечно, особая статья. Если дело состоится, то желаю Вам полного успеха. Я с Черновым ни о чем не говорил, бывшем в нашей переписке, потому что он произвел на меня впечатление человека, пришедшего к мирному расставанию уже с готовым решением и планом. Рукописи от него получил. Как о сотруднике весьма сожалею.

Ваш А. А.

  
   1 П. Горького от ноября, не ранее 4, не позднее 7, 1911 г. а
   2 Амфитеатров имеет в виду слова Нила в пьесе Горького "Мещане": "хозяин тот, кто трудится". Между тем в ст. о "Мещанах" Амфитеатров критически отозвался о пьесе, а образ Нила оценил как "слишком сухую, головную прямолинейность" (Амфитеатров. Т. 22. С. 164).
   3 М. К. Куприна-Иорданская - издательница журн. "Мир божий", позже "Современный мир".
   4 По всей вероятности, Амфитеатров имеет в виду литературный, научный и политический журн. "Жизнь", издававшийся в Петербурге в 1897-1901 гг., с конца 1898 выходил под руководством В. А. Поссе. Наряду с произведениями К. Маркса и Ленина в журнале печатались статьи М. И. Туган-Барановского, П. Б. Струве и др.
   Горький сплотил вокруг журнала группу писателей-демократов, в которую входили: Бунин, Гусев-Оренбургский, Андреев, Н. Гарин-Михайловский, А. Серафимович, Скиталец, Чехов, Чириков, Н. Тимковский, И. Франко, Коцюбинский, О. Кобилянская и др.
   Революционная деятельность Горького и ряда других участников привела к закрытию журнала в июне 1901 г. Ненадолго журнал возродился в Лондоне и Женеве в 1902 г.
   5 Чернов заехал в Феццано по дороге в Париж, куда направлялся в связи с организацией нового журнала. Проектируемый журнал позже получил название "Заветы". См.: Г-Ч, Г-Ив-Р.
  

255. Горький - Амфитеатрову

[Капри. 16 ноября 1911 г.]

  
  Дорогой Александр Валентинович!
   Личные мои отношения к вам остаются в том же порядке, как были, но имя мое с журнала снимите тихо, очень прошу.
   Будет ли с января новый журнал - это гадательно, буду ли я сотрудничать в нем - это требует многих соображений, ибо за истекшие дни кое-что изменилось1.
   Посылаю вам рассказ2 - не подойдет ли? Парень, кажется, обещающий. В случае, если и не годится,- возвратите рукопись скорее.
   Желаю всего лучшего.

А. Пешков

   Читали о русско-японском договоре по поводу Манчжурии?3 Вот каша!
   Приехал Бунин4.
  
   Датируется по п. Амфитеатрова от 14 и 18 ноября 1911 г.
  
   1 См.: Г - Ив.-P., п. 2.
   2 О каком рассказе идет речь, установить не удалось.
   3 Имеется в виду японо-русское секретное соглашение о разделе сфер влияния и взаимной защите интересов в Маньчжурии, по которому Россия сохраняла контроль над северной частью Маньчжурии, Япония - над южной. Соглашение было направлено против США и Англии.
   4 Бунин приехал на Капри 16 ноября 1911 г.
  

256. Горький - Амфитеатрову

[Капри. 16 или 17 ноября 1911 г.]

  
  Дорогой Александр Валентинович!
   Вот человек, которого мне рекомендовали как способного вести литературно-критическое обозрение журналов. Он из провинциальных работников, я, лично, не знаю его1.
   Певин прислал мне аванс в 500 р. - могу я возвратить эти деньги вам, чтоб не пересылать их в Петербург?
   Желаю всего доброго.

А. Пешков

  
   Датируется по ответному п. Амфитеатрова от 18 ноября 1911 г. Письмо передано Амфитеатрову Недригайловым.
  
   1 Речь идет о Недригайлове.
  

257. Амфитеатров - Горькому

  

[Феццано]. 1911.XI.18

  
  Дорогой Алексей Максимович.
   В печалях моих был сегодня, наконец, рассмешен.
   Снять Вас с журнала тихо, это все равно что требовать:
   - Выдерните из-под курьерского поезда рельсы так, чтобы поезд не слетел с насыпи и никто не слыхал.
   Правда, был у нас в Fezzano такой инцидент:
   - Володя! куда мама побежала?
   - Дети орут.
   - Отчего же не слышно?
   - Они тихо орут.
   Но боюсь, что искусство "тихо орать" к Вашему уходу из "Совр." неприложимо. Шум будет, и самый, конечно, неприятный и оскорбительный для нас шум. Но что же с Вами делать? Насильно мил не будешь. Решили нас истратить - Ваше дело, тратьте.
   Рассказа еще не получил.
   Был у меня Недригайлов. Предложил ему "закрытый дебют" - больше из разговора не могло ничего воспоследовать: он еще совсем новичок. Отнесусь со всем благожелательством.
   Относительно аванса. Если уж Вы непременно решили так остро отмежеваться от "Совр.", то, конечно, можете переслать его мне. Но - зачем Вы это делаете - так, извините, и не понимаю. Тем более что вчера читал Вашу сказку в "Киевской мысли"1, органе гораздо более единоличной редакции, чем был, есть и когда-либо может быть "Современник".
   Как прикажете снять Ваше имя? Из ближайшего сотрудничества или сотрудничества вообще? Первому исключению я еще могу найти объяснения, но относительно второго могу только вопиять:
   - За что?
   Ваше имя объявляется в сотруднических списках многих журналов, никогда не имевших с Вами иной связи, кроме материальной. Неужели Вы хотите отнять у "Совр." то право, которого не лишены ни Иона Кугель, ни Архипов-Бешптейн2, ни Хейфец?! Тогда, повторяю, я ни на чем не настаиваю, но уже не только могу, но и имею право вопиять:
   - За что?!
   До свидания, дорогой мой Ал. Макс! Желаю Вам всего хорошего.

Ваш А. А.

  
   1 Речь идет о IX сказке из "Сказок об Италии" напечатанной в газ. "Киевская мысль" (1911, No 301, 31 окт. / 13 нояб.).
   2 Николай Архипович Архипов (Бенштейн) (1880-1942) вместе с П. А. Берлиным редактировал ежемесячный журн. "Новая жизнь" и литературно-общественно-политический "Журнал для всех", издававшийся Поссе в Петербурге с 1908 по 1916 г.
  

258. Горький - Амфитеатрову

[Капри. 20 или 21 ноября 1911 г.]

  
  Дорогой Александр Валентинович.
   Редакция "Киев[ской] мысли" - коллективная!
   Вы знаете, что фактически я у Кугеля не сотрудничал, а что издает Хейфец - не знаю.
   Вы знаете также, что из "Новой жизни" и "Нового журнала для всех" - я ушел, об этом я Вам писал. Таким образом, эти Ваши указания отпадают.
   Вопрос "за что" - не должен иметь место в данном деле, может быть вопрос - "почему"?
   На этот вопрос я уже дал Вам объяснения.
   В Х-ой книге "Совр." напечатана моя фраза из частного письма к Вам1, в IX-ой книге вычеркнута заключительная фраза IV-ой "Жалобы" 2 - это, конечно, мелочи, но - чем я гарантирован, что не дождусь более крупных нарушений моего права печатать то, что я хотел бы видеть напечатанным, и не печатать того, что для печати мною не предназначалось?
   Мое "ближайшее" сотрудничество смущало меня с первого объявления о нем, и Вы, конечно, помните, что я протестовал против громогласного заявления об этом. Я не согласен с Вашим мнением о том, что уход мой из журнала вызовет шум, если я не заявляю об этом в газетах 3.
   Гаяз Исхаков прислал перевод своей повести "Дневник Шакирда"4- очень интересная вещь, если хотите ознакомиться - я вышлю рукопись.
   Будьте здоровы, не сердитесь на меня.

А. Пешков

  
   Датируется по п. Амфитеатрова от 18 и 23 ноября 1911 г.
  
   1 См.: Г-А, п. от 14 или 15 октября 1911 г.
   2 При публикации в "Современнике" в тексте рассказа "Жалоба" IV были опущены слова: "Что вы делаете с людьми, будь вы прокляты? Опомнитесь!"
   3 Первоначально Горький предполагал выступить вместе с Черновым и Миролюбовым с открытым заявлением в печати в выходе из "Современника". Но вскоре изменил это решение. См.: Г-Ч, п. 7.
   4 Горький просил Исхакова прислать перевод его повести "Дневник Шакирда" в феврале - начале марта 1911 г.
   Получив рукопись, Горький сообщил Гаязу Исхакову 30 ноября 1911 г., что "Дневник Шакирда" передан в редакцию журн. "Современник" (АГ). Повесть в "Современнике" напечатана не была, по-видимому в связи с арестом и высылкой Исхакова. См.: ЛЖТ. Вып. 2. С. 187, 233; МИ. Т. III. С. 80.
  

259. Амфитеатров - Горькому

[Феццано]. 1911.XI.23

  
  Дорогой Алексей Максимович.
   Решительно ничего не отпадает.
   Редакция "Киевской мысли" не коллективная, никогда ею не была, да вряд ли и будет. Хозяин литературной части - и полный, без него же ничто же бысть, еже бысть - Иона Рафаилович Кугель. Сотруднический коллектив имеет значение чисто совещательное, причем два-три сотрудника играют роль большую, чем другие, как всегда бывает в редакциях, в которых редактор сам не литератор. Но и только. Дела эти позвольте мне несколько знать, потому что с Лубковскими-то, капитализирующими эту газету, я свой человек, и достаточно Марья Мечиславовна излагала мне и устно, и письменно разные их редакционные неурядицы1. Приходилось даже кое за что вмешиваться. Об Александре Кугеле я совершенно позабыл - имел в виду вышеупомянутого Иону.
   Хейфец редактор "Одесских новостей", куда Вы в прошлом году посылали свой рассказ2. Знаю потому, что Хейфец запрашивал меня, не мало ли он заплатил.
   О "Новой жизни" и "Нов[ом] ж[урнале] для всех" Вы мне писали, но это нисколько не воспрепятствовало Бенштейну продержать Вас на объявлениях в течение всего подписного года.
   Заключительную фразу IV-й "Жалобы" струсил почему-то подписать Быков, бывший в то время в маразме от дикого страха, под влиянием 500 р. штрафа за VIII книгу и предстоящих тюремных уз за VI, арест которой утвержден. Певина эта штука привела в такое негодование, что он хотел, было, уже "выставить" Быкова, а меня просил объяснить Вам, в чем дело, что я и сделал бы при свидании, которое между нами предполагалось. Но поездка в Париж и дальнейшие происшествия, навалившие на меня дьявольскую работу, выдернули у меня это из головы, за что и извиняюсь весьма.
   "Фраза из частного письма" напечатана не как Ваше произведение, а как Ваше восклицание - это не от Вас, а о Вас. Она Вас решительно ни к чему не обязывает, совершенно невинна, а остроумна. Зачем же уступать остроумное крылатое слово, которое завтра же может полететь и сесть в другое место? В серьезных случаях, когда на Вас надо было сослаться (напр., в родионовском фельетоне) 3, я спрашивал Вашего разрешения. Но в данном случае дело шло о такой мелочи, что, грешный человек, никак я не думал, чтобы на сей почве мог возникнуть "инцидент". Тем более что фраза, повторяю, не Вами подписана, а Вам приписана, и Вы за нее не ответственны. Мало ли что Вам приписывается в русской печати!
   Протесты Ваши против объявления ближайшего сотрудничества помню, но - без Вашего ближайшего сотрудничества - я не мог бы согласиться на ближайшее сотрудничество Миролюбова и Чернова, ибо тщетно вывешивать брелоки, если не можешь показать часов.
   Ну, и шабаш, значит. Решили Вы изобидеть "Совр." и лишить меня своей поддержки едва ли не в самую трудную минуту издания, Ваше дело. Что, уходя из "Совр.", поступаете напрасно и вредите делу, в котором Вас любили и высоко ценили, это, я полагаю, Вы сами знаете. Распоряжения Ваши исполнены, проспект послан без Вашего имени. Но если Вы, хорошо взвесив положение, передумаете, то, конечно, счастливее меня не будет журналиста в России.
   Татарина, конечно, присылайте, почитаю.
   Что же сердиться? Сердцем тут не поможешь, а огорчения много - чтобы легко это было, не скажу, а как-нибудь и когда-нибудь переварить надо, ибо жизнь и дело не ждут, а хороших чувств у меня к Вам запас большой.
   До свидания. Желаю Вам всего хорошего.

Ваш Ал. А.

   Кстати, о предпотопном. Перед самою парижскою поездкою, следовательно 5 недель тому назад, Вы мне писали: "прилагаю Вам копию письма", но никакой копии в письме не оказалось4, а было только запечатанное письмо на имя Лидии5. Очевидно, копия осталась на Вашем письменном столе. В чем было дело? Я отложил спросить, надеясь видеться с Вами в Риме, и потом, в нынешнем хаосе, позабыл. Мораль: не откладывать писем в долгий ящик!
  
   1 Р. К. и М. М. Лубковские.
   2 Рассказ Горького "Праздник" напечатан в "Одесских новостях" (No 8305, 29 дек. 1910 г. /10 янв. 1911 г.).
   3 Речь идет о выдержке из п. Горького Амфитеатрову о Родионове, процитированной Амфитеатровым в ст. "Литературные впечатления".
   4 См. п. Амфитеатрова от 17 октября 1911 г.
   5 Л. П. Пешкова.
  

260. Амфитеатров - Горькому

Fezzano. 1911.XI.29

  
  Дорогой Алексей Максимович.
   Сейчас получил письмо от Н. А. Рубакина.
   Не зная о происшедшем распаде редакции "Совр.", он послал предназначавшуюся им для "Совр." статью В. С. Миролюбову, а тот почему-то вместо того, чтобы направить ее по адресу, послал ее Вам1.
   Автор по сему случаю выражает недоумение и просит меня о скорейшем ответе.
   А я ему ответ дать не могу, потому что рукописи не видал. Пришлите, пожалуйста, поскорее.
   Очень хорошее письмо к монархисту напечатали Вы в "Будущем" 2. Вот это так!
   До свидания. Желаю Вам всего хорошего.

Ваш А. А.

  
   1 Рукопись, высланную Рубакиным в "Современник", Миролюбов в своем ответном п. Рубакину от 23 ноября 1911 г. называет рассказом. "Дорогой Николай Александрович! - писал Миролюбов.- Мы с Ч[ерновым] из "Современ." ушли. Я работаю в "Знании". Мне хочется дать прочитать этот рассказ Горькому, и я сегодня посылаю его ему.
   Желаю Вам всего лучшего. Ваш В. Миров" (ГБЛ, ф. 358, 254, 31).
   2 "Письмо монархисту" Горького, напечатанное в No 6 газ. "Будущее", представляет собой ответ на письмо председателя нижегородского отдела Союза русского народа В. И. Бреева от 21 октября / 3 ноября 1911 г., в котором Бреев убеждал Горького "покаяться" и просить у царя разрешения вернуться в Россию. Об этом Горький писал в очерке "Монархист", впервые напечатанном в кн. "Заметки из дневника. Воспоминания" (Берлин, изд-во "Книга". 1924).
   Особый отдел Департамента полиции в досье о революционной деятельности Горького охарактеризовал "Письмо монархисту" как "преступную статью" (ЛЖТ. Вып. 2. С. 231).
  

261. Горький - Амфитеатрову

[Капри. 1 декабря 1911 г.]

  
  Дорогой Александр Валентинович!
   Рукопись Рубакина была у меня от почты до почты, я полагал, что она прислана для "Знания", прочитал и тотчас же отправил В[иктору] С[ергеевичу].
   Пересылаю рукопись, присланную мне для "Совр." Прочитал ее - интересно, но требует внимательной корректуры, автор не силен в языке1.
   Адрес автора - на последней странице рукописи.
   Здесь Бунин, Ганейзер 2 и Черемнов.
   "Монархисты" меня одолели после статей в "Живом слове". Письмо мое послано Василию Иванову Брееву, земляку, прославившему себя устройством знаменитой выставки "в память событий 613 г." и получившему благодарность от царя. Его письмо ко мне - удивительно курьезно! 3
   Недавно монархисты города Ефремова закатили царю петицию о наделе кр[есть]ян землею без выкупа! А один гусь из Устюга пишет мне: "все революционеры - жиды, как вы знаете; ничего хорошего ждать у них нельзя, а если они хорошо подумали о земле, так это Христом раньше их сказано, у Христа ими украдено".
   Вот вам!
   Всего лучшего!

А. Пешков

  
   Датируется по п. Амфитеатрова от 29 ноября 1911 г.
  
   1 Речь идет о рукописи "Дневник Шакирда" Гаяза Исхакова.
   2 Евгений Адольфович Ганейзер (1859-1938) - писатель, журналист, литературный критик.
   3 Речь идет о выставке картин героической жизни Нижнего Новгорода в 1613 г., организованной В. И. Бреевым в ознаменование 300-летия основания династии дома Романовых.
  

262. Горький - Амфитеатрову

[Капри. 1 декабря 1911 г.]

  
  Амфитеатрову
   Рукопись послана1 обратно Миролюбову на другой день.
  
   Телеграмма. Датируется предположительно по п. Амфитеатров

Категория: Книги | Добавил: Armush (26.11.2012)
Просмотров: 516 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Форма входа