Тургенев Иван Сергеевич - Письма 1859-1861

пришел уже тот год, который должен, si Dios quiere {если бог даст (исп.).}, нас всех соединить.- А до этого счастливого мгновения, которое наступит, как я имею известные основания полагать, к концу апреля месяца,- да хранит вас бог²!

   Я очень рад, дорогая Полинетта, что ты избавилась от своих долгов; в будущем не делай их слишком много - это дурная привычка. Тратя деньги, надо не раз подумать, за исключением тех случаев, когда можешь помочь другим. Впрочем, теперь ты выпуталась из долгов - и я надеюсь, что до моего возвращения больше не сядешь на мель. Я также надеюсь, что г-н Васильев будет давать тебе уроки более регулярно.- Я видел г-жу Ольгу несколько дней назад; я сообщил ей то, что относится к ней в твоем письме; она тепло вспоминает о тебе и если не пишет тебе так часто, как ей хотелось бы,- то лишь потому, что сама кормит своего ребенка, а это очень утомляет ее. Твоя фотография украшает одну из стен ее гостиной.

   Мое здоровье ни шатко ни валко. У меня нечто вроде нервного кашля, который особенно усиливается, когда я выхожу на воздух; к несчастью, вот уже несколько дней стоит ужасный холод, а мне приходится много выходить: мы устроили публичное чтение с благотворительной целью, и я - один из главных "фигурантов"³...

  

   Это чтение состоялось вчера и прошло с необычайным успехом. Твоему отцу неистово аплодировали, что заставило его с глупейшим видом бормотать не помню уж какие слова благодарности. Это приятно - но действует слишком сильно. Впрочем, обратное было бы неприятно. Публика расхватала все билеты еще накануне; всем аплодировали - и все были довольны. Сбор составил 1200 рублей (4800 франков),- что увеличило наши денежные средства до 7000 рублей (28 000 фр.). Наше общество ставит своей задачей оказание помощи нуждающимся литераторам и ученым.

   Дитя мое, я ничего не имею против того, чтобы ты изучала итальянский язык; боюсь только, как бы это многоязычие⁴ не вызвало в твоей голове нечто вроде вавилонского смешения языков. Не лучше ли тебе сначала как следует выучить английский? И, кроме того, итальянский язык будет мешать испанскому - и vice versa {наоборот (лат.).}. Лучше подожди моего возвращения - тогда мы посмотрим, как быть, а пока изо всех сил двигай свой английский. Кстати, говоришь ли ты на нем?

   Ну, до свиданья через 3 месяца, самое большее - через 3 с половиной. Будь здорова и работай; целую тебя от всего сердца - и обнимаю вас всех. Пиши мне. Я собираюсь ненадолго поехать в Москву⁵,- через неделю вернусь. Прощай.

  

  

   С французского:

  

   Дорогая девочка, человек предполагает, а бог располагает,- я рассчитывал пробыть в Москве всего неделю, а пробыл там больше трех недель из-за болезни, которую подхватил в дороге¹. Но вот, наконец, я вернулся - и спешу ответить на твое большое и хорошее письмо в 8 страниц. Я с радостью узнал, что ты здорова, работаешь и что у тебя хорошее настроение: ты очень мило болтаешь на бумаге - и мне едва ли удалось найти больше чем по одной орфографической ошибке на странице. Если этому соответствуют твои успехи в музыке и в английском языке, то поздравляю тебя. Кстати о языке: ты теперь увлеклась русским - вместо итальянского; прошу тебя дать мне еще два месяца сроку, чтобы принять решение² - в течение этого времени продолжай свои занятия. Как только я вернусь в Париж,- а это произойдет не позднее начала мая,- мы обсудим этот вопрос со всей серьезностью, какой он заслуживает. Я ответил на коллективное письмо с авеню Терн тотчас же³; надеюсь, что ответ мой не затерялся в дороге,- это было бы мне крайне неприятно: общество авеню Терн могло бы подумать, что я его забываю,- а это было бы в высшей степени несправедливо.- Я получил письмо от г-на Николая Тургенева, которому ты передашь прилагаемый ответ. Прошу тебя, не забудь прислать мне точный адрес его, номер дома - я тебя уже просил об этом⁴. Месяц назад я послал денег Виардо, чтобы покончить со всеми долгами, которые ты, по всей вероятности, наделала⁵. Надеюсь, что теперь у тебя спокойно на душе. Я очень доволен, что ты веселишься,- и ничего не имею против того, чтобы ты устраивала маленькие развлечения со своими подругами, лишь бы только это не отвлекало тебя от работы.- Ну, два месяца пролетят быстро, и я обниму тебя в самом деле, так же как теперь я это делаю в письме. Будь здорова и передай сердечный привет всем тем, кто меня помнит.- Твой отец И. Тургенев.

  

  

   С французского:

  

   Вот, сударыня, мой последний роман. Посылая его вам, я задаю себе вопрос, каково будет о нем ваше мнение. Во всяком случае, я надеюсь, что вы примете его благосклонно, хотя это еще не значит, что по прочтении вы его не осудите.

   Вы написали мне такую милую записочку, что я пожалел о том, что мы не можем чаще видеться; я говорю вам откровенно о впечатлении, которое сна произвела на меня,- откровенно и точно.

   Я позволю себе пожать вам сердечно руку и остаюсь

   Суббота.

   На конверте:

  

   С французского:

  

   Это письмо вам передаст мой друг, г-н М. А. Пинто¹, о котором я вам так много говорил. Я надесь, скажу больше - я уверен, что вы его примете как друга. Он скажет вам, чем вы ему можете быть полезны; впрочем, я и сам скажу вам об этом. Я рассчитываю на княгиню и на вас; я знаю, насколько вы оба любезны, и к тому же на этот раз дело идет об одолжении другу (это я говорю о себе), а друзья требовательны.

   Я увижусь с вами на этих днях, а пока крепко жму ваши руки.

   Среда, 2 марта 60.

  

  

   С французского:

   Я не знаю, сударыня, говорила ли вам г-жа Эйлер о некоем г-не Пинто из Рима, моем большом друге, которого только что назначили лектором по итальянской литературе в университете и который желал бы давать уроки - его благосостояние пошатнулось в связи с событиями 1848 г., а занимаемая им должность лектора дает ему только 500 р. в год¹. Я намеревался поговорить с вами о нем вчера вечером²,- но, будучи эгоистом, говорил только о вещах, которые касались лично меня. Этот господин Пинто очень любезный человек, ученый, он в совершенстве владеет родным языком и хорошо говорит по-французски: он был адвокатом, главным редактором, дипломатическим агентом и т. д. и т. д. Он играл довольно значительную роль в событиях последних лет, и это его совершенно разорило. Это человек безукоризненной репутации, благовоспитанный, деликатный. Я знаю его с давних пор и могу со спокойной совестью рекомендовать ³. Нельзя ли ему достать несколько уроков? - (кстати, не изучают ли наши великие князья итальянский язык?) - этим вы сделали бы доброе дело, а лица, которые согласились бы доверить своих детей г-ну Пинто, были бы вам признательны, Что до меня, то я буду рассматривать как одолжение все, что вы соблаговолите сделать для него; я пользуюсь хорошими отношениями, которые, к счастью, установились между нами, чтобы как друга попросить вас об услуге - вы видите, я даже беру на себя смелость употребить это слово.

   Я надеюсь, что буду иметь удовольствие видеть вас в субботу - и прошу у вас разрешения дружески и почтительно пожать вам руку.

   Среда вечером.

  

   На конверте:

  

  

   С французского:

  

   Я начинаю думать, дорогая девочка, что мои письма не доходят к тебе,- я совершенно не понимаю твоих жалоб: никогда я не был так аккуратен, как этой зимой, и ни разу не оставил ни одного твоего письма без ответа. Это очень неприятно во всех отношениях - ты могла бы заподозрить, будто я не думаю о тебе - что было бы совершенно несправедливо. Ну, поскольку теперь наша разлука уже недолго протянется, я утешаю себя мыслью, что у нас будет достаточно времени говорить друг другу все, что придет в голову, и нам не придется прибегать ни к перу, ни к бумаге, ни к чернилам.

   Твое письмо - большое и содержательное: по-видимому, ты становишься совсем взрослой девушкой и скоро будешь доставлять мне заботы иного рода, чем те, к которым я уже привык. Ну что ж! Надо, чтобы жизнь шла своим чередом и чтобы всему было свое время.- Я вижу, что ты горишь желанием оставить свой пансион¹; я нахожу это вполне естественным; только позволю себе сделать одно замечание: если ты не перестанешь писать tranquil вместо tranquille и qu'il est вместо qu'il ait, пока ты еще барышня, которая не выезжает,- то ты будешь продолжать так писать до конца своей жизни. Барышни совсем не учатся после выхода из пансиона. А между тем орфография менее трудна, нежели алгебра! Кстати, ты обещала мне написать письмо по-английски... я всё еще жду его. Очень боюсь, как бы ты не сделалась лентяйкой,- но овладеть орфографией надо во всяком случае!

   Я могу сообщить тебе, что уже взял два места в почтовой карете, которая идет из Петербурга к границе,- одно на 2/14 апреля, второе на 23 апреля/5 мая. Если дороги будут сносными 2/14 апреля (повсюду невероятно много снега), мы увидимся в конце апреля; в противном случае это отложится до середины мая². Других мест в продаже не было. Видишь, во всяком случае, если мы, бог даст, будем живы, то увидимся скоро, и это будет надолго³. Всё же ты можешь написать мне еще одно письмо.- Прошу тебя передать тысячу добрых пожеланий всем парижским друзьям и крепко тебя целую. Твой отец

   P. S. Я непременно привезу тебе русские пояса, хотя они совершенно неизвестны здесь,- это, вероятно, французские выдумки, так же как и русская шарлотка⁴.

  

  

   С французского:

  

   Твое английское письмо доставило мне огромное удовольствие, хотя ты говоришь мне много резких слов, которых, по-моему, я не заслужил (как, например: "With you I cannot be sure of anything" {"С тобой я не могу ни в чем быть уверенной" (англ.).} и т. д.). Впрочем, я не хочу упрекать тебя, я предпочитаю сообщить тебе о моем отъезде отсюда, который состоится 23 апреля/5 мая - если бог даст; место уже взято - если со мной ничего не случится в дороге, я буду в Париже 12-14 мая по новому стилю - через {Далее зачеркнуто: четыре} три недели, считая от сегодняшнего дня. Итак, будь готова крепко расцеловать меня.

   Твое письмо полно таинственных умолчаний и намеков, которые мне невозможно понять. Надеюсь, что в разговоре ты будешь выражаться яснее (ты {Далее зачеркнуто: не} обещала мне это) и избавишься от привычки говорить: "Папа, мне надо кое-что тебе сказать... нет, я не скажу",

   Если ты мне напишешь сразу же в день получения этого письма, то твое письмо сможет еще застать меня здесь.

   До скорого свидания, дорогая девочка. Целую тебя от всего сердца.

   P. S. Ты можешь со спокойной совестью истратить сколько понадобится, чтобы одеться во всё белое¹.

  

  

   С французского:

  

   Вот, Полинетта, письмо к м-ль Торра-Морель. Надпиши адрес и пошли его. Я постарался сделать его возможно более любезным¹. До завтра; целую тебя.

   Понедельник.

  

  

   С французского:

   Верный своему обещанию, я пишу тебе, дорогая Полинетта, на следующий день после своего приезда сюда. Вот мой адрес: Соден, возле Франкфурта-на-Майне, гостиница "Европа".- Сообщи мне о результате твоего первого урока у этого г-на де Люкса¹. А потом не забудь мои наставления, ты знаешь, какие: настойчивость, сослагательное наклонение и т. д. и т. п. У меня здесь красивая комната, очень спокойная, с видом на сады. Только вот со вчерашнего дня не переставая идет дождь, что не очень-то весело.

   Я собираюсь упорно работать²; следуй моему призеру,- Как твоя головная боль? Мы ведь условились: ты не должна скрывать от меня свои бобо. Обещаю не оставлять ни одного из твоих писем без ответа.

   До свидания; нежно тебя целую.

  

  

   С французского:

  

   Большое спасибо за твое письмо, дорогая Полинетта: вот как надо писать отцу (это не относится, однако, к орфографии) - откровенно, обстоятельно и весело.- Я очень доволен, что ты берешь уроки у г-на Делиу; всё, что он говорит, мне кажется весьма разумным, и если твой благородный пыл не иссякнет, мы увидим чудеса. Шутки в сторону; я уверен, что если бы ты захотела побольше ду" мать и стараться, ты сделала бы большие успехи, потому что у тебя есть природные способности; но для этого тебе нужно избавиться от своей стремительности, торопливости, небрежности, которые приводят к тому... к тому, что в возрасте 18 лет и 1 месяца (по твоим же словам) ты делаешь 15 орфографических ошибок в одном письме (смотри приложенный список). Ты скажешь, что торопилась, когда писала мне; это не оправдание: в твоем возрасте ты должна так легко справляться с этими пустяковыми трудностями, чтобы при самой большой спешке не допустить ни одной ошибки. Но и говоришь то не лучше: твои фразы отрывисты, разорваны - они бессвязны - никогда не знаешь, произносишь ли ты de или des; ты избегаешь сколько-нибудь трудных оборотов речи (я уже не говорю о сослагательном наклонении!),- одним словом, ты щебечешь, как птичку, но раз ты не птичка, я думаю, было бы лучше, если бы ты говорила, а не щебетала. Сделай усилие, приучи себя к размышлению и настойчивости в своих начинаниях; не берись одновременно за много дел и доводи до конца то, что начала,- Послушай, до конкурса остается приблизительно 5 недель, покажи-ка, на что ты способна; и если ты заставишь меня сказать: браво! - то знай, что ты это заслужила. Я слишком люблю тебя, чтобы в чем-либо тебе польстить.

   Мне жаль, что г-жа Гарсиа охладела к тебе, но если для этого не было других, более серьезных оснований, чем те, о которых ты мне говоришь,- ничего не поделаешь. Надо быть внимательным к пожилым людям, которые расположены к нам; можно подчиняться их требованиям, но никогда не следует потакать их слабостям и в особенности становиться несправедливым, чтобы угодить им. Г-жа Гарсиа, возможно, дуется на тебя за то, что я не был, как этого ей хотелось, против м-ль Клары¹; но это я мог бы сделать только по убеждению, имея достаточные основания. Если г-жа Гарсиа дуется,- увы! тем хуже для нее. Впрочем, я надеюсь, что это ненадолго,

   Я заканчиваю страницу - и надо отправить это письмо.- Здешние воды, по-видимому, мне удивительно подходят, я чувствую себя превосходно. К сожалению, все время стоит дурная погода.- Я уже больше не в гостинице "Европа", где меня грабили, как на большой дороге. Я спокойно живу в хорошем домике; перед моим окном большое зеленое поле. Пиши мне теперь к Августу Веберу.- Будь здорова, пиши время от времени и, главное, трудись. Целую тебя крепко. Твой отец

   орфографических и иных ошибок, которые м-ль Полина Тургенева делает в возрасте 18 лет и 1 месяца в письме на 4 страницах {Следует список пятнадцати ошибок, оставленный без перевода.}.

   Соден.

   14 июня 1860.

  

  

   С французского:

  

   Дорогая девочка, Я только что получил твое письмо - и, как видишь, не теряю ни минуты, но мой ответ не сможет прийти раньше двадцать четвертого. Почему же ты решила ждать его до 20-го? Письмо твое очень милое; я боюсь только, чтобы ты не впала в отчаяние из-за г-на Делиу; ты же знаешь, что для того, чтобы делать успехи, надо работать упорно, до усталости. Посылаю тебе вексель для Виардо; у меня здесь недостает денег, чтобы выслать тебе. Болезнь детей и Поля меня очень тревожит¹.

   Я чувствую себя превосходно - что не мешает мне думать о Париже, и я не согласен с тобой: "no regretting anything in Paris" {"не сожалея ни о чем в Париже" (англ.).}. Я буду очень благодарен тебе, если ты сообщишь, как здоровье детей. Целую тебя и желаю доброго здоровья и бодрости.

  

  

   С французского:

   Дорогая Полинетта, мое отсутствие в течение нескольких дней¹ помешало мне ответить тебе так быстро, как хотелось бы. Я сочувствую твоим неприятностям, хотя ты сама их навлекла на свою голову. Признаюсь, я ничего не понял в истории с пирожными и т. д., которая кончилась долгом в 84 франка; я вижу только, что такая близость с г-жой Жюли ни к чему, и надеюсь, что об этом больше не будет и речи. Что касается долга, то эта дама прекрасно может подождать моего возвращения, которое состоится дней через десять². Это урок на будущее: ты попалась не вследствие своего "благородства" или "великодушия", а попросту из-за самолюбия и из-за склонности, которая, по-моему, заметна в тебе,- избегать всякого ограничения в расходах; эта склонность может незаметно привести к сближению с людьми, стоящими ниже тебя, которые будут тебе льстить. Я не хочу бранить тебя - я уверен, что ты обдумала всё случившееся, и прошу тебя сообщить мне точно сумму всех твоих маленьких долгов, чтобы с ними покончить. Я не боюсь, что ты разоришь меня, но буду в отчаянии, если увижу, что ты привыкла тратить деньги необдуманно; такие привычки недопустимы даже при наличии самого большого состояния. Это особый вид небрежности, которой следует остерегаться.

   Известие о смерти маленькой Анны меня очень опечалило. Если ты увидишь г-на Т<ургенева>, передай ему, что я глубоко сочувствую ему в постигшем его горе.

   Я очень рад, что г-н Делиу заставляет тебя работать, но мне не нравится слово "отчаялась", которое употреблено в твоем письме. В твоем возрасте это несколько преждевременно.

   Я чувствую себя превосходно и очень доволен своим пребыванием в Содене. Жди меня через десять дней, а пока прими несколько сердечных поцелуев от своего отца, который бранил бы тебя меньше, если бы так не любил.

  

  

   С французского:

  

   Спешу написать тебе два слова, чтобы сообщить о моем прибытии сюда¹ и сказать, что я видел вчера г-жу Иннис, что она мне очень понравилась и что мы обо всем договорились так, как было условлено. Слегка опасаюсь лишь, что ее благочестие слишком сурово и что она слишком строго осуждает веселье, свойственное юности. В остальном она производит на меня впечатление очень хорошего человека, и ее манеры не оставляют желать ничего лучшего.

   Я уезжаю из Лондона послезавтра и отправлюсь на острее Уайт², но я еще не выбрал места, где буду жить. Как решу - сообщу тебе и стану ожидать с нетерпением твоего письма с рассказом о посещении графини Ламберт³.

   Обнимаю тебя так же крепко, как люблю. Тысячу добрых пожеланий от меня м-ль Мерижо и Барлас, а также г-же Гарсиа и др.

  

  

   С французского:

  

   Моя дорогая Полинетта, твое письмо меня очень порадовало: я рад, что графиня Ламберт полюбила тебя¹; она несомненно одна из самых лучших женщин в мире. Боюсь только, как бы она не избаловала тебя, лаская чрезмерно. Все же я надеюсь, что ты останешься благоразумной. Оцени же мою вежливость! Что касается г-жи Веригиной, то не стоит особенно прислушиваться к ее словам; это также очень добрая женщина, но она думает только о развлечениях и о том, чтобы за ней хоть чуточку поухаживали: поэтому она так любезна со всеми; тебе не следует воображать, будто все, что она говорит,- вполне серьезно; я уверен, что она забывает о твоем существовании, как только перестает тебя видеть; что же касается ее разговоров о твоем возвращении в Россию, о необходимости изучать русский язык, то, подумав хоть минутку, ты поймешь, какими соображениями я руководствовался до сих пор. Нужно - увы! - чтобы ты осталась француженкой, стараясь быть ею как можно меньше².

   Заклинаю тебя не отвлекаться от своей работы, несмотря на "непостижимую усталость, невообразимую слабость", которую она оставляет после себя. Поскольку в своем пансионе ты окружена только врагами, подобно Даниилу во рву со львами³ (что ты сделала, господи, чтобы вызвать такую жестокую враждебность!),- воспользуйтесь этим обстоятельством и займись игрой на фортепьяно, пока не отправишься со мной в Куртавнель, что случится 2 или 3 сентября⁴.

   Здесь по-прежнему ужасная погода, но я здоров. Пишу гр-не Ламберт, чтобы поблагодарить ее за ее доброту... Ты тоже передай ей тысячу приветов от меня, а также ее брату⁵ и г-же Веригиной. Нежно целую тебя,

  

  

   С французского:

  

   Дорогая девочка, теперь ты уже должна знать из письма, которое я написал графине Ламберт, что я вернусь в Париж лишь в среду 5-го¹. Подтверждаю тебе это известие. Надо набраться терпения,- 3 дня быстро Пролетят. Я останусь в Париже еще на 2-3 дня, и у тебя будет время сделать свои покупки до того, как отправиться со мной в Куртавнель². До скорого свиданья, сердечно тебя целую,

  

  

   С французского:

  

   Моя дорогая девочка, Получил твое письмо вчера вечером и сообщаю тебе, что приеду в Париж завтра утром¹. Несмотря на опасения (несерьезные, как я полагаю), которые внушает тебе моя строгость, надеюсь, что на этот раз я смогу тебе сказать - да и что твоя несчастная судьба, как ты выражаешься, будет облегчена. Признаюсь, меня удерживает лишь одно соображение: я уверен, что никакими человеческими словами нельзя будет описать ту день, в которую ты погрузишься в течение этих 6 недель², и что прекрасные плоды уроков г-на Делиу пропадут, (NB.- Я считаю необходимым сообщить тебе, что ты продолжаешь писать "tranquil"³.) Словом; мы уладим всё это в Париже. До завтра. Целую тебя,

  

  

   С французского:

  

   Дорогая госпожа Виардо, к сожалению, мне невозможно поехать в Куртавнель - сегодня у меня свидание с поляками¹, которое я не могу отменить, а завтра я отправлюсь по делам в Бельфонтен и должен вернуться во вторник. Возвращайтесь поскорее и скажите Виардо, чтобы он незамедлительно привез сюда все ваше семейство; - погода портится и оставаться за городом ни к чему. Тысяча приветов всем.

  

  

   В французского:

   Прошу извинить меня за то, что до сих пор не ответил вам: мне хотелось сообщить вам день, когда мы с Полинеттой сможем воспользоваться вашим любезным приглашением. Мы будем у вас послезавтра, во вторник, к завтраку.

   Вы можете передать г-ну Тургеневу, что по последним сведениям князь Орлов как будто поправляется. Я счастлив узнать, что г-ну Тургеневу лучше.

   Тысячу сердечных приветов вам и всем вашим.

   Воскресенье, 28 окт. 60,

   Улица Риволи, 210.

   На конверте:

  

  

   С французского:

  

   Лицо, которое вам передаст эту записку,- г-жа Ристори. Это имя говорит само за себя¹. И я обращаюсь к вам не с рекомендацией, а предоставляю случай вам и вашим газетам отдать себя в распоряжение великой артистки. Я совершенно уверен, что вы будете мне благодарны за то, что я вспомнил о вас, и что г-жа Ристори не найдет в Петербурге поклонника более горячего и ревностного. Россия должна устроить ей триумфальную встречу и мы рассчитываем на вас.

   Примите уверения в моей сердечной и старинной приязни.

  

  

   С французского:

  

   Г-н И. Тургенев спешит уведомить г-на и г-жу Тургеневых о том, что он с большим удовольствием принимает их приглашение на субботу.

   Улица Риволи, 210.

   Понедельник.

  

  

   С французского:

  

   С истинным удовольствием г-жа Иннис, моя дочь и я принимаем ваше приглашение на субботу.

   Я устроил ваших собак; князь Трубецкой в восторге, что у него будут два представителя такой чудесной породы. Скоро я смогу сообщить вам, когда их надо будет доставить в Париж.

   На почте есть письмо из Англии (спешное) для м-ль Олив у госпожи Тургеневой; это письмо - на почте до востребования на букву Т. Я думаю, что оно адресовано няне Пьера.

   Примите уверение в моей совершенной преданности.

  

   Вторник утром.

   На конверте:

  

  

   С французского:

  

   Произведение, которое я имею честь вам направить, под названием "Елена", переведено с русского языка под моим руководством и с моего согласия¹. Перевод этот полностью как в отношении эпизодов, так и в отношении характеров соответствует моему рукописному подлиннику, Я счел необходимым дать вам эти краткие пояснения, так как в прошлом году одно французское периодическое издание напечатало под названием "Накануне" и с моей подписью повесть, имеющую с моим романом под тем же названием некоторое сходство в деталях, но в которой приспособитель выкинул несколько действующих лиц, придумал других, одним словом, самым решительным образом изменил мое произведение, которое он смог только изуродовать, ибо к спорным недостаткам автора он присоединил бесспорные недостатки неверного воспроизведения².

   Примите, милостивый государь, выражение моих наилучших чувств.

   26 марта 1861 г.

  

  

   С французского:

  

   Сударыня, право, не знаю, как вас и благодарить за ваше любезное письмо; глубоко благожелательный тон его заставляет меня вдвойне сожалеть о том, что нынешней зимой я недостаточно воспользовался имевшейся возможностью засвидетельствовать вам свое почтение. Я откладываю это удовольствие до будущего года. Полученные мной в последний момент письма изменили мой маршрут. Несмотря на всё мое желание увидеть великое движение, происходящее сейчас в Италии¹, я не поеду в Турин; я еду в Россию, в деревню, где мое присутствие требуется непременно. Взаимоотношения помещиков и крестьян нуждаются в скорейшем упорядочении.

   В Париж я предполагаю вернуться в середине сентября² и, само собой разумеется, постараюсь тотчас же воспользоваться вашим любезным приглашением. А пока, милостивая государыня, прошу вас передать мой поклон г-ну де Сиркуру и принять уверение в моем самом глубоком уважении.

   Пятница утром.

  

  

   С французского:

  

   Пользуюсь вынужденным бездельем, которое продлится здесь целых 2 часа, чтобы сообщить тебе о своем благополучном прибытии сюда, что никакой Жюд меня не зарезал и мне удалось даже поспать, правда, урывками, несколько часов. Сегодня вечером, если бог даст, я буду в Мюнхене - и напишу тебе завтра утром¹. Надеюсь, что вам вдвоем не было слишком грустно вчера вечером². В конце концов, ты увидишь, что эти три месяца пройдут очень быстро³.

   Ты скажешь от меня Виардо, чтобы он дал тебе из моих личных денег 100 франков на фотографии, которые ты возьмешь у г-на Адама Саломона; я не хочу, чтобы на это ты расходовала деньги из тех, что я оставил г-же Иннис. Я разрешаю тебе заказать еще один отпечаток за 25 фр., который ты могла бы подарить кому-нибудь, кто заинтересуется моей башкой.

   В моей библиотеке есть экземпляр "Сцен из русской жизни"⁴; мой доктор Рейе хотел бы иметь томик моих сочинений, но я не уверен, не дал ли я ему его раньше вместе с "Записками охотника"⁵. попроси Боткина, чтобы он справился об этом при первом же посещении его, и если доктор не получил этого экземпляра, пусть он ему передаст его от меня.

   Я должен еще 10 фр. доктору Серизону за консультацию; потом надо еще заплатить ему за визит к тебе; можно дать ему 15 фр.

   Прощай, дитя мое; сердечно целую тебя, дружески и с признательностью жму руку г-же Иннис. Главное же, старайся успешно трудиться отныне и вплоть до самого твоего путешествия⁶.

  

  

   С французского:

  

   Я прибыл сюда третьего дня вечером в 10 ч.- порядком измученный; однако ночь, проведенная в опрятной постели и без немецких пуховиков, быстро восстановила мои силы. Утром я осмотрел городские достопримечательности, пообедал с русскими друзьями¹, а вечером отправился в театр послушать "Оберон" Вебера, что доставило мне большое удовольствие: певцы, однако, были отвратительны; зато оркестр - само совершенство. Сегодня я еще побываю в разных местах, а завтра поеду в Берлин, где пробуду совсем недолго, ровно столько, чтобы передохнуть, прежде чем отправиться в Петербург.

   Мое следующее письмо будет отправлено из Петербурга²; отвечай мне по адресу, который я оставил тебе³.

   Должен напомнить тебе, чтобы ты не пренебрегала семейством Виардо; я надеюсь, что у тебя было время подумать на эту тему. Пришлите мне ваш маршрут: вам нет надобности быть в Баден-Бадене раньше 20 августа.

   Тысяча приветов г-же Иннис, я ей напишу из Петербурга. Целую тебя от всего сердца.

  

  

   С французского:

  

   Пишу тебе наспех несколько слов накануне отъезда в Петербург, куда я предполагаю приехать, бог даст, через 3 дня¹. Прошу тебя тотчас по получении письма отправить экземпляр моих "Сцен из русской жизни" (оба тома вместе) по следующему адресу: г-ну Фр. Боденштедту в Мюнхен в Баварии, 38, Карльсштрассе². Ты найдешь эту книгу у всех книгопродавцев, а может быть, г-н Рейе так и не взял том, который находился у меня. Надеюсь, что вы с г-жой Иннис чувствуете себя прекрасно. Передайте от меня привет всем³. Если будет необходимо сообщить мне что-нибудь серьезное, чего мне не хочется и предполагать,- телеграфируйте в С.-Петербург по следующему адресу:

   Г-же графине Ламберт, Фурштадтская ул., дом Ламберта, для г-на И. Т.⁴

   Целую тебя от всего сердца и жму руку г-же Иннис.

  

  

   С французского:

  

   Лучше поздно, чем никогда, дорогая Полинетта; посылаю тебе небольшую сумму к прошедшему дню твоего рождения - чтобы ты купила себе что-нибудь, что могло бы доставить тебе удовольствие. Прошу тебя извинить за это опоздание и добавлю, что я постоянно забываю про собственный день рождения, хотя это отнюдь не означает, что я не люблю самого себя. Итак, не огорчайся и не сомневайся в моей любви.

   Целую тебя и надеюсь, что вы обе здоровы. До свиданья, возможно, в июле¹.

  

  

   С французского:

  

   Мое дорогое дитя, твое письмо доставило мне очень большое удовольствие - на сей раз это не банальная фраза (впрочем, их почти не бывает в моих письмах к тебе), а сущая правда. Я с радостью отметил, что ты довольно справедливо судишь о собственном нраве; рассудительность преобладает в твоем письме, а ты ведь знаешь, как я всегда настаивал на этом. Ты, как будто, пытаешься объяснить свои недостатки некоей необходимостью - тем, что твое положение не совсем обычно; не стану отрицать твои доводы; только мне кажется, что если недостатки признаны, они могут быть преодолены независимо от их происхождения. В самом деле, прекрасно, например, иметь твердый, даже неукротимый нрав, но при условии сохранения, как ты говоришь, железной стойкости и пред лицом своих собственных страстей. Неколебимая воля - когда речь идет о том, чтобы противостоять чужому влиянию (и часто даже хорошему влиянию),- а в то же время слабость, лень и абсолютная невозможность устоять перед желанием купить новую шляпку и т. п.- всё это совсем не то, чего можно было бы пожелать. И потом, эта сосредоточенность на самой себе, о которой ты говоришь,- не сделала ли она тебя малолюбящей, подозрительной и властной, не заставляла ли тебя знакомиться только с людьми, которых ты считаешь ниже себя и которых ты могла бросать по первому желанию, как выбрасывают старые перчатки; между тем тобой овладевала какая-то дикая застенчивость, как только ты соприкасалась с людьми равными тебе или стоящими выше тебя. Я очень надеюсь, что путешествие¹, которое ты совершишь, разомкнет и смягчит твою душу, наполнив ее образами и впечатлениями, заставляющими забыть собственные повседневные заботы, свое я, которое тупеет и черствеет, если занято только самим собой. Спокойствие и доброта, в особенности доброта,- везде и всегда - самое главное: надо уметь смотреть даже на дерево по-доброму. Я заметил также, что доброта часто способствует некоторой возвышенности чувств, что легко объяснить; доброта не дает нам думать о себе, погрязнуть в тине эгоизма. Я уверен так же, как и ты, что предстоящая зима в Париже окажется приятнее той, которую мы вместе пережили: будет меньше недоразумений и больше согласия между нами. Я очень рад, что ты не собираешься пренебрегать своей музыкой², и считаю своим долгом просить тебя быть возможно более экономной. Это необходимо в связи с состоянием моих дел³, кроме того, это будет признаком твоих более возвышенных и более глубоких интересов.

   Ну, довольно этакой философии; скоро напишу тебе, целую тебя от всего сердца.

  

   У нас здесь все здоровы.