Тургенев Иван Сергеевич - Письма (1855-1858), Страница 14 - Книги

ve;re

J. Tourguêneff.

P. S. Salue de ma part Mme Harang et M. et Mme Flem-ming.

612. И. И. ПАНАЕВУ

4 (16) июля 1857. Зинциг

Зинциг.

4/16 июля 1857.

Любезный друг,

Некрасов, вероятно, уже давно в Петербурге и получил мое письмо, которое я послал к нему на другой день моего приезда сюда, недели две тому назад¹. В случае, однако, если бы оно затерялось, то уведомляю тебя, что я нахожусь в городе Зинциге, на левом берегу Рейна, невдалеке от Бонна, и пью воды. Кажется, они мне помогают; сверх того я беру ванны. Я останусь здесь до 20-го августа - а 20-го сентября непременно буду в Петербурге и, если не ошибаюсь, привезу с собою повесть, которую я здесь начал и, бог даст, кончу². Странно было мне приниматься за перо после годового бездействия - и сначала трудно было, потом пошло полегче. Я просил Некрасова выслать мне сюда 250 р. сер. или 300, если возможно, в счет будущих работ. Надеюсь, что он уже исполнил мою просьбу, если же нет, то попроси его выслать мне эти деньги тотчас, на имя какого-нибудь франкфуртского банкира. Мой адресс: Sinzig, bei Remagen am Rhein, Regirungsbezirk Coblenz.

Уведомь меня также, получил ли ты высланную мною картину Грёза? Я просил тебя ее подержать у себя до моего прибытия³.

Напиши мне также окончательное число подписчиков на "Совр<еменник>" в нынешнем году⁴.

Кланяюсь всем знакомым, Авдотье Яковлевне и т. д. Надеюсь увидеть тебя месяца через два с небольшим - и тогда дружно приняться за "Совр<еменник>". Пока,будь здоров и прощай.

Твой

Ив. Тургенев.

P. S. Жду от тебя письма.

На конверте:

Russland

über St. Petersburg

H-n I. Panaieff

В С. Петербурге

В конторе редакции журнала "Современник"

Его высокоблагородию

Ивану Ивановичу Панаеву.

613. М. Н. ТОЛСТОЙ

4 (16) июля 1857. Зинцнг

Зинциг.

Четверг, 4/16 июня {Так в подлиннике.} 1857.

Вот - я уверен, Вы не думаете обо мне в эту минуту, любезная графиня,- а я так думаю об Вас и воображаю Вас в Вашем маленьком домике на берегу Снежеда¹ - и могу Вас уверить, был бы очень счастлив, если б сам там находился, хотя в том сенном сарае, где год тому назад, собираясь за границу, я познакомился с Вашей крестной матушкой². Не много изведал я веселого в теченье этого года - и, кажется, окончательно состарелся,- но что говорить об этом. Скажу Вам лучше, где я и почему я 8десь. Зинциг - небольшой городок в 3 верстах от Рейна, невдалеке от лежащего на левом берегу Рейна городка Ре-магена, на полдороге от Кобленца к Кельну. Посмотрите это на карте, если это Вас интересует. Здесь находятся воды, подобные Эмсским - но еще весьма мало известные; я именно оттого и выбрал их. Народу здесь чрезвычайно мало - и у меня времени много для работы - была бы охота. Надо Вам сказать, что я в течение года пера в руки не брал - и не знаю, скоро примусь ли? Я уже здесь две недели и {Далее зачеркнуто: еще} останусь еще целый месяц³; так что если Вы не замедлите ответом, он меня здесь застанет. А в самом деле, напишите-ка мне. Расскажите мне, во-первых - как Вы здоровы - а потом - всё, что Вам будет угодно. Сообщите мне известия о графе⁴ (которому я кланяюсь и дружески жму руку) - об Ольге Петровне⁵, о Ваших детках и в особенности о пленительном Николае Николаиче⁶, который, я надеюсь, вернулся с Кавказа и живет с Вами. Скажите ему, что я его люблю от души и что его "рассказы" прелестны⁷. Вы, должно быть, знаете, что брат Ваш Лев живет в Швейцарии - и, сколько слышно, живет славно: гуляет, весел, здоров, работает. Я ему написал отсюда, но до сих пор ответа не получил⁸. Он уехал из Парижа внезапно; ему он вдруг опротивел.

Я Некрасова проводил до Берлина; он уже должен быть теперь в Петербурге. Он уехал с г-жею Панаевой, к которой он до сих пор привязан - и которая мучит его самым отличным манером. Это грубое, неумное, злое, капризное, лишенное всякой женственности, но не без дюжего кокетства существо (soit dit entre nous) - владеет им как своим крепостным человеком. И хоть бы он был ослеплен на ее счет! А то - нет. Но ведь - известное дело: это всё тайна - или, говоря правильнее - чепуха. Тут никто ничего не разберет, а кто попался - отдувайся, да еще, чего доброго, не кряхти.

Мои планы - вот какие. Я пробываю здесь до половины августа - потом еду в Париж, беру мою дочку и еду в имение г-на Виардо, где пробываю три недели или месяц - самое большое; потом, благословись, пускаюсь в Россию - и если не в конце сентября, то уже, наверное, во время выборов буду в Спасском и, следовательно, у Вас. Надобно будет подумать на месте о крепостном вопросе, да не только подумать, но и сделать что-нибудь. По крайней мере следует начать это дело⁹. А зиму я проведу в Петербурге, где мне придется взять на руки хромающий "Современник". Только не знаю, право, насколько мне удастся помочь ему¹⁰. Выдохся я - или если еще не выдохся - то очень туго закупорился - что на одно и то же сбивается. Во всяком случае я Вас увижу довольно скоро - и мысль об этом свидании доставляет мне большое удовольствие. Не извольте сомневаться в этом и знайте, что я искренно и крепко к Вам привязан и дорожу Вашим воспоминанием и Вашей дружбой.

Мой адресс: Prusse Rhênane, Sinzig près de Remagen sur le Rhin.

Я живу здесь в самом "Badehaus", т. е. в уединенном доме, подле источника. Перед окнами широкая долина, покрытая всякого рода хлебом, фруктовыми деревьями,- а на небосклоне - зубчатая линия гор, лежащих на правом берегу Рейна. Место хорошо - да тени мало. Я вижусь здесь с одним Русским офицером, вышедшим в отставку, чтобы сделаться живописцем. У него, кажется, талант есть. Он сделал мой портрет, схожий. Зовут его Никитиным¹¹.

Я провел месяц в Англии, сделал множество знакомств (между прочим, я был представлен Теккерею, который мне мало понравился) - но этого всего не перескажешь. Готовьтесь к длиннейшим рассказам в Покровском.

Напишите же мне, пожалуйста. Целую у Вас заранее руку и остаюсь

преданный Вам

Ив. Тургенев.

614. А. И. ГЕРЦЕНУ

5 (17) июля 1857. Зинциг

Зинциг.

17 июля 1857.

Любезнейший друг, прежде всего земный тебе поклон за высланные Делаво 250 франков, о получении которых он мне отписал: очень тебе благодарен¹. За знакомство же Сабуровых тебе приходится мне быть благодарным, потому что они оба - и брат и сестра - принадлежат к числу самых милых Русских, с какими мне только удавалось встречаться. Они, вероятно, рассказали тебе кое-что о моем здешнем житье-бытье. С своей стороны скажу тебе, что, кажется, мне здешние воды и ванны помогают; сперва боли мои усилились было, а теперь с каждым днем становится легче - что-то дальше будет! Народу здесь очень мало, и я этому рад; авось удастся поработать. Я уже кое-что начал². Хожу ужасно много - вчера ходил на гору (1400 ф. над поверхностью моря), восемь верст отсюда, взлез на самый верх, осмотрел базальтовые копи и тотчас же вернулся домой.

Известий из России мало. Жду письма от Некрасова, которого я проводил до Берлина и который теперь, вероятно, уже давно гуляет по Невскому и дышит его кислосероватым воздухом³.- Твой "Колокол" достиг высочайших "регионов" - какое он там произвел впечатление, сам можешь посудить⁴. Я на днях надеюсь собрать кой-какие сведения. Кн. Долгоруков, поступивший на место Орлова, оказывается величайшим обскурантом; жандармы снова вмешиваются в частную жизнь, в семейственные дела и т. д.⁵

На днях должен к тебе явиться Ленг (ружейник) - с ружьем, заказанным мною для Некрасова. Оно стоит 42 фунта; заплочено мною вперед 21, да возвращенная Ленгу собака стоит 17 фунтов с половиной. Остается 3 фунта с 1/2, которые ты, по твоей старинной привычке: кормивши до усов, кормить до бороды, заплотишь за меня, я же тебе вышлю их в половине августа из Парижа вместе с 250 франками Делаво.

Что делает Огарев - как его здоровье? Поклонись ему, его жене и всем твоим.

Печатай 1, 2 части "Полярной звезды" вторым изданием. Здесь только и слышно, что жалобы на невозможность достать их⁶.

Прощай, брат, будь здоров. Я заеду в Лондон перед возвращением в Россию, посмотреть на тебя и кое-что переговорить⁷.

Твой

Ив. Тургенев.

P. S. Повторяю на всякий случай мой адресс: Sinzig, bei Remagen am Rhein, Regierungsbezirk Coblentz.

615. А. И. ГЕРЦЕНУ

10 (22) июля 1857. Зинциг

Зинциг.

22 июля 1857.

Признаюсь, милый друг, твое письмо, несмотря на мою овечью натуру, рассердило меня против Некрасова¹. Он обвиняет меня, что я тебе не объяснил и т. д. Да разве я входил когда-нибудь в его денежные дела и отношения! Они всегда были такого рода, что постороннему человеку нечего было туда заглядывать. Он говорит, что я тебе заплачу из денег, которые я ему должен². Но знаешь ли, как я ему должен? Я ему продал второе издание "Записок охотника" за 1000 руб. сер.- а он его тотчас же перепродал книгопродавцу Базунову за 2500 (я очень этому был рад, потому что я с тем и продал ему "З<аписки> охотника)", чтобы он получил с них барыш); - 2-е издание до сих пор не разрешено ценсурой - но он не только никогда не предлагал мне возвратить мне купленное им право, но даже теперь, уезжая в Петербург, собирался непременно выхлопотать это позволение³. Я ему сегодня же написал письмо⁴, в котором, ссылаясь на сказанные тобою мне слова или, лучше сказать, на переданные тобою слова Некрасова, прошу его либо выслать мне тотчас бумагу, по которой я передаю ему право на издание "З<аписок> о<хотника>" - и тогда я готов тебе заплатить эти 1000 руб.- или, если он хочет удержать это право за собою, не считать меня в долгу_f ибо долгу я признать не могу⁵.

Всё это действительно неприятно,- и хотя ничего мне не раскрывает нового, однако имеет и будет иметь свое действие. Нет, решительно, без честности нельзя - как без хлеба.

Письмо твое я доставлю при первой возможности (нельзя ж переслать его по почте)⁶ - но эта возможность, вероятно, раньше 4-х недель не явится, т. е. раньше отъезда Дружинина, который писал мне из Парижа и с которым мы уговорились съехаться на Рейне⁷. Но ручаюсь тебе, что письмо доставлено будет, и прошу тебя не печатать ничего в "Колоколе", с той же точки зрения, с которой я отговорил тебя говорить о К<онстантине> Н<иколаевиче>. Хотя Некрасов тебе вовсе не свой - но все-таки согласись, что это значило бы: "бить по своим"⁸.

Очень тебе благодарен за Делаво и Ленга; я вчера получил деньги из деревни и могу тебе выслать эти 250 фр. и 3 фунта с 1/2 завтра или послезавтра, т. е. в первую мою поездку в Бонн⁹.

Здоровье мое всё неудовлетворительно; пузырь болит почти постоянно, и мне кажется, что зинцигские воды мне нисколько не помогают. Над другими они чудеса производят; сосед мой англичанин приехал сюда без ног, весь недвижимый - а теперь по горам лазит. Кому какое счастье.

Прощай, милый друг. Кланяюсь Огаревым и всей твоей семье, Что его болезнь? Я получил на днях от Орлова кипу журналов ("Беседу", "Вестника", "Библиотеку" и пр.). Как только прочту, пошлю тебе sous bande¹⁰. А ты пока будь здоров и не забывай

преданного тебе

Ив. Тургенева.

616. ЛУИ ВИАРДО¹

12 (24) июля 1857. Зинциг

Sinzig

се 24 juillet 1857.

Mon cher ami,

Je commence par vous embrasser et vous fêliciter de tout mon cœur, et puis, je vous remercie d'avoir pensê à moi². C'est joli tout de même d'avoir un fils³ - n'est-ce pas - et quand on a trois filles ⁴ - cela devient encore plus joli. Vous avez dû passer par des transes bien douloureuses, mais aussi maintenant vous devez être bien heureux: "des alouettes vous chantent dans le cœur", comme le dit un dicton russe. Maintenant, il faut tâcher que la mère se rêtablisse au plus vite - pour le petit, vous verrez, il fera son chemin dans le monde.

Recevez encore une fois, vous et tous les vôtres, mes fêlicitations les plus vives.

Jean Tourguêneff.

617. ПОЛИНЕ ВИАРДО

12 (24) июля 1857. Зинциг

Pour Mme Viardot¹.

Sinzig

ce 24 juillet 57.

Hurrah! Ура! Lebehoch! Vivat! Evviva! Zî]Ζητω! Vive le petit Paul! Vive sa mère! Vive son père! Vive toute la famille! Bravo! Je l'avais bien dit que cela irait bien et que vous auriez un fils. Je vous fêlicite tous et vous embrasse tous ! Et maintenant je demande (dès que vous serez en êtat de le faire, bien entendu:)

1) Une description dêtaillêe des traits, de la couleur des yeux, etc., etc. du jeune homme; si c'est possible une petite esquisse au crayon.

2) La communication des mots les plus spirituels qu'il aura dêjà prononcês.

3) Une petite description de la journêe du 20 juin, date rêvolutionnaire que le petit sans-culotte a choisie pour faire son entrêe dans le monde².

Je radote un peu, mais c'est pardonnable à mon âge et à la joie que m'a causêe la grande nouvelle.

Le facteur a reèu de l'argent pour boire du vin du Rhin (pas de la bière, sous aucun prêtexte) à la santê du jeune Paul-Louis-Joachim; moi aussi je boirai à sa santê.

Quand à la santê de la mère, vous verrez que dans deux ou trois jours vous ne voudrez plus rester couchêe et que si vous ne dansez pas dans une semaine, c'est que vous aurez autre chose dans la tête.

Vous devez être contente, hein? Et vous le dêvorez des yeux, ce petit être qui, hier encore, êtait vous, et qui a dêjà maintenant une vie, un commencement de pensêe, d'individualitê à lui, à lui, ne vous en dêplaise. Je devions prophète, je lis dans la nuit de l'avenir, dans le Conversation's Lexicon de 1950:

"Viardot (Paul, Louis, Joachim), cêlèbre... (je laisse le quoi en blanc), nê à Ccurtavenel en Brie, etc., etc., fils de la cêlèbre Pauline Garcia, etc., etc. et de l'ingênieux êcrivain et traducteur de "Don Quichotte""³.

Je ne veux pas citer tout l'article.

Vous m'êcrirez un petit bout de lettre, dès que cela ne vous fatiguera pas, n'est-ce pas? Et le rêveil au 21 au matin, n'est-ce pas que cela a êtê une douce chose? Et les cris du petit, y a-t-il une musique comparable à celle-là?

Allons, allons, tout va bien. Je vous êcrirai demain ou après-demain d'une faèon plus raisonnable; pour aujourd'hui, je me remets à crier: Vivat! Hurrah! Allons, enfants de la patrie!⁴ Alaaf Köln! (c'est un cri de joie que l'on n'emploie qu'à Cologne, mais je trouve qu'il fait bien). Allah il Allah Rezul Mohammed Allah!!⁵

Et je vous rêembrasse tous, à commencer par Mr Paul et je suis.

votre vieil ami

J. Tourguêneff.

618. В. П. БОТКИНУ

17 (29) июля 1857, Зинциг

Зинциг.

29-го июля 1857.

Любезнейший друг В<асилий> П<етрович> - я позволил себе распечатать твое письмо к Толстому, адресованное сюда¹; ты тотчас увидишь, почему я это fделал - и, надеюсь, оправдаешь меня.- Надобно тебе сказать что здешние воды вместо пользы сделали мне положительный вред, и я сегодня собираюсь выехать отсюда с чем, чтобы также поехать на берег моря; Дружинин, который только вчера отсюда выехал, погостивши у меня 3 дня, сообщил мне, что и ты намерен купаться в море - и потом я весьма желал узнать, куда ты едешь, для того, чтобы покупаться вместе; но это бы еще не заставило меня распечатать твое письмо, если б сегодня не пришло письмо от Толстого из Бадена², в котором он уведомляет меня, что проигрался в рулетку в пух и до копейки, просит немедленно выслать 500 фр. и т. д. Он ехал сюда, по дороге завернул в Баден - и погиб. Теперь я вот что намерен сделать - поеду завтра в Баден³, вытащу его оттуда и постараюсь уговорить поехать со мной через Страсбург и Париж в Fecamp⁴ - я думаю и ему не худо полечиться морскими ваннами.- 500 фр. у меня лишних нету - но франков 200 на его дорогу станет.- Теперь я вот о чем тебя прошу: по получении этого письма напиши немедленно poste restante на мое имя в Париж, где именно ты будешь,- я боюсь, что в Fêcamp будет скверно - я думал было ехать в Dieppe; во всяком случае напиши мне тотчас в Париж. Я тебе напишу из Бадена в Fêcamp и в Париж poste restante, что я там застану - и один ли я приеду или с Толстым⁵.

Итак, до скорого свидания - будь здоров, обнимаю тебя.

Твой

Ив. Тургенев.

На конверте:

Frankreich.

Fecamp près de Dieppe.

Monsieur Wassili Botkine.

619. ЭДУАРДУ ДАНТЮ

17 (29) июля 1857. Зинциг

Sinzig.

Ce 29 juillet 57.

Je m'empresse de vous renvoyer les êpreuves¹, mon cher Mr Dentu - elles ne me sont arrivêes qu'hier et je crains fort qu'elles ne parviennent à temps. Je n'ai corrigê que peu de phrases - mais ces corrections sont assez importantes. A la page 422 - ce n'est pas de genêts qu'il s'agit, mais bien de guêrets (je crois que c'est là le mot) - c'est à direj de champs de blê fauchê ²; ainsi de suite...

J'espère que vous aurez {Далее зачеркнуто: fait} en même temps envoyê ces êpreuves à Mr Delaveau - car je ne suis pas fort pour les coquilles et autres fautes d'impression.

Je quitte Sinzig dans quelques jours et je vais à Dieppe ou à Boulogne en passant par Paris³ ; j'aurai le plaisir de vous voir dans 6 ou 7 jours {Далее зачеркнуто: tenez}, prêparez-moi, s'il vous plaît, quelques êpreuves de plus pour ce temps-là.

Je vous salue avec la plus parfaite considêration.

J. Tourguêneff.

На конверте:

Frankreich

über Paris.

Monsieur Dentu,

libraire

à Paris.

Au Palais Royal. Galerie d'Orlêans.

620. ПОЛИНЕ ВИАРДО

17 (29) июля 1857. Зинциг

Sinzig,

ce 29 juillet 57.

Chère Madame Viardot, les eaux de Sinzig me faisant plus de mal que de bien, je me suis dêcidê à aller de suite prendre les bains de mer et ne pas attendre l'expiration des 6 semaines.- Voici donc ce que je fais : je m'en vais demain à Bade, où je me suis donnê rendez-vous avec le comte Tolstoï¹ - je m'achète un chien - (vous voyez que je suis incorrigible!) et je vais directement par Strasbourg et Paris à Dieppe ou à Boulogne.- Je ne m'arrêterai à Paris que le temps nêcessaire pour avoir de vos nouvelles, embrasser Paulinette et expêdier ma nouvelle bête à Courtavenel.- Je tâcherai d'être au bord de la mer dès le 4 pour avoir mes trois semaines bien complètes.- Je vous êcrirai de Paris si c'est à Dieppe ou à Boulogne que je prendrai les bains².- D'ici là, ne m'êcrivez pas.- S'il m'arrive une lettre ici, elle me sera expêdiêe.

Je suis sûr que vous allez tous très bien et que le cher petit nouveau venu³ pousse à vue d'œil. J'espère encore qu'il me viendra une lettre demain... Enfin, dans tous les cas, à revoir dans 4 semaines. Je vous embrasse tous - je vous vois dêjà levêe et vous promenant dans la cour (c'est aujourd'hui le 9-me jour). Je vous baise les mains et suis

votre

J. Tourguêneff.

621. В. П. БОТКИНУ

23 июля (4 августа) 1857. Булонь

Булонь.

4-го августа 1857.

Милейший Василий Петрович, ты, наверное, удивиться и, может быть, попеняешь на меня, когда узнаешь, что я, вместо того чтобы отправиться к тебе в Fecamp, приехал сюда брать морские ванны¹. Но на это у меня была следующая причина: я непременно должен в теченье этой недели съездить в Лондон на день - когда именно, не знаю: из Фекана это было бы затруднительно². И потому я решился приехать пока сюда и написать тебе с тем, чтобы ты отвечал мне, остаешься ли ты в Фекане или переезжаешь куда-нибудь в другое место. Получивши твой ответ и съездивши в Лондон, я тотчас через Париж отправлюсь к тебе. Мне ужасно хочется тебя видеть и переговорить с тобою; мы уже больше года не видались - а в наши годы - год не год, а целых десять лет. Не знаю, получил ли ты мое письмо, отправленное к тебе из Зинцига; я в нем просил тебя написать мне в Париж, poste restante. Во время моего проезда я ходил, справлялся, но на почте ничего не было³. - Не стану тебе рассказывать всех моих похождений - отлагаю это до личного свидания,- но скажу тебе о Толстом. Я тебе писал, что я был намерен увезти его из Бадена и вместе с ним к тебе приехать. Но вышло совсем другое - я нашел его проигравшимся и с сильным <- - ->. Он сидел в Бадене, как в омуте, и совсем потерялся. Я предложил ему выехать со мною, и он согласился - как вдруг получает он письмо из дома, в котором извещают его, что сестра его, не будучи более в состоянии жить с мужем, у которого 4 любовницы и т. д., переехала на жительство к брату Ник<олаю> Николаевичу) (тому, которого ты видел в Спасском)⁴. Одна любовница из ревности принесла графине письмо, в котором ее муж совещается с другою любовницею о том, что он будет делать после смерти жены и т. д. Толстой, по прочтении этого письма, решился немедленно ехать в Россию (его же и зовут туда)⁵. Я одобрил его намерение - и так как у меня собственных денег не было - то я обратился к Смирнову (мужу Александры Осиповны, которая, между нами сказать, есть стерв_о_)- и он дал нужные деньги⁶. Доктор дал с своей стороны инструкции и пилюли - и в субботу Толстой уже будет плыть из Штеттина в Питер. Он думает перевезти сестру на зиму в Москву или в Петербург.

Я прочел небольшую его вещь, написанную в Швейцарии - не понравилась она мне: смешение Руссо, Теккерея и краткого православного катехизиса⁷. Он, как Геркулес, находится на перепутье; дай бог ему пойти по хорошей дороге⁸.

Больше, пока, не буду писать - но с нетерпением буду ждать твоего ответа: пиши мне à Boulogne, Hôtel du Pavillon Impêrial - chambre No 62. Поставь Impêrial, a то есть другой Hôtel du Pavillon.

Кланяйся Делаво. Тебя я от души обнимаю и говорю: до скорого свидания.

Твой

Ив. Тургенев.

P. S. Пришли свой точный адресс и отвечай мне немедленно.

622. Е. Е. ЛАМБЕРТ

13 (25) июля 1857. Зинциг и 26 июля (7 августа) 1857. Булонь

Зинциг.

25-го/13 июля 1857.

Я виноват перед Вами, любезнейшая графиня, но повинную голову меч не рубит - притом же не в первый раз приходится Вам прощать мне мои проступки. Давно бы следовало мне написать Вам - но я то разъезжал с места на место, то находился в очень дурном расположении духа - тут уж не до писем, особенно к таким особам, в которых не желал бы поселить дурное мнение о себе. Наконец, однако, совесть стала слишком сильно угрызать меня - и вот я пишу Вам из очень плохенького городишка на левом берегу Рейна, недалеко от Кобленца, куда я приехал, три недели тому назад, пить воды и лечиться - и вообразите себе, оказывается, что воды здешние мне вредят, и я дурно себя чувствую - и должен отсюда ехать, куда - не знаю сам¹. Впрочем, я Вам не стану говорить о моих недугах - это очень невеселый предмет. Перейду к чему-нибудь другому.4

Булонь.

26-го июля/7-го августа.

Письмо мое к Вам приходится продолжать уже в Булони, куда я приехал два дня тому назад для того, чтобы брать морские ванны. На этот раз я даю себе слово непременно кончить и послать Вам это письмо. Признаться, мне почти нечего сказать Вам - именно потому, что слишком многое хотел бы сказать и рассказать Вам; отлагаю всё это до нашего свидания, которое, вероятно, произойдет в октябре, если Вы об эту пору будете в Петербурге. Да, графиня, я решился воротиться - и воротиться надолго; довольно я скитался и вел цыганскую жизнь. А потому примите мое теперешнее письмо как выражение моей благодарности за Вашу память обо мне - и только. Мысли бродят в голове как дым; слова не слушаются. Хотя я почти перестал чувствовать себя сочинителем, однако я весьма порадовался Вашему одобрению² - и не могу не сожалеть о письме, которое было мне назначено - и которое погибло. Повторяю, обо всем этом и о многом другом мы поговорим обстоятельно в Вашем маленьком кабинете. Не дождусь я этого времени.

Прошу поклониться от меня Вашему мужу; дружески жму Вашу руку и остаюсь

душевно Вам преданный

Ив. Тургенев.

623. В. П. БОТКИНУ

27 июля (8 августа) 1857. Булонь

Булонь.

8-го августа 1857.

Твои два письма¹ - coup sur coup - весьма меня обрадовали, милый друг Василий Петрович,- и я спешу отвечать. Я бы немедленно отправился к тебе в Диепп, если бы я не затевал здесь дела, в силу которого мне в течение нынешней недели (может быть, уже в понедельник, а может быть, и не раньше субботы) - надо будет съездить на один день в Лондон². Из Лондона я уже сюда не вернусь - а через Брайтон приеду прямо морем в Диепп. Таким образом, я тебя, может быть, увижу дня через три, а может быть, через неделю. Во всяком случае, долго наше свидание не замешкается.

Ты не можешь себе представить, как я буду рад увидать тебя, Фета и т. д. (Кстати о Фете, его стихотворение, где "вслед за песнью соловьиной разносится тревога и любовь" - прелесть.)³ - К сожалению, сам я стал крайне плох; болезнь меня состарила двадцатью годами - и когда я тебе растолкую, в чем она состоит, ты не удивишься моим словам. От работы я, кажется, навсегда отказался - впрочем, что об этом толковать!

Много мы переговорим с тобою - о Толстом, между прочим. Я не думаю, чтоб он накуралесил дома, так как уже дело кончено и они разъехались; притом брат Николай, человек рассудительный, помешает⁴. Я попросил Колбасиных известить меня об его приезде⁵.

Мне тоже не хочется много писать, так как я скоро тебя увижу; я тебе напишу записку в день отъезда моего в Лондон; жди меня там с первым пароходом.

Прощай - кланяюсь твоей сестре⁶, обнимаю тебя.

Твой

Ив. Тургенев.

624. Д. Я. и Е. Я. КОЛБАСИНЫМ

27 июля (8 августа) 1857. Булонь

Булонь.

27-го июля/8-го августа 1857.

Д<митрий> Я<ковлевич> и Е<лисей> Я<ковлевич>!

Вероятно, вы уже имели надлежащие обо мне сведения, любезные друзья мои, сперва от Некрасова, потом от Дружинина¹, а потому много я о себе теперь распространяться не стану; считаю только нужным вас предуведомить (причем я рассчитываю, что вы уже вернулись из своей малороссийской поездки)², что я нахожусь теперь в Булони, беру здесь морские ванны и пробуду здесь еще 10 дней, потом отправлюсь в имение г-жи Виардо, где останусь 6 недель, ни одним днем не более, а там перпендикулярно отправлюсь в Петербург, куда я, если бог продлит веку, прибуду в первых числах октября³. Я уже через Дружинина просил вас отыскать мне квартеру с 15-го октября, вроде степановской⁴, только теплую - это главное условие; ничего, если окнами на двор или несколько высоко, но я хотел бы, чтоб она находилась не в дальнем расстоянии от Невского, цена рублей в 450. Квартера, в которой жил Некрасов, в Конюшенной, мне чрезвычайно нравилась - вот бы такую! Пожалуйста, напишите мне в Париж, poste restante, об этой квартере, о Захаре и т. д., а также о том, приехал ли Толстой в {Далее зачеркнуто: Париж} Петербург⁵. Я его на днях туда отправил из Бадена - и он, по моему расчету, должен завтра сесть на пароход в Штеттине⁶. Он возвращается в Россию, вследствие того, что его сестра разъехалась с своим мужем, толстым и гнусным самоедом⁷. Но я бы очень желал знать об его проезде через Петербург, а потому прошу вас немедленно, по получении этого письма, написать мне. Итак, до скорого свидания, будьте здоровы и благополучны.

Искренно вас любящий

Ив. Тургенев.

P. S. С этой же почтой я отправляю через вас письмо к графине Ламберт⁸; вам легко будет узнать ее адресс: муж ее генерал свиты государя; они живут в собственном доме на Сергиевской или на Фурштатской. Передайте это письмо немедля.

625. А. А. ТРУБЕЦКОЙ

29 июля (10 августа) 1857, Булонь

Вoulogne-sur-Mer.

10 août 1857.

Il y a bien longtemps que j'aurais dû rêpondre à votre aimable lettre, chère et bonne princesse¹ - mais... mais je ne l'ai pas fait, je me reconnais coupable et vous demande pardon. Je suis ici depuis une semaine; j'ai quittê Sinzig, dont les eaux me faisaient plus de mal que de bien et me voici prenant des bains de mer. Je ne m'attends pas à ce qu'ils me fassent beaucoup de bien - je les prends par acquit de conscience.

Je ne suis pas venu directement de Sinzig à Boulogne; je suis allê à Bade pour y voir Tolstoï qui, ayant perdu tout son argent à la roulette, y êtait restê comme un poisson sur le sable; je le remis à flot grâce à l'obligeance d'un ami² - et je le fis partir pour la Russie. A l'heure qu'il est, il doit être dêjà à Pêtersbourg. Le jour même de mon arrivêe à Bade, il avait reèu une lettre qui l'informait d'un grave êvênement survenu dans sa famille. Sa sœur³ s'est vue obligêe de quitter son mari⁴ et de se rêfugier chez son frère⁵ (pas celui que vous avez vu à Paris⁶, mais un autre,très excellent et très raisonnable garèon). Ce rêsultat ne m'a pas êtonnê - il y a longtemps qu'en bonne logique il aurait dû se produire - le mari de la sœur de T est une espèce de Henri VIII campagnard - il lui ressemble même de figure - il est très gros - a des maîtresses et des enfants naturels par dizaines.

Ce qui a fait êclater le scandale - èa a êtê une querelie entre deux favorites, dont l'une est allêe montrer à la femme des lettres, où le mari fait toutes sortes de plans-et de promesses dans le cas de la mort de la pauvre comtesse, etc., etc. Nous parlions de chemins battus⁷ - il paraît qu'il y a des casse-cous et des fondrières dans ces chemins-là, comme dans les autres. Tout ceci a dêcidê T de partir sur-le-champ; il peut être utile à sa sœur. Cette pauvre femme êtait nêe pour la vie conjugale la plus calme; le coup qui vient de la jeter hors de sa sphère naturelle lui sera doublement cruel. Au fond_sje crois que c'est un bonheur pour elle - si elle y survit; elle dêpêrissait avec son mari, mais ce choc peut la tuer" (Elle a trois enfants qui sont avec elle.) Tolstoï a promis de m'êcrire à Paris, poste restante⁸.

Je compte rester ici encore une dizaine de jours; je ferai une petite excursion d'un jour à Londres - et je serai à Paris avant le 25 de ce mois. Viardot et moi, nous comptons profiter de l'invitation du prince, et venir chasser à Bellefontaine. Il n'est pas impossible que j'aille vous voir avant de me rendre au château de Mme Viardot⁹.

Vous seriez bien bonne de m'êcrire deux mots à Boulogne, Hôtel du Pavillon Impêrial nR 62. Le pce Orloff¹⁰m'avait annoncê son intention d'aller vous faire une visite - l'a-t-il effectuêe? Quel est le jour de l'ouverture de la chasse dans votre dêpartement?

Il est possible que je ne reste ici qu'une semaine. Dans ce cas, je retournerai en France par Dieppe où je passerai 5 à 6 jours avec un de mes amis, Mr Botkine¹¹. Comme je tiens fort à ce que votre lettre ne se perde pas, vous feriez bien de m'êcrire à Paris, poste restante, à moins que vous ne poussiez la complaisance jusqu'à me rêpondre immêdiatement. Mais cela serait trop de bontê, en vêritê!

Je me rappelle au bon souvenir de tout votre monde - et vous prie de me continuer votre amitiê. Donnez-moi des nouvelles du prince et dites mille choses affectueuses de ma part à Mlle votre fille¹².

Votre tout dêvouê

J. Tourguêneff.

626. В. П. БОТКИНУ

4 (16) августа 1857. Булонь

Булонь.

16 августа 1857.

Какое мое горе, милый друг Василий Петрович. Я не могу приехать к тебе в Диепп! Слушай причину. Здешний доктор, сообразив мой казус, предложил мне попробовать действие электричества на больное место: я согласился, потому что я дошел до той степени и безнадежности, и отчаяния, что я готов всё перепробовать, нисколько не веря ни во что; он начал меня электризировать дней 6 тому назад - и результат до сих пор довольно замечательный. Но он требует, чтобы я проделал это лечение 2 недели - и я согласился, отказавшись от поездки в Англию,- а главное от поездки в Диепп и свидания с тобою там. Я остаюсь здесь до 25-го - а 25-го я еду на 3 недели в деревню г-жи Виардо, где уж моя дочка ждет меня; и потому мне трудно будет заехать в Диепп¹. Но ты, вероятно, из Диеппа поедешь на Париж; тебе стоит написать мне слово накануне au château de Courtavenel, près de Rozoy-en-Brie (Seine-et-Marne) - и я тотчас же являюсь на свидание с тобою в Париж. Очень мне досадно, что я не увижу тебя в Диеппе; но теряю в этом собственно один я; что касается до тебя, то уверяю тебя, je ne suis plus bon ni à voir, ni à entendre; je ne suis plus que de la merde, человек, который с утра до вечера зубами скрыпит от боли и досады, а по вечерам головою в стену колотит - не человек и не достоин человеческого общества; - от меня несет трупом, и я сам себе опротивел до последней степени. Довольно об этом!

Пришли мне весточку о том, как на тебя действуют воды; поклонись дружески твоей сестре и Фету, если он приехал²; а думая обо мне, думай как о мертвом, который тебя любил и всё еще любит, насколько это возможно трупу.

Твой Ив. Тургенев³.

627. В. П. БОТКИНУ

6 (18) августа 1857. Булонь

Булонь.

18-го/6 августа 1857.

Милый друг В<асилий> П<етрович>, теплое твое письмо¹ согрело меня, даром что я труп. Благодарю искренно за участие и немедленно отвечаю.

Вот в кратких словах моя болезнь: у меня происходит мучительный нервический дом (похожий на зубную боль) <- - ->. Начинается он в 7 часов утра и продолжается иногда без перемежки до 1 часу ночи. Сверх того, так как эта невралгия выбрала скверное место, у меня сделалось расслабление <- - -> {Выпущены подробности медицинского характера.}. Особенно сокрушает меня то, что прежде болезнь моя исчезала или {Далее зачеркнуто: сильно} заметно ослабевала, как только я выезжал из Парижа; теперь же перемена места никакого облегчения не производит - и я мучусь в Булони, как мучился в Зинциге.

Приезжать тебе сюда было бы неблагоразумно; надо ехать через Париж, а я вследствие полученного письма²выезжаю отсюда не 25-го, а в пятницу, 21. И потому вот что я тебе предлагаю: приезжай налегке с маленьким sac de voyage в пятницу в Париж; я буду в Париже непременно в пятницу в 10 1/2 ч. вечера.

(Я выезжаю сегодня в 1/2 5-го.)³ Остановись в Rue de l'Arcade, No 11. Hôtel garni (это возле Мадлены) и вручи привратнику Эрнесту прилагаемую записку⁴; если ты приедешь раньше меня (я не знаю, когда выезжает поезд из Диеппа) - жди меня. Мы проведем сутки вместе, наговоримся, и ты уедешь обратно, а я поеду в Куртавнель. Проезжая через Париж, дай мне знать: я опять к тебе выеду. Это самое рациональное!

И потому обнимаю тебя заочно, говорю до свидания и остаюсь

любящий тебя

Ив. Тургенев.

628. Н. А. НЕКРАСОВУ

12 (24) августа 1857. Куртавнель

Куртавнель.

24/12-го авг. 1857.

Я здесь со вчерашнего дня, любезный друг, а из Булони (где я купался в море) выехал дня три тому назад и провел полтора дня в Париже с Боткиным и Фетом. В Париже я нашел твои два (или три) письма и спешу тебе отвечать¹.- Прежде всего скажу тебе, что мое письмо напрасно тебя огорчило²; я никогда не думал подозревать тебя - а приписал всё это недоразумение³ (которое, признаюсь, меня несколько взволновало) - твоей небрежности; это же самое меня заставило написать дяде⁴ о высылке тебе {Далее зачеркнуто: нуж<ных>}должных мною денег; где эти проклятые счеты заведутся, рано или поздно заводятся также недоразумения; а я не хочу, чтобы они были между нами. Уверяю тебя, что эта, как ты говоришь, "история" не произвела на меня никакого действия; я так же люблю тебя, как любил прежде - стало быть, и думать об этом больше не стоит {Далее нижняя часть листа оторвана. На обороте сохранилось зачеркнутое окончание вырванного абзаца: перед тобою неправ.} . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .⁵. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Перейдем к другим вопросам.

Ты видишь, что я здесь - т. е. что я сделал именно ту глупость, от которой ты предостерегал меня... Но поступить иначе было невозможно. Впрочем, результатом этой глупости будет, вероятно, то, что я раньше приеду в Петербург, чем предполагал. Нет, уж точно: "Этак жить нельзя". Полно сидеть на краюшке чужого гнезда. Своего нет - ну и не надо никакого⁶.

Ружье твое готово и находится у меня. Славное ружье!

Свадьба Фета совершается 2 сентября - и я обещал быть у него шафером. Он ужасно весел, болтлив и счастлив. Дай бог ему счастья! Он добрый, он его заслуживает. С Боткиным мы провели несколько часов в самой дружеской беседе. Он очень расклеился, вступая окончательно в старческий возраст; но бодр духом, чувствует себя в идеальном настроении и т. д. {Далее зачеркнуто: Его очень тревожил слух <...> на него за отзыв о твоей (нижняя часть листа оторвана).} . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Фет порадовал меня рассказами о тебе. По его словам, ты молодец и не унываешь. Это хорошо.- Повесть я свою в Булони подвинул сильно⁷, и теперь бы мне два, три